Архивная публикация 2003 года: "ДОЛЛАРОВАЯ ДИПЛОМАТИЯ"
Про деньги часто говорят, что это -- грудное молоко политики. Как выясняется, это еще и нектар дипломатии сверхдержав.
Чем меньше у Джорджа Буша (George W. Bush) остается дипломатических рычагов для вербовки союзников в войне с Ираком, тем сильнее американских дипломатов тянет воспользоваться чековой книжкой Дяди Сэма и намекнуть на то, что поддержка США в будущем воздастся поддержавшим сторицей. Это особенно заметно в Совете Безопасности ООН, где США продвигают резолюцию, которая может привести к началу военных действий против Саддама Хусейна (Saddam Hussein). Но если взглянуть на ситуацию шире, появление у Белого дома потребности в использовании таких приманок выходит за рамки дебатов в ООН и указывает на самую суть проблемы США -- страна бедна на друзей.
Последние два года отличительной чертой дипломатии администрации является техасское чванство. Сторонники Буша видят в этом свежую струю и полагают, что это привносит прямоту в политику, а кое-кто из традиционных союзников считает высокомерием и самонадеянностью. И это отнюдь не только стилистические различия. Выходя из международных договоров, пренебрегая мнением традиционных союзников, Буш проводил агрессивно одностороннюю внешнюю политику, что здорово задело значительную часть мирового сообщества.
Теперь, когда администрация Буша отчаянно пытается собрать союзников и призывает лидеров таких стран, как Латвия и Болгария, продемонстрировать степень сплоченности коалиции, становится ясна цена былого пренебрежения. "Своим высокомерием мы сами себе все усложнили", -- считает Сэмюэл Бергер (Samuel R. Berger), советник по национальной безопасности в администрации Клинтона (Clinton).
Собственно, счета за такой подход администрация еще только начинает получать, а от итоговой суммы просто перехватывает дыхание. 25 февраля люди из команды Буша объявили, что стоимость военной кампании может превысить $95 млрд. Это намного больше расходов на первую войну в Персидском заливе, которая обошлась в $75 млрд., $70 млрд. из которых оплатили партнеры по коалиции. "Восстановление Ирака потребует длительных усилий многих стран, включая и нас", -- отметил Буш в речи в American Enterprise Institute 26 февраля. На самом же деле, скорее всего, и миротворческая миссия, и основное бремя реконструкции Ирака лягут на плечи только США. То есть платить за это придется загнанным в угол американским налогоплательщикам.
Не стоило и ожидать, что сформируется широкая коалиция. В отличие от операции "Буря в пустыне", последовавшей за вторжением Ирака в Кувейт, нынешний демарш -- упражнение по превентивным действиям. И пока Буш говорит о "коалиции желающих" поддержать вторжение США в Ирак, фактически накануне принятия решения Америка оказывается в компании немногочисленных и дорогостоящих союзников. А приобретение союзников поодиночке это совсем не то же самое, что создание сплоченной группы, преданной общему делу.
Кроме того, в результате иракской политики администрации Буша может, хотя и непреднамеренно, получиться так, что стратегические цели в регионе достигнуты не будут и посеять там семена реформ не удастся. Если соседи Ирака сочтут вторжение незаконным, радикализма здесь не станет меньше; он усилится. "Возвышенные цели администрации на Ближнем Востоке станут более труднодостижимыми, если в Америке будут видеть больше иностранную державу, чем партнера", -- считает Джон Олтерман (Jon B. Alterman), недавно покинувший госдеп Буша.
В каком-то смысле предвестником разворачивающейся сейчас торговли стали теракты 11 сентября 2001 года в США. В ходе последовавшей войны против режима талибов в Афганистане Белый дом решил укреплять отношения с новыми друзьями -- от Таджикистана до беднейших африканских государств -- и проявил к ним щедрость. Больше всех выиграл отчаянно бедный Пакистан, сыгравший в антитеррористической войне одну из главных ролей. В одночасье были сняты санкции, наложенные на режим президента Первеза Мушаррафа (Pervez Musharraf) после ядерных испытаний, а кроме того, США и другие страны пошли на реструктуризацию $12,5-миллиардного долга Пакистана. В результате Пакистан перестал быть страной-должником и на сегодня имеет скромное положительное сальдо по текущим операциям.
Сейчас команде Буша предстоит решить куда более внушительную задачу -- добиться поддержки силового разоружения Ирака в мире. Скепсис по отношению к этой операции неудержимо нарастает, и к тому же Франция и многие другие страны страны опасаются, что действия США сделают превентивные удары приемлемым инструментом политики. Каковы будут последствия этого? Не менее важно и то, что, по их мнению, дестабилизация ситуации на Ближнем Востоке в целом намного опаснее Саддама. Режим Саддама ослаблен, и после войны 1991 года Саддама успешно сдерживали. Так что, выступая против вторжения США, некоторые страны разрешили американским военным только находиться на базах в регионе, и не более того.
При дефиците союзников неудивительно, что люди Буша могут поддаться соблазну и пообещать материальную помощь -- или оказаться заваленными массой заявок о компенсации последствий удара от таких стран, как Египет, Израиль, Турция и Иордания, утверждающих, что любой конфликт нанесет вред их экономике. "Когда тот, кто вам необходим по ходу игры, знает об этом, он поднимает цену", -- говорит бывший руководящий чиновник госдепа Честер Крокер (Chester A. Crocker).
Администрация Буша решительно отрицает обвинения в том, что она покупает поддержку ООН или доступ к военной инфраструктуре. "Президент никому не предлагает сделок типа "ты -- мне, я -- тебе", -- утверждает пресс-секретарь Белого дома Ари Флейшер (Ari Fleischer). Справедливости ради надо сказать, что к цементированию союзов посредством материальной помощи прибегают не только люди Буша. Лагерь Клинтона, откуда сейчас раздается критика Буша за то, что он раскрыл кошелек, выложил не один миллиард долларов за то, чтобы Северная Корея прикрыла свои ядерные программы. И им же оставалось только пожать плечами, когда взносы США в МВФ были украдены российскими клептократами. "Дипломатия чековой книжки, -- говорит бывший чиновник госдепа Гельмут Зонненфельдт (Helmut Sonnenfeldt), -- стара, как сами чековые книжки".
Самый откровенный пример торговли -- это переговоры между Турцией и США о военных базах. Турецкое общественное мнение сильно настроено против войны, а экономика ослаблена, поэтому турки просили за размещение американских военных на турецкой территории $35 млрд. в виде финансовой помощи. После малоприятных переговоров Анкаре достался пакет, в который входит до $20 млрд. наличных и кредитов, военная техника НАТО и уверения, что иракских курдских националистов удержат от опрометчивых шагов. Говорит Мехмет Симсек (Mehmet Simsek), лондонский аналитик Merrill Lynch & Co.: "Итог такой: Турция получит возможность вздохнуть свободнее".
Переговоры шли трудно еще и из-за того, что Турция получила печальный опыт во время "Бури в пустыне". После той войны США отказались от своих обещаний компенсировать убытки от прекращения торговли с Ираком и предоставить помощь беженцам. Сейчас турки просят деньги вперед.
Больше всех остальных соседей Ирака может пострадать Иордания. Поэтому Вашингтон также чутко относится к просьбам Аммана о помощи. "В результате [новой войны] мы можем потерять до четверти нашего ВВП", -- сокрушается иорданский экономист Фахед Фанек (Fahed Fanek). Американская администрация, предположительно, обратится в конгрессу с просьбой о предоставлении Иордании помощи в размере $150 млн. сверх ежегодных $300 млн. По соглашению США уже начали поставки истребителей F-16 и ракет Patriot II, весьма вероятно, со скидкой.
С протянутой рукой стоят и другие соседи по региону. Израиль запросил $4 млрд. в виде дополнительной военной помощи и $8 млрд. в виде гарантий по кредитам. Египет предполагает, что убытки его ориентированной на туризм экономики составят $1,6 млрд., поэтому хочет скорее получить оговоренные $415 млн.
Большая часть сделок этого рода была менее откровенной. Ключевые участники голосования в Совете Безопасности -- Чили, Гвинея, Камерун, Ангола, Мексика и Пакистан -- укрепляют торговые связи с США, и эти связи, в случае голосования против американского проекта резолюции, могут оказаться под угрозой. За эти голоса борются и США, и Франция. Америка, в частности, подчеркивает, что сокращение субсидий сельскому хозяйству богатых стран, на котором настаивают США, может открыть рынки для фермеров из стран "третьего мира".
Самым красноречивым будет голосование Пакистана. Все-таки именно поддержанная США реструктуризация долгов позволила стране провести реформы, которые оживили экономику. А в конце 2001 года президент Мушарраф покинул Вашингтон с разрешением на 15% увеличить экспорт одежды и текстильной продукции в США, что принесет пакистанским производителям $500 млн. Однако пакистанские официальные лица говорят, что деньги на их голосование не повлияют. "Этот вопрос куда серьезнее, чем вопрос материальных стимулов", -- говорит глава делегации Пакистана в ООН Мунир Акрам (Munir Akram).
Пока далеко не ясно, обеспечит ли долларовая дипломатия чистую победу в ООН Дяде Сэму. Но даже без одобрения своей резолюции Буш, похоже, намерен нанести удар по Саддаму в конце марта. Тогда возникают вопросы: что за альянс возглавит Буш и насколько этот альянс будет долговечен?
Если на поле боя все пройдет гладко, кое-какие сегодняшние проблемы, конечно, отпадут сами собой. Их заменят лучезарные ТВ-образы освобожденных иракцев и технократов новой волны, готовых построить новую страну. Но если вторжение обернется неоднократно предсказанными миазмами ближневосточных интриг и рухнувших надежд, Америка может оказаться еще более одинокой, чем сегодня. В мире дипломатии, в центре которой только собственные интересы каждой стороны, настоящих друзей найти трудно. И все же друзья, с которыми вас связывают общие интересы, лучше взятых напрокат.
БОЛЬШАЯ ИГРА ПРЕЗИДЕНТА ПУТИНА
КОММЕНТАРИЙ
Как и многие в мире, Россия этой войны не хочет. Кремль считает, что Саддама Хусейна (Saddam Hussein) можно сдерживать и непосредственной угрозы он не представляет. Кремль не хочет создавать прецедент использования США или кем-то еще "смены режима" в качестве инструмента внешней политики. Здесь опасаются возможной негативной реакции южных мусульманских соседей и своих мусульман, составляющих 10% населения. Кроме того, возникшая напряженность и скачок мировых цен на нефть принесли российским нефтяным компаниям нежданные и обильные прибыли, поток которых "обмелеет", если на рынки хлынет нефть из послевоенного Ирака.
Итак, сделает ли президент Владимир Путин все, что в его силах, чтобы предотвратить войну? Нет. Путин понимает, что Россия, бывшая сверхдержава, не в состоянии удержать администрацию Буша от удара по Ираку и не допустить смещения Саддама. Сделав, как президент, главную ставку на широкое стратегическое партнерство с Америкой -- ключевой, как он полагает, момент в полной политической и экономической интеграции России и Запада, -- Путин вряд ли позволит проблеме Ирака стать яблоком раздора в отношениях с Америкой.
Это так, даже несмотря на то, что Россия поддерживает предложение Франции и Германии дать инспекторам ООН еще 4 месяца на работу в Ираке. Хотя Россия, возможно, не будет голосовать за резолюцию СБ ООН, разрешающую применение силы против Ирака, но и вето со стороны России представляется маловероятным. "Голос России может [по-прежнему] оказаться для нас решающим при голосовании в СБ", -- говорит Сэмюэл Бергер (Samuel R. Berger), бывший советник по национальной безопасности. Однако на данный момент Россия -- один из столпов коалиции стран, вынужденно смирившихся с решением США.
Не думайте, что смириться и уступить -- это просто. Посмотрите на дипломатические па, которые выделывает Путин. Он не торгуется, как Турция, выговаривая себе объемную экономическую помощь. Его цель -- не допустить ущерба. Он прилагает массу усилий, чтобы заявить о различиях в политике его и Буша по отношению к Ираку. Это снижает накал критики в его адрес со стороны пацифистов в России, в Европе и на Ближнем Востоке. И одновременно он старается добиться гарантий российских интересов в послевоенном Ираке.
Это сложное маневрирование, и есть опасность, что оно может быть воспринято как проявление лицемерия и вызвать раздражение Вашингтона. Но пока, похоже, оно срабатывает. С одной стороны, Путин явно поддерживает предложения французов и немцев о продлении сроков инспекций ООН. И этим отличается от британского премьера Тони Блэра (Tony Blair). Путин не хочет, чтобы его, как Блэра, называли пуделем на поводке у Буша. Имея в виду намеченные на осень парламентские выборы в России, Путин опасается, что репутация его партии "Единая Россия" может пострадать, если ее будут слишком тесно связывать с позицией США по Ираку. Это также одна из причин, по которой он направил бывшего премьер-министра Евгения Примакова в Багдад попытаться уговорить Саддама подчиниться требованиям ООН. Этим Путин продемонстрировал коммунистам (у Примакова с ними прочные связи), что изо всех сил старается предотвратить войну.
Но Путин открыт и Вашингтону. Глава его администрации Александр Волошин и верный эмиссар Михаил Маргелов, председатель комитета по международным делам в верхней палате российского парламента, провели в Вашингтоне ряд консультаций по Ираку с высокопоставленными представителями Белого дома и госдепа. Для Маргелова поездка была продолжением того, что он называет "треугольной" дискуссией с участием Вашингтона, Москвы и Лондона по ключевым вопросам послевоенного урегулирования. "Нам следует подумать о структуре общества и правительства, которые международное сообщество хочет видеть в Ираке", -- говорит он.
Кремль также рассчитывает на то, что после войны американский оккупационный режим и иракское правительство, какими бы они ни были, будут учитывать российские экономические интересы в Ираке. У крупнейшей российской нефтяной компании "ЛУКойл" уже есть контракт на $3,5 млрд. на разработку крупнейших нефтяных месторождений Ирака. Контракт был подписан с Саддамом, но не должен быть разорван или пересмотрен при любой смене режима, настаивают российские чиновники. Кроме того, еще со времен Советского Союза Ирак должен России $8 млрд., и Кремль надеется, что этот долг будет выплачен.
Сейчас, как говорят в Вашингтоне и Москве, стороны не пытаются достичь открытого соглашения ни по одному из этих вопросов. Отчасти потому, что американцы не хотят, чтобы дело выглядело так, будто они уже делят послевоенный Ирак. Однако Вашингтон -- негромко -- заверяет Москву в том, что хорошо понимает всю их важность для Путина. Еще одна связанная с этим проблема: Москва опасается, как бы увеличение экспорта иракской нефти после войны не привело к снижению мировых цен на нефть, что отрицательно скажется на российской нефтяной отрасли. В связи с этим представители американской администрации заявляют, что считают поддержание стабильных цен на рынке энергоресурсов общей задачей. "Мы сказали русским о готовности учесть их интересы", -- говорит один из высокопоставленных чиновников администрации Буша.
Когда война закончится, Путину придется надеяться на благожелательность Буша, с которым он сохранил нормальные отношения, не пострадавшие после прошлогоднего выхода Вашингтона из договора по ПРО. Буш не обиделся на критику его иракской политики Путиным, хотя к оппозиции Франции и Германии отнесся высокомерно-пренебрежительно. Буш, похоже, сочувствует оказавшемуся в трудном положении российскому лидеру. Если повезет, стратегия "не навреди" может сработать.
Про деньги часто говорят, что это -- грудное молоко политики. Как выясняется, это еще и нектар дипломатии сверхдержав.
Чем меньше у Джорджа Буша (George W. Bush) остается дипломатических рычагов для вербовки союзников в войне с Ираком, тем сильнее американских дипломатов тянет воспользоваться чековой книжкой Дяди Сэма и намекнуть на то, что поддержка США в будущем воздастся поддержавшим сторицей. Это особенно заметно в Совете Безопасности ООН, где США продвигают резолюцию, которая может привести к началу военных действий против Саддама Хусейна (Saddam Hussein). Но если взглянуть на ситуацию шире, появление у Белого дома потребности в использовании таких приманок выходит за рамки дебатов в ООН и указывает на самую суть проблемы США -- страна бедна на друзей.
Последние два года отличительной чертой дипломатии администрации является техасское чванство. Сторонники Буша видят в этом свежую струю и полагают, что это привносит прямоту в политику, а кое-кто из традиционных союзников считает высокомерием и самонадеянностью. И это отнюдь не только стилистические различия. Выходя из международных договоров, пренебрегая мнением традиционных союзников, Буш проводил агрессивно одностороннюю внешнюю политику, что здорово задело значительную часть мирового сообщества.
Теперь, когда администрация Буша отчаянно пытается собрать союзников и призывает лидеров таких стран, как Латвия и Болгария, продемонстрировать степень сплоченности коалиции, становится ясна цена былого пренебрежения. "Своим высокомерием мы сами себе все усложнили", -- считает Сэмюэл Бергер (Samuel R. Berger), советник по национальной безопасности в администрации Клинтона (Clinton).
Собственно, счета за такой подход администрация еще только начинает получать, а от итоговой суммы просто перехватывает дыхание. 25 февраля люди из команды Буша объявили, что стоимость военной кампании может превысить $95 млрд. Это намного больше расходов на первую войну в Персидском заливе, которая обошлась в $75 млрд., $70 млрд. из которых оплатили партнеры по коалиции. "Восстановление Ирака потребует длительных усилий многих стран, включая и нас", -- отметил Буш в речи в American Enterprise Institute 26 февраля. На самом же деле, скорее всего, и миротворческая миссия, и основное бремя реконструкции Ирака лягут на плечи только США. То есть платить за это придется загнанным в угол американским налогоплательщикам.
Не стоило и ожидать, что сформируется широкая коалиция. В отличие от операции "Буря в пустыне", последовавшей за вторжением Ирака в Кувейт, нынешний демарш -- упражнение по превентивным действиям. И пока Буш говорит о "коалиции желающих" поддержать вторжение США в Ирак, фактически накануне принятия решения Америка оказывается в компании немногочисленных и дорогостоящих союзников. А приобретение союзников поодиночке это совсем не то же самое, что создание сплоченной группы, преданной общему делу.
Кроме того, в результате иракской политики администрации Буша может, хотя и непреднамеренно, получиться так, что стратегические цели в регионе достигнуты не будут и посеять там семена реформ не удастся. Если соседи Ирака сочтут вторжение незаконным, радикализма здесь не станет меньше; он усилится. "Возвышенные цели администрации на Ближнем Востоке станут более труднодостижимыми, если в Америке будут видеть больше иностранную державу, чем партнера", -- считает Джон Олтерман (Jon B. Alterman), недавно покинувший госдеп Буша.
В каком-то смысле предвестником разворачивающейся сейчас торговли стали теракты 11 сентября 2001 года в США. В ходе последовавшей войны против режима талибов в Афганистане Белый дом решил укреплять отношения с новыми друзьями -- от Таджикистана до беднейших африканских государств -- и проявил к ним щедрость. Больше всех выиграл отчаянно бедный Пакистан, сыгравший в антитеррористической войне одну из главных ролей. В одночасье были сняты санкции, наложенные на режим президента Первеза Мушаррафа (Pervez Musharraf) после ядерных испытаний, а кроме того, США и другие страны пошли на реструктуризацию $12,5-миллиардного долга Пакистана. В результате Пакистан перестал быть страной-должником и на сегодня имеет скромное положительное сальдо по текущим операциям.
Сейчас команде Буша предстоит решить куда более внушительную задачу -- добиться поддержки силового разоружения Ирака в мире. Скепсис по отношению к этой операции неудержимо нарастает, и к тому же Франция и многие другие страны страны опасаются, что действия США сделают превентивные удары приемлемым инструментом политики. Каковы будут последствия этого? Не менее важно и то, что, по их мнению, дестабилизация ситуации на Ближнем Востоке в целом намного опаснее Саддама. Режим Саддама ослаблен, и после войны 1991 года Саддама успешно сдерживали. Так что, выступая против вторжения США, некоторые страны разрешили американским военным только находиться на базах в регионе, и не более того.
При дефиците союзников неудивительно, что люди Буша могут поддаться соблазну и пообещать материальную помощь -- или оказаться заваленными массой заявок о компенсации последствий удара от таких стран, как Египет, Израиль, Турция и Иордания, утверждающих, что любой конфликт нанесет вред их экономике. "Когда тот, кто вам необходим по ходу игры, знает об этом, он поднимает цену", -- говорит бывший руководящий чиновник госдепа Честер Крокер (Chester A. Crocker).
Администрация Буша решительно отрицает обвинения в том, что она покупает поддержку ООН или доступ к военной инфраструктуре. "Президент никому не предлагает сделок типа "ты -- мне, я -- тебе", -- утверждает пресс-секретарь Белого дома Ари Флейшер (Ari Fleischer). Справедливости ради надо сказать, что к цементированию союзов посредством материальной помощи прибегают не только люди Буша. Лагерь Клинтона, откуда сейчас раздается критика Буша за то, что он раскрыл кошелек, выложил не один миллиард долларов за то, чтобы Северная Корея прикрыла свои ядерные программы. И им же оставалось только пожать плечами, когда взносы США в МВФ были украдены российскими клептократами. "Дипломатия чековой книжки, -- говорит бывший чиновник госдепа Гельмут Зонненфельдт (Helmut Sonnenfeldt), -- стара, как сами чековые книжки".
Самый откровенный пример торговли -- это переговоры между Турцией и США о военных базах. Турецкое общественное мнение сильно настроено против войны, а экономика ослаблена, поэтому турки просили за размещение американских военных на турецкой территории $35 млрд. в виде финансовой помощи. После малоприятных переговоров Анкаре достался пакет, в который входит до $20 млрд. наличных и кредитов, военная техника НАТО и уверения, что иракских курдских националистов удержат от опрометчивых шагов. Говорит Мехмет Симсек (Mehmet Simsek), лондонский аналитик Merrill Lynch & Co.: "Итог такой: Турция получит возможность вздохнуть свободнее".
Переговоры шли трудно еще и из-за того, что Турция получила печальный опыт во время "Бури в пустыне". После той войны США отказались от своих обещаний компенсировать убытки от прекращения торговли с Ираком и предоставить помощь беженцам. Сейчас турки просят деньги вперед.
Больше всех остальных соседей Ирака может пострадать Иордания. Поэтому Вашингтон также чутко относится к просьбам Аммана о помощи. "В результате [новой войны] мы можем потерять до четверти нашего ВВП", -- сокрушается иорданский экономист Фахед Фанек (Fahed Fanek). Американская администрация, предположительно, обратится в конгрессу с просьбой о предоставлении Иордании помощи в размере $150 млн. сверх ежегодных $300 млн. По соглашению США уже начали поставки истребителей F-16 и ракет Patriot II, весьма вероятно, со скидкой.
С протянутой рукой стоят и другие соседи по региону. Израиль запросил $4 млрд. в виде дополнительной военной помощи и $8 млрд. в виде гарантий по кредитам. Египет предполагает, что убытки его ориентированной на туризм экономики составят $1,6 млрд., поэтому хочет скорее получить оговоренные $415 млн.
Большая часть сделок этого рода была менее откровенной. Ключевые участники голосования в Совете Безопасности -- Чили, Гвинея, Камерун, Ангола, Мексика и Пакистан -- укрепляют торговые связи с США, и эти связи, в случае голосования против американского проекта резолюции, могут оказаться под угрозой. За эти голоса борются и США, и Франция. Америка, в частности, подчеркивает, что сокращение субсидий сельскому хозяйству богатых стран, на котором настаивают США, может открыть рынки для фермеров из стран "третьего мира".
Самым красноречивым будет голосование Пакистана. Все-таки именно поддержанная США реструктуризация долгов позволила стране провести реформы, которые оживили экономику. А в конце 2001 года президент Мушарраф покинул Вашингтон с разрешением на 15% увеличить экспорт одежды и текстильной продукции в США, что принесет пакистанским производителям $500 млн. Однако пакистанские официальные лица говорят, что деньги на их голосование не повлияют. "Этот вопрос куда серьезнее, чем вопрос материальных стимулов", -- говорит глава делегации Пакистана в ООН Мунир Акрам (Munir Akram).
Пока далеко не ясно, обеспечит ли долларовая дипломатия чистую победу в ООН Дяде Сэму. Но даже без одобрения своей резолюции Буш, похоже, намерен нанести удар по Саддаму в конце марта. Тогда возникают вопросы: что за альянс возглавит Буш и насколько этот альянс будет долговечен?
Если на поле боя все пройдет гладко, кое-какие сегодняшние проблемы, конечно, отпадут сами собой. Их заменят лучезарные ТВ-образы освобожденных иракцев и технократов новой волны, готовых построить новую страну. Но если вторжение обернется неоднократно предсказанными миазмами ближневосточных интриг и рухнувших надежд, Америка может оказаться еще более одинокой, чем сегодня. В мире дипломатии, в центре которой только собственные интересы каждой стороны, настоящих друзей найти трудно. И все же друзья, с которыми вас связывают общие интересы, лучше взятых напрокат.
БОЛЬШАЯ ИГРА ПРЕЗИДЕНТА ПУТИНА
КОММЕНТАРИЙ
Как и многие в мире, Россия этой войны не хочет. Кремль считает, что Саддама Хусейна (Saddam Hussein) можно сдерживать и непосредственной угрозы он не представляет. Кремль не хочет создавать прецедент использования США или кем-то еще "смены режима" в качестве инструмента внешней политики. Здесь опасаются возможной негативной реакции южных мусульманских соседей и своих мусульман, составляющих 10% населения. Кроме того, возникшая напряженность и скачок мировых цен на нефть принесли российским нефтяным компаниям нежданные и обильные прибыли, поток которых "обмелеет", если на рынки хлынет нефть из послевоенного Ирака.
Итак, сделает ли президент Владимир Путин все, что в его силах, чтобы предотвратить войну? Нет. Путин понимает, что Россия, бывшая сверхдержава, не в состоянии удержать администрацию Буша от удара по Ираку и не допустить смещения Саддама. Сделав, как президент, главную ставку на широкое стратегическое партнерство с Америкой -- ключевой, как он полагает, момент в полной политической и экономической интеграции России и Запада, -- Путин вряд ли позволит проблеме Ирака стать яблоком раздора в отношениях с Америкой.
Это так, даже несмотря на то, что Россия поддерживает предложение Франции и Германии дать инспекторам ООН еще 4 месяца на работу в Ираке. Хотя Россия, возможно, не будет голосовать за резолюцию СБ ООН, разрешающую применение силы против Ирака, но и вето со стороны России представляется маловероятным. "Голос России может [по-прежнему] оказаться для нас решающим при голосовании в СБ", -- говорит Сэмюэл Бергер (Samuel R. Berger), бывший советник по национальной безопасности. Однако на данный момент Россия -- один из столпов коалиции стран, вынужденно смирившихся с решением США.
Не думайте, что смириться и уступить -- это просто. Посмотрите на дипломатические па, которые выделывает Путин. Он не торгуется, как Турция, выговаривая себе объемную экономическую помощь. Его цель -- не допустить ущерба. Он прилагает массу усилий, чтобы заявить о различиях в политике его и Буша по отношению к Ираку. Это снижает накал критики в его адрес со стороны пацифистов в России, в Европе и на Ближнем Востоке. И одновременно он старается добиться гарантий российских интересов в послевоенном Ираке.
Это сложное маневрирование, и есть опасность, что оно может быть воспринято как проявление лицемерия и вызвать раздражение Вашингтона. Но пока, похоже, оно срабатывает. С одной стороны, Путин явно поддерживает предложения французов и немцев о продлении сроков инспекций ООН. И этим отличается от британского премьера Тони Блэра (Tony Blair). Путин не хочет, чтобы его, как Блэра, называли пуделем на поводке у Буша. Имея в виду намеченные на осень парламентские выборы в России, Путин опасается, что репутация его партии "Единая Россия" может пострадать, если ее будут слишком тесно связывать с позицией США по Ираку. Это также одна из причин, по которой он направил бывшего премьер-министра Евгения Примакова в Багдад попытаться уговорить Саддама подчиниться требованиям ООН. Этим Путин продемонстрировал коммунистам (у Примакова с ними прочные связи), что изо всех сил старается предотвратить войну.
Но Путин открыт и Вашингтону. Глава его администрации Александр Волошин и верный эмиссар Михаил Маргелов, председатель комитета по международным делам в верхней палате российского парламента, провели в Вашингтоне ряд консультаций по Ираку с высокопоставленными представителями Белого дома и госдепа. Для Маргелова поездка была продолжением того, что он называет "треугольной" дискуссией с участием Вашингтона, Москвы и Лондона по ключевым вопросам послевоенного урегулирования. "Нам следует подумать о структуре общества и правительства, которые международное сообщество хочет видеть в Ираке", -- говорит он.
Кремль также рассчитывает на то, что после войны американский оккупационный режим и иракское правительство, какими бы они ни были, будут учитывать российские экономические интересы в Ираке. У крупнейшей российской нефтяной компании "ЛУКойл" уже есть контракт на $3,5 млрд. на разработку крупнейших нефтяных месторождений Ирака. Контракт был подписан с Саддамом, но не должен быть разорван или пересмотрен при любой смене режима, настаивают российские чиновники. Кроме того, еще со времен Советского Союза Ирак должен России $8 млрд., и Кремль надеется, что этот долг будет выплачен.
Сейчас, как говорят в Вашингтоне и Москве, стороны не пытаются достичь открытого соглашения ни по одному из этих вопросов. Отчасти потому, что американцы не хотят, чтобы дело выглядело так, будто они уже делят послевоенный Ирак. Однако Вашингтон -- негромко -- заверяет Москву в том, что хорошо понимает всю их важность для Путина. Еще одна связанная с этим проблема: Москва опасается, как бы увеличение экспорта иракской нефти после войны не привело к снижению мировых цен на нефть, что отрицательно скажется на российской нефтяной отрасли. В связи с этим представители американской администрации заявляют, что считают поддержание стабильных цен на рынке энергоресурсов общей задачей. "Мы сказали русским о готовности учесть их интересы", -- говорит один из высокопоставленных чиновников администрации Буша.
Когда война закончится, Путину придется надеяться на благожелательность Буша, с которым он сохранил нормальные отношения, не пострадавшие после прошлогоднего выхода Вашингтона из договора по ПРО. Буш не обиделся на критику его иракской политики Путиным, хотя к оппозиции Франции и Германии отнесся высокомерно-пренебрежительно. Буш, похоже, сочувствует оказавшемуся в трудном положении российскому лидеру. Если повезет, стратегия "не навреди" может сработать.
ПОЛ СТАРОБИН (PAUL STAROBIN)
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
