Архивная публикация 2005 года: "Медики-пропагандисты"

Корреспондент «Профиля» пошла в поликлинику вскоре после того, как льготников стали лечить по-новому.Чтобы подойти к нужному кабинету, приходится работать локтями, лавируя между пенсионерами, как ледокол «Ленин» между ледяными глыбами где-то в Арктике. Врач еще не начал прием, а лавочки и стулья уже заняты старушками. Другое временно нетрудоспособное население (и я) обреченно прислонилось к стене. Впереди двенадцать человек. Считаю в уме. Если по десять минут уйдет на прием каждого из них, то через пару часов и моя очередь подойдет. Не тут-то было: раз в десять минут подходит по ветерану. «Мне положено без очереди!» — объявляет каждый из новоприбывших.

После одиннадцати часов ноги ломит, спина раскалывается. На меня грозно глядит мощный старик в пиджаке с орденской планкой: «Докатились! Никто работать не хочет! Все больничные берут! А больные люди, инвалиды к врачу попасть не могут! Да мы таких в войну!..» Он не успевает показать на моем примере, как поступали «с такими» в героические годы. Из кабинета выходит расстроенная интеллигентная женщина, старик мгновенно атакует дверь, откидывая пару пенсионерок и сбивая с ног выходящую даму. Ее подхватывает за локоть и успокаивает старушка с лицом, полным сочувствия: «Что, и тебе не выписали?» Женщина чуть не плачет: «Я инвалид по зрению, никогда не брала льготные рецепты, всегда покупала лекарства на свои деньги. Но тут решила бесплатно… Он мне за 10 рублей лекарство выписал — «остальное все купите сами»… Даже трентал не выписал! Говорит, иди к окулисту, он решит. Да это за месяц записываться надо, и в кабинет не прорвешься, вы посмотрите, какая очередь!» Тут распахивается дверь соседнего кабинета, оттуда стремительно вылетает еще один воинственный пациент, и женщина снова едва не оказывается на лопатках от толчка ветерана. Добрая старушка опять подхватывает несчастную. Вышедший грозит врачу кулаками в раскрытую дверь, уходит вдаль по темному коридору, размахивая руками и заставляя очередь вдавливаться в стены. Старушка, дважды спасшая даму, радостно комментирует: «Что деится! Это уже третьему сегодня справку не дают». Половина первого. Передо мной — двое. Мимо нас шелестит тихий старичок.

Не обращая внимания на очередь, приоткрывает дверь кабинета и говорит в щелочку: «У меня болезнь Паркинсона». Выслушав ответ, закрывает дверь и сообщает очереди: «Я за картой, за мной не занимать». Проходит еще минут сорок. Наконец и я вхожу в кабинет.

Врач-терапевт I категории Дмитрий Сергеевич Анахов не удивлен, что вместе с осмотром будет проходить и интервью: «Я, дорогая, тут такого нагляделся. Откройте рот».

— Вы знаете, наши российские льготники — народ с особенностями, — рассказывает Дмитрий Сергеевич. — Они сами знают, что им нужно выписывать. Недавно пришел ко мне пациент с уже составленным списком лекарств, которые, по его мнению, необходимо выдавать бесплатно. Я не отказываюсь, я заявку на эти лекарства сделаю, хотя мне трудно будет обосновать их необходимость. Закройте рот. — Требуют дорогих импортных лекарств? Ведь в список льготных включены только отечественные препараты?

— Раздевайтесь. Списки и рекомендации в нашей стране всегда составляют люди, которые сами к практике и к нуждам больных не имеют отношения. Зато увеличились объемы поставок лекарств. Лечись — не хочу! Я сужу по количеству рецептов у меня на столе, поскольку к каждому лекарственному средству поставщик прилагает готовые формы для рецепта. В этот момент дверь приоткрывается, в нее бочком проходит тихий старичок и, глядя на раздетого корреспондента, говорит: «У меня болезнь Паркинсона, вы мне всегда дешевые лекарства выписывали. А я слышал, что есть лекарства дорогие. Вы их мне выпишите».

— Одевайтесь (это доктор мне). В мире пока нет лекарств, которые бы эту болезнь излечивали (это — старичку). От дорогих лекарств вам точно лучше не станет. Хотите, сходите к главврачу, пусть вас проконсультирует невропатолог.

Старичок исчезает за дверью.

— Говорят, на заполнение формы для рецепта уходит гораздо больше времени, чем раньше, — гну я свое.

— Да уж, количество «дурной работы» увеличилось. Мало того что я обязан заполнить специальный бланк в двух экземплярах с указанием кода врача, кода больного, ИНН, данных из Фонда пенсионного страхования, паспортных данных и кучу всего еще, нас еще заставляют составлять заявки на лекарства. То есть на врачей повесили маркетинг — мы должны рассчитать ежемесячную потребность в определенном медикаменте с минимальным остатком, понимаете? Мы же не менеджеры, а врачи! Я, например, должен лечить и проводить диагностику, а не заниматься расчетами. Меня вообще не должно касаться, есть ли лекарство в аптеке и как мой пациент будет его получать, а в результате я все это должен держать у себя в голове. Я вот в поликлинике работаю почти 30 лет, и за это время количество работы увеличилось втрое, чего не могу сказать о заработной плате.

— Вы против монетизации?

— Совсем нет. Монетизация — вещь полезная. Но многое зависит от того, как ее проводят. К нам приходят пациенты, которые совершенно не понимают, что происходит. Они абсолютно уверены, что социальный пакет — это реальный полиэтиленовый пакет с набором каких-то лекарств или денег, который врачи прячут где-то в поликлинике. Поэтому задача номер один у моих пациентов — найти тайник. И снова на головы врачей падает дополнительная работа — разъяснительная. Мы, к примеру, вчера с одной бабушкой просто сели и посчитали ее расходы. Вышло, что у нее после всех оплат из компенсации еще рублей 15 остается!

Напротив поликлиники — обычная городская аптека. Мне — туда, за каплями. Здесь народа почти нет. Очереди были до 1 января, так как люди ожидали, что вместо медикаментов им отдадут деньги. Естественно, прямо из аптечного окошка. Теперь ажиотаж спал. Впереди меня двое.

— Женщина, вот смотрите, здесь написано, что вам необходимо предъявить рецепт врача, — говорит провизор.

— Я уже ходила к врачу. Он сказал, что напишет вам заявку.

— Это он не мне напишет заявку. Он ее напишет государству, чтобы вам выдали лекарство не из списка.

— Ну дайте мне хотя бы из списка пока.

— Я ж вам только что дала — митриптилин, азалептин, галоперидол. У вас рецепт только на эти лекарства.

— Вот так и знала, что ничего хорошего здесь не получишь…

Мужчина передо мной очень эмоционален. Он кричит и размахивает руками:

— Я не хочу этот ингалятор! Я астматик, но не идиот! То, что вы мне суете, не помогает!

Провизор уговаривает его:

— Ну нет теперь этого ингалятора, не продается он. Теперь есть аналог. В старом фреон был, его запретили. Идите к врачу, он вам другой подберет.

— Пусть с фреоном, может, поэтому и лечил. — Несчастный резко запахивает пальто и выскакивает на улицу.

Наконец я беру капли. Интересуюсь у провизора, как ей удается оставаться спокойной. Женщина смеется: «Да это уже цветочки. Вот в начале января было! Приходилось вместо правительства людям объяснять все. Старушка-льготница получила выписанное лекарство стоимостью 100 рублей и потребовала 250 рублей сдачи. Оказалось, что она слышала «по телевизору», что из федерального бюджета на лечение каждого льготника приходится в месяц по 350 рублей. Пришлось объяснить, что врач может выписать рецепт хоть на пять тысяч, хоть на пять рублей, в зависимости от потребностей пациента. Не поверила. Пошла в собес за сдачей.