Как критическая расовая теория подрывает верховенство права в США

Сменивший Трампа в президентском кресле Джозеф Байден, обещавший победить «системный расизм» в США, в первый же день по вступлении в должность отменил действие меморандума. Этот шаг был горячо поддержан группами, выступающими в защиту гражданских прав. По словам последних, меморандум Трампа имел негативные последствия для работодателей, желавших уделить внимание проблемам «белого превосходства», «бессознательной предвзятости» и т.п.

В конце минувшего лета критическая расовая теория снова привлекла к себе внимание – на этот раз в связи со спорами о преподавании оной в американских учреждениях среднего образования. Поскольку содержание школьных программ в США определяется на уровне штатов и школьных советов, а не на уровне федерального правительства, законодательные собрания с республиканским большинством в ряде штатов приняли законы, запрещающие преподавание критической расовой теории в том или ином виде в местных школах.

По состоянию на август 2021 года в восьми штатах (Айдахо, Оклахома, Теннесси, Техас, Айова, Нью-Гэмпшир, Аризона и Южная Каролина) подобный закон был уже принят местными легислатурами, а в еще 20 штатах он разрабатывался или был взят на рассмотрение. В большинстве своем эти законы запрещают прививать школьникам мысль, что Америка – страна по сути своей расистская. Школьные советы некоторых штатов, например, в округе Чероки штата Джорджия, постановили также запретить преподавание т.н. «Проекта 1619» (The 1619 Project), запущенного газетой The New York Times в августе 2019-го.

Что же представляет собой критическая расовая теория, еще недавно не выходившая за рамки обсуждений на академических конференциях, но за короткое время ставшая предметом бурных общественных дискуссий?

Сущность критической расовой теории

Критическая расовая теория (КРТ) была впервые сформулирована в 1970-х и обязана своим возникновением таким американским правоведам, как Деррик Белл, Алан Фриман и др. Свой первый семинар «критики» провели в 1989 году в городе Мэдисон (штат Висконсин). Согласно наиболее распространенной трактовке, критическая расовая теория утверждает, что социальные институты США, в том числе система уголовного правосудия, образование и здравоохранение, рынок труда и жилья, пронизаны расизмом, встроенным в законы, правила и процедуры. Это, в свою очередь, приводит к различиям в уровне благосостояния в зависимости от расы.

Как пишет научный сотрудник Института Брукингса Р. Рэй, теория о наличии системного расизма в США предлагает адекватное объяснение тому, почему чернокожее население чаще подвергается полицейскому насилию и умирает от коронавируса или реже избирается на законодательные посты.

Как критическая расовая теория меняет американское общество

По словам крупнейших представителей критической расовой теории Ричарда Делгадо и его жены Джин Стефанчич, специалисты в области КРТ занимаются «изучением и преобразованием отношений между расой, расизмом и властью». В целом предмет изучения движения совпадает с предметом изучения исследований в области гражданских прав, однако «в отличие от традиционного дискурса о гражданских правах, который подчеркивает поступательное развитие и пошаговый прогресс, КРТ ставит под сомнение сами основания либерального порядка, включая теорию равенства, правовое мышление, рационализм Просвещения и нейтральные принципы конституционного права».

Итак, каковы основные постулаты критической расовой теории? Во-первых, расизм является «обычным способом ведения дел в обществе» и представляет собой элемент повседневного опыта большинства цветного населения. Во-вторых, существующая в США система социальных отношений служит психологическим и материальным целям «доминирующей группы». «Обыкновенность» расизма означает, что его «невозможно излечить, так как он не признается».

Формальная концепция равенства (color-blindness), выраженная в правилах, требующих одинакового отношения ко всем, может исцелить лишь самые вопиющие проявления расизма. Более того, любые решения, принимаемые сегодня в пользу цветного населения, – лишь способ «умиротворения» недовольных и служат интересам белых элит (в частности, многочисленные иммиграционные амнистии, проведенные демократами, программы позитивной дискриминации, призванные привлечь на сторону партии «цветных» избирателей и т.п.).

Против либерализма

Одной из мишеней «критиков» стал либерализм, воплощенный в политической системе США. Проблемой либерализма, как указывает Делгадо, является то, что он постулирует равенство всех перед законом и необходимость одинакового обращения со всеми, независимо от «индивидуальных историй и нынешнего положения». Для иллюстрации ошибочности этой позиции Делгадо цитирует мнение судьи Верховного суда Джона Харлана в деле Плесси против Фергюсона (1896), закрепившего расовую сегрегацию. Судья Харлан утверждал, что американская конституция не знает рас, а «самый убогий [с точки зрения основного закона] является ровней сильнейшего».

Принцип юридической нейтральности, согласно «критикам», ошибочен, так как он, игнорируя расовые различия, не позволяет компенсировать историческую несправедливость. Одно из решений, которое предлагают «критические расовые теоретики», заключается в том, что при вынесении вердикта по любому делу или во время принятия закона необходимо учитывать последствия для «беднейшей группы». Если решение по делу или закон не приносят пользы угнетаемой группе или даже отягчают ее положение, то их следует отвергнуть.

«Расовый реализм»

Большое влияние на «критиков» оказала статья правоведа Деррика Белла-мл. под названием «Расовый реализм». В ней отец-основатель КРТ призывает чернокожее население Америки отказаться от стремления достичь расового равенства, которое, по его мнению, не является осуществимым в «опасно расистской Америке». Д. Белл предлагает реформировать «стратегии по [отстаиванию] гражданских прав» чернокожих и, ни много ни мало, провести ревизию всей судебно-правовой системы США. Для этого в американской юриспруденции должна произойти своего рода революция, подобно той, которую инициировали приверженцы т.н. правового реализма, течения правовой мысли, возникшего в Америке в первой половине XX века.

В отличие от правовых формалистов, утверждавших, что «закон является логически самоочевидным, объективным, априори действительным и внутренне непротиворечивым», правовые реалисты настаивали на переменчивости и субъективности правовой системы и отрицали концепцию права как «неизменной истины и автономной системы норм».

Предтечей правового реализма в США был Оливер У. Холмс-мл., в течение 30 лет судья Верховного суда, участник Гражданской войны на стороне северян. Согласно воззрениям Холмса, судьи при вынесении приговора опираются не на формально-юридическую экспертизу, а на собственные моральные убеждения и ценностные установки, «которые, как и все моральные ценности, были полностью относительными и определялись конкретной [социальной] средой».

Правовые реалисты переняли идею Холмса о том, что моральные ценности – это не объективная константа, которую беспристрастному судье остается лишь «открыть» и применить. Отсюда убеждение в том, что право представляет собой, в конечном счете, лишь субъективное «творение» того или иного судьи, созданное с целью достичь желаемой с точки зрения политической конъюнктуры исхода.

Как пишет Д. Белл, подобная логика предполагала одно важное следствие. Если исходить из предпосылки, что при вынесении решений судья в любом случае руководствуется своими собственными убеждениями, то в таком случае ему стоит принимать во внимание возможные последствия принимаемых решений для общества. При этом при вынесении приговора он должен руководствоваться не формально-юридической логикой, а отталкиваться от научных исследований и статистики, высвечивающих социальные нужды и проблемы.

Синдром «дядюшки Джо»

По мнению Белла, «абстрактные [правовые] принципы приводят к юридическим исходам, наносящим вред чернокожим и закрепляющим их низкий [социальный] статус». Расизм судей, а вовсе не приверженность верховенству права, заставляет их принимать то или иное решение. По Беллу, право и суды «являются инструментами сохранения статуса-кво и лишь время от времени и с малой долей предсказуемости служат интересам угнетаемых».

Исследователь приводит показательный пример. В 1978-м Верховный суд США вынес решение в пользу абитуриента Алана Бакки, судившегося с администрацией Калифорнийского университета. Поводом для тяжбы стало то, что из-за квот, предусмотренных на медицинском факультете вуза для меньшинств, Бакки дважды отказывали в зачислении, хотя его оценки были значительно выше, чем у абитуриентов, подпадавших под действие квоты.

Верховный суд постановил, что использование университетом расовых квот при зачислении противоречит 14-й поправке к Конституции США, гарантирующей равную защиту перед законом (при этом, правда, оговаривалось, что подобные квоты все же могут в некоторых случаях соответствовать конституционным нормам – это позволило некоторым университетам сохранить программы «позитивной дискриминации»). По мнению Белла, если бы суд придерживался «реалистического» подхода, а не следовал абстрактным принципам, то принял бы во внимание, что меньшинствам долгое время был закрыт доступ в вузы, а также низкое качество школьного образования в местах проживания меньшинств и «использование стандартизированных тестов, оцениваемых в соответствии с "‎белыми"‎ критериями» при зачислении в университеты.

Успехи на поприще защиты гражданских прав чернокожим населением, по мнению Д. Белла, также не свидетельствуют о прогрессе в достижении равноправия. Так, десегрегация школ после 1954 года, полагает Белл, была призвана служить геополитическим интересам белых элит, стремившихся улучшить имидж США в эпоху холодной войны.

Даже назначение президентом Дж. Бушем-ст. в 1991 году на пост судьи Верховного суда афроамериканца Кларенса Томаса, сторонника консервативных взглядов, является очередным свидетельством того, что белые элиты разыгрывают расовую карту и продвигают права меньшинств только тогда, когда им это выгодно. Более того, выбор на эту роль именно Томаса, как пишет Д. Белл, «дублирует практику рабовладельцев по повышению статуса своих рабов до уровня надзирателя и назначению их на другие квази-властные позиции в случае, если они желают имитировать взгляды своего хозяина, выполнять его приказы и своим присутствием придавать угнетению извращенную легитимность».

В такой интерпретации назначение негра на одну из самых уважаемых и престижных должностей в стране – это вовсе не следствие личных заслуг К. Томаса или доказательство успехов в борьбе за эмансипацию чернокожих, а всего лишь прикрытие корыстных интересов белой верхушки.

Революция в культуре

Что предлагает Д. Белл взамен неработающего принципа равенства? Стратегией, которую он призывает взять на вооружение, является стратегия «расового реализма», или признание того, что чернокожие будут вечно находиться в подчиненном положении. Эту стратегию Белл противопоставляет идеалистической стратегии защиты гражданских прав, которая принимает желаемое за действительное и отказывается посмотреть на расизм «как он есть».

Америка – это неизлечимо расистская страна, так как чернокожие в ней отстают по всем статистическим показателям, начиная от уровня занятости, доходов и заканчивая доступом к системе здравоохранения. Неграм достаются более плохие школы и должности, их недвижимость в сделках купли-продажи оценивается более низко, чем недвижимость белых.

Бесцветная революция: протесты в США укрепят, а не изменят систему

Стратегия расового реализма Белла предполагает полный отказ от равенства перед законом и ставит во главу угла перманентную борьбу с ненавистной системой, которая это равенство гарантирует. Целью чернокожих – и в конце статьи Белл пишет об этом открыто – должно стать «досаждение белым» и вечное сопротивление угнетению, даже если это угнетение непреодолимо.

Несложно догадаться, что КРТ напрямую наследует основным положениям критической теории, разработанной членами Франкфуртской школы. Критическая теория предлагала новый взгляд на традиционную эпистемологию и призывала прекратить «фетишизацию знания». Подлинной объективности невозможно достичь, а всеобщих истин не существует.

Как пишут исследователи Дж. Бутчер и М. Гонзалез, с самого начала критическая теория выбрала своей мишенью западные институты и нормы. Основным тезисом, который разделяют критическая теория и ее более поздние ответвления, включая КРТ, является «идея того, что угнетенные препятствуют революции в том случае, когда они придерживаются культурных норм своих угнетателей». Отсюда потребность в свержении всех моральных ценностей «буржуазно-христианского» общества посредством непрестанной критики. Наличие подобной цели признает и отец-основатель КРТ Деррик Белл. Так, по его словам, «критическая расовая теория признает, что революция в культуре начинается с ее радикальной [пере]оценки».

«Революция в культуре», в данном случае американской, если еще не произошла, то идет полным ходом. Критическая расовая теория уже давно проникла в кампусы престижных университетов, где она служит препятствием для осуществления свободы слова, гарантированной 1-й поправкой к Конституции.

Идеи «критиков» проникают и на рабочие места, где ее адепты учат, что девиз «усердный труд – это ключ к успеху» наряду с «объективным, рациональным и линейным мышлением» являются продуктом «доминирующей белой культуры». Так, например, обстояло дело с одним из разделов сайта Национального музея истории и культуры афроамериканцев. Среди негативных атрибутов белой культуры авторы раздела указали, в частности, трудолюбие, независимость, уважение к авторитету и семью, состоящую из отца, матери и двух-трех детей.

Точно так же идеи КРТ постепенно внедряются в школьные программы. В первую очередь это касается преподавания истории в школах. Взамен «триумфалистского нарратива» и интерпретации акта основания Соединенных Штатов как воплощения общечеловеческого идеала свободы американская революция трактуется «критиками» как защита рабовладельческого строя.

Именно эта идея продвигается в «Проекте 1619», названном так с целью увековечить год, когда первый корабль с рабами прибыл в Вирджинию. В вводном эссе журналистка и основательница проекта Николь Ханна-Джонс утверждает, что «одна из основных причин, по которой колонисты решили объявить свою независимость от Британии, заключалась в том, что они хотели защитить институт рабства». Подобная трактовка вызвала протест со стороны профессиональных историков, указывавших на то обстоятельство, что аболиционизм был гораздо более распространен в колониях, чем в метрополии, а сама революция началась в Новой Англии, где антирабовладельческие установки были наиболее сильны.

Тем не менее нельзя отрицать успех проекта газеты The New York Times, если учесть, что он довольно быстро был переработан в пособие для обучения в школах. Подобные проекты, направленные на «перевоспитание» белого населения США, являются прямым следствием триумфа критической расовой теории. В конце концов, «критические» теоретики избрали своей мишенью западную цивилизацию, используя при этом ее наиболее утонченное интеллектуальное оружие – образование – против нее самой.

Критическая расовая теория ставит под сомнение один из самых важных цементирующих принципов американской нации, а именно, веру в «американскую мечту», которая предполагает, что Америка была основана благодаря индивидуальному гению, предприимчивости и пуританским ценностям экономии и трудолюбия. Таким образом, критическая расовая теория не просто подрывает конституционно-правовые основы Соединенных Штатов, но и отрицает идеалы индивидуализма, равенства и свободы, которые составляют фундамент американской культуры.

Автор – стажер-исследователь Центра республиканских исследований