Архивная публикация 2006 года: "Они из джаза"
МДМ, 17 ноября, трио пианиста Кенни Баррона.В одной странной истории про парикмахера из южного штата сценаристы братья Коэн ввинтили такой сюжет — девочку приводят на прослушивание к учителю музыки. «Хорошая, милая девочка, написано си-бемоль — играет си-бемоль, — говорит учитель и объясняет дальше. — Играть на фортепьяно нужно не пальцами, музыка должна выходить изнутри, и тогда, может быть, она в кого-то попадет».
С творчеством Баррона что с той девочкой — одни его воспринимают как джазового технаря супервысокой категории сложности, но без mojo, без внутренней энергии развития, без тайны. В пользу этого приводят аргумент, что у Баррона нет своего особого стиля, который мог бы и появиться за сорок лет в джазе. Баррон универсал: хорошо играет cool, более чем уверенно «модальный джаз», легко импровизирует, хорошо образован, играл со всеми великими легендами, но нет того, что есть у «необразованного» Чика Кориа, — безуминки.
Другие рассуждают так: да, он не новатор, но показал себя блестящим музыкантом, играя «бибоп» еще у Диззи Гиллеспи в середине 1960-х, затем, в 80-е, создав квартет Sphere для исполнения произведений Телониуса Монка, оказался наиболее идентичен этому великому джазмену.
Неужели надо отказать Баррону в оригинальности, как в свое время это случилось с Четом Бейкером, которого обвинили в неумелом подражании Майлзу Дэвису? Хотя Бейкер был модный парень, его признали одним из величайших импровизаторов после Луи Армстронга, лишь когда музыкант погрузился на наркотическое дно Амстердама. Только тогда в нем узнали особый талант. Последовало краткое возвращение Бейкера в 70-е, когда его поддержали Гиллеспи, столкнувшись с музыкантом в нью-йоркском баре, и Баррон, который принял участие в записи четырех альбомов трубача. Но Бейкер так и не выдержал «гонки на драконе» и в 58 лет скончался на амстердамской улице.
Баррон другой: без харизмы порока, он человек академического склада, долгое время преподававший джаз в университете города Ратгерса и в Нью-Джерси. У него учились саксофонист Давид Санчес и трубач Теренс Бланшард. Техника у Баррона такая же университетская, строгая, интеллигентная, без эксцессов и наскоков на инструмент. Несмотря на то, что Баррона хорошо знали и уважали в своем кругу, долгое время он оказывался в тени большой джазовой популярности. Хотя, не считая квартета Sphere, у него достаточно сольных работ начиная с 1973 года — тридцать. Но слава популярного джазового исполнителя пришла много позже: Sambao (1993) и Freefall (2001) номинировались на премию Grammy, альбом Spirit Song (2000), дуэтная запись с контрабасистом Чарли Хэйденом Night and the City (1996) и записанный в трио с Хэйденом и барабанщиком Роем Хэйнзом Wanton Spirit (1994) выдвигались на Grammy сразу в двух номинациях каждый (джазовый альбом года и джазовое соло года). Давайте вдумаемся в цифру — за джазовую карьеру Баррон принял участие в записи трех сотен дисков — в качестве «сайдмена», приглашенного гостя, партнера, просто друга или участника команды. Он человек постоянной работы, темп и интенсивность которой позволяют достигать нужной вибрации. Во время собственных записей Баррон делает только один дубль: «Я просто люблю записываться именно так. Когда делаешь много дублей, начинаешь пытаться переиграть самого себя, и энергетический уровень падает».
Оставаться на уровне, поддерживать накал энергетики важно для любого джазового исполнителя, если он стремится играть за пределами своего бара. Блеск джаза скоротечен, а жизнь сложна и полна испытаний. Джазист переживает обычно три кризиса: сам музыкант со своими ограничениями и «тараканами»; другие, молодые музыканты, которые наступают на пятки; и сам джаз, который лучше всего определятся своим ровесником — квантовой механикой: он то волна, то атом и без конца меняет форму. Был такой неплохой пианист Бобби Тимонс (играл в конце 50-х в Jazz Messengers Арта Блэйки), который потом записал массу хитов и снискал славу «безупречного фанк-пианиста». Но бум на джаз-фанк закончился, и ему пришлось уступить место молодежи (Биллу Эвансу, Херби Хэнкоку). Тимонс начал сильно пить, его игра пошла под откос, и он превратился в неряшливого и заурядного исполнителя. Все, что осталось от Тимонса, — коктейль, одноименный его композиции So Tired, — джин, водка, пиво Guinness. Падающие звезды оставляют красивый след на небосклоне джаза. Но историю пишут живые коллективы, их лидеры и отдельные выдающиеся музыканты — они светят постоянно.
С Валерием Пономаревым, другим участником Jazz Messengers тоже приключилась история: в начале 70-х он уехал из СССР в США. В Москве считали, что он просто хорошо играет в стиле трубача Клиффорда Брауна (тот погиб в автокатастрофе в 25 лет, воплотив все лучшее, что было в джазе середины 50-х). Но в Нью-Йорке он оказался едва ли не главным трубачом, принимавшим участие в одиннадцати альбомах Jazz Messengers (с 1977 года и до прихода туда Уинтона Марсализа). В 1991 году Пономарев записал сольный альбом Profile вместе с Джо Хендэрсоном (тенор-саксофон) и Кенни Барроном (фортепьяно).
Но, несмотря на всю критику в адрес Баррона, американская Ассоциация джазовых журналистов признала его пианистом 2006 года. Быть неординарным джазовым пианистом трудно, но можно. Джазовый пианист может быть создателем собственного стиля, как Оскар Питерсон, или быть активным и прогрессивным, как Херби Хэнкок, или попытаться войти в историю, как Сесил Тейлор, чья пластинка Conquistador! стала символом фри-джаза. Но сделать прорыв, стать путеводной звездой направления джазовым пианистам удавалось редко. Главные в джазе — труба и саксофон, остальные инструменты их обслуживают, они обречены на «молчание». Иерархия такова: Кант — Майлз Дэвис, Гегель — Гиллеспи и Чарли Паркер, Гуссерль — Джон Колтрейн. «Если вы хотите играть джаз, играйте на инструменте черных. Возьмите контрабас» — так советовал Чарли Мингус, отказавшийся от карьеры классического виолончелиста и ставший одним из великих басистов «бибопа». Смысл этой шутки Мингуса в том, что есть определенный набор ключевых инструментов академической музыки, который с трудом входил в черный джазовый мир. И фортепьяно, даже усвоенное как «свой» инструмент, оставалось на вторых ролях очень долго. Но тень короля хороша возможностью выйти из нее самым сильным, таким как Бил Эванс и Телониус Монк. Эванс был не типичен «хард-бопу» своего руководителя Майлза Дэвиса. Он продемонстрировал абсолютно новый подход к импровизации, уйдя от джаза, насыщенного последовательностью аккордов и ударов, он стал играть ладовую музыку, то есть продолжительные гаммы с ограниченным количеством нот. Принцип подхватил Диззи Гиллеспи, создав теоретическую основу модального джаза. К игре другого своего «слуги», Телониуса Монка, Майлз Дэвис так и не приспособился. Монк по обыкновению начинал перестраивать классическую джазовую композицию, уходя от главной темы, его исполнение изобиловало неожиданными диссонансами, будто он бежал по ускользающей лестнице. А потом внезапно наступала тишина, которую немедленно заполняла труба Дэвиса... У Кенни Баррона есть композиции от второго и мощная техника от другого, но, чтобы стать легендой, ему чего-то все-таки не хватает.
МДМ, 17 ноября, трио пианиста Кенни Баррона.В одной странной истории про парикмахера из южного штата сценаристы братья Коэн ввинтили такой сюжет — девочку приводят на прослушивание к учителю музыки. «Хорошая, милая девочка, написано си-бемоль — играет си-бемоль, — говорит учитель и объясняет дальше. — Играть на фортепьяно нужно не пальцами, музыка должна выходить изнутри, и тогда, может быть, она в кого-то попадет».
С творчеством Баррона что с той девочкой — одни его воспринимают как джазового технаря супервысокой категории сложности, но без mojo, без внутренней энергии развития, без тайны. В пользу этого приводят аргумент, что у Баррона нет своего особого стиля, который мог бы и появиться за сорок лет в джазе. Баррон универсал: хорошо играет cool, более чем уверенно «модальный джаз», легко импровизирует, хорошо образован, играл со всеми великими легендами, но нет того, что есть у «необразованного» Чика Кориа, — безуминки.
Другие рассуждают так: да, он не новатор, но показал себя блестящим музыкантом, играя «бибоп» еще у Диззи Гиллеспи в середине 1960-х, затем, в 80-е, создав квартет Sphere для исполнения произведений Телониуса Монка, оказался наиболее идентичен этому великому джазмену.
Неужели надо отказать Баррону в оригинальности, как в свое время это случилось с Четом Бейкером, которого обвинили в неумелом подражании Майлзу Дэвису? Хотя Бейкер был модный парень, его признали одним из величайших импровизаторов после Луи Армстронга, лишь когда музыкант погрузился на наркотическое дно Амстердама. Только тогда в нем узнали особый талант. Последовало краткое возвращение Бейкера в 70-е, когда его поддержали Гиллеспи, столкнувшись с музыкантом в нью-йоркском баре, и Баррон, который принял участие в записи четырех альбомов трубача. Но Бейкер так и не выдержал «гонки на драконе» и в 58 лет скончался на амстердамской улице.
Баррон другой: без харизмы порока, он человек академического склада, долгое время преподававший джаз в университете города Ратгерса и в Нью-Джерси. У него учились саксофонист Давид Санчес и трубач Теренс Бланшард. Техника у Баррона такая же университетская, строгая, интеллигентная, без эксцессов и наскоков на инструмент. Несмотря на то, что Баррона хорошо знали и уважали в своем кругу, долгое время он оказывался в тени большой джазовой популярности. Хотя, не считая квартета Sphere, у него достаточно сольных работ начиная с 1973 года — тридцать. Но слава популярного джазового исполнителя пришла много позже: Sambao (1993) и Freefall (2001) номинировались на премию Grammy, альбом Spirit Song (2000), дуэтная запись с контрабасистом Чарли Хэйденом Night and the City (1996) и записанный в трио с Хэйденом и барабанщиком Роем Хэйнзом Wanton Spirit (1994) выдвигались на Grammy сразу в двух номинациях каждый (джазовый альбом года и джазовое соло года). Давайте вдумаемся в цифру — за джазовую карьеру Баррон принял участие в записи трех сотен дисков — в качестве «сайдмена», приглашенного гостя, партнера, просто друга или участника команды. Он человек постоянной работы, темп и интенсивность которой позволяют достигать нужной вибрации. Во время собственных записей Баррон делает только один дубль: «Я просто люблю записываться именно так. Когда делаешь много дублей, начинаешь пытаться переиграть самого себя, и энергетический уровень падает».
Оставаться на уровне, поддерживать накал энергетики важно для любого джазового исполнителя, если он стремится играть за пределами своего бара. Блеск джаза скоротечен, а жизнь сложна и полна испытаний. Джазист переживает обычно три кризиса: сам музыкант со своими ограничениями и «тараканами»; другие, молодые музыканты, которые наступают на пятки; и сам джаз, который лучше всего определятся своим ровесником — квантовой механикой: он то волна, то атом и без конца меняет форму. Был такой неплохой пианист Бобби Тимонс (играл в конце 50-х в Jazz Messengers Арта Блэйки), который потом записал массу хитов и снискал славу «безупречного фанк-пианиста». Но бум на джаз-фанк закончился, и ему пришлось уступить место молодежи (Биллу Эвансу, Херби Хэнкоку). Тимонс начал сильно пить, его игра пошла под откос, и он превратился в неряшливого и заурядного исполнителя. Все, что осталось от Тимонса, — коктейль, одноименный его композиции So Tired, — джин, водка, пиво Guinness. Падающие звезды оставляют красивый след на небосклоне джаза. Но историю пишут живые коллективы, их лидеры и отдельные выдающиеся музыканты — они светят постоянно.
С Валерием Пономаревым, другим участником Jazz Messengers тоже приключилась история: в начале 70-х он уехал из СССР в США. В Москве считали, что он просто хорошо играет в стиле трубача Клиффорда Брауна (тот погиб в автокатастрофе в 25 лет, воплотив все лучшее, что было в джазе середины 50-х). Но в Нью-Йорке он оказался едва ли не главным трубачом, принимавшим участие в одиннадцати альбомах Jazz Messengers (с 1977 года и до прихода туда Уинтона Марсализа). В 1991 году Пономарев записал сольный альбом Profile вместе с Джо Хендэрсоном (тенор-саксофон) и Кенни Барроном (фортепьяно).
Но, несмотря на всю критику в адрес Баррона, американская Ассоциация джазовых журналистов признала его пианистом 2006 года. Быть неординарным джазовым пианистом трудно, но можно. Джазовый пианист может быть создателем собственного стиля, как Оскар Питерсон, или быть активным и прогрессивным, как Херби Хэнкок, или попытаться войти в историю, как Сесил Тейлор, чья пластинка Conquistador! стала символом фри-джаза. Но сделать прорыв, стать путеводной звездой направления джазовым пианистам удавалось редко. Главные в джазе — труба и саксофон, остальные инструменты их обслуживают, они обречены на «молчание». Иерархия такова: Кант — Майлз Дэвис, Гегель — Гиллеспи и Чарли Паркер, Гуссерль — Джон Колтрейн. «Если вы хотите играть джаз, играйте на инструменте черных. Возьмите контрабас» — так советовал Чарли Мингус, отказавшийся от карьеры классического виолончелиста и ставший одним из великих басистов «бибопа». Смысл этой шутки Мингуса в том, что есть определенный набор ключевых инструментов академической музыки, который с трудом входил в черный джазовый мир. И фортепьяно, даже усвоенное как «свой» инструмент, оставалось на вторых ролях очень долго. Но тень короля хороша возможностью выйти из нее самым сильным, таким как Бил Эванс и Телониус Монк. Эванс был не типичен «хард-бопу» своего руководителя Майлза Дэвиса. Он продемонстрировал абсолютно новый подход к импровизации, уйдя от джаза, насыщенного последовательностью аккордов и ударов, он стал играть ладовую музыку, то есть продолжительные гаммы с ограниченным количеством нот. Принцип подхватил Диззи Гиллеспи, создав теоретическую основу модального джаза. К игре другого своего «слуги», Телониуса Монка, Майлз Дэвис так и не приспособился. Монк по обыкновению начинал перестраивать классическую джазовую композицию, уходя от главной темы, его исполнение изобиловало неожиданными диссонансами, будто он бежал по ускользающей лестнице. А потом внезапно наступала тишина, которую немедленно заполняла труба Дэвиса... У Кенни Баррона есть композиции от второго и мощная техника от другого, но, чтобы стать легендой, ему чего-то все-таки не хватает.
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
