В августе 2015 года Карагандинская птицефабрика имени Карла Маркса устроила бесплатную раздачу кур населению. Получить несушек кросса Hisex White и Hisex Brown мог любой желающий в любом количестве и без всяких условий. За день было роздано 150 тысяч кур, чуть менее трети всего поголовья.

Карагандинская акция не имела отношения ни к благотворительности, ни к рекламе – кур просто нечем стало кормить из-за девальвации российского рубля, которая привела к тому, что казахстанская продукция перестала быть конкурентоспособной на внутреннем рынке. По словам собственника компании Максима Божко, только за счет курсовой разницы предприятия группы получили 750 млн тенге убытков (около $4 млн по курсу 2015 года до девальвации).

Рублевая шокотерапия

В конце 2014-го – начале 2015 года рубль подешевел с обычных 4,7–4,8 тенге за рубль до 2,8–3 тенге, что явилось шоком практически для всех секторов экономики. По данным Нацбанка, только с октября 2014 года по апрель 2015 года в обменных пунктах был куплен 151 млрд рублей (эквивалентно $2,8 млрд) – эти деньги население вывезло и потратило на территории России.

Особенно сильно пострадало автомобилестроение, потерявшее за год почти 80% объемов производства (январь 2016-го к январю 2015-го), – казахстанцы поехали за машинами в Россию. Если в 2014 году из РФ в РК было завезено около 80 тыс. автомобилей, из них подержанных – чуть более 6 тыс., то за 5 месяцев 2015 года – 151 тыс., и 85 тыс. из них – б/у. По словам председателя Национальной палаты предпринимателей (НПП) Аблая Мырзахметова, в I квартале 2015 года по отношению к тому же периоду 2014‑го резко вырос российский экспорт в Казахстан. Только по железной дороге было ввезено зерна больше чем на 181%, цветных металлов – на 49%, черных металлов – на 44%, стройматериалов – на 65%. Официальная статистика говорила о 27‑процентном снижении импорта в долларовом выражении (за 2015 год), что при двукратном падении рубля практически подтверждает слова главы НПП.

В былые годы при подобных неблагоприятных обстоятельствах (все девальвации тенге следовали через несколько месяцев после рублевых) правительство просто вводило временный запрет на импорт конкурирующих товаров. Благодаря этому, например, местные производители довольно быстро оправились после кризиса 2008–2010 годов. Но в этот раз диспаритет наступил в условиях уже действующего с 1 января 2015 года Евразийского экономического союза (ЕАЭС). ЕЭК (Евразийская экономическая комиссия) отказала казахстанской делегации во главе с вице-премьером Бахытжаном Сагинтаевым в праве ограничить ввоз даже по особо чувствительным товарам из стран Союза.

В итоге в августе 2015 года тенге был девальвирован, а затем отпущен в свободное плавание, в результате чего национальная валюта обесценилась к доллару почти вдвое.

Впрочем, девальвация тенге и без приключений рубля была неизбежна: валюта страны, получающей 60% экспортных доходов за счет продажи нефти, не может иметь одинаковую покупательную способность и при $120, и при $40 за баррель. Компании и население начали переводить свободные средства в евро/доллары уже с начала 2015 года, так что удержание курса в течение 9 месяцев после российской девальвации было, по сути, лишь проявлением прокрастинации казахстанских властей. По словам Аблая Мырзахметова, правительство надеялось, что в России примерно за полгода после девальвации цены вырастут и давление курса спадет, но этот прогноз не оправдался.

Впрочем, в Казахстане более распространена другая версия: сначала откладывали до президентских выборов (26 апреля 2015 г.), а потом тогдашний глава Нацбанка Кайрат Келимбетов просто не хотел омрачить юбилей президента – 6 июля 2015 года Нурсултану Назарбаеву исполнилось 75 лет.

Нефть тянет вниз

2015 год стал для Казахстана провальным – снижение показали все отрасли, кроме сельскохозяйственной, транспортно-логистической и строительной. По официальной статистике, рост ВВП составил 1,2%, но эта цифра на сайте Комитета по статистике проходит с пометкой «оперативные данные». Всемирный банк считает, что ВВП Казахстана вырос в 2015 году на 0,9%. 37,7% предприятий с численностью работников свыше 50 человек закончили год с убытками. Среднедушевые номинальные денежные доходы населения в декабре 2015 года составили $240. Доходы в тенге (к декабрю 2014 года) увеличились на 4,7%, но в реальном выражении снизились на 7,8%. Доверие к национальной валюте оказалось подорвано: в декабре 2015‑го доля депозитов в иностранной валюте выросла до 67%, в то время как в конце 2014‑го их доля составляла 55%, а в конце 2013-го – менее 40%.

Оптимизм внушает лишь то, что инвестиции в основной капитал росли даже в этой ситуации – на 2,1%. Сохраняются и прямые иностранные инвестиции, хоть и в меньшем размере: если в последние пять лет они ежегодно составляли 5% ВВП, то в 2015–2016 годах прогнозно – 2% ВВП.

По прогнозам, в 2016 году экономическая ситуация в Казахстане будет ухудшаться. Особенно сложное положение, конечно, в нефтяной отрасли. Пока в результате подписанных властями и добывающими компаниями меморандумов массовых увольнений нет. Но нефтесервис уже потерял 25% объемов: в первую очередь сектор сокращает разведку. По данным Минэнергетики, при среднегодовой стоимости нефти ниже $50 за баррель потерять рабочие места могут до 10% занятых, то есть порядка 7 тыс. человек. Будет ли вновь в названные правительством сроки (конец 2016-го – начало 2017 года) запущена добыча на каспийском месторождении Кашаган при таких ценах на нефть, никто не знает. Удачей, по словам председателя президиума Союза нефтесервисных компаний Казахстана Рашида Жаксылыкова, оказалось снятие санкций с Ирана – часть компаний нашла работу там.

Между тем рейтинговое агентство Standard & Poor’s считает, что на нефтяной сектор по-прежнему приходится 20% ВВП (оценка), 50% доходов бюджета и 60% экспорта. «Учитывая снижение мировых цен на нефть, мы ожидаем, что в 2016-м рост ВВП будет нулевым либо незначительно отрицательным. Динамика ВВП, скорее всего, будет обусловлена сокращением объемов экспорта и практически нулевым, по нашим прогнозам, ростом нефтедобычи (если крупное шельфовое нефтяное месторождение Кашаган не будет введено в эксплуатацию на полную мощность ранее 2018‑го)», – говорят эксперты.

Министерство нацэкономики тоже ухудшило прогноз на 2016 год: по базовому сценарию, средняя цена на нефть будет в районе $30 за баррель, а рост ВВП – 0,5%. По результатам первых двух месяцев, падение экономики продолжается – краткосрочный экономический индикатор (расчет базируется на изменении индексов выпуска по базовым отраслям: сельское хозяйство, промышленность, строительство, торговля, транспорт и связь, составляющим 67–68% от ВВП) в январе–феврале снизился на 0,5% к январю–февралю 2015 года, объем промышленного производства – на 0,3%, горнодобывающая промышленность сбавила 0,9%, торговля – 6,3%. Выросли обрабатывающая промышленность (0,8%) и сельское хозяйство (2,1%), но они дают незначительную долю ВВП. Увеличился, впрочем, и объем инвестиций в основной капитал – на 4,1%.

Среднедушевые номинальные денежные доходы выросли на 10,4%, но реальные, за вычетом инфляции, снизились на 3,5% (январь 2016 года к январю 2015-го).

Тем не менее агентство Standard & Poor’s недавно подтвердило рейтинги РК по обязательствам в иностранной и национальной валюте на последней ступеньке инвестиционного уровня. Агентство считает, что бюджетные показатели все же остаются пока достаточно сильными, а власти располагают возможностями и демонстрируют готовность сдерживать рост расходов. Агентство не исключает возможности пересмотра прогноза по суверенным рейтингам с «негативного» на «стабильный» в случае, если рост цен на нефть и предпринимаемые правительством меры приведут к снижению внешнеэкономических дисбалансов, а также монетарных рисков в кратко-срочной и среднесрочной перспективе. Однако, по его мнению, в Казахстане по-прежнему недостаточна эффективность институциональной системы и управления, что обусловлено высокой степенью централизации политических процессов, умеренным уровнем благосостояния, высокой зависимостью от нефтегазового сектора и ограниченной гибкостью денежно-кредитной политики. Риском в среднесрочной перспективе Standard & Poor’s считает также отсутствие ясности в вопросе преемника Нурсултана Назарбаева.

Синергии не получается

Дополнительные проблемы для экономики Казахстана создает членство в Евразийском экономическом союзе, отношение к которому в республике все более неоднозначное. Даже если оставить в стороне политическую настороженность, возникшую после конфликта России с Украиной, неочевидна и экономическая составляющая Союза.

У Казахстана с Россией слишком схожие структуры экономики, чтобы дать эффект синергии: компании двух стран как на внешних, так и на внутренних рынках являются, скорее, конкурентами, чем партнерами. А расчет казахстанского бизнеса на больший рынок соседней страны пока не оправдался из-за падения российской экономики и снижения платежеспособного спроса. При этом внутренний казахстанский рынок оказался слабо защищен, а экспортные возможности слишком малы. Начиная с 2010 года, когда был создан Таможенный союз (ТС), экспорт из Казахстана в Россию стагнировал, а импорт рос. В итоге в 2015 году поставки в РФ составляли лишь 9,5% от общего экспорта, зато импорт оттуда – 33,9%.

Да и в целом «тройственный союз» России, Казахстана и Белоруссии исторически не особенно успешен. При сравнении данных тех лет, когда еще не было нынешних тектонических сдвигов в политике и сырьевых ценах, видно, что страны ТС показали худшую среднюю динамику роста ВВП, чем страны СНГ, не входящие в это объединение. Так, средний рост ВВП за эти годы снизился у Таможенного союза с 6,5% в 2010 году до 2,2% в 2014 году, а у остальных стран СНГ, включая Украину, потерявшую в 2014 году 7% экономики, – с 4,1 до 2,4%.

«Мы с Россией в одной пищевой цепочке – и у них, и у нас очень сильный сырьевой сектор и фундаментальные возможности в агросекторе. Поэтому мы получаем не синергию, а полный антагонизм интересов. Синергия у нас как раз с Европой, США и Китаем. Особенно интересна была бы интенсификация экономических связей с КНР и ЕС: там хороший спрос, достаточно отлаженные технологии и, в конце концов, деньги», – говорит бизнесмен из Восточного Казахстана Серик Толукбаев.

Акционер компании RG Brands Кайрат Мажибаев, наращивающий экспорт в Россию продуктов питания, не столь категоричен: «Нужна согласованная денежно-кредитная политика, раз уж ЕАЭС стал свершившимся фактом. И она должна быть утверждена парламентами или правительствами, то есть органами, которые заключали договор и обязаны взять на себя ответственность за его финансово‑экономическое содержание. Чтобы у нас не было больше тех страшных времен, когда внутренний рынок в одну неделю оказался завален зарубежными продуктами по цене на 30–40% дешевле, чем это в принципе могло быть, не из-за конкурентных преимуществ российских операторов, а просто вследствие системных просчетов ЕАЭС».

В конце прошлого года свое недовольство экономическим союзом впервые высказал уже сам Нурсултан Назарбаев, заявив на внеочередном заседании правительства: «ЕАЭС не должен наносить нам ущерба… Интересы государства, экономики каждой страны – прежде всего». В этом смысле показательно его февральское обращение в качестве председателя Высшего Евразийского экономического совета к главам государств–членов Евразийского экономического союза, в котором он предложил объявить наступивший 2016‑й «годом углубления экономических отношений Союза с третьими странами и ключевыми интеграционными объединениями». Президент Казахстана призвал не только кооперировать ЕАЭС с Экономическим поясом Шелкового пути и ШОС, но и углублять сотрудничество с ЕС, подчеркнув необходимость использовать инструменты таможенно-тарифного и технического регулирования в целях содействия диверсификации экономик стран ЕАЭС при «полном соответствии правилам ВТО».

Заключительным аккордом стал прозрачный намек на российские антисанкции, сильно усложнившие внешнюю торговлю других стран ЕАЭС: «Любые меры, которые государства-члены применяют самостоятельно в отношении третьих стран, не должны оказывать негативное влияние на остальных участников интеграционного процесса, в том числе в части обеспечения свободы транзита товаров по территории Евразийского экономического союза».

В обход России выгоднее

Несмотря на то, что Белоруссия и Казахстан не присоединились к экономическим санкциям России против ЕС, США, Украины и Турции, импорт и экспорт в эти страны наземным транспортом теперь существенно затруднен. Разумеется, бизнес обходит преграды, но теряет на этом время и деньги. В прибалтийских портах застревают норвежский лосось и польские яблоки, украинские, американские и турецкие грузы идут в обход России по Каспийскому морю.

В первые же дни российско-турецкого конфликта на российской границе скопилось около 250 фур, из них 80 казахстанских, следующих транзитом через РФ. Национальная палата предпринимателей посоветовала казахстанским водителям отправляться через Азербайджан в порт Актау на паромах. Генеральный секретарь Союза международных автоперевозок Республики Казахстан Теодор Каплан говорит, что удорожание по сравнению с прежним маршрутом составило около $2000 на машину. Каплан не скрывает разочарования российскими партнерами: «Они неправильно ведут себя по отношению к нам, своим союзникам, постоянно возникают проблемы с транзитом – Россия от этого только теряет. А Казахстану, кстати, стратегически это может даже пойти на пользу – так, мы запускаем знаменитый маршрут TRACECA*, который разрабатывался Евросоюзом с 1993 года, но нам не нравился политически, поскольку изначально ставил целью обход России».

В рамках этой же политики диверсификации маршрутов казахстанские железнодорожники принимают активное участие в проекте «Шелковый ветер» – практически то же самое, только по рельсам. Из китайского порта Люаньган, где у национального перевозчика КТЖ есть собственный терминал, выходит контейнерный поезд Nomad express, доходит до казахстанского порта Актау на Каспии, там контейнеры грузятся на паром, следующий в Баку, откуда уже азербайджанцы доставляют их в Грузию и Турцию, а турки – в Европу. Возможен и альтернативный маршрут – в Иран, где в феврале была достигнута договоренность о строительстве терминала в морском порту Бандер-Аббас в обмен на строительство собственного терминала в порту Курык на Каспии.

Выход в Персидский залив для страны, находящейся в центре континента, – почти символический акт. При этом имеющий вполне конкретный бонус – недавно первый контейнерный поезд из китайского города Иву приехал через Казахстан в Тегеран. Поезд прошел 9 тысяч километров через четыре страны за 14 суток, в то время как морской путь занимает минимум месяц. Контейнерные перевозки сейчас дают почти треть доходов КТЖ. За последний год грузооборот через расширенный и реконструированный порт Актау вырос в 10 раз.

Российские власти подозревают Казахстан в том, что через его территорию в условиях прозрачных границ поступают санкционные товары. Казахстанские власти заявляют, что у них нет такой информации. Возможно, когда речь шла о европейских товарах, то их реэкспорт действительно был экономически эффективнее через Белоруссию. Но теперь в супермаркетах и на рынках Казахстана появились никогда не поступавшие сюда турецкие помидоры (Казахстан импортировал из Турции одежду, технику, стройматериалы, но не овощи). По словам работника «Эйр Астаны», попросившего не называть его имени, казахстанская авиакомпания и аэропорты Алматы и Астаны в разы увеличили перевалку транзитных грузов в последние несколько месяцев, после того как Россия ограничила запуск на свою территорию турецких грузовых самолетов. Не исключено, что часть товара, в том числе и санкционного, попадает потом в Россию.

Но так уж сложилось, что в этом союзе у каждого свои интеграционные проблемы.