Другая Германия: украинский кризис навсегда изменил политику Берлина

Содержание:

• Особые отношения
• Обмелевший «поток»
• Здравствуй, оружие!

Какими именно будут последствия военной операции на Украине, и насколько она изменит мир – говорить пока рано. Но Берлин свою политику уже изменил, причем самым кардинальным образом. Германия не только разрывает почти все экономические связи с Россией и готовится жить без российских энергоносителей, но также решительно отбрасывает свой прежний пацифизм, а вместе с ним и сдержанность в вопросах оборонной политики.

Какую роль играет Берлин в разыгрываемом вокруг Украины спектакле

Впрочем, все эти резкие перемены не стали по-настоящему неожиданными – Берлин, хотя и довольно медленно, планомерно двигался в этом направлении все последние годы. Финальный и самый большой отрезок пути был пройден буквально за несколько часов – на экстренной сессии бундестага 27 февраля, которую немецкие СМИ сразу же окрестили «исторической». С трибуны парламента канцлер Олаф Шольц и ключевые министры его правительства еще раз подтвердили все принятые ранее решения, в том числе об отключении России от SWIFT, аресте российских резервов и подготовке мер по замещению российских энергоносителей. А также перечислили целый ряд новых шагов, включая трехкратное повышение оборонного бюджета на этот год и прямые поставки оружия Украине.

Немецкая политика на этом заседании бундестага развернулась на 180 градусов, и обратного разворота, по всей видимости, не предвидится. Так же, как и российско-германские отношения уже вряд ли когда-нибудь будут теми, какими мы их знали в последние пятьдесят лет.

Особые отношения

Основой существовавших до недавнего времени отношений Москвы и Берлина стал подписанный в 1970 году СССР и ФРГ контракт «газ в обмен на трубы», положивший начало поставкам сибирского газа в Западную Германию. На эту «сделку века» наслаивались историческая вина немцев за Вторую мировую войну и специфическая «восточная политика», сформулированная тогда же, в 1970-х, канцлером Вилли Брандтом. Со временем ко всему этому добавилась благодарность за мирное объединение Германии и последующее масштабное расширение германо-российских экономических связей. Свою роль играло и просто хорошее отношение многих русских к немцам, а немцев, особенно восточных – к русским.

В сумме все это сформировало достаточно прочный фундамент, однако главной опорой все равно служили торговля и энергетика. Причем в Германии эти сферы рассматривали не только в прямом их значении, но и как инструмент «мягкой силы». СДПГ еще во времена Брандта взяла на вооружение принцип «перемены через сближение», фактически означавший – «перемены через торговлю». Немецкие социал-демократы считали, что развитие экономических связей с Западом будет способствовать изменению политики СССР (а позже – России). Насколько данный подход способствовал переменам – вопрос дискуссионный, но он определенно помогал сохранять диалог в кризисных ситуациях, которых за пятьдесят лет было немало.

В 2000-х, на фоне газовых конфликтов Москвы и Киева, Берлин, в том числе и под давлением своих партнеров, заговорил о диверсификации источников энергоснабжения. Но в реальности все было спущено на тормозах, и вместо диверсификации началось строительство сначала первого, а затем и второго «Северного потока». Сейчас Германия получает из России около 55% потребляемого газа, 35% нефти и 50% угля. Немцы исходили из того, что русским можно доверять, поскольку они не прерывали поставок газа даже в самые острые моменты холодной войны.

К тому же Германия хотя и стремилась к энергонезависимости, но рассчитывала добиться ее не через сокращение импорта из России, а путем перехода на «зеленую» энергетику. Разрывать традиционные связи при этом в Берлине не хотели. Сотрудничество с Россией предполагалось просто перевести на новые рельсы, и в феврале в Москве должно было открыться немецкое «водородное представительство». Российский водород, конечно, уже не играл бы такой критически важной роли для энергетики ФРГ из-за высокой конкуренции на рынке, но существующая основа двусторонних отношений была бы сохранена, по крайней мере отчасти.

Обмелевший «поток»

За последние восемь лет Берлин много раз вставал перед выбором: сохранение своей «российской политики» со всеми сопутствующими выгодами или солидарность с членами НАТО и Евросоюза. Союзники и партнеры для Германии всегда были приоритетом, но, если ситуация позволяла, немцы старались усидеть на двух стульях – потянуть время, разрядить обстановку, как-то со всеми договориться. Иногда доходило и до почти открытых конфликтов, как было, например, в спорах о «Северном потоке-2» во времена президентства Дональда Трампа.

В этот раз Германия тоже долго тянула, но, когда дальше уклоняться от выбора оказалось невозможно, однозначно солидаризировалась с прочими представителями коллективного Запада. Иного, в общем-то, ждать и не стоило. При этом немцы все же пытались заблокировать самые неприятные для себя шаги (они, например, последними сдались в вопросах об отключении России от SWIFT и поставках оружия Украине).

Войти в поток

СП-2 Германия в ответ на признание Россией ДНР и ЛНР тоже только приостановила, запустив, по сути, заново процедуру его сертификации. Сделано это было, если верить журналу Spiegel, по инициативе министра экономики Роберта Хабека, который не только всегда был настроен против газопровода, но еще и опасался возможных судебных исков от инвесторов в случае принудительной остановки. Принятое решение, похоже, устроило в первую очередь тех, кто отказываться от СП-2 не собирался. В перспективе, если бы ситуация нормализовалась, оно давало возможность все-таки запустить газопровод. И надо сказать, что подобные намеки действительно звучали из рядов правящей СДПГ, что, очевидно, и привело спустя сутки к «контрольному выстрелу» со стороны США – американцы ввели санкции против оператора проекта, швейцарской компании Nord Stream-2 AG.

А буквально еще через несколько часов обстановка снова резко изменилась – началась военная операция на Украине, и всем стало не до газопровода. В Берлине начали готовиться к полному прекращению поставок российских энергоносителей. По словам Хабека, Германия в случае, если это произойдет, сможет дотянуть до следующей зимы, но к тому моменту надо будет что-то уже решить. Поэтому немецкое правительство сейчас намерено создать запасы угля, заполнить под завязку газовые хранилища и начать строительство СПГ-терминалов. Что касается нефти, то ФРГ располагает национальными резервами, которых должно хватить на 90 дней. Отказываться от российских поставок немцы пока не хотят, но всерьез опасаются, что Москва сама их прекратит – от былого доверия не осталось и следа.

Впрочем, это доверие начало размываться гораздо раньше 24 февраля. «Зеленые», например, еще осенью утверждали, что в повышении цен на газ в Германии виновата Россия, и наверняка озвучивали эту позицию на совещаниях правительства. По мере обострения кризиса вокруг Украины подобные обвинения звучали все громче, и в конце концов переросли в открытые заявления о том, что надо искать альтернативу поставкам из России. Эту задачу взяла на себя Еврокомиссия, начав переговоры в первую очередь с США. Поставки американского СПГ в Европу увеличиваются последние несколько лет, а сейчас СМИ предрекают им чуть ли не взрывной рост. Но пока США способны заместить только около 40% российского газа. Поэтому Брюсселю пришлось искать альтернативы практически везде – даже в Японии, которая пообещала перенаправить в ЕС имеющиеся у нее излишки.

В Берлине в связи с текущей ситуацией обсуждают и возможный перенос сроков отказа от угольных атомных электростанций. По поводу последних в министерстве экономики есть серьезные сомнения, связанные с безопасностью продления их эксплуатации, но Хабек говорит, что уже «не существует никаких табу». Тем не менее основную ставку Германия по-прежнему делает на возобновляемую энергетику, и по этому вопросу в правительстве разногласий нет. По словам лидера СвДП и министра финансов Кристиана Линднера, «зеленая» энергетика освободит Германию от зависимости и поэтому представляет собой «энергетику свободы».

Здравствуй, оружие!

Вместе с российско-германскими отношениями рухнул и еще один из ключевых элементов внешней политики Берлина – сдержанность, особенно в вопросах, касающихся применения военной силы. В воскресенье, 27 февраля, канцлер Шольц анонсировал повышение оборонного бюджета на этот год на 100 млрд евро. Еще неделю назад подобная инициатива вызвала бы в немецком парламенте шок, но сейчас она была принята абсолютно спокойно. При этом глава минфина Линднер назвал эту сумму, которую предполагается взять в кредит, «инвестицией в свободу». В дальнейшем же оборонный бюджет предполагается держать как минимум на уровне требуемых НАТО 2% от ВВП.

Что станет делать Берлин в случае обострения конфликта России и Запада

Германия также согласилась поставить оружие на Украину, и не через Нидерланды, как это планировалась еще днем ранее, а напрямую. Для начала – 1000 противотанковых ракет и 500 ПЗРК «Стингер». Таким образом разрушилось одно из главных немецких внешнеполитических «табу» – запрет на поставку оружия в кризисные регионы. Раньше Германия считала, что подобный шаг только разжигает конфликт и закрывает путь к дипломатическому решению. Исключение из этого правила было сделано лишь однажды – в 2014 году немецкое оружие получили воюющие против Исламского государства (ИГ; запрещена в РФ) иракские курды. Тогда немцы оправдывали себя тем, что договариваться в этом конфликте было не с кем. Но на самом деле это исключительное решение было продиктовано и другими соображениями – Берлин пытался доказать, что способен к активной внешней политике.

Об этой способности немецкие политики громко заявили несколькими годами ранее – на юбилейной, 50-й Мюнхенской конференции по безопасности, добавив, что готовы и к применению военной силы в случае необходимости. Все последующие годы Берлин действительно пытался преодолеть свою внешнеполитическую сдержанность, но получалось это у него плохо – слишком сильны были сформировавшиеся за десятилетия пацифистские установки. Теперь же все ограничения отброшены, и Германия практически в мгновенье ока стала «нормальной страной», не испытывающей особых комплексов по поводу своей политики, чего многие в немецкой элите желали еще с момента объединения ФРГ и ГДР.

Вполне вероятно, что после завершения острой фазы кризиса случится рецидив немецкого пацифизма, но он, скорее всего, будет быстро подавлен. Запад в целом и Германия в частности готовятся к затяжному и очень серьезному противостоянию с Россией, и никто не рассчитывает, что санкции будут сняты в обозримом времени. И уж тем более никто не говорит о возвращении к business as usual, даже в той странной форме, в которой он существовал последние восемь лет.

В долгосрочной перспективе, по словам Шольца, «безопасность в Европе не может быть направлена против России». Но со стороны канцлера эта фраза – скорее, дань традициям политической риторики немецких социал-демократов, подчеркивающая, что во всех остальных перспективах – кратко- и среднесрочной – примирения ждать не стоит. И, кстати, свое выступление в парламенте Шольц тоже начал со слов о том, что происходящие сейчас события – это не меньше, чем переломный момент в истории Европы, а то и всего мира.