Печатный станок как орудие Первой мировой

Только за август и сентябрь 1914 г. Российская империя потратила 1 млрд 14 млн руб., или 30% всех доходов госбюджета за последний мирный год. Армия и флот дополнительно получили свыше 437 млн руб. – это помимо сотен миллионов, предусмотренных бюджетом еще мирного времени. Дополнительные 66 млн руб. пришлось выделить и полиции. Расходы сверх смет мирного времени выросли и у иных министерств и ведомств. Даже МИД «съел» дополнительно свыше 6 млн руб.

Помимо этого, всеобщая мобилизация (на фото), охватившая страну и ее транспортную инфраструктуру, потребовала не менее 400 млн руб. прямых государственных расходов. Все эти деньги требовались немедленно – их было невозможно собрать за столь сжатые сроки в виде налогов или займов. Денежные запасы государства, тем более резервы наличности, тоже были небездонны.

Неудивительно, что на исходе первой недели войны, 27 июля (9 августа по новому стилю) 1914 года, Государственный банк получил право выпустить 1,2 млрд бумажных рублей, не обеспеченных золотом. Для сравнения: накануне войны в обращении находилось 1,63 млрд рублей в купюрах, обеспеченных золотым запасом на 107%, а Госбанк имел по закону право выпускать не обеспеченные золотом рубли на сумму не более 300 млн.

Фактически решением от 27 июля количество рублей в обороте предстояло удвоить. Но чиновники царского Минфина прямо признавали, что без таких мер было бы невозможно профинансировать всеобщую мобилизацию. Это решение поддержали все парламентские политики царской России, даже оппозиционные. Андрей Шингарев, в то время депутат Госдумы, а в будущем министр финансов Временного правительства, прямо вещал с общественных трибун, что «для миллионных армий необходимы неслыханные суммы». Собрать эти суммы налогами, кредитами и иными обычными мерами – «как собирать воду, разлитую в песке». По уверениям будущего главы Минфина, такое можно было сделать «только путем выпуска бумажных денег».

Стратегическое решение о включении на всю катушку печатного станка не было секретным. В духе того еще во многом наивного времени оно было обнародовано уже на вторые сутки после принятия, появившись в регулярно публиковавшемся «Собрании узаконений Российской империи».

Решение включить печатный станок не стало беспрецедентным – такие меры принимались еще в эпоху русско-турецких войн Екатерины II и Отечественной войны 1812 г. Беспрецедентными были масштабы бумажной эмиссии – фактически до 31 декабря 1914 г. в оборот было выпущено даже больше, чем запланировали: 1 млрд 314 млн руб.
Все это неизбежно вело к падению курса рубля и его покупательной способности. Однако царский Минфин рассчитывал удержать падение в приемлемых рамках, ссылаясь на опыт Франции и Германии, у которых и до войны золотое обеспечение валюты не превышало 40%. Тогда еще никто не догадывался, что Первая мировая затянется на долгие годы, потребовав не только новых массовых выпусков необеспеченных рублей, но и гигантских трат золотого запаса.

Первые месяцы войны, казалось, оправдали оптимистические расчеты царского Минфина. Несмотря на почти удвоение бумажной массы (1,63 млрд в июле 1914 г. и 2,95 млрд на 1 января 1915 г.), рубль потерял относительно немного. В октябре 1914 г. его курс после резких скачков просел к франку всего на 14%, а к британскому фунту – на 15%.

Инерция золотого стандарта и не самой передовой, но внушительной российской экономики позволила рублю без резких падений пережить даже 1915 г. с громкими поражениями на фронте из-за нехватки винтовок и снарядов. Реальная стоимость рубля упадет на 40% лишь на второй год войны, и только с конца 1916 г. денежная система России покатится к катастрофе.