Архивная публикация 2003 года: "Культбеспросвет"
Странный все-таки орган наш Государственный совет. Название величавое и властное, а реальных полномочий -- никаких, и место в политической системе определено нечетко: что-то такое факультативно-декоративное, произрастающее параллельно всем "ветвям власти". Власть верховная использует Госсовет пока что лишь для одной надобы: его помпезные заседания -- идеальный повод заявить о разного рода благих намерениях (не торопясь при этом взять на себя всю полноту ответственности за их претворение в жизнь). Словом, большой пиар: до сведения заинтересованных граждан доводится, что государство помнит о проблемах и нуждах беспризорников или спортсменов, женщин или молодежи. На прошлой неделе очередь дошла наконец и до культуры.Прежде и теперь
И это вызывает двойственное чувство.
С одной стороны, даже такой -- предвыборный, явственно отдающий пиаром интерес государства к состоянию отечественной культуры следует приветствовать. Два бюджетных процента в год на поддержание культуры -- национальный позор, и на просторах России вот уже больше десяти лет просто вопли и стоны слышатся: гибнет без государственной поддержки некогда великая культура! Писатели, художники, музыканты, артисты, кинорежиссеры самых разных, зачастую враждебно противоположных идеологических и эстетических взглядов в этом пункте трогательно сходятся: государство обязано о них заботиться, чтобы не прервалась великая культурная традиция.
Для коммунистов и прочих левых бедственное положение культуры -- удобный козырь в политической борьбе, вечный повод поговорить на завлекательную тему "прежде и теперь". Схема тут типовая: советская власть для культуры была как ласковая мать -- холила ее и лелеяла, средств не жалея. При ней социальный статус самой культуры и ее деятелей поднялся до заоблачных высот, и любая доярка после свершения своего трудового подвига могла отправиться в колхозный клуб и приобщиться к "высокому", то есть томик Пушкина взять в библиотеке или послушать умного человека -- присланного Всесоюзным добровольным обществом "Знание" лектора ("Есть ли жизнь на Марсе?"). А нынешняя "антинародная власть" культуре как мачеха, отчего в былых ее очагах открываются мебельные салоны, казино и чуть ли не бордели и некуда жаждущему приобщения к культурным сокровищам трудящемуся податься.
Кстати, Путин в своей речи на Госсовете риторику эту у левых перехватил, как часто (и почти всегда грамотно) это делает. В сфере культуры, считает президент, у государства две задачи. На первое место поставлена образцово-"либеральная": прежде всего государство обязано защитить свободу творчества. Задача вторая -- сугубо "демократическая": "обеспечить доступность культуры для граждан". Тут и про мебельные магазины оказалось уместно вспомнить: "В реализации этой задачи у нас немало проблем. Одна из них -- резкое сокращение сети массовых центров культуры. В них сегодня прочно "поселились" автосалоны и мебельные магазины".
Ну, словом, ура! Окрепшее государство, которое в начале 90-х бросило культуру на произвол безжалостной рыночной стихии, намерено "вернуться" и честно исполнять свой долг: вот уже и федеральная целевая программа "Культура России" разрабатывается, и будут на ее реализацию отпущены кое-какие бюджетные средства.
С другой стороны, наблюдая все эти реверансы власти в сторону культуры, начинаешь чувствовать некоторую тревогу. Последние три года государство последовательно "возвращается" во все сферы жизни, из которых в начале 90-х радикально самоустранилось по причинам либо объективным (элементарная слабость и ограниченность ресурсов), либо доктринальным (либеральная теория, которую разделяли наши первые реформаторы, небеспочвенно считает государство самым опасным из врагов свободы).
Проблема в том, что значительная часть нашей политической элиты предпочитает двигаться вперед "с лицом, обращенным назад". То есть представляет себе новую, сильную Россию как несколько усовершенствованный, лишенный досадных недостатков вариант России советской.
Существует некий консенсус насчет экономики: решительно никому, даже коммунистам, не приходит в голову требовать реставрации Госплана и "командно-административной системы". Но стоит шагнуть чуть в сторону от экономики, и начинается область ностальгии: вдруг выясняется, что в СССР была образцовая система образования, разумная и достойная восстановления схема работы с детьми и молодежью, массовый спорт, служивший надежным фундаментом для спорта "высоких достижений", и, наконец, та самая, помянутая Путиным "сеть массовых центров культуры". Отчего бы все это -- раз уж у государства появились кое-какие средства -- не реставрировать?
Человек слаб
Спору нет, советская цивилизация была по-своему совершенным, законченным в своей цельности организмом, где каждый "орган" -- будь то промышленность или культура -- выполнял свою функцию, наделенную отчетливым идеологическим смыслом. Сеть "массовых центров культуры", о которой ностальгически вспоминал Путин в своей речи, была организована отнюдь не для приобщения широких масс к "высокой" культуре, а для непрерывной трансляции господствующей идеологии, перманентного "промывания мозгов".
Коммунисты (как и нацисты) не испытывали особого пиетета к культуре (Геббельсу, кажется, приписывают фразу: "Когда я слышу слово "культура", я хватаюсь за пистолет"), но рано оценили ее пропагандистский потенциал. Одно дело -- скучно и рационально рассказывать о "новом порядке", который Гитлер собирался навести в Европе, но совершенно другое -- гениально снять фильм "Триумф воли", что сделала до сих пор здравствующая Лени Рифеншталь, поселив в подсознании миллионов мирных обывателей образ силы и могущества державы. Потом, под наркозом этого образа, мирные обыватели пошлют своих сыновей в вермахт, чтобы они реализовали безумную мечту нацистской верхушки о мировом господстве.
То же делали и в советской России: деятеля культуры взяли под особую опеку -- на полуголодном фоне общей жизни ему позволялись почти дворянские привилегии (отдельная квартира, дом, дача, поездки за рубеж), лишь бы он славил советскую власть и все ее благодеяния. Десятки органически талантливых, внутренне честных людей сломались на этом: реальность, которую они наблюдали, была далека от официальных пропагандистских стандартов, но выбор предлагался нешуточный: либо ты пишешь о том, как замечательно преображает бывших "вредителей" авральная работа на Беломорканале, либо сам попадаешь в ряды подневольных строителей следующего канала -- Москва--Волга.
Человек слаб, а творческий человек перед лицом безжалостного государства слаб вдвойне. Великий кинорежиссер Эйзенштейн, вызванный к Сталину по поводу второй серии фильма "Иван Грозный", должен был терпеть издевательские вопросы вождя: "Вы историю изучали?" -- и молчать, пока Сталин, Молотов и Жданов рассказывали ему, какова, по их властному мнению, была российская история. Стенограммы этих бесед сейчас опубликованы, и из них несложно вычленить тогдашний (1947 год) "госзаказ": "Сталин: Иван Грозный был очень жестоким. Показывать, что он был жестоким, можно, но нужно показать, почему необходимо быть жестоким. Одна из ошибок Ивана Грозного состояла в том, что он недорезал пять крупных феодальных семейств. Если он эти пять боярских семейств уничтожил бы, то вообще не было бы Смутного времени. А Иван Грозный кого-нибудь казнил и потом долго каялся и молился. Бог ему в этом деле мешал. Нужно было быть еще решительнее".
Так "наставляли" советскую культурную верхушку -- великодушно освобождая ее от всех бытовых проблем. Эта система почти что "эквивалентного" обмена: гений смиряется перед волей хамской власти и начинает ценить право хоть что-то делать на государственные (любые! -- при Сталине -- сколько ни попросишь) деньги -- работала эффективно, и сейчас многие о ней ностальгируют.
Что рухнуло?
Но, вообще говоря, проблема "власть и культура" -- вариант куда более занятной проблемы "власть и интеллигенция". Скажем так: в СССР в 60--80-е годы зачем-то (народному хозяйству без всякой пользы) был инициирован процесс массового производства гуманитарной интеллигенции. Такое количество людей, озабоченных не добычей пропитания, а разрешением "основных вопросов" философии и жизни, может позволить себе только высокоразвитая, богатая страна.
Тогда выработался даже особый тип "человека культуры": тесно сотрудничая с государством в осуществлении своих творческих проектов, к этой связи он склонен был относиться цинично, к примеру: "Ну вы же понимаете -- нельзя было не вставить Лукича либо Ильича". Подавляющее большинство потребителей иронии этого рода не улавливает, потому выигрывало всегда государство. Михаил Ульянов и Родион Нахапетов что угодно могли думать про реального Ленина, но они его убедительно сыграли -- и этого власти было вполне достаточно.
Решив свои личные проблемы, интеллигенция этого типа обращала свой взор на общество и ужасалась: какой кошмар! Все рухнуло, деньги победили, люди на глазах дичают, материальный интерес отменил все духовные запросы. Что делать?
А что, собственно, рухнуло в ходе реформ?
"Советская культура". Эпитет "советская" при этом стыдливо не произносится, хотя он, видит бог, далеко не лишний. Да, советская культура -- все эти сельские библиотеки, дома культуры, кинотеатры, лектории, музеи, театры, издательства -- рухнула вместе с советской властью, ибо была одной из немаловажных шестеренок в ее машине. Между тем крах советской культуры и крах российской культуры -- это "две большие разницы", чего знать не хочет дисквалифицировавшаяся советская интеллигенция, забывшая даже азы популярной библиографии и не имеющая понятия, по какому принципу расставлены до сих пор книги во всех библиотеках бывшего Советского Союза. А все по тому же самому -- начиная с классиков марксизма-ленинизма. И ежели вам захочется проверить любую инвентарную опись любого нашего "учреждения культуры", так в ней вы ничего нового для себя не увидите: "Портретов В.И. Ленина -- 3 (или 8, или 10, или 50)", "Бюст В.И. Ленина в юности, гипсовый -- 1", "Репродукция картины Б. Иогансона "Допрос коммунистов" -- 1". Ну и так далее. Вы думаете, все это испарилось в одночасье, когда Ельцин с Хасбулатовым толкали речи с балкона Белого дома в августе 1991 года? Ничего подобного -- "живее всех живых" и требует средств для сохранения и функционирования. Бывшая советская культура -- заведомая черная дыра, куда деньги можно сыпать грузовиками. Любое мероприятие, хотя бы отдаленно напоминающее "денацификацию", проведенную союзниками в Германии после Второй мировой войны, облегчило бы российскую культуру на сотни тысяч ставок, позволило бы повысить зарплату несчастным сельским библиотекарям как минимум вдвое, но кто же решится поднять руку на священную корову?
Вообще, радения интеллигенции на тему "гибели культуры" оставляют странное ощущение. С одной стороны, интеллигенция объявляется столпом бескорыстия, она готова исполнять роль "совести нации" совершенно бесплатно, при любой погоде. С другой стороны, идет бесконечная мелкая возня вокруг штатного расписания, ставок, ассигнований, грантов. Я совершенно уверен, что интеллигенции нужно платить больше, чем рабочему классу и крестьянству, но почему платящий должен при этом делать вид, что в узком конвертике не честный гонорар специалиста, а почетный диплом победителя социалистического соревнования? Не потому ли, что "специалистом", как правило, и не пахнет, а пахнет статусом, которым торгуют направо и налево?
Уже продано
Между тем российское культурное пространство за последние десять лет изменилось радикально, и только слепой этого не видит. В "нематериальную сферу" пришли деньги (пока не очень большие) и совершили в ней несколько локальных "культурных революций".
Во-первых, на фоне свободы слова и печати возникла независимая книгоиздательская индустрия, которая примерно с середины 90-х, несмотря на все рыночные превратности, неуклонно прибавляет в росте. Издается безумное количество всякой бессмысленной чепухи, но эта чепуха спонсирует действительно высококультурные (не стыдно всему миру показать) проекты. От государства здесь ничего не ждут, кроме разумной налоговой политики, которая не приравнивала бы издательство к прозрачно замаскированному борделю.
После ступора начала 90-х воскрес русский театр, и он от государства опять же ничего особенного не требует, кроме необременительных преференций, касающихся аренды помещений. Русская музыка давно уже зарабатывает деньги за рубежом, но всегда готова за бесценок устроить праздник соотечественникам.
Словом, все, что можно в культуре не без выгоды продать, уже продано. Государству остается озаботиться вещами, не сулящими эффективного пиара: судьбой крупных книгохранилищ, вроде бывшей Ленинской библиотеки, которая уже лет десять не выходит из чисто материального кризиса, судьбой сельских (городских, районных и т.п.) библиотекарей, зарплата которых выражается мизерной суммой.
Но государству, судя по всему, это не очень интересно -- культура волнует его прежде всего в своей идеологической ипостаси: пусть они (деятели культуры) за наши деньги объяснят населению, какие мы хорошие!
И вот уже известные всей России люди колоннами вливаются в "партию власти", и это пока единственная внятная "культурная политика" нашего государства.
Странный все-таки орган наш Государственный совет. Название величавое и властное, а реальных полномочий -- никаких, и место в политической системе определено нечетко: что-то такое факультативно-декоративное, произрастающее параллельно всем "ветвям власти". Власть верховная использует Госсовет пока что лишь для одной надобы: его помпезные заседания -- идеальный повод заявить о разного рода благих намерениях (не торопясь при этом взять на себя всю полноту ответственности за их претворение в жизнь). Словом, большой пиар: до сведения заинтересованных граждан доводится, что государство помнит о проблемах и нуждах беспризорников или спортсменов, женщин или молодежи. На прошлой неделе очередь дошла наконец и до культуры.Прежде и теперь
И это вызывает двойственное чувство.
С одной стороны, даже такой -- предвыборный, явственно отдающий пиаром интерес государства к состоянию отечественной культуры следует приветствовать. Два бюджетных процента в год на поддержание культуры -- национальный позор, и на просторах России вот уже больше десяти лет просто вопли и стоны слышатся: гибнет без государственной поддержки некогда великая культура! Писатели, художники, музыканты, артисты, кинорежиссеры самых разных, зачастую враждебно противоположных идеологических и эстетических взглядов в этом пункте трогательно сходятся: государство обязано о них заботиться, чтобы не прервалась великая культурная традиция.
Для коммунистов и прочих левых бедственное положение культуры -- удобный козырь в политической борьбе, вечный повод поговорить на завлекательную тему "прежде и теперь". Схема тут типовая: советская власть для культуры была как ласковая мать -- холила ее и лелеяла, средств не жалея. При ней социальный статус самой культуры и ее деятелей поднялся до заоблачных высот, и любая доярка после свершения своего трудового подвига могла отправиться в колхозный клуб и приобщиться к "высокому", то есть томик Пушкина взять в библиотеке или послушать умного человека -- присланного Всесоюзным добровольным обществом "Знание" лектора ("Есть ли жизнь на Марсе?"). А нынешняя "антинародная власть" культуре как мачеха, отчего в былых ее очагах открываются мебельные салоны, казино и чуть ли не бордели и некуда жаждущему приобщения к культурным сокровищам трудящемуся податься.
Кстати, Путин в своей речи на Госсовете риторику эту у левых перехватил, как часто (и почти всегда грамотно) это делает. В сфере культуры, считает президент, у государства две задачи. На первое место поставлена образцово-"либеральная": прежде всего государство обязано защитить свободу творчества. Задача вторая -- сугубо "демократическая": "обеспечить доступность культуры для граждан". Тут и про мебельные магазины оказалось уместно вспомнить: "В реализации этой задачи у нас немало проблем. Одна из них -- резкое сокращение сети массовых центров культуры. В них сегодня прочно "поселились" автосалоны и мебельные магазины".
Ну, словом, ура! Окрепшее государство, которое в начале 90-х бросило культуру на произвол безжалостной рыночной стихии, намерено "вернуться" и честно исполнять свой долг: вот уже и федеральная целевая программа "Культура России" разрабатывается, и будут на ее реализацию отпущены кое-какие бюджетные средства.
С другой стороны, наблюдая все эти реверансы власти в сторону культуры, начинаешь чувствовать некоторую тревогу. Последние три года государство последовательно "возвращается" во все сферы жизни, из которых в начале 90-х радикально самоустранилось по причинам либо объективным (элементарная слабость и ограниченность ресурсов), либо доктринальным (либеральная теория, которую разделяли наши первые реформаторы, небеспочвенно считает государство самым опасным из врагов свободы).
Проблема в том, что значительная часть нашей политической элиты предпочитает двигаться вперед "с лицом, обращенным назад". То есть представляет себе новую, сильную Россию как несколько усовершенствованный, лишенный досадных недостатков вариант России советской.
Существует некий консенсус насчет экономики: решительно никому, даже коммунистам, не приходит в голову требовать реставрации Госплана и "командно-административной системы". Но стоит шагнуть чуть в сторону от экономики, и начинается область ностальгии: вдруг выясняется, что в СССР была образцовая система образования, разумная и достойная восстановления схема работы с детьми и молодежью, массовый спорт, служивший надежным фундаментом для спорта "высоких достижений", и, наконец, та самая, помянутая Путиным "сеть массовых центров культуры". Отчего бы все это -- раз уж у государства появились кое-какие средства -- не реставрировать?
Человек слаб
Спору нет, советская цивилизация была по-своему совершенным, законченным в своей цельности организмом, где каждый "орган" -- будь то промышленность или культура -- выполнял свою функцию, наделенную отчетливым идеологическим смыслом. Сеть "массовых центров культуры", о которой ностальгически вспоминал Путин в своей речи, была организована отнюдь не для приобщения широких масс к "высокой" культуре, а для непрерывной трансляции господствующей идеологии, перманентного "промывания мозгов".
Коммунисты (как и нацисты) не испытывали особого пиетета к культуре (Геббельсу, кажется, приписывают фразу: "Когда я слышу слово "культура", я хватаюсь за пистолет"), но рано оценили ее пропагандистский потенциал. Одно дело -- скучно и рационально рассказывать о "новом порядке", который Гитлер собирался навести в Европе, но совершенно другое -- гениально снять фильм "Триумф воли", что сделала до сих пор здравствующая Лени Рифеншталь, поселив в подсознании миллионов мирных обывателей образ силы и могущества державы. Потом, под наркозом этого образа, мирные обыватели пошлют своих сыновей в вермахт, чтобы они реализовали безумную мечту нацистской верхушки о мировом господстве.
То же делали и в советской России: деятеля культуры взяли под особую опеку -- на полуголодном фоне общей жизни ему позволялись почти дворянские привилегии (отдельная квартира, дом, дача, поездки за рубеж), лишь бы он славил советскую власть и все ее благодеяния. Десятки органически талантливых, внутренне честных людей сломались на этом: реальность, которую они наблюдали, была далека от официальных пропагандистских стандартов, но выбор предлагался нешуточный: либо ты пишешь о том, как замечательно преображает бывших "вредителей" авральная работа на Беломорканале, либо сам попадаешь в ряды подневольных строителей следующего канала -- Москва--Волга.
Человек слаб, а творческий человек перед лицом безжалостного государства слаб вдвойне. Великий кинорежиссер Эйзенштейн, вызванный к Сталину по поводу второй серии фильма "Иван Грозный", должен был терпеть издевательские вопросы вождя: "Вы историю изучали?" -- и молчать, пока Сталин, Молотов и Жданов рассказывали ему, какова, по их властному мнению, была российская история. Стенограммы этих бесед сейчас опубликованы, и из них несложно вычленить тогдашний (1947 год) "госзаказ": "Сталин: Иван Грозный был очень жестоким. Показывать, что он был жестоким, можно, но нужно показать, почему необходимо быть жестоким. Одна из ошибок Ивана Грозного состояла в том, что он недорезал пять крупных феодальных семейств. Если он эти пять боярских семейств уничтожил бы, то вообще не было бы Смутного времени. А Иван Грозный кого-нибудь казнил и потом долго каялся и молился. Бог ему в этом деле мешал. Нужно было быть еще решительнее".
Так "наставляли" советскую культурную верхушку -- великодушно освобождая ее от всех бытовых проблем. Эта система почти что "эквивалентного" обмена: гений смиряется перед волей хамской власти и начинает ценить право хоть что-то делать на государственные (любые! -- при Сталине -- сколько ни попросишь) деньги -- работала эффективно, и сейчас многие о ней ностальгируют.
Что рухнуло?
Но, вообще говоря, проблема "власть и культура" -- вариант куда более занятной проблемы "власть и интеллигенция". Скажем так: в СССР в 60--80-е годы зачем-то (народному хозяйству без всякой пользы) был инициирован процесс массового производства гуманитарной интеллигенции. Такое количество людей, озабоченных не добычей пропитания, а разрешением "основных вопросов" философии и жизни, может позволить себе только высокоразвитая, богатая страна.
Тогда выработался даже особый тип "человека культуры": тесно сотрудничая с государством в осуществлении своих творческих проектов, к этой связи он склонен был относиться цинично, к примеру: "Ну вы же понимаете -- нельзя было не вставить Лукича либо Ильича". Подавляющее большинство потребителей иронии этого рода не улавливает, потому выигрывало всегда государство. Михаил Ульянов и Родион Нахапетов что угодно могли думать про реального Ленина, но они его убедительно сыграли -- и этого власти было вполне достаточно.
Решив свои личные проблемы, интеллигенция этого типа обращала свой взор на общество и ужасалась: какой кошмар! Все рухнуло, деньги победили, люди на глазах дичают, материальный интерес отменил все духовные запросы. Что делать?
А что, собственно, рухнуло в ходе реформ?
"Советская культура". Эпитет "советская" при этом стыдливо не произносится, хотя он, видит бог, далеко не лишний. Да, советская культура -- все эти сельские библиотеки, дома культуры, кинотеатры, лектории, музеи, театры, издательства -- рухнула вместе с советской властью, ибо была одной из немаловажных шестеренок в ее машине. Между тем крах советской культуры и крах российской культуры -- это "две большие разницы", чего знать не хочет дисквалифицировавшаяся советская интеллигенция, забывшая даже азы популярной библиографии и не имеющая понятия, по какому принципу расставлены до сих пор книги во всех библиотеках бывшего Советского Союза. А все по тому же самому -- начиная с классиков марксизма-ленинизма. И ежели вам захочется проверить любую инвентарную опись любого нашего "учреждения культуры", так в ней вы ничего нового для себя не увидите: "Портретов В.И. Ленина -- 3 (или 8, или 10, или 50)", "Бюст В.И. Ленина в юности, гипсовый -- 1", "Репродукция картины Б. Иогансона "Допрос коммунистов" -- 1". Ну и так далее. Вы думаете, все это испарилось в одночасье, когда Ельцин с Хасбулатовым толкали речи с балкона Белого дома в августе 1991 года? Ничего подобного -- "живее всех живых" и требует средств для сохранения и функционирования. Бывшая советская культура -- заведомая черная дыра, куда деньги можно сыпать грузовиками. Любое мероприятие, хотя бы отдаленно напоминающее "денацификацию", проведенную союзниками в Германии после Второй мировой войны, облегчило бы российскую культуру на сотни тысяч ставок, позволило бы повысить зарплату несчастным сельским библиотекарям как минимум вдвое, но кто же решится поднять руку на священную корову?
Вообще, радения интеллигенции на тему "гибели культуры" оставляют странное ощущение. С одной стороны, интеллигенция объявляется столпом бескорыстия, она готова исполнять роль "совести нации" совершенно бесплатно, при любой погоде. С другой стороны, идет бесконечная мелкая возня вокруг штатного расписания, ставок, ассигнований, грантов. Я совершенно уверен, что интеллигенции нужно платить больше, чем рабочему классу и крестьянству, но почему платящий должен при этом делать вид, что в узком конвертике не честный гонорар специалиста, а почетный диплом победителя социалистического соревнования? Не потому ли, что "специалистом", как правило, и не пахнет, а пахнет статусом, которым торгуют направо и налево?
Уже продано
Между тем российское культурное пространство за последние десять лет изменилось радикально, и только слепой этого не видит. В "нематериальную сферу" пришли деньги (пока не очень большие) и совершили в ней несколько локальных "культурных революций".
Во-первых, на фоне свободы слова и печати возникла независимая книгоиздательская индустрия, которая примерно с середины 90-х, несмотря на все рыночные превратности, неуклонно прибавляет в росте. Издается безумное количество всякой бессмысленной чепухи, но эта чепуха спонсирует действительно высококультурные (не стыдно всему миру показать) проекты. От государства здесь ничего не ждут, кроме разумной налоговой политики, которая не приравнивала бы издательство к прозрачно замаскированному борделю.
После ступора начала 90-х воскрес русский театр, и он от государства опять же ничего особенного не требует, кроме необременительных преференций, касающихся аренды помещений. Русская музыка давно уже зарабатывает деньги за рубежом, но всегда готова за бесценок устроить праздник соотечественникам.
Словом, все, что можно в культуре не без выгоды продать, уже продано. Государству остается озаботиться вещами, не сулящими эффективного пиара: судьбой крупных книгохранилищ, вроде бывшей Ленинской библиотеки, которая уже лет десять не выходит из чисто материального кризиса, судьбой сельских (городских, районных и т.п.) библиотекарей, зарплата которых выражается мизерной суммой.
Но государству, судя по всему, это не очень интересно -- культура волнует его прежде всего в своей идеологической ипостаси: пусть они (деятели культуры) за наши деньги объяснят населению, какие мы хорошие!
И вот уже известные всей России люди колоннами вливаются в "партию власти", и это пока единственная внятная "культурная политика" нашего государства.
АЛЕКСАНДР АГЕЕВ
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
