Архивная публикация 2006 года: "На краю географии и истории"
Краснокаменск анфас. Репортаж для журнала «Профиль» Елены Николашвили, сопровождавшей мать бывшего олигарха Михаила Ходорковского Марину Филипповну и его жену Инну к месту заключения. От редакции. В России сидит чуть менее миллиона человек. О них обо всех сегодня пишут меньше, чем о бывшем главе компании ЮКОС. Хотя несчастье или даже трагизм судьбы каждого из зэков, возможно, заслуживает если не отдельного рассказа, то хотя бы краткого поучения. Кто-то из этого «несчастного миллиона» сидит лучше экс-олигарха, кто-то — много хуже. Будем считать, что Краснокаменск — нечто среднее, некий символ небольшого государства в большом государстве. Репортаж оттуда, как мы понимаем, может вызвать разные эмоции. Кто-то, возможно, будет сильно раздражен: мол, сколько ж можно «про этого Ходора» писать?! Кто-то прочтет со злорадным удовлетворением — мол, так ему и надо, пусть помыкается расхититель социалистической собственности. Найдутся и те, кто по-прежнему относится к нему сочувственно, считая «безвинно пострадавшим за политику». Пусть каждый ищет свое. Однако и первым, и вторым, и третьим мы хотели бы заметить: репортаж-то ведь не столько «про Ходора», сколько про людей, которые живут не бок о бок с ним на нарах, а вокруг колонии. Как бы на свободе. Где, как известно, от сумы и от тюрьмы, бывает, всего один шаг.
Путешествие в ставший в одночасье самым знаменитым город России Краснокаменск было спланировано довольно оперативно. Практически до последнего момента никто не знал, дадут ли Инне, жене Михаила Ходорковского, положенное ей ежеквартальное свидание с мужем в исправительно-трудовой колонии ЯГ 14/10.
Их первое свидание с мужем состоялось ровно два года спустя после его ареста группой автоматчиков в аэропорту Новосибирска. Поэтому, когда 25 октября 2005 года самолет с Инной и адвокатами сел на дозаправку в Толмачево, всех пассажиров охватило ощущение deja vu... Но, разумеется, deja vu продолжения не имело, автоматчики в самолете не материализовались, и заключенный Ходорковский с Инной впервые за месяцы предварительного заключения в СИЗО Матросской Тишины, «Басманного» правосудия и «Мещанского» приговора смогли встретиться.
Ах, сборы в дорогу...
К поездке в Краснокаменск я начала готовиться за пять дней. Как только было получено подтверждение, что с 28 февраля по 3 марта Инне разрешено свидание, пусть и с задержкой на месяц после срока, предусмотренного правилами, сразу стала сколачиваться небольшая группка из сопровождающих журналистов. Любопытно все же...
Несколько фотографов и журналистов из московских СМИ, а еще итальянец, немец и англичанин — звучит как начало анекдота.
Путь предстоял, мягко говоря, неблизкий. Климат в Краснокаменске, опять же несколько преуменьшая масштаб бедствия, суровый. Поэтому первым делом я отправилась на поиски подходящей экипировки. То, что поездка может стать серьезным испытанием для организма, я понимала, хотя как-то не подозревала, насколько сильно уже на этапе сборов пострадает кошелек.
Итак, тем, кто, подобно мне, не злоупотребляет зимними видами спорта, перед поездкой «в места не столь отдаленные» придется потратить как минимум:
— 7730 рублей на горнолыжные штаны (спасибо скидке в 30%);
— 800 рублей на термоноски (без скидки);
— 1300 рублей на перчатки горнолыжные;
— 2800 рублей на ботинки «Коламбия», выдерживающие, по уверению продавцов, —32± (надеюсь, холоднее не будет — в марте-то);
— 3000 рублей на сухой паек (фруктовые и зерновые батончики: сгрыз за раз 500 ккал — и порядок) и негазированную минералку.
По совету бывалых, взять с собой не мешает:
— куртку с капюшоном зимнюю, размер 50 — спасибо знакомому нефтянику, поделившемуся спецодеждой. Курточка выдержала —47±, проверено;
— много теплых носков;
— плеер (DVD-плеер, ноутбук с несколькими батарейками и запасом игр, много толстых захватывающих книг, недописанную диссертацию и т.п.), потому что ехать долго.
Кроме того, билеты обойдутся в:
— билет на самолет Москва—Чита стоит не меньше 12 тыс. рублей;
— билет в купейный вагон на поезд Чита—Краснокаменск стоит 1415 рублей.
Дорога
В самолете, если вам повезет, как и мне, с попутчиками, вы будете спать. В поезде вы обречены на чужое философствование. Размышлять станут над тем, почему поезд стоит на каждой остановке от 15 минут до часа и сколько бы занял путь без этих бесконечных остановок. (Позднее мы узнали, что другие, более состоятельные коллеги отважились, несмотря на скользкие дороги или почти полное их отсутствие, поехать за 5—7 тыс. рублей на такси, путь на котором занимает «всего» 7—8 часов).
На поезде вам ехать 650 км. За окном кончаются холмы, леса и вообще всякий рельеф и начинается равнина. Почти без снега, потому что весь снег сдувают сильные и пронзительные ветра. Проезжаем некрашеные деревянные избы со скудными нарезами земли и удобствами на продуваемом дворе. В одном купе с вами могут оказаться (как в нашем случае) суровая, но подчеркнуто вежливая проводница, крепкие неулыбчивые ребята в синих футболках с белой надписью «ФСБ России», пухлые пергидрольные тетки в трениках. Ближе к станции нашего назначения с «поэтическим» названием Урулюнгуй кончаются не только леса, но и дома, снег и вообще что-либо, отвлекающее пассажиров от созерцания бесконечной голой степи.
Проживание
Номер в сутки в лучшей гостинице Краснокаменска «ЖКУ ПГХ Центральная» стоит 500 рублей. Сама гостиница занимает первый этаж жилого дома, фасад которого не отличается от соседних — с теми же велосипедами и бельем на разномастно застекленных балконах. Зато за свои деньги вы получите отдельную комнату метров девяти, к ней коридорчик, туалет и душевую с горячей водой, куском мыла и тремя маленькими застиранными полотенцами, работающие телевизор и электрочайник и возможность посидеть с другими командированными на диванчике в холле почему-то с зеркальной стеной.
Приехав в этот номер и приняв душ после 7 часов в самолете, нескольких часов ожидания поезда, а потом 15 часов в самом поезде, я сразу почувствовала себя готовой к трудовым журналистским победам. Марина Филипповна и Инна Ходорковские, которые всю дорогу следили, чтобы не пострадали хлеб, помидоры, картошка и прочие продукты, предназначенные для передачи в колонию, отправляются заниматься их приготовлением в квартиру, предоставленную кем-то из местных сочувствующих. Мы же с коллегами идем гулять по городу, попутно делясь впечатлениями. Например, английский журналист рассказывает о визите трех представителей местной ФСБ в кожанках и роскошных норковых шапках, которые допрашивали его о цели визита и теме запланированной статьи. Вежливо, но нарочито опасно при этом поигрывая его паспортом. Поздравляем пока отпущенного англичанина, но напоминаем ему о судьбе, к примеру, адвоката Роберта Амстердама и других знакомых иностранцев, российские визы которых были аннулированы за последние полгода. Так, на всякий случай, чтобы знал.
Город-сад
По старой туристской привычке я пошла искать книжный магазин, чтобы приобрести карту города. На мой вопрос продавщица книжной лавки изумленно переспросила: «Карту Краснокаменска? А зачем это?» Все дальнейшие передвижения по городу осуществляются наугад.
Почти весь Краснокаменск застроен в 60—70-х годах безлифтовыми бетонными хрущобами-пятиэтажками, которые быстро и, похоже, навсегда потеряли «товарный вид» под местными пронзительными ветрами. Их обшарпанность особенно бросается в глаза на фоне дорожек, аккуратно вымощенных плиткой a la Батурина (в Москве она уже захватила большинство тротуаров). В городе почти нет снега, как и в окружающих его на многие сотни километров степях Забайкалья. Но все равно очень скользко. Может, из-за этой самой модной плитки?
По дороге набредаем на кремль, сделанный на площади перед ДК «Даурия» из ледяных кирпичей. От местных жителей узнаем, что каждую зиму кремль возводят рабочие с местного цементного завода, ТЭЦ или уранового комбината по разнарядке, спущенной из администрации города. Пока мы ищем, где бы попить чаю, за нами увязывается стайка местных подростков — человек девять. Двадцать минут они следуют за нами на почтительном расстоянии, наконец один набирается смелости, подходит и на одном дыхании спрашивает у Джо: «А вы что, нерусский, что ли?» Вступаем в добродушную дискуссию с ними. Видимо, по городской традиции один из ребят, со стального цвета глазами, уставившись на Джо, спрашивает про «цель визита». После небольшой заминки на всякий случай выдаем тот же рассказ, что и для недавних визитеров в штатском. Просвещаем мальчиков в отношении городов Лондон и Москва, спрашиваем про их жизнь и дальнейшие планы. Выясняется, что никто из них дальше Краснокаменска никогда не бывал и живого иностранца не видал. Все учат английский в школе, хотя говорить на нем так и не решились.
Вместе с Мариной Филипповной Ходорковской едем на такси (40 рублей до любой точки Краснокаменска, 120 рублей в час) осматривать достопримечательности города. Под воспоминания таксиста о славном и безбедном прошлом города минуем здание городской администрации с огромным гербом СССР, проезжаем открытый в августе 2005-го свеженький православный храм из красного кирпича, оставляем позади бетонный скелет так и не достроенной с 90-х гостиницы и дом культуры «Даурия». В двухкомнатном музее Краснокаменска рассматриваем недавно откопанные бивни мамонтов, артефакты из монгольских городов XIV века, фотографии первых геологов, шахтеров и строителей Краснокаменска, отчетные материалы исследований.
В центральном универмаге с ярко-розовой крышей покупаем хлеб, китайские яблоки, ряженку на ужин, пищевую фольгу, чтобы завернуть завтра съедобную часть передачи, и бутылку коньяка «Черный аист», который, согласно надписи под акцизной маркой, «произведен и разлит во Франции».
В подвальном книжном магазине знакомимся с директором и ассортиментом. Директор Николай Федорович наконец снабжает нас ксерокопией плана центральной части города. Книга журналиста из «Коммерсанта» Панюшкина «Узник тишины» стоит на видном месте. «Я сам, лично поставил ее лицом к народу! И ведь покупают», — гордо говорит директор, блестя улыбкой.
Надо сказать, что золотозубые улыбки краснокаменцев мы встречаем везде, куда бы ни приехали. Удивительно, но и таксисты, и персонал гостиницы, и работницы музея по-доброму приветствуют Марину Филипповну, желают ей терпения, предлагают помочь «хоть чем можем».
Из общения с местными жителями выясняем, что в Краснокаменске с его 57-тысячным населением есть аж четыре детских дома. По утверждениям местных, снабжение интернатов прекрасное — дети живут там хорошо, ни в чем не нуждаются. «Даже чересчур хорошо, еще выбирают, какую еду и одежду покупать», — бормочет одна из смотрительниц музея. Что касается школ, то, между прочим, все школы с бассейнами «и самым лучшим в регионе образованием». В детсадах, по рассказам, не просто «зеленые уголки», а настоящие зимние сады. «Есть ли в школах интернет-классы?» — привычно интересуется мать основателя Федерации интернет-образования. На этот вопрос все ответить затрудняются. Как мы выясняем позже, в городе все же есть интернет-кафе. Оно одно и расположено почему-то в здании городского суда...
Общепит
По совету местной молодежи заходим в кафе «Каприз», расположенное в самой первой из построенных в городе пятиэтажек. Кафе поразило нас тем, что столешницы большинства столиков покоятся на цельных отполированных кусках драгоценного розового мрамора.
В течение недели в Краснокаменске успеваем также посетить практически все остальные местные предприятия общепита:
Кафе «Шахтерское», любимое место встреч работающих на рынке выходцев с Кавказа, ресторан «Аргунь», самый престижный ресторан в городе, почему-то закрытый по воскресеньям и понедельникам. Кафе «Пекин» с местной вариацией китайской кухни, огромными порциями и знаменитым на все Забайкалье «мясом веревочкой». Ресторан «Альфа», оставивший в моей душе глубокое чувство благодарности: курить в ресторане запрещено.
Продовольственные магазины в городе буквально на каждом шагу, ассортимент в них приличный, а цены намного ниже московских. После 6 вечера внутри и вокруг магазинов толкутся мужчины, совершенно пьяные, и мальчишки от 7 до 12 лет, клянчащие денег у всех посетителей магазина.
На иностранных коллег сильное впечатление произвели палатки с мороженым. Нам удалось насчитать их несколько десятков. Удивителен даже не богатый выбор сортов мороженого и не стабильность спроса на него, а то, что киоски, как правило, расположены по 4—5 в ряд. Потаенный маркетинговый смысл такой компоновки торговых точек нам постичь не удалось.
Их нравы
Основной предмет гордости горожан — сам город: «Посмотрите, какой у нас красивый город!» (с этим утверждением из вежливости никто из нас не спорил). «В 2003 году он признан самым благоустроенным в России!» «У нас всегда есть горячая вода и отопление!» (еще бы, в такую-то погоду). Краснокаменцы ностальгируют по статусу закрытого города, благодаря которому город был на спецобеспечении. Правдами и неправдами стремились сюда советские люди в 70—80-е годы — кто за румынской мебелью, кто за дефицитным сервелатом. Такие вот кульбиты плановой экономики.
Что касается жалоб, то большинство встреченных краснокаменцев сетуют на необъективность приезжающих журналистов, которые «не то» фотографировали: гостиницу не с фасада, а с обратной стороны, городской рынок и брошенную с советских времен стройку. Здесь, как говорится, без комментариев. Еще жалуются на бедность, на пьянку и — почему-то это тоже стало сюжетом городской жизни — на несправедливость властей к Ходорковскому. Про бедность утверждать не берусь, потому что большинство встреченных мужчин одеты в добротные кожаные куртки либо пуховики, женщины носят меховые пальто, шубы и большие меховые шапки. Что касается шапок, то в вопросе их ношения Краснокаменск задает отдельную моду. На ушанке уши не завязываются, как обычно, сверху и не опускаются книзу. Им каким-то не известным мне образом задается металлическая жесткость, после чего они поднимаются вверх под прямым углом и слегка связываются в вышине между собой шнурками. Этот стиль называется шапка-домик и популярен у модных молодых людей, подростков, а также обеспеченных дам (в частности, по рассказам свидетелей, одна из работниц колонии ЯГ 14/10 не снимала такую шапку даже в помещении, где инспектировала передачи).
Работают краснокаменцы в основном на трех предприятиях города: Приаргунском горнохимическом объединении (добыча и переработка урановых руд и выпуск уранового концентрата), ТЭЦ и заводе железобетонных изделий. Наверное, поэтому День города отмечают то в День шахтера, то в День строителя.
Основным видом предпринимательства для жителей Читинской области остается торговля с Китаем — челноки очень не одобряют только что принятый правительством закон об ограничении веса привозимого и частоты поездок. До сих пор читинцы ездили в Китай целыми семьями и привозили столько товара, сколько могли утащить. На эти деньги жили. Теперь им нужно будет искать новые способы заработать на жизнь, поскольку нынешний запретительный закон делает поездки в Китай бессмысленными.
Видимо, поэтому наиболее предприимчивые из краснокаменцев ринулись осваивать новый бизнес, а именно — торговлю легендами про МБХ. Для бывших з/к разговоры с журналистами о привычках МБХ, о его прозвищах, о неслыханной роскоши (или, наоборот, об аскетизме), об отношениях с блатарями и администрацией стали настоящим золотым дном. За небольшую плату и бутылку они расскажут о Ходорковском любые небылицы. Другой источник подобной информации — рынок, где буквально у каждого торговца, если верить им на слово, на зоне работает деверь или сноха и, естественно, оттуда те приносят самые «наидостовернейшие» сведения о бывшем олигархе.
Краснокаменские таксисты тоже не теряют времени зря — они уговаривают каждого приезжего арендовать такси на 2—3 часа, отключают переговорное устройство с диспетчером и устраивают экскурсии по городу и ближайшим поселкам. Каждый из них «знает одного человека, который уж точно расскажет вам всю правду» про то, как шикует администрация уранового комбината, или как голодают пенсионеры комбината, или про любые другие особенности краснокаменского житья-бытья. В зависимости от желания заказчика.
Зона
В цветной книге, выпущенной к 35-летию Краснокаменска, нет ни слова о колонии ЯГ 14/10. Между тем по факту это чуть ли не самое престижное место работы в городе после заводоуправления, и сотрудники колонии очень боятся потерять работу, что случается в последнее время все чаще и чаще. Кто-то пустил журналиста дальше блокпоста, кто-то не очень тщательно обыскал адвоката, а кто-то и вовсе заработал свои последние в колонии деньги, пустив на территорию фотографа из газеты «Жизнь», благодаря чему вся страна увидела Ходорковского в робе и ушанке.
Зона не сильно выделяется на общем серо-песочном фоне города. Разве что незастроенного пространства больше. Возле шлагбаума, где припарковано несколько новеньких джипов, в ржавом строительном вагончике, исполняющем роль блокпоста, находится сержант. Он выскакивает как черт из табакерки, как только журналисты приближаются к шлагбауму ближе чем на 25 метров. Особенно сильно он переживает, когда при выходе Марины Филипповны с территории к ней подскакивают фотографы. Он кричит: «Запрещено фотографировать, это режимный объект!» На что получает безапелляционный ответ адвоката Тереховой: «Это не объект, это мама».
За этим блокпостом с усиленной за последние четыре месяца охраной жизнь регулируется голосом из радиорупора.
6.00 — подъем.
6.30 — завтрак.
7.00 — пересчет, развод по рабочим местам.
13.00 — обед.
14.00 — развод по рабочим местам.
18.00 — окончание работы, пересчет, развод на ужин.
19.00 — свободное время.
22.00 — отбой.
В выходные и свободное время з/к имеют право смотреть телевизор или слушать радио (как правило, теле- и радиоприемников по одному на отряд), читать книги, взятые в тюремной библиотеке, гулять по территории возле барака, использовать спортинвентарь колонии, писать и отвечать на письма, слушать лекции, организуемые администрацией колонии все чаще и чаще...
А что дальше?
На что надеется Марина Филипповна, мать Ходорковского, в прошлом крупного бизнесмена и в чем-то начинающего политика, а ныне — комплектовщика готовой продукции? Надежда для нее есть всегда. Хотя... Могут добавить срок. Могут перевести на содержание в камеру внутри колонии и отказать в свиданиях и передачах. А могут — вдруг — удовлетворить ходатайство адвокатов и перевести, как те настаивают, ссылаясь на закон, в колонию московского региона.
Инна, которая не позволяет журналистам навешивать на себя «лейбл декабристки», видит теперь роль жены Ходорковского в поиске продуктов и одежды для передач, в общении с адвокатами и воспитании детей «за маму и за папу». Сами же дети увидят Михаила Ходорковского не скоро. В колонию Настю, Глеба и Илью не повезут.
Краснокаменск анфас. Репортаж для журнала «Профиль» Елены Николашвили, сопровождавшей мать бывшего олигарха Михаила Ходорковского Марину Филипповну и его жену Инну к месту заключения. От редакции. В России сидит чуть менее миллиона человек. О них обо всех сегодня пишут меньше, чем о бывшем главе компании ЮКОС. Хотя несчастье или даже трагизм судьбы каждого из зэков, возможно, заслуживает если не отдельного рассказа, то хотя бы краткого поучения. Кто-то из этого «несчастного миллиона» сидит лучше экс-олигарха, кто-то — много хуже. Будем считать, что Краснокаменск — нечто среднее, некий символ небольшого государства в большом государстве. Репортаж оттуда, как мы понимаем, может вызвать разные эмоции. Кто-то, возможно, будет сильно раздражен: мол, сколько ж можно «про этого Ходора» писать?! Кто-то прочтет со злорадным удовлетворением — мол, так ему и надо, пусть помыкается расхититель социалистической собственности. Найдутся и те, кто по-прежнему относится к нему сочувственно, считая «безвинно пострадавшим за политику». Пусть каждый ищет свое. Однако и первым, и вторым, и третьим мы хотели бы заметить: репортаж-то ведь не столько «про Ходора», сколько про людей, которые живут не бок о бок с ним на нарах, а вокруг колонии. Как бы на свободе. Где, как известно, от сумы и от тюрьмы, бывает, всего один шаг.
Путешествие в ставший в одночасье самым знаменитым город России Краснокаменск было спланировано довольно оперативно. Практически до последнего момента никто не знал, дадут ли Инне, жене Михаила Ходорковского, положенное ей ежеквартальное свидание с мужем в исправительно-трудовой колонии ЯГ 14/10.
Их первое свидание с мужем состоялось ровно два года спустя после его ареста группой автоматчиков в аэропорту Новосибирска. Поэтому, когда 25 октября 2005 года самолет с Инной и адвокатами сел на дозаправку в Толмачево, всех пассажиров охватило ощущение deja vu... Но, разумеется, deja vu продолжения не имело, автоматчики в самолете не материализовались, и заключенный Ходорковский с Инной впервые за месяцы предварительного заключения в СИЗО Матросской Тишины, «Басманного» правосудия и «Мещанского» приговора смогли встретиться.
Ах, сборы в дорогу...
К поездке в Краснокаменск я начала готовиться за пять дней. Как только было получено подтверждение, что с 28 февраля по 3 марта Инне разрешено свидание, пусть и с задержкой на месяц после срока, предусмотренного правилами, сразу стала сколачиваться небольшая группка из сопровождающих журналистов. Любопытно все же...
Несколько фотографов и журналистов из московских СМИ, а еще итальянец, немец и англичанин — звучит как начало анекдота.
Путь предстоял, мягко говоря, неблизкий. Климат в Краснокаменске, опять же несколько преуменьшая масштаб бедствия, суровый. Поэтому первым делом я отправилась на поиски подходящей экипировки. То, что поездка может стать серьезным испытанием для организма, я понимала, хотя как-то не подозревала, насколько сильно уже на этапе сборов пострадает кошелек.
Итак, тем, кто, подобно мне, не злоупотребляет зимними видами спорта, перед поездкой «в места не столь отдаленные» придется потратить как минимум:
— 7730 рублей на горнолыжные штаны (спасибо скидке в 30%);
— 800 рублей на термоноски (без скидки);
— 1300 рублей на перчатки горнолыжные;
— 2800 рублей на ботинки «Коламбия», выдерживающие, по уверению продавцов, —32± (надеюсь, холоднее не будет — в марте-то);
— 3000 рублей на сухой паек (фруктовые и зерновые батончики: сгрыз за раз 500 ккал — и порядок) и негазированную минералку.
По совету бывалых, взять с собой не мешает:
— куртку с капюшоном зимнюю, размер 50 — спасибо знакомому нефтянику, поделившемуся спецодеждой. Курточка выдержала —47±, проверено;
— много теплых носков;
— плеер (DVD-плеер, ноутбук с несколькими батарейками и запасом игр, много толстых захватывающих книг, недописанную диссертацию и т.п.), потому что ехать долго.
Кроме того, билеты обойдутся в:
— билет на самолет Москва—Чита стоит не меньше 12 тыс. рублей;
— билет в купейный вагон на поезд Чита—Краснокаменск стоит 1415 рублей.
Дорога
В самолете, если вам повезет, как и мне, с попутчиками, вы будете спать. В поезде вы обречены на чужое философствование. Размышлять станут над тем, почему поезд стоит на каждой остановке от 15 минут до часа и сколько бы занял путь без этих бесконечных остановок. (Позднее мы узнали, что другие, более состоятельные коллеги отважились, несмотря на скользкие дороги или почти полное их отсутствие, поехать за 5—7 тыс. рублей на такси, путь на котором занимает «всего» 7—8 часов).
На поезде вам ехать 650 км. За окном кончаются холмы, леса и вообще всякий рельеф и начинается равнина. Почти без снега, потому что весь снег сдувают сильные и пронзительные ветра. Проезжаем некрашеные деревянные избы со скудными нарезами земли и удобствами на продуваемом дворе. В одном купе с вами могут оказаться (как в нашем случае) суровая, но подчеркнуто вежливая проводница, крепкие неулыбчивые ребята в синих футболках с белой надписью «ФСБ России», пухлые пергидрольные тетки в трениках. Ближе к станции нашего назначения с «поэтическим» названием Урулюнгуй кончаются не только леса, но и дома, снег и вообще что-либо, отвлекающее пассажиров от созерцания бесконечной голой степи.
Проживание
Номер в сутки в лучшей гостинице Краснокаменска «ЖКУ ПГХ Центральная» стоит 500 рублей. Сама гостиница занимает первый этаж жилого дома, фасад которого не отличается от соседних — с теми же велосипедами и бельем на разномастно застекленных балконах. Зато за свои деньги вы получите отдельную комнату метров девяти, к ней коридорчик, туалет и душевую с горячей водой, куском мыла и тремя маленькими застиранными полотенцами, работающие телевизор и электрочайник и возможность посидеть с другими командированными на диванчике в холле почему-то с зеркальной стеной.
Приехав в этот номер и приняв душ после 7 часов в самолете, нескольких часов ожидания поезда, а потом 15 часов в самом поезде, я сразу почувствовала себя готовой к трудовым журналистским победам. Марина Филипповна и Инна Ходорковские, которые всю дорогу следили, чтобы не пострадали хлеб, помидоры, картошка и прочие продукты, предназначенные для передачи в колонию, отправляются заниматься их приготовлением в квартиру, предоставленную кем-то из местных сочувствующих. Мы же с коллегами идем гулять по городу, попутно делясь впечатлениями. Например, английский журналист рассказывает о визите трех представителей местной ФСБ в кожанках и роскошных норковых шапках, которые допрашивали его о цели визита и теме запланированной статьи. Вежливо, но нарочито опасно при этом поигрывая его паспортом. Поздравляем пока отпущенного англичанина, но напоминаем ему о судьбе, к примеру, адвоката Роберта Амстердама и других знакомых иностранцев, российские визы которых были аннулированы за последние полгода. Так, на всякий случай, чтобы знал.
Город-сад
По старой туристской привычке я пошла искать книжный магазин, чтобы приобрести карту города. На мой вопрос продавщица книжной лавки изумленно переспросила: «Карту Краснокаменска? А зачем это?» Все дальнейшие передвижения по городу осуществляются наугад.
Почти весь Краснокаменск застроен в 60—70-х годах безлифтовыми бетонными хрущобами-пятиэтажками, которые быстро и, похоже, навсегда потеряли «товарный вид» под местными пронзительными ветрами. Их обшарпанность особенно бросается в глаза на фоне дорожек, аккуратно вымощенных плиткой a la Батурина (в Москве она уже захватила большинство тротуаров). В городе почти нет снега, как и в окружающих его на многие сотни километров степях Забайкалья. Но все равно очень скользко. Может, из-за этой самой модной плитки?
По дороге набредаем на кремль, сделанный на площади перед ДК «Даурия» из ледяных кирпичей. От местных жителей узнаем, что каждую зиму кремль возводят рабочие с местного цементного завода, ТЭЦ или уранового комбината по разнарядке, спущенной из администрации города. Пока мы ищем, где бы попить чаю, за нами увязывается стайка местных подростков — человек девять. Двадцать минут они следуют за нами на почтительном расстоянии, наконец один набирается смелости, подходит и на одном дыхании спрашивает у Джо: «А вы что, нерусский, что ли?» Вступаем в добродушную дискуссию с ними. Видимо, по городской традиции один из ребят, со стального цвета глазами, уставившись на Джо, спрашивает про «цель визита». После небольшой заминки на всякий случай выдаем тот же рассказ, что и для недавних визитеров в штатском. Просвещаем мальчиков в отношении городов Лондон и Москва, спрашиваем про их жизнь и дальнейшие планы. Выясняется, что никто из них дальше Краснокаменска никогда не бывал и живого иностранца не видал. Все учат английский в школе, хотя говорить на нем так и не решились.
Вместе с Мариной Филипповной Ходорковской едем на такси (40 рублей до любой точки Краснокаменска, 120 рублей в час) осматривать достопримечательности города. Под воспоминания таксиста о славном и безбедном прошлом города минуем здание городской администрации с огромным гербом СССР, проезжаем открытый в августе 2005-го свеженький православный храм из красного кирпича, оставляем позади бетонный скелет так и не достроенной с 90-х гостиницы и дом культуры «Даурия». В двухкомнатном музее Краснокаменска рассматриваем недавно откопанные бивни мамонтов, артефакты из монгольских городов XIV века, фотографии первых геологов, шахтеров и строителей Краснокаменска, отчетные материалы исследований.
В центральном универмаге с ярко-розовой крышей покупаем хлеб, китайские яблоки, ряженку на ужин, пищевую фольгу, чтобы завернуть завтра съедобную часть передачи, и бутылку коньяка «Черный аист», который, согласно надписи под акцизной маркой, «произведен и разлит во Франции».
В подвальном книжном магазине знакомимся с директором и ассортиментом. Директор Николай Федорович наконец снабжает нас ксерокопией плана центральной части города. Книга журналиста из «Коммерсанта» Панюшкина «Узник тишины» стоит на видном месте. «Я сам, лично поставил ее лицом к народу! И ведь покупают», — гордо говорит директор, блестя улыбкой.
Надо сказать, что золотозубые улыбки краснокаменцев мы встречаем везде, куда бы ни приехали. Удивительно, но и таксисты, и персонал гостиницы, и работницы музея по-доброму приветствуют Марину Филипповну, желают ей терпения, предлагают помочь «хоть чем можем».
Из общения с местными жителями выясняем, что в Краснокаменске с его 57-тысячным населением есть аж четыре детских дома. По утверждениям местных, снабжение интернатов прекрасное — дети живут там хорошо, ни в чем не нуждаются. «Даже чересчур хорошо, еще выбирают, какую еду и одежду покупать», — бормочет одна из смотрительниц музея. Что касается школ, то, между прочим, все школы с бассейнами «и самым лучшим в регионе образованием». В детсадах, по рассказам, не просто «зеленые уголки», а настоящие зимние сады. «Есть ли в школах интернет-классы?» — привычно интересуется мать основателя Федерации интернет-образования. На этот вопрос все ответить затрудняются. Как мы выясняем позже, в городе все же есть интернет-кафе. Оно одно и расположено почему-то в здании городского суда...
Общепит
По совету местной молодежи заходим в кафе «Каприз», расположенное в самой первой из построенных в городе пятиэтажек. Кафе поразило нас тем, что столешницы большинства столиков покоятся на цельных отполированных кусках драгоценного розового мрамора.
В течение недели в Краснокаменске успеваем также посетить практически все остальные местные предприятия общепита:
Кафе «Шахтерское», любимое место встреч работающих на рынке выходцев с Кавказа, ресторан «Аргунь», самый престижный ресторан в городе, почему-то закрытый по воскресеньям и понедельникам. Кафе «Пекин» с местной вариацией китайской кухни, огромными порциями и знаменитым на все Забайкалье «мясом веревочкой». Ресторан «Альфа», оставивший в моей душе глубокое чувство благодарности: курить в ресторане запрещено.
Продовольственные магазины в городе буквально на каждом шагу, ассортимент в них приличный, а цены намного ниже московских. После 6 вечера внутри и вокруг магазинов толкутся мужчины, совершенно пьяные, и мальчишки от 7 до 12 лет, клянчащие денег у всех посетителей магазина.
На иностранных коллег сильное впечатление произвели палатки с мороженым. Нам удалось насчитать их несколько десятков. Удивителен даже не богатый выбор сортов мороженого и не стабильность спроса на него, а то, что киоски, как правило, расположены по 4—5 в ряд. Потаенный маркетинговый смысл такой компоновки торговых точек нам постичь не удалось.
Их нравы
Основной предмет гордости горожан — сам город: «Посмотрите, какой у нас красивый город!» (с этим утверждением из вежливости никто из нас не спорил). «В 2003 году он признан самым благоустроенным в России!» «У нас всегда есть горячая вода и отопление!» (еще бы, в такую-то погоду). Краснокаменцы ностальгируют по статусу закрытого города, благодаря которому город был на спецобеспечении. Правдами и неправдами стремились сюда советские люди в 70—80-е годы — кто за румынской мебелью, кто за дефицитным сервелатом. Такие вот кульбиты плановой экономики.
Что касается жалоб, то большинство встреченных краснокаменцев сетуют на необъективность приезжающих журналистов, которые «не то» фотографировали: гостиницу не с фасада, а с обратной стороны, городской рынок и брошенную с советских времен стройку. Здесь, как говорится, без комментариев. Еще жалуются на бедность, на пьянку и — почему-то это тоже стало сюжетом городской жизни — на несправедливость властей к Ходорковскому. Про бедность утверждать не берусь, потому что большинство встреченных мужчин одеты в добротные кожаные куртки либо пуховики, женщины носят меховые пальто, шубы и большие меховые шапки. Что касается шапок, то в вопросе их ношения Краснокаменск задает отдельную моду. На ушанке уши не завязываются, как обычно, сверху и не опускаются книзу. Им каким-то не известным мне образом задается металлическая жесткость, после чего они поднимаются вверх под прямым углом и слегка связываются в вышине между собой шнурками. Этот стиль называется шапка-домик и популярен у модных молодых людей, подростков, а также обеспеченных дам (в частности, по рассказам свидетелей, одна из работниц колонии ЯГ 14/10 не снимала такую шапку даже в помещении, где инспектировала передачи).
Работают краснокаменцы в основном на трех предприятиях города: Приаргунском горнохимическом объединении (добыча и переработка урановых руд и выпуск уранового концентрата), ТЭЦ и заводе железобетонных изделий. Наверное, поэтому День города отмечают то в День шахтера, то в День строителя.
Основным видом предпринимательства для жителей Читинской области остается торговля с Китаем — челноки очень не одобряют только что принятый правительством закон об ограничении веса привозимого и частоты поездок. До сих пор читинцы ездили в Китай целыми семьями и привозили столько товара, сколько могли утащить. На эти деньги жили. Теперь им нужно будет искать новые способы заработать на жизнь, поскольку нынешний запретительный закон делает поездки в Китай бессмысленными.
Видимо, поэтому наиболее предприимчивые из краснокаменцев ринулись осваивать новый бизнес, а именно — торговлю легендами про МБХ. Для бывших з/к разговоры с журналистами о привычках МБХ, о его прозвищах, о неслыханной роскоши (или, наоборот, об аскетизме), об отношениях с блатарями и администрацией стали настоящим золотым дном. За небольшую плату и бутылку они расскажут о Ходорковском любые небылицы. Другой источник подобной информации — рынок, где буквально у каждого торговца, если верить им на слово, на зоне работает деверь или сноха и, естественно, оттуда те приносят самые «наидостовернейшие» сведения о бывшем олигархе.
Краснокаменские таксисты тоже не теряют времени зря — они уговаривают каждого приезжего арендовать такси на 2—3 часа, отключают переговорное устройство с диспетчером и устраивают экскурсии по городу и ближайшим поселкам. Каждый из них «знает одного человека, который уж точно расскажет вам всю правду» про то, как шикует администрация уранового комбината, или как голодают пенсионеры комбината, или про любые другие особенности краснокаменского житья-бытья. В зависимости от желания заказчика.
Зона
В цветной книге, выпущенной к 35-летию Краснокаменска, нет ни слова о колонии ЯГ 14/10. Между тем по факту это чуть ли не самое престижное место работы в городе после заводоуправления, и сотрудники колонии очень боятся потерять работу, что случается в последнее время все чаще и чаще. Кто-то пустил журналиста дальше блокпоста, кто-то не очень тщательно обыскал адвоката, а кто-то и вовсе заработал свои последние в колонии деньги, пустив на территорию фотографа из газеты «Жизнь», благодаря чему вся страна увидела Ходорковского в робе и ушанке.
Зона не сильно выделяется на общем серо-песочном фоне города. Разве что незастроенного пространства больше. Возле шлагбаума, где припарковано несколько новеньких джипов, в ржавом строительном вагончике, исполняющем роль блокпоста, находится сержант. Он выскакивает как черт из табакерки, как только журналисты приближаются к шлагбауму ближе чем на 25 метров. Особенно сильно он переживает, когда при выходе Марины Филипповны с территории к ней подскакивают фотографы. Он кричит: «Запрещено фотографировать, это режимный объект!» На что получает безапелляционный ответ адвоката Тереховой: «Это не объект, это мама».
За этим блокпостом с усиленной за последние четыре месяца охраной жизнь регулируется голосом из радиорупора.
6.00 — подъем.
6.30 — завтрак.
7.00 — пересчет, развод по рабочим местам.
13.00 — обед.
14.00 — развод по рабочим местам.
18.00 — окончание работы, пересчет, развод на ужин.
19.00 — свободное время.
22.00 — отбой.
В выходные и свободное время з/к имеют право смотреть телевизор или слушать радио (как правило, теле- и радиоприемников по одному на отряд), читать книги, взятые в тюремной библиотеке, гулять по территории возле барака, использовать спортинвентарь колонии, писать и отвечать на письма, слушать лекции, организуемые администрацией колонии все чаще и чаще...
А что дальше?
На что надеется Марина Филипповна, мать Ходорковского, в прошлом крупного бизнесмена и в чем-то начинающего политика, а ныне — комплектовщика готовой продукции? Надежда для нее есть всегда. Хотя... Могут добавить срок. Могут перевести на содержание в камеру внутри колонии и отказать в свиданиях и передачах. А могут — вдруг — удовлетворить ходатайство адвокатов и перевести, как те настаивают, ссылаясь на закон, в колонию московского региона.
Инна, которая не позволяет журналистам навешивать на себя «лейбл декабристки», видит теперь роль жены Ходорковского в поиске продуктов и одежды для передач, в общении с адвокатами и воспитании детей «за маму и за папу». Сами же дети увидят Михаила Ходорковского не скоро. В колонию Настю, Глеба и Илью не повезут.
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
