С чем связано обострение армяно-азербайджанского конфликта

Содержание:

• Неполная победа?
• Звезды для Баку или новая реальность?

Страна невыученных уроков

Иначе говоря, недостатка в обсуждениях условий мира, принципов демаркации и делимитации межгосударственной границы, моделей разблокирования транспортных коммуникаций нет. Площадки для переговоров имеются на любой вкус. Однако обострения как в Нагорном Карабахе, так и на армяно-азербайджанской границе происходят регулярно. За время, прошедшее после оглашения совместного заявления Владимира Путина, Ильхама Алиева и Никола Пашиняна, самыми значимыми можно считать эскалации в мае и ноябре 2021-го, а также в марте, августе и сентябре текущего года. Всякий раз, как случается обострение, в СМИ обсуждаются два сюжета: хрупкость перемирия и вовлечение внешних игроков в процесс урегулирования.

Сами же события «в поле», говоря словами классика, в массовом восприятии «слились в протяжный вой». Крайне редки попытки осмысления логики и последствий этих обострений.
Еще сложнее дело обстоит с пониманием перспектив. Что ждет Баку и Ереван? Новая война, серия инцидентов, воспроизводство в новых условиях алгоритма «карабахского маятника» – череды сменяющих друг друга переговорных раундов и военных действий? Что здесь на кону у России, Турции, Америки и Евросоюза? И чей проект замирения Кавказа имеет шанс на конечный успех? Ответы на эти вопросы невозможно получить, не определив существующую ныне систему этно- и геополитических координат.

Неполная победа?

Общим местом в разговорах об армяно-азербайджанском конфликте стало утверждение: во Второй карабахской войне Баку одержал полную и безоговорочную победу. На первый взгляд спорить тут не с чем. Семь смежных районов бывшей НКАО вернулись под азербайджанскую юрисдикцию. Более того, Баку отказался от обсуждения статуса Нагорного Карабаха, по сути, блокировал работу Минской группы, а также ввел в публичный оборот темы «транспортных коридоров», логистической связки западных регионов страны с эксклавом Нахичеванью. Достаточно даже поверхностного анализа «обновленных Мадридских принципов» мирного урегулирования и текста заявления глав России, Азербайджана и Армении от 9 ноября 2020 года, чтобы понять, кто стал бенефициаром нового статус-кво. Однако дьявол, как известно, кроется в деталях. И для всех участников кавказской игры их оказалось немало. Несмотря на отказ Баку обсуждать статус непризнанной НКР, сама эта республика осталась, пусть и в урезанном виде. По состоянию на начало августа ее связывал с Арменией старый Лачинский коридор, а в трех населенных пунктах одноименного района жили армяне. На азербайджанской территории были размещены (и находятся там по сей день) российские миротворцы, благодаря которым реальное решение вопроса НКР было отложено на неопределенный срок. Таким образом, победа Баку была неполной, несмотря на всестороннюю поддержку Анкары.

И исправление «кривых линий» нового статус-кво стало ключевым содержанием процессов после ноября 2020-го. Понятное дело, Баку проявляет здесь особую активность. Дело не в какой-то радикальности его позиций. Просто на протяжении 26 лет Азербайджан чувствовал себя униженным и, как только ситуация изменилась в его пользу, решил, что церемониться с оппонентом не обязательно. Тем более несколько факторов для Баку складываются в удачный пасьянс.

Про поддержку Турции написаны уже тома научной литературы, сказать что-то новое здесь вряд ли получится. Но не менее важным фоновым фактором стала для Баку спецоперация России на Украине. Москва, сделав акцент на этом направлении, стремится всеми силами избежать открытия «второго фронта» на любом из этих направлений – Кавказ, Сирия, Центральная Азия. Поэтому она довольно сдержанно отнеслась к инцидентам в Карабахе и на армяно-азербайджанской границе.

Как обострение в Нагорном Карабахе связано с событиями на Украине

Но на руку Баку играет не только это. Евросоюз, крайне заинтересованный в диверсификации энергетических поставок в условиях нарастания конфронтации с Россией, стремится укрепить связи с Баку. И до 2022 года права человека и стандарты демократии в Азербайджане несильно интересовали Запад. Но сейчас эта тема, похоже, вообще надолго сдана в архив. «Вы для нас действительно важный энергетический партнер. Вы всегда были надежны не только в сфере безопасности поставок, но и в области климатической нейтральности», – с такими словами председатель Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен обратилась к президенту Ильхаму Алиеву во время визита в Баку 18 июля. Оценки «премьера» объединенной Европы во многом готовы разделять и американцы. Диверсификация поставок и снижение зависимости стратегического партнера от «российского энергоимпериализма» – их давняя цель. Вместе с тем США считают недопустимым возникновение любых мощных евразийских коалиций, формирующихся не под их контролем. Для Вашингтона ночным кошмаром стал бы альянс Ирана, России и Турции.

Как следствие, попытки выстраивания индивидуальных контактов с Анкарой и Баку и стремление видеть их на своей стороне, а не союзниками Тегерана и Москвы. Что же касается Исламской Республики, то при всем ее «армянофильстве» (к слову, сильно переоцениваемом в Ереване) она выстраивает внешнеполитический курс на основе поддержки территориальной целостности стран-соседей. И для НКР Тегеран не делает исключения.

Отдельная тема – позиция Армении. Если в ноябре 2020 года многим казалось, что «капитулянтство Пашиняна» – аномалия, которую армянский политикум быстро исправит, то сегодня уже очевидно: внутри республики нет критической массы людей, готовых сломать или затормозить общий курс на отступление. Четыре протестные волны не принесли реальных результатов для их организаторов, массовых антиправительственных выступлений не было. Показательно, что весной–летом нынешнего года число посетителей винного фестиваля в Ереване превышало число участников уличных акций. Причин для такого положения вещей множество. Это и усталость от застарелого конфликта, сопровождаемая региональной изоляцией, экономическими трудностями и демографическими потерями (от миграции и непосредственно от боевых действий разной степени интенсивности), и разочарованность в политиках – предшественниках Пашиняна, и отождествление политики «сильной руки» с кумовством и коррупцией во власти. Пашиняна можно упрекать в излишней уступчивости Баку, однако он сумел выиграть досрочные конкурентные выборы, подтвердив тем самым свою легитимность. И реальных оппонентов, способных перехватить у него власть, не видно. В итоге карабахский консенсус, десятилетиями цементировавший постсоветское армянское общество, перестал работать.

Звезды для Баку или новая реальность?

В итоге все звезды для Баку счастливо сошлись. Новой «заморозки» конфликта в условиях кардинального изменения баланса сил азербайджанское руководство допускать не желает. И при этом Баку прекрасно понимает, что воспротивиться его планам мало кто может. Из этого проистекает усиление военно-политического давления на Ереван по двум азимутам – карабахскому и пограничному. В марте азербайджанские военные взяли под контроль ряд важных высот в районе карабахского села Парух/Фаррух, затем в результате августовской операции «Возмездие» Азербайджан установил полный контроль над Лачинским районом, а армянские жители покинули три населенных пункта (Ахавно/Забух, Сус и Лачин/Бердзор). Произошло форсирование передачи старого маршрута под юрисдикцию Баку (эту цель первоначально планировали достичь в 2023 году). Новая дорога, построенная Азербайджаном, ставит в критическую зависимость коммуникации между Арменией и Нагорно-Карабахской Республикой.

Почему ни поражение в Карабахе, ни конфликт с Генштабом не привели к отставке Пашиняна

Но, как говорится, не Карабахом единым. После того как Кельбаджарский район оказался в руках Баку, а Ереван потерял так называемый «пояс безопасности» (семь прилегавших к НКР районов), началось «уточнение» границ между двумя республиками. Их не демаркировали с момента распада СССР. В мае 2021-го азербайджанские силы продвинулись в глубь Армении на участке Сотк – Хознавар, заняв территории площадью примерно 5400 га. Впоследствии там был установлен КПП для осуществления таможенно-пограничного контроля. В ноябре того же года армяно-азербайджанское пограничье вновь стало полем боя. И, наконец, в сентябре нынешнего года произошла самая масштабная военная эскалация со времени окончания Второй карабахской войны. Впервые мощным атакам подверглись города на территории самой Армении. И хотя Баку не называл причиной обострения борьбу за коридор между основной территорией Азербайджана и Нахичеванью, достаточно взглянуть на карту, чтобы понять: скорее всего, мотив был именно таким. Однако, какие бы версии ни выдвигались, очевидно, что Баку не намерен мириться с затягиванием переговоров и рассчитывает завершить конфликт на своих условиях. Пять пунктов мира, предложенных азербайджанскими дипломатами, базируются на взаимном признании территориальной целостности двух стран. И азербайджанское руководство двусмысленностей в трактовках, что такое единство своего государства, не допускает.

Таким образом, в сегодняшнем кавказском уравнении имеются азербайджанская наступательность, армянская оборонительность, а также вовлеченность ключевых внешних игроков в решение иных региональных и мировых проблем, из-за чего их руки оказываются связанными. В наиболее сложной ситуации находится Россия. Великодержавный принцип «не одна пушка не стреляет без нашего согласия» сейчас на Кавказе не работает. Напротив, статус-кво, установленный в ноябре 2020-го при посредничестве Москвы, на наших глазах подвергается существенной ревизии. Примеров тому немало – от КПП на трассе Горис-Капан, села Фаррух/Парух и до Лачинского коридора. Но дело не только в военно-политической сфере. За последние два года у России, которая 9 ноября 2020 года была эксклюзивным миротворцем, прибавилось конкурентов. Еэсовский формат уже сложился, а США настойчиво продвигают собственные инициативы. Не только пушки стреляют, но и дипломаты договариваются, не спрашивая на то согласия Москвы.

Армянским политикам и обществу удобно оправдывать собственные уступки пассивностью России и ОДКБ. Перекладывание ответственности стало фирменным знаком властей республики в последние полгода. Если раньше слова о предубеждениях команды Пашиняна в отношении Москвы звучали, как конспирология, то сегодня это уже не совсем так. Правда, не стоит забывать и про то, что определенная «вестернизация» общественно-политических настроений в Армении возникла не из-за визита Пелоси или хитрых соросовских комбинаций, а из-за излишней сдержанности России во время «разморозок» конфликта в мае 2021-го – сентябре 2022 года. Такая реакция имеет свои причины и объяснения – мы уже рассказали о них выше. Однако то, что может быть принято экспертами как рациональные резоны, в обществе, вовлеченном в конфликт, воспринимается эмоционально, порой и с перехлестом. Добавим к этому то, что внутри Азербайджана российская политика также становится объектом критики. Там само существование миротворческой миссии видится многими (особенно на неофициальном уровне) как препона на пути скорейшего завершения «собирания земель».

Впрочем, трудности на Кавказе возникают не только у России. Экономические проблемы в Турции и перспектива тяжелой президентской кампании также сковывают Анкару. Ресурсов на все фронты – от Кавказа до Африки – явно не хватает, но высокая планка амбиций задана, отступать от нее не захочет не только президент Реджеп Эрдоган, но и его гипотетические преемники.
Тем не менее суть происходящего при всех имеющихся вызовах более или менее ясна. Итоги Второй карабахской войны все хотели бы подправить, сделав их более выгодными для себя. Но не у всех для этого есть достаточные воля и ресурсы. Да и приоритетность этой проблемы у всех разная.

Автор – ведущий научный сотрудник МГИМО МИД России, главный редактор журнала «Международная аналитика»