26.11.2001 01:00 Еженедельный журнал «Профиль»

Архивная публикация 2001 года: "Мы -- не Раббани, Раббани -- не мы"

Формирование нового афганского правительства, в котором Россия намерена участвовать самым активным образом, может обернуться для нее новой головоломкой. "Универсального политического аргумента" -- денег, которые крайне нужны Афганистану, -- у нее нет. А лидера Северного альянса Бурхануддина Раббани, на которого Россия делает ставку в афганском вопросе, отнюдь не все воспринимают как фигуру, способную консолидировать нацию.Миссия в Кабуле

Чрезвычайный посол России Александр Облов, посетивший на прошлой неделе Афганистан, не смог в первый день визита встретиться с министром иностранных дел страны доктором Абдулло. Афганский дипломат принимал представителя ООН. Переговоры с российской делегацией он провел только на следующие сутки.
Придавать этой нестыковке сколько-нибудь серьезное значение вряд ли стоит. У водворившегося в Кабуле правительства Раббани могли быть свои причины: либо график оказался слишком плотным, либо встреча с Обловым напомнила о том, что ныне неприкаянная российская миссия вынуждена бродить по улицам Кабула в поисках пристанища. За годы правления Раббани и междуусобицы между вождями моджахедов российское посольство было практически разрушено. То, что от него осталось, заселено ныне кабульцами, встретившими российских гостей камнями.
А возможно, у правительства Раббани просто закружилась голова от неожиданной удачи, потому как еще недавно оно и не думало возвращаться в Кабул -- город, который оставило из-за наступления талибов осенью 1996 года, сохранив за собой лишь 10% территории Афганистана. Но не было бы счастья, да несчастье помогло: Раббани оказался востребованным из небытия в связи со сменившимся курсом Соединенных Штатов.
Александр Ляховский, генерал-майор, находившийся в период вывода советских войск в составе оперативной группы МО СССР, эксперт по Афганистану: "Северный альянс после гибели Ахмад Шаха Масуда был на грани поражения. Взрывы же в Нью-Йорке и Вашингтоне заставили американцев искать опору в борьбе с талибами. Единственной такой опорой оказалась Россия с ее соседями по СНГ Таджикистаном и Узбекистаном, которые предоставили свои аэродромы".
Свои взгляды на Северный альянс Россия обратила на несколько лет раньше американцев, опасаясь заявлений талибов о том, что они не удовлетворятся Афганистаном, а пойдут дальше -- на бывшие советские республики Средней Азии. Игнорировать такие слова было бы недальновидным -- особенно учитывая тот факт, что создание нестабильности на юге СНГ открывало путь к беспрепятственной доставке наркотиков через эти республики в Россию и Европу. Нельзя сказать, что в своей помощи моджахедам Россия была щедрой, но, снабжая их старой техникой, она все же позволяла Северному альянсу кое-как держаться на плаву.
Будущий состав коалиционного правительства Афганистана, как говорят люди сведущие, видится державам по-разному. Россия стремится с помощью Северного альянса и Раббани обозначить свое присутствие в регионе. Соединенные Штаты, делающие, как предполагается, ставку на бывшего короля Захир Шаха, желают расширить свое влияние -- одного Пакистана в качестве союзника на Среднем Востоке им явно недостаточно. Сам Пакистан не оставляет надежды провести на правительственные должности теперь уже хотя бы умеренных пуштунов, не настаивая на ранее предложенных им же "умеренных талибах", которых, как говорят, в природе просто не существует.
Так или иначе, но пока в роли главы Афганистана выступает Бурхануддин Раббани. Кстати, за всю историю Афганистана он стал вторым правителем-таджиком (до этого верховную власть в стране всегда представляли пуштуны). Первым его соплеменником, занявшим престол, был унтер-офицер королевской армии Хабибулла по прозвищу Бачао Сакао ("сын водоноса"), поднявший восстание против короля Амануллы в 1929 году. Но продержался он недолго и через восемь месяцев вместе со всей своей безграмотной родней был выдворен из дворца и, как водится, казнен.
"Альянс семи"

Раббани родился в 1941 году в Файзабаде, центре провинции Бадахшан, в семье скотовладельца. Образование он получал сначала в религиозной школе Абу-Ханифия, затем на теологическом факультете Кабульского университета, а закончил его в Египте, в университете Каира Аль-Азхар. Раббани был одним из лидеров организации "Мусульманская молодежь", а позже возглавил организацию "Исламское общество Афганистана".
Александр Ляховский: "До апреля 1978 года Раббани был одним из крупнейших торговцев-экспортеров ковров, занимался контрабандой. По информации на 1989 год, он владел в Пакистане птицефабрикой и предприятиями по производству ковров, тканей, получая ежегодно прибыль до 20 миллионов рупий. Другим источником доходов Раббани была торговля контрабандными товарами и наркотиками, осуществлявшаяся в Иране и Пакистане. До прихода талибов к власти он оставался одним из крупнейших поставщиков опиума и героина в мусульманские страны. При его участии велся контрабандный вывоз лазурита из Бадахшана и изумрудов из Панджшера. За шесть месяцев 1989 года личные вклады Раббани в банках США и европейских стран на имя "Тафиль Мухаммада" пополнились более чем на 600 миллионов пакистанских рупий.
Раббани был одним из лидеров "Альянса семи" (семи исламских партий, которые вели борьбу с НДПА -- Народно-демократической партией Афганистана).
Когда в 1992 году моджахеды захватили Кабул, отстранив от власти креатуру почившего в бозе Советского Союза Наджибуллу, то по соглашению власть перешла к Моджаддиди, потому как на тот период он был председателем "Альянса семи." Сменивший его через три месяца Раббани созвал Совет уполномоченных, который продлил его президентство еще на два года. Однако легитимность этого решения по сию пору оспаривается: заседание тогда бойкотировали пять партий, в том числе и Хекматьяр.
Между Раббани и Хекматьяром разгорелась война. Формальным поводом для нее стал нажим на Раббани: Хекматьяр требовал, чтобы узбекская дивизия генерала Дустума, занимавшего ранее видный пост в армии Наджибуллы, покинула Кабул. На самом же деле Хекматьяр, ставший премьером, вел борьбу за первый пост в государстве, и ему нужно было ослабить союз армий Ахмад Шаха Масуда -- министра обороны -- и генерала Дустума.
Не получив достойной должности в новом правительстве, Дустум обосновался на севере страны, в Мазари Шарифе, организовал узбекскую автономию, где и был полновластным хозяином до появления там талибов.
Война между кланами, их лидерами и боевыми командирами носила перманентный характер. Боевые командиры часто переходили от одного лидера к другому, организовывая непрочные союзы. Раскол не обходил стороной и главных военачальников. Известно, что в мае 1997 года начальник штаба Дустума Абдул Малик предал генерала, сдав Мазари Шариф талибам. Дустум вынужден был бежать в Турцию. Однако буквально на следующий день Малик неожиданно начал войну со своими новыми союзниками, отбросив их на запад. Вернувшийся позже из Турции Дустум восстановил свою власть на севере и, изрядно потрепав отряды Малика, вынудил теперь уже его к бегству в Иран -- что, впрочем, не помешало талибам через год вновь захватить Мазари Шариф. Дустум снова оказался в Турции и в Афганистан вернулся лишь в августе этого года.
Другой полевой командир, Исмаил-Хан, хотя открыто и не враждовал с Кабулом, также создал свою вотчину в провинции Герат, которую позже был вынужден оставить под ударами талибов. Ахмад Шах Масуд заправлял в Панджшерском ущелье, Талукане и Бадахшане, которые, правда, никогда не покидал.
Надо сказать, что Раббани -- по крайней мере теоретически -- пытался предотвратить эту ситуацию. Еще до первого своего воцарения в Кабуле, борясь в то время с режимом НДПА, он писал в своей работе "Пути решения проблемы Афганистана": "Нельзя допустить, чтобы после ухода русских из Афганистана между нами началась братоубийственная война. Следует готовить правительство, программу его деятельности. Надо сделать так, чтобы наши друзья в исламском мире не опасались, что после ухода русских в Афганистане начнется гражданская война между моджахедами, тем более что такая война дала бы повод русским к новому вмешательству под предлогом обеспечения безопасности своих южных границ".
Увы, профессор теологии оказался провидцем. Зато не оправдались его прогнозы в отношении Наджибуллы, правлению которого после ухода советских войск Раббани отводил несколько месяцев, -- Наджибулла задержался больше чем на три года.
Пуштун Наджиб

Александр Ляховский: "Наджибулла продержался бы и дольше, если бы не предательство Горбачева. СССР подписал с США соглашение об одновременном прекращении помощи Советского Союза режиму Наджибуллы, а Соединенных Штатов -- моджахедам. Но Саудовская Аравия, Пакистан и Кувейт продолжали помогать моджахедам, в то время как Наджибулла остался один на один со своими проблемами. Прекращение помощи из СССР лишало его всяких перспектив и надежд на будущее.
Была и другая причина падения режима Наджибуллы: ему так и не удалось решить национальный вопрос. Еще раньше генерал армии Варенников предлагал создать на территории Афганистана таджикскую, нуристанскую и хазарейскую автономии, но Наджибулла, пуштун по происхождению, был против. Мы старались избежать кровопролитных боев с отрядами Ахмад Шаха Масуда, который контролировал Панджшерское ущелье и перевал Саланг, и вели с ним негласные переговоры о прекращении боевых действий, чтобы избежать потерь с той и другой стороны. Наджибулла же был крайне недоволен этими переговорами, и когда в начале 1989 года в Афганистан приехали Шеварднадзе и Крючков, он пожаловался им, что Варенников ведет закулисный диалог и хочет якобы заключить сепаратный договор с Ахмад Шахом Масудом. Крючков по этому поводу даже пытался добиться от наших военных соответствующих показаний.
Пропуштунская политика Наджибуллы в отношении северных народов вносила разлад и в армию. Как-то, например, он послал для усиления правительственных войск, которые вели бои с моджахедами, узбекскую пехотную дивизию генерала Дустума. Делать этого было никак нельзя, потому что район, где велись боевые действия, был населен пуштунами. И несмотря на то, что узбеки действовали там очень результативно, в конечном итоге они все равно попали в окружение -- пуштунские правительственные дивизии сами снялись и оголили фланги этой дивизии, подставив ее под удар.
К тому же в армии рядовыми служили в основном представители национальных меньшинств, в то время как офицерами были пуштуны. В итоге все формирования, укомплектованные нацменьшинствами, начали откалываться от Наджибуллы, создали в конце концов "союз северных народов" и объединились с моджахедами. Чуть позже, установив связь с Ахмад Шахом Масудом, они двинулись на Кабул, куда и вошли первыми в 1992 году.
За несколько дней до этого, кстати, Наджибулла успел отправить из города семерых наших советников. Один из них, генерал-майор Владимир Лагошин, рассказывал, как Наджибулла пригласил его к себе и предупредил, что в ближайшее время власть перейдет к оппозиции, а ему самому на посту президента осталось находиться дней пять. Еще Наджибулла добавил, что, хотя советские и предатели, он считает своим долгом отправить военных советников домой целыми и невредимыми. И действительно: когда администрация кабульского аэродрома стала чинить различные препятствия, связанные с вылетом самолета, Наджибулла приехал на аэродром и оказал помощь в отправке советников в Ташкент".
Спасти себя Наджибулле было не суждено, и судьба его оказалась поистине драматичной. Он был пуштуном, представителем рода, к которому принадлежал один из правителей Афганистана -- король Абдуррахман Хан. Поэтому когда спустя четыре года после его свержения к власти пришли талибы, Наджибулла надеялся, что они не тронут своего соплеменника.
Ахмад Шах Масуд, перед тем как оставить Кабул, предложил Наджибулле бежать вместе с отступающими моджахедами, но Наджибулла отказался -- он надеялся, что сможет впоследствии даже рассчитывать на пост в правительстве талибов.
Талибы рассудили иначе: бывший президент был зверски избит и повешен. Надо сказать, что ни тогда, когда взявшие город талибы вошли в здание миссии ООН, где в тот момент находился Наджибулла, ни позже Организация Объединенных Наций не высказала никакого протеста по поводу захвата ее здания в Кабуле.
Ходит легенда, что перед смертью Наджибулла выхватил автомат у конвоировавшего его пуштуна и завязал бой, в котором погиб. А повешен он был уже мертвым.
Как считать...

Когда Раббани в 1992 году сформировал свое правительство, практически большинство в котором составляли представители нацменьшинств, пуштунов это, естественно, устроить не могло. Они были основателями этого государства и не хотели мириться с создавшейся ситуацией, а потому, как говорят люди сведущие, нашли противовес неугодной им власти в виде движения талибов.
Александр Ляховский: "Талибы должны были, во-первых, стабилизировать обстановку в стране, во-вторых -- установить доминирующее влияние пуштунов и, в-третьих, -- обеспечить переброску энергетических ресурсов из Туркмении через Герат в порт Карачи, минуя Россию.
Парадокс же с появлением в Афганистане талибов состоял в том, что моджахеды, воевавшие против СССР, оказались в Северном альянсе вместе с примкнувшими к ним нацменьшинствами, ранее воевавшими на стороне НДПА, а к талибам отошла пуштунская часть армии и моджахеды-пуштуны".
Теперь, после поражения талибов, споры вокруг нового правительства Афганистана ведутся в основном с применением аргументов, апеллирующих к этническому и количественному составу афганского населения. И надо заметить, что цифры, приводимые разными источниками, весьма и весьма приблизительны.
Мавлоджо Махкамов, старший научный сотрудник Института востоковедения РАН, считает, что если верить справочнику, изданному в Германии в 1991 году, то сегодня население Афганистана составляют пуштуны (22%), таджики (34%), хазарийцы (14%), узбеки (14%). На долю остальных народностей приходится 16%. Есть данные мэрии города Кабула за 1989 год, которые мало отличаются от вышеприведенных. Другие источники утверждают, что пуштунов больше половины. Точно же посчитать население Афганистана практически невозможно, потому что последняя перепись проводилась в 1979 году, да и то охватила не все провинции страны. Кроме того, пуштунские племена постоянно кочуют из Афганистана в Пакистан и при этом никакой прописки не имеют. Нельзя сбрасывать со счетов и то, что во время пребывания на территории Афганистана советских войск около пяти миллионов пуштунов эмигрировали в Пакистан и Иран.
Учитывая все эти проблемы, можно с высокой долей уверенности предположить, что процесс образования и становления афганского правительства не будет ни простым, ни быстрым.
По мнению Салеха Алиева, профессора Института востоковедения РАН, Россия может делать ставку только на Раббани: "События последних лет показали, что ему нет резона иметь враждебные настроения против стран СНГ -- единственной его опорой в последние годы были бывшие республики Советского Союза, и он исторически обречен дружить со своими бывшими врагами".
Александр Ляховский полагает, что в новом афганском правительстве доминирующее положение должны занять вожди и крупнейшие авторитеты пуштунских племен, а также мусульманские богословы общенационального масштаба, которые имеют реальную власть в Афганистане. Заметим, что политика России в Афганистане всегда была пропуштунской. Возможен, по мнению Ляховского, и вариант раздела Афганистана на несколько автономий с широкими полномочиями.
Бывший первый замминистра иностранных дел СССР Георгий Корниенко считает, что "Раббани в качестве главного руководителя Афганистана не удержится. Если не найдут компромиссную фигуру в лице короля или кого-нибудь другого, будет война".
Итог под сложившейся ситуацией подводит заместитель думского комитета по международным делам Константин Косачев: "Процесс в нынешних условиях крайне затруднен тем, что талибы очень ловко вышли из Кабула и ряда других городов и тем самым спровоцировали обострение противоречий и борьбу за власть с стане противника, то есть в рядах Северного альянса. Альянс -- движение неоднородное и объединившееся под общим знаменем с одной-единственной целью: противостоять режиму талибана. Когда талибы, сменив тактику, уходят сейчас в подполье и готовятся к ведению партизанской войны на всем пространстве Афганистана, мы возвращаемся к ситуации 80--90-х годов, когда за власть в Афганистане боролось до трех десятков различных кланов и группировок. Эта ситуация будет со всей неизбежностью воспроизведена в Афганистане и теперь, с той только разницей, что основная и самая мощная этническая группировка -- пуштуны -- запятнала себя поддержкой "антинародного режима талибов". Поэтому устойчивое правительство в Афганистане появится только тогда, когда будет решена проблема обнаружения среди пуштунов достаточно авторитетных лидеров, которые не входили в состав руководящих органов талибана.
Однако даже если Россия допустит ошибки и ей не удастся продвинуть своих людей в правительство Афганистана, это не приведет к выдавливанию нас из этой страны. Российский фактор будет необходим любой будущей правящей коалиции как противовес прогнозируемой экспансии Запада в этом регионе. Запад в силу огромных цивилизационных различий -- культурно-исторических, религиозных, нравственных устоев, а также в силу действий США и Великобритании в последние два месяца будет восприниматься на Востоке как нечто чуждое и враждебное".
Если так, то, похоже, все, кто рассчитывает тем или иным образом разыгрывать "афганскую карту", рискуют увязнуть в стране, где бытуют небезынтересные поговорки. Про то, например, что "Афганистан нельзя покорить, его можно только купить". И без разницы, от кого будут эти деньги, потому что для афганцев "что рыжая собака, что черная собака -- все равно собака". А главное, пытаясь навязывать Афганистану что-либо, небесполезно вспомнить слова одного из афганских эмиров: "Не суйтесь в мой улей. В нем очень мало меда, но очень много пчел".

Чрезвычайный посол России Александр Облов, посетивший на прошлой неделе Афганистан, не смог в первый день визита встретиться с министром иностранных дел страны доктором Абдулло. Афганский дипломат принимал представителя ООН. Переговоры с российской делегацией он провел только на следующие сутки.

Придавать этой нестыковке сколько-нибудь серьезное значение вряд ли стоит. У водворившегося в Кабуле правительства Раббани могли быть свои причины: либо график оказался слишком плотным, либо встреча с Обловым напомнила о том, что ныне неприкаянная российская миссия вынуждена бродить по улицам Кабула в поисках пристанища. За годы правления Раббани и междуусобицы между вождями моджахедов российское посольство было практически разрушено. То, что от него осталось, заселено ныне кабульцами, встретившими российских гостей камнями.

А возможно, у правительства Раббани просто закружилась голова от неожиданной удачи, потому как еще недавно оно и не думало возвращаться в Кабул -- город, который оставило из-за наступления талибов осенью 1996 года, сохранив за собой лишь 10% территории Афганистана. Но не было бы счастья, да несчастье помогло: Раббани оказался востребованным из небытия в связи со сменившимся курсом Соединенных Штатов.

Александр Ляховский, генерал-майор, находившийся в период вывода советских войск в составе оперативной группы МО СССР, эксперт по Афганистану: "Северный альянс после гибели Ахмад Шаха Масуда был на грани поражения. Взрывы же в Нью-Йорке и Вашингтоне заставили американцев искать опору в борьбе с талибами. Единственной такой опорой оказалась Россия с ее соседями по СНГ Таджикистаном и Узбекистаном, которые предоставили свои аэродромы".

Свои взгляды на Северный альянс Россия обратила на несколько лет раньше американцев, опасаясь заявлений талибов о том, что они не удовлетворятся Афганистаном, а пойдут дальше -- на бывшие советские республики Средней Азии. Игнорировать такие слова было бы недальновидным -- особенно учитывая тот факт, что создание нестабильности на юге СНГ открывало путь к беспрепятственной доставке наркотиков через эти республики в Россию и Европу. Нельзя сказать, что в своей помощи моджахедам Россия была щедрой, но, снабжая их старой техникой, она все же позволяла Северному альянсу кое-как держаться на плаву.

Будущий состав коалиционного правительства Афганистана, как говорят люди сведущие, видится державам по-разному. Россия стремится с помощью Северного альянса и Раббани обозначить свое присутствие в регионе. Соединенные Штаты, делающие, как предполагается, ставку на бывшего короля Захир Шаха, желают расширить свое влияние -- одного Пакистана в качестве союзника на Среднем Востоке им явно недостаточно. Сам Пакистан не оставляет надежды провести на правительственные должности теперь уже хотя бы умеренных пуштунов, не настаивая на ранее предложенных им же "умеренных талибах", которых, как говорят, в природе просто не существует.

Так или иначе, но пока в роли главы Афганистана выступает Бурхануддин Раббани. Кстати, за всю историю Афганистана он стал вторым правителем-таджиком (до этого верховную власть в стране всегда представляли пуштуны). Первым его соплеменником, занявшим престол, был унтер-офицер королевской армии Хабибулла по прозвищу Бачао Сакао ("сын водоноса"), поднявший восстание против короля Амануллы в 1929 году. Но продержался он недолго и через восемь месяцев вместе со всей своей безграмотной родней был выдворен из дворца и, как водится, казнен.

"Альянс семи"

Раббани родился в 1941 году в Файзабаде, центре провинции Бадахшан, в семье скотовладельца. Образование он получал сначала в религиозной школе Абу-Ханифия, затем на теологическом факультете Кабульского университета, а закончил его в Египте, в университете Каира Аль-Азхар. Раббани был одним из лидеров организации "Мусульманская молодежь", а позже возглавил организацию "Исламское общество Афганистана".

Александр Ляховский: "До апреля 1978 года Раббани был одним из крупнейших торговцев-экспортеров ковров, занимался контрабандой. По информации на 1989 год, он владел в Пакистане птицефабрикой и предприятиями по производству ковров, тканей, получая ежегодно прибыль до 20 миллионов рупий. Другим источником доходов Раббани была торговля контрабандными товарами и наркотиками, осуществлявшаяся в Иране и Пакистане. До прихода талибов к власти он оставался одним из крупнейших поставщиков опиума и героина в мусульманские страны. При его участии велся контрабандный вывоз лазурита из Бадахшана и изумрудов из Панджшера. За шесть месяцев 1989 года личные вклады Раббани в банках США и европейских стран на имя "Тафиль Мухаммада" пополнились более чем на 600 миллионов пакистанских рупий.

Раббани был одним из лидеров "Альянса семи" (семи исламских партий, которые вели борьбу с НДПА -- Народно-демократической партией Афганистана).

Когда в 1992 году моджахеды захватили Кабул, отстранив от власти креатуру почившего в бозе Советского Союза Наджибуллу, то по соглашению власть перешла к Моджаддиди, потому как на тот период он был председателем "Альянса семи." Сменивший его через три месяца Раббани созвал Совет уполномоченных, который продлил его президентство еще на два года. Однако легитимность этого решения по сию пору оспаривается: заседание тогда бойкотировали пять партий, в том числе и Хекматьяр.

Между Раббани и Хекматьяром разгорелась война. Формальным поводом для нее стал нажим на Раббани: Хекматьяр требовал, чтобы узбекская дивизия генерала Дустума, занимавшего ранее видный пост в армии Наджибуллы, покинула Кабул. На самом же деле Хекматьяр, ставший премьером, вел борьбу за первый пост в государстве, и ему нужно было ослабить союз армий Ахмад Шаха Масуда -- министра обороны -- и генерала Дустума.

Не получив достойной должности в новом правительстве, Дустум обосновался на севере страны, в Мазари Шарифе, организовал узбекскую автономию, где и был полновластным хозяином до появления там талибов.

Война между кланами, их лидерами и боевыми командирами носила перманентный характер. Боевые командиры часто переходили от одного лидера к другому, организовывая непрочные союзы. Раскол не обходил стороной и главных военачальников. Известно, что в мае 1997 года начальник штаба Дустума Абдул Малик предал генерала, сдав Мазари Шариф талибам. Дустум вынужден был бежать в Турцию. Однако буквально на следующий день Малик неожиданно начал войну со своими новыми союзниками, отбросив их на запад. Вернувшийся позже из Турции Дустум восстановил свою власть на севере и, изрядно потрепав отряды Малика, вынудил теперь уже его к бегству в Иран -- что, впрочем, не помешало талибам через год вновь захватить Мазари Шариф. Дустум снова оказался в Турции и в Афганистан вернулся лишь в августе этого года.

Другой полевой командир, Исмаил-Хан, хотя открыто и не враждовал с Кабулом, также создал свою вотчину в провинции Герат, которую позже был вынужден оставить под ударами талибов. Ахмад Шах Масуд заправлял в Панджшерском ущелье, Талукане и Бадахшане, которые, правда, никогда не покидал.

Надо сказать, что Раббани -- по крайней мере теоретически -- пытался предотвратить эту ситуацию. Еще до первого своего воцарения в Кабуле, борясь в то время с режимом НДПА, он писал в своей работе "Пути решения проблемы Афганистана": "Нельзя допустить, чтобы после ухода русских из Афганистана между нами началась братоубийственная война. Следует готовить правительство, программу его деятельности. Надо сделать так, чтобы наши друзья в исламском мире не опасались, что после ухода русских в Афганистане начнется гражданская война между моджахедами, тем более что такая война дала бы повод русским к новому вмешательству под предлогом обеспечения безопасности своих южных границ".

Увы, профессор теологии оказался провидцем. Зато не оправдались его прогнозы в отношении Наджибуллы, правлению которого после ухода советских войск Раббани отводил несколько месяцев, -- Наджибулла задержался больше чем на три года.

Пуштун Наджиб

Александр Ляховский: "Наджибулла продержался бы и дольше, если бы не предательство Горбачева. СССР подписал с США соглашение об одновременном прекращении помощи Советского Союза режиму Наджибуллы, а Соединенных Штатов -- моджахедам. Но Саудовская Аравия, Пакистан и Кувейт продолжали помогать моджахедам, в то время как Наджибулла остался один на один со своими проблемами. Прекращение помощи из СССР лишало его всяких перспектив и надежд на будущее.

Была и другая причина падения режима Наджибуллы: ему так и не удалось решить национальный вопрос. Еще раньше генерал армии Варенников предлагал создать на территории Афганистана таджикскую, нуристанскую и хазарейскую автономии, но Наджибулла, пуштун по происхождению, был против. Мы старались избежать кровопролитных боев с отрядами Ахмад Шаха Масуда, который контролировал Панджшерское ущелье и перевал Саланг, и вели с ним негласные переговоры о прекращении боевых действий, чтобы избежать потерь с той и другой стороны. Наджибулла же был крайне недоволен этими переговорами, и когда в начале 1989 года в Афганистан приехали Шеварднадзе и Крючков, он пожаловался им, что Варенников ведет закулисный диалог и хочет якобы заключить сепаратный договор с Ахмад Шахом Масудом. Крючков по этому поводу даже пытался добиться от наших военных соответствующих показаний.

Пропуштунская политика Наджибуллы в отношении северных народов вносила разлад и в армию. Как-то, например, он послал для усиления правительственных войск, которые вели бои с моджахедами, узбекскую пехотную дивизию генерала Дустума. Делать этого было никак нельзя, потому что район, где велись боевые действия, был населен пуштунами. И несмотря на то, что узбеки действовали там очень результативно, в конечном итоге они все равно попали в окружение -- пуштунские правительственные дивизии сами снялись и оголили фланги этой дивизии, подставив ее под удар.

К тому же в армии рядовыми служили в основном представители национальных меньшинств, в то время как офицерами были пуштуны. В итоге все формирования, укомплектованные нацменьшинствами, начали откалываться от Наджибуллы, создали в конце концов "союз северных народов" и объединились с моджахедами. Чуть позже, установив связь с Ахмад Шахом Масудом, они двинулись на Кабул, куда и вошли первыми в 1992 году.

За несколько дней до этого, кстати, Наджибулла успел отправить из города семерых наших советников. Один из них, генерал-майор Владимир Лагошин, рассказывал, как Наджибулла пригласил его к себе и предупредил, что в ближайшее время власть перейдет к оппозиции, а ему самому на посту президента осталось находиться дней пять. Еще Наджибулла добавил, что, хотя советские и предатели, он считает своим долгом отправить военных советников домой целыми и невредимыми. И действительно: когда администрация кабульского аэродрома стала чинить различные препятствия, связанные с вылетом самолета, Наджибулла приехал на аэродром и оказал помощь в отправке советников в Ташкент".

Спасти себя Наджибулле было не суждено, и судьба его оказалась поистине драматичной. Он был пуштуном, представителем рода, к которому принадлежал один из правителей Афганистана -- король Абдуррахман Хан. Поэтому когда спустя четыре года после его свержения к власти пришли талибы, Наджибулла надеялся, что они не тронут своего соплеменника.

Ахмад Шах Масуд, перед тем как оставить Кабул, предложил Наджибулле бежать вместе с отступающими моджахедами, но Наджибулла отказался -- он надеялся, что сможет впоследствии даже рассчитывать на пост в правительстве талибов.

Талибы рассудили иначе: бывший президент был зверски избит и повешен. Надо сказать, что ни тогда, когда взявшие город талибы вошли в здание миссии ООН, где в тот момент находился Наджибулла, ни позже Организация Объединенных Наций не высказала никакого протеста по поводу захвата ее здания в Кабуле.

Ходит легенда, что перед смертью Наджибулла выхватил автомат у конвоировавшего его пуштуна и завязал бой, в котором погиб. А повешен он был уже мертвым.

Как считать...

Когда Раббани в 1992 году сформировал свое правительство, практически большинство в котором составляли представители нацменьшинств, пуштунов это, естественно, устроить не могло. Они были основателями этого государства и не хотели мириться с создавшейся ситуацией, а потому, как говорят люди сведущие, нашли противовес неугодной им власти в виде движения талибов.

Александр Ляховский: "Талибы должны были, во-первых, стабилизировать обстановку в стране, во-вторых -- установить доминирующее влияние пуштунов и, в-третьих, -- обеспечить переброску энергетических ресурсов из Туркмении через Герат в порт Карачи, минуя Россию.

Парадокс же с появлением в Афганистане талибов состоял в том, что моджахеды, воевавшие против СССР, оказались в Северном альянсе вместе с примкнувшими к ним нацменьшинствами, ранее воевавшими на стороне НДПА, а к талибам отошла пуштунская часть армии и моджахеды-пуштуны".

Теперь, после поражения талибов, споры вокруг нового правительства Афганистана ведутся в основном с применением аргументов, апеллирующих к этническому и количественному составу афганского населения. И надо заметить, что цифры, приводимые разными источниками, весьма и весьма приблизительны.

Мавлоджо Махкамов, старший научный сотрудник Института востоковедения РАН, считает, что если верить справочнику, изданному в Германии в 1991 году, то сегодня население Афганистана составляют пуштуны (22%), таджики (34%), хазарийцы (14%), узбеки (14%). На долю остальных народностей приходится 16%. Есть данные мэрии города Кабула за 1989 год, которые мало отличаются от вышеприведенных. Другие источники утверждают, что пуштунов больше половины. Точно же посчитать население Афганистана практически невозможно, потому что последняя перепись проводилась в 1979 году, да и то охватила не все провинции страны. Кроме того, пуштунские племена постоянно кочуют из Афганистана в Пакистан и при этом никакой прописки не имеют. Нельзя сбрасывать со счетов и то, что во время пребывания на территории Афганистана советских войск около пяти миллионов пуштунов эмигрировали в Пакистан и Иран.

Учитывая все эти проблемы, можно с высокой долей уверенности предположить, что процесс образования и становления афганского правительства не будет ни простым, ни быстрым.

По мнению Салеха Алиева, профессора Института востоковедения РАН, Россия может делать ставку только на Раббани: "События последних лет показали, что ему нет резона иметь враждебные настроения против стран СНГ -- единственной его опорой в последние годы были бывшие республики Советского Союза, и он исторически обречен дружить со своими бывшими врагами".

Александр Ляховский полагает, что в новом афганском правительстве доминирующее положение должны занять вожди и крупнейшие авторитеты пуштунских племен, а также мусульманские богословы общенационального масштаба, которые имеют реальную власть в Афганистане. Заметим, что политика России в Афганистане всегда была пропуштунской. Возможен, по мнению Ляховского, и вариант раздела Афганистана на несколько автономий с широкими полномочиями.

Бывший первый замминистра иностранных дел СССР Георгий Корниенко считает, что "Раббани в качестве главного руководителя Афганистана не удержится. Если не найдут компромиссную фигуру в лице короля или кого-нибудь другого, будет война".

Итог под сложившейся ситуацией подводит заместитель думского комитета по международным делам Константин Косачев: "Процесс в нынешних условиях крайне затруднен тем, что талибы очень ловко вышли из Кабула и ряда других городов и тем самым спровоцировали обострение противоречий и борьбу за власть с стане противника, то есть в рядах Северного альянса. Альянс -- движение неоднородное и объединившееся под общим знаменем с одной-единственной целью: противостоять режиму талибана. Когда талибы, сменив тактику, уходят сейчас в подполье и готовятся к ведению партизанской войны на всем пространстве Афганистана, мы возвращаемся к ситуации 80--90-х годов, когда за власть в Афганистане боролось до трех десятков различных кланов и группировок. Эта ситуация будет со всей неизбежностью воспроизведена в Афганистане и теперь, с той только разницей, что основная и самая мощная этническая группировка -- пуштуны -- запятнала себя поддержкой "антинародного режима талибов". Поэтому устойчивое правительство в Афганистане появится только тогда, когда будет решена проблема обнаружения среди пуштунов достаточно авторитетных лидеров, которые не входили в состав руководящих органов талибана.

Однако даже если Россия допустит ошибки и ей не удастся продвинуть своих людей в правительство Афганистана, это не приведет к выдавливанию нас из этой страны. Российский фактор будет необходим любой будущей правящей коалиции как противовес прогнозируемой экспансии Запада в этом регионе. Запад в силу огромных цивилизационных различий -- культурно-исторических, религиозных, нравственных устоев, а также в силу действий США и Великобритании в последние два месяца будет восприниматься на Востоке как нечто чуждое и враждебное".

Если так, то, похоже, все, кто рассчитывает тем или иным образом разыгрывать "афганскую карту", рискуют увязнуть в стране, где бытуют небезынтересные поговорки. Про то, например, что "Афганистан нельзя покорить, его можно только купить". И без разницы, от кого будут эти деньги, потому что для афганцев "что рыжая собака, что черная собака -- все равно собака". А главное, пытаясь навязывать Афганистану что-либо, небесполезно вспомнить слова одного из афганских эмиров: "Не суйтесь в мой улей. В нем очень мало меда, но очень много пчел".

ИНЕССА СЛАВУТИНСКАЯ

Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».