– Хозяин, а, может быть, этот колор? А?
– Вы почему без стука входите?! Выйдите! Подождите, пока вас не вызовут!..
– Тогда сам подбирай колор и сам крась! А меня здесь нет.
Диалог маляра Аристофана и командира летного отряда города Телави
из фильма «Мимино», 1977

«Цветная революция», если пытаться описать это понятие, – массовые беспорядки, спровоцированные непризнанием официальных результатов выборов и морально-политически, дипломатически, организационно, а также финансово поддержанные внешними силами. Впервые эта схема проявилась в 2000-м в Сербии, когда от власти отстранили Слободана Милошевича. Но само выражение «цветная революция» возникло тремя годами позже в Грузии. Протестующие во главе с Михаилом Саакашвили избрали своим знаком розы, отсюда и название. Еще через три года цветок превратился в цвет: символом протестов на Украине после президентских выборов стал оранжевый.

Десять лет назад показалось, что эпоха «цветных революций» завершена. Кровавый киевский «евромайдан», ввергший страну в череду вооруженных конфликтов вплоть до нынешней большой войны, перевел подобные потрясения в другой регистр. По сравнению с ним классические «цветные революции» выглядели чем-то вегетарианским. Об этом жанре вновь вспомнили в 2018-м в Армении, но там внутренняя логика перевешивала внешние импульсы, не от них зависел исход. Белорусская попытка – 2020 натолкнулась на предельную жесткость власти и предупреждение Москвы о готовности вмешаться, чтобы поддержать статус-кво.

Дорогой мирового большинства: что определяет отношение Грузии к России

Символично, что феномен «цветной революции» совершил полный круг и вернулся туда, где он обрел наименование. Обстоятельства сильно изменились, казалось даже, что эта схема теперь вовсе не применима. Попытка, однако, предпринимается, и ее исход будет иметь значение за пределами собственно Грузии.

Правящая партия «Грузинская мечта» вступила в непримиримое противостояние с политическим Западом, за возмущенной Европой подтягиваются и США. Глядя со стороны, даже удивительно, что грузинские власти ведут себя настолько демонстративно, отказываясь хотя бы изображать гибкость в отношении западных визави. Опыт других стран, конечно, показывает, что в таких конфликтах Запад ни на какие половинчатые решения не идет, это для него вопрос принципа. Так что прогибаться, действительно, смысла нет.

Проявляя твердость, «Мечта» и ее создатель Бидзина Иванишвили исходят из трех умозаключений.

Во-первых, у Европы и Америки, мягко говоря, есть чем заняться, помимо Южного Кавказа. «Цветные революции» оказывались успешны, когда международные патроны придавали им первоочередное значение, вкладывая серьезные материально-политические ресурсы. Сегодня этого нет, во всяком случае, изначально Грузия была достаточно периферийна для мировой повестки. Слишком масштабные процессы сейчас разворачиваются на других фронтах – в переносном и буквальном смыслах.

Во-вторых, ситуация кардинально отличается от той, что была 21 год назад. Автор этих строк, впервые побывавший в Грузии в начале 2000-х, за полтора года до «революции роз», имел возможность убедиться, что страна пребывала в полуразрушенном состоянии, а Эдуард Шеварнадзе со товарищи вызывал в массах горячую ненависть. То есть протест лег на благодатную почву и люди действительно хотели перемен.

Сейчас Грузия живет в условиях стабильности и относительно успешного развития, уклоняясь от угроз, связанных с международными бурями, и даже извлекая из них некоторую выгоду. Выбор «реальное благополучие вопреки многочисленным рискам или красивая этикетка с сомнительными последствиями» для сколько-нибудь здравомыслящего гражданина предполагает один ответ. На это и рассчитывает правительство, уверенное в корректности результатов парламентского голосования и в том, что реальное большинство населения на его стороне.

В-третьих, смена власти в нынешней обстановке будет означать почти гарантированный хаос. Примеры за четверть века свидетельствуют: попытки компромиссов и готовность уступить напору ведут к краху режима и сведению с ним счетов. Никакие достигнутые договоренности не работают, игра идет исключительно с нулевой суммой. Есть шанс проиграть и в прямом единоборстве, но в хитрых интригах он намного выше.

Победа прагматизма: чему опыт Грузии может научить другие постсоветские страны

В чем расчет властей может не оправдаться? Прежде всего в оценке значимости конфликта для западных правительств. Грузинские события совпали с резким всплеском напряженности вокруг Украины, связанным с политическими изменениями в США. Поражение в Грузии сил, которые на Западе обозвали «пророссийскими», приобретает дополнительную важность как элемент общего давления на Москву. То, что «Грузинская мечта» никакая не пророссийская, а просто стремится занять отстраненное положение, дела не меняет. Сейчас от тех, кто рассматривается в качестве клиентов Запада, требуется присяга. А нежелание следовать в общем фарватере приравнивается к измене.

Последнее, кстати, объясняет резкий шаг Тбилиси с замораживанием переговоров (виртуальных) о вступлении в ЕС. Аргумент, которым Евросоюз объясняет давление на партнеров, – вы же сами хотите вступить в клуб, значит, извольте соблюдать принятые в нем правила. Правда, денонсация или замораживание этого желания становится не смягчающим, а отягощающим вину обстоятельством. Европе в ее нынешнем положении особенно важно подтверждение собственной притягательности для других стран.

Сочетание этих факторов может привести к тому, что изначально умеренное стремление западных политиков поддерживать грузинскую оппозицию превратится в довольно сильное. Потому что, повторим, это для Запада вопрос принципа, а не забота о, собственно, будущем Грузии.

Второе обстоятельство – готовность общества к мощному психологическому прессингу извне. Бидзина Иванишвили, по сути, настаивает на классическом толковании суверенитета, когда государство формулирует собственные интересы, а потом ищет способы сочетать их с интересами других. Для небольших стран, однако, типично восприятие своих интересов через призму примыкания к тем или иным сильным партнерам/соседям. В случае с ЕС принятие его видения интересов служит условием взаимодействия для внешних государств, особенно стремящихся к институциональным связям.

Почему Грузия отказывается втягиваться в конфликт с Россией

Европейское будущее – образ, популярный среди граждан Грузии, и большинство сторонников «Грузинской мечты» это устремление разделяют. Сама партия тоже заявляет о твердой приверженности целям евроинтеграции, но с учетом своих условий. Аргументация оппозиции – правительство закрывает европейский путь, что автоматически означает возвращение Тбилиси в сферу влияния Москвы. Дальше вопрос только в настойчивости и пассионарности повторения этого утверждения. Насколько сторонники правительства устойчивы к примитивным лозунгам прямого действия в духе политики нулевых годов, предстоит узнать.

Наконец, ключевой вопрос – удастся ли протестующим добиться такого уровня насилия, который реально всколыхнет общество. Провокации – неотъемлемая часть такого рода мероприятий, можно сказать, что они входят в своеобразные «правила игры». Задача протестующих – явить миру звериное лицо властей-узурпаторов, задача власти – не дать слабину, стоять твердо, но при этом сохранять гибкость, максимально уклоняясь от провокаций. Эта задача требует большого мастерства и выдержки.

Пик «цветных революций» пришелся на нулевые годы. Они были одной из форм «продвижения демократии», стержня американской политики в период «однополярного момента». Вторая форма имела еще менее привлекательный вид – военные интервенции с целью смены режима – от Гаити до Югославии, от Афганистана и Ирака до Ливии. В первой половине прошлого десятилетия эти формы стали себя исчерпывать – прежде всего из-за того, что результаты их применения оказывались печальны. Но не только поэтому. Продвижение демократии было актуально (в разных вариантах), пока западное представление о социально-политическом прогрессе считалось, по сути, безальтернативным. И не встречало противодействия. Этот период закончился, сменившись демонтажом прежнего устройства и острой борьбой за место в новом. Это означает, что ценностный компонент, который присутствовал в практике «цветных революций» 20 лет назад, сейчас свелся исключительно к инструменту политического инжиниринга, совсем не тонкого и высокотехнологичного, а таранного типа. Стесняться больше не принято.

Автор – главный редактор журнала «Россия в глобальной политике», председатель Совета по внешней и оборонной политике (СВОП)