Обязывает ли Россию договор о стратегическом партнерстве воевать за Венесуэлу?

Несколько дней назад Совет Федерации ратифицировал договор о стратегическом партнерстве и сотрудничестве между Россией и Венесуэлой, подписанный главами государств 7 мая. Документ предполагает расширение взаимодействия в области энергетики, транспорта, связи, безопасности, культуры и образования. При этом часть экспертов больше говорят о том, чего в опубликованном тексте договора нет, – о сотрудничестве в военной сфере. Москва и Каракас анонсировали намерение поддерживать регулярный политико-дипломатический диалог и формировать новые механизмы координации по вопросам двусторонней и международной повестки. Что из этого может выйти – пока непонятно.

Содержание договора

Среди положений ратифицированного документа прописано обязательство сторон бороться против односторонних санкций, а также создание независимой финансовой и транспортно-логистической инфраструктуры, «устойчивой к внешним ограничениям» (тут интересы России и Венесуэлы явно совпадают), намерение совместно выступать против фальсификации истории колониализма и попыток героизации нацизма (тема, все чаще звучащая в дискурсе Москвы и Каракаса).

Война – это мир: что означает вручение Нобелевской премии Марии Мачадо

С остальными постулатами документа дело обстоит сложнее. Так, планы сотрудничества в энергетической сфере, в том числе в разведке и разработке новых нефтегазовых месторождений, – это «повторение пройденного». В текущем столетии ряд российских компаний уже «заходили» в венесуэльскую энергетику. У многих из них работа там не задалась, после чего бóльшая часть активов перешла к «Роснефти» (40% в проектах Petromonagas, Petrovictoria и Petroperija, 32% в Petromiranda и 26,7% в Boqueron). После резкого расширения санкций против Каракаса и эта компания предпочла продать свою венесуэльскую собственность стопроцентно государственной компании «Росзарубежнефть».

Венесуэльская нефтянка переживает масштабный кризис, вызванный неэффективным управлением и санкциями. Добыча нефти давно и резко упала (с 3 млн баррелей до примерно 800 тыс.), и вернуть ее к прежним показателям могут только многомиллиардные инвестиции на протяжении ряда лет. Ни Москва (ни, заметим, Пекин и Вашингтон) к такому не готовы, и даже договор о стратегическом сотрудничестве этого не изменит.

С другой стороны, Россия по-прежнему располагает техническими возможностями для помощи Венесуэле в модернизации электроэнергетических объектов, расширении электрогенерирующих мощностей и инфраструктуры. Каракас, не раз сталкивавшийся с блэкаутами, в таком сотрудничестве заинтересован.

Недостижимый горизонт военного альянса

Окажет ли Россия Венесуэле военную помощь в условиях обострившегося противостояния Вашингтона и правительства Николаса Мадуро? Громкие заявления Белого дома о намерении силовым образом положить конец деятельности наркокартелей, якобы связанных с высшим руководством Венесуэлы, и, что важнее, сосредоточение сил американского военного флота в Карибском регионе породили массу спекуляций на тему неизбежной акции Пентагона против правительства Мадуро. Это обострение – прямое продолжение длительной американской политики давления на «боливарианскую» Венесуэлу, в рамках которой и ранее звучали угрозы применения силы. Все чаще администрация Трампа даже не намекает, а почти открыто говорит об ударах по объектам на территории Венесуэлы и свержении ее правительства. Заигрывания с Каракасом, имевшие место при Джозефе Байдене (неофициальные переговоры в начале 2023-го и некоторое ослабление санкций), прекратились после возвращения республиканцев к власти в США.

Венесуэла обладает значительными запасами современного оружия российского производства, но одной техники в случае лобового столкновения с американскими армией и флотом окажется недостаточно. Поэтому Каракас был бы не против расширить сотрудничество с Москвой и в оборонной сфере. Но на пути реализации подобных планов есть препятствия. Во-первых, законодательство не предусматривает возможности размещения в стране иностранных военных баз. А, во-вторых, только что ратифицированный договор говорит о военном взаимодействии крайне обтекаемо (в отличие, к примеру, от договора России с КНДР, предусматривающего, что при возникновении прямой угрозы вооруженной интервенции, стороны незамедлительно начнут переговоры о совместных действиях). В статья 14 договора использованы нечеткие формулировки: стороны обязуются «совершенствовать связи в сфере обороны», «осуществлять военно-техническое сотрудничество в интересах укрепления обороноспособности и обеспечения безопасности двух стран».

Есть, однако, нюансы. В условиях реальной, а не договорной политики важно не только то, что формально прописано в договоре, а то, что стороны реально имеют в виду. Или то, что третьи стороны думают по поводу содержания подобных документов. В 2019 году, во время очередного витка политического кризиса в Венесуэле, когда первая администрация Трампа рассматривала возможность интервенции для смещения «узурпатора» Мадуро, неожиданные визиты высокопоставленных российских военных (якобы для рутинных проверок состояния военной техники) заметно охладили пыл пентагоновских «ястребов». Поскольку было непонятно, действительно ли Москва готова оказать Венесуэле военную помощь, Вашингтон решил не рисковать.

Не исключено, что сейчас мы имеем дело с намерением повторить опыт прошлых лет. Намеков на это не только в российских, но и американских СМИ (что в данном случае гораздо важнее) хватает. Правда, и ставки за пять лет существенно выросли, и одних предположений может не хватить, чтобы заставить американцев отказаться от силовой акции против Мадуро.

Qui prodest?

Венесуэльские власти сразу после ратификации договора с энтузиазмом принялись трубить о долговременном всестороннем альянсе. Для Каракаса соглашение может стать дополнительным инструментом в деле выправления экономической ситуации и новым импульсом для восстановления пошатнувшихся геополитических позиций. Не менее важным кабинет Мадуро считает военный вопрос. Не случайно правительственные декларации были подкреплены публикацией в инстаграме* фотографий российских самолетов Су-30, находящихся на взлетных полосах и оборудованных противокорабельными ракетами. Таким образом Каракас намекнул, что Россия поддержит его техникой и людьми. Проверить, насколько обоснованы эти намеки, невозможно, на что и делался расчет.

Интереснее понять, на что реально готова пойти Россия, которая в XXI веке значительно расширила свое присутствие в Латинской и Карибской Америке, но мало с кем в регионе поддерживает столь тесные связи, как с Венесуэлой. После долгого спада в торговле, вызванного финансовыми трудностями Каракаса, товарооборот между странами медленно (пока что не превышает $200 млн в год), но уверенно начал набирать обороты. Москва поставляет в Венесуэлу промышленное оборудование, автомобили, целлюлозу, удобрения и иную продукцию химической индустрии, покупая, в свою очередь, продовольствие (ром, фрукты, какао), а также мрамор и гранит. Россия возобновила в Венесуэле пять энергетических проектов. Государственный концерн PdVSA подписал контракты с Росгеологией и ОДК «Инжиниринг», предполагающие поставки, ремонт и обслуживание газового оборудования. Одновременно развивается сотрудничество PdVSA и компании Pequiven c российскими нефтяниками в сфере подготовки кадров на базе РГУ им. Губкина. Для российских туристов на курорте острова Маргарита заработала возможность расплачиваться картами «Мир».

Что ждет Венесуэлу после того, как вопреки ожиданиям оппозиции Мадуро снова стал президентом?

Твердая позиция как России, так и Китая, с которыми не раз ранее солидаризовалась Венесуэла, могла бы стать сдерживающим фактором для американцев. Но пока обе страны ограничиваются дежурными (хотя и регулярными) декларациями о недопустимости иностранного вмешательства в венесуэльские дела и вооруженной интервенции. В 2019 году Россия действовала явно жестче. Сейчас же Москва не стремится напрямую вовлекаться в конфликт (или же полагает, что Трамп просто блефует).

В первой декаде XXI века президент Уго Чавес, которого Владимир Путин не раз называл другом, обладал бесспорным влиянием как внутри Венесуэлы, так и в Латинской Америке в целом. Каракас также сделал в 2008-м важный для Москвы шаг – признал независимость Абхазии и Южной Осетии. Тогда же, впервые после распада СССР, в Западном полушарии появились стратегические бомбардировщики Ту-160, участвовавшие в совместных с Венесуэлой маневрах, а корабли ВМФ России (включая тяжелый атомный крейсер «Петр Великий) нанесли «визит дружбы» в страну; в 2013-м группа российских кораблей вновь посетила Венесуэлу.

Специального военного значения это не имело, задача учений была иной: Москва дала Вашингтону ответ на приближение американской военной машины к российским границам, продемонстрировав, что может действовать аналогичным образом в подбрюшье США. Политическая поддержка властей Боливарианской республики со стороны Москвы оставалась неизменной, а предоставлявшиеся российской стороной кредиты позволяли венесуэльскому правительству дышать чуть свободнее в условиях удушающих американских санкций. Россия же получила доступ к ряду нефтегазовых месторождений, помогая PdVSA экспортировать сырую нефть.

Системный кризис, в который давно погрузилась страна, при Мадуро лишь усугубился, влияние Венесуэлы сегодня минимально, а чавистский кабинет в этих условиях долгие годы оставался для Москвы «чемоданом без ручки». Кремль, однако, не собирался терять союзника, сколь бы слабым тот ни выглядел, полагая, что «отступление» в Венесуэле будет воспринято как признак снижения влияния Россией во всем латиноамериканском регионе. Москва использовала право вето в Совбезе ООН для защиты кабинета Мадуро, а также предоставила правительству Венесуэлы логистические возможности для транспортировки нефти и приобретения финансовых средств. Такая позиция плохо сказалась на отношениях России с рядом стран Латинской Америки, считающих президента Венесуэлы узурпатором, но Кремль хранил олимпийское спокойствие.

Двоевластие в Венесуэле привело к приостановке формата «аутрич» в БРИКС во время саммита в Бразилиа в 2019-м: страна – хозяйка саммита признала самопровозглашенного президента Хуана Гуайдо, тогда как остальные члены БРИКС поддерживали Мадуро. Именно тогда, в 2018–2019 годах, опасаясь прямой американской интервенции, венесуэльские власти окончательно повернулись к России, забыв о попытках маневрировать между Москвой и Пекином; они рассчитывали на российскую военную поддержку в случае агрессии США.

Начало Специальной военной операции внесло существенные коррективы в ситуацию. Реакция большинства латиноамериканских государств на военные действия на Украине оказалась прохладной. На общем фоне позиция Венесуэлы явно выделяется: Мадуро постоянно говорит о недопустимости вмешательства Вашингтона в конфликт, а правящая в стране Единая социалистическая партия высказала поддержку Москве, заявив, что та имеет «полное право защищать свою позицию и территорию».

В то же время сюрпризом для публики стала встреча представителей президента США Джозефа Байдена и высокопоставленных членов кабинета Мадуро. Американцам нужно было добиться увеличения экспорта тяжелой венесуэльской нефти для стабилизации нефтяных рынков, и президент Венесуэлы прагматично попытался воспользоваться открывшимися возможностями для смягчения экономического кризиса. Готовность вести переговоры с Вашингтоном демонстрировалась одновременно с процессом фактической долларизации экономики в условиях, когда реальные возможности Москвы помочь пост-чавистскому режиму заметно сократились.

Москва прекрасно понимала: Вашингтон хочет вбить клин в ее диалог с Каракасом. Поэтому визиты высокопоставленных российских чиновников в Венесуэлу, призванные поддержать двусторонние отношения на прежнем уровне, не прекращались на протяжении нескольких месяцев. Показательно, что в 2024 году, когда США и ЕС объявили победителем президентских выборов в Венесуэле оппозиционера Эдмундо Гонсалеса, Москва стремительно признала Мадуро легитимным главой государства. Министр иностранных дел Сергей Лавров прямо заявил: «Венесуэла – один из самых близких и надежных друзей России, не только в Латинской Америке, но и в мире в целом». Не зависящий от Москвы фактор – неготовность «ястребов» в Конгрессе США значительно ослабить санкции в отношении Венесуэлы – играет на руку России.

Почему фиаско социалистов в Боливии – плохая новость для Москвы

Вот на таком фоне состоялось в минувшем мае подписание договора о стратегическом партнерстве. Москва осведомлена о переговорах, которые вел кабинет Мадуро с США, но понимает, что полномасштабная договоренность между Венесуэлой и Вашингтоном остается маловероятной, а Белый дом не может и не хочет предложить чавистам достаточные гарантии. Периодически мелькающие в СМИ сообщения о том, что Каракас якобы предлагает американцам в обмен на некоторое улучшение отношений сократить в Венесуэле влияние КНР и России, не более чем просто слухи.

Изменить ситуацию, разбив добрые отношения Москвы и Каракаса, может американское вторжение. Венесуэла далеко, и оказать ей такую же помощь, как в свое время сирийскому президенту Башару Асаду, логистически гораздо сложнее, и уж точно не получится сделать это быстро. Кроме того, желая продолжить с Вашингтоном глобальный диалог, Москва предпочла бы воздержаться от прямой конфронтации. В этих условиях намеки, например в виде договора о стратегическом партнерстве (и особенно время, выбранное для его ратификации), выглядят не как рутинная операция, а как сигнал, переданный США. Кремль прямо заявил, что не опасается реакции Вашингтона на фоне разговоров о потенциальной возможности встречи президентов России и США, поскольку отношения Москвы и Каракаса обладают «самостоятельной ценностью» и скоро могут расшириться. В переводе с дипломатического языка это читается как «мы не собираемся сдавать своих союзников».

Автор – профессор РАН, директор Центра ибероамериканских исследований СПбГУ

*Instagram, запрещен в РФ, принадлежит корпорации Meta, признанной экстремистской в России