Архивная публикация 1998 года: "Роковые яйца Андрея Ананова"
По мнению супругов, на расстоянии лучше любится.Денис Морозов: Лариса, вы уже пять лет живете с детьми в Париже. А муж в России. Как так случилось?
Лариса Ананова: Когда-то я со старшей дочкой поехала отдохнуть на недельку в Париж. Вдруг звонит Ананов и говорит: "Ты остаешься. Скоро маленькая приедет". У меня подкосились ноги. В то время в Питере было очень много того, что теперь называют рэкетом. Он как отец принял волевое решение: "Будете жить там, и все тут".
Д.М.: И как вы устроились за кордоном?
Л.А.: Нам повезло: мы жили в пустовавшей квартире нашего приятеля Владимира Рена -- француза с русскими корнями. Я занималась девочками.
Сейчас дети учатся в хорошей школе, которая называется "Богоматерь птиц". Старшая, девятилетняя Анна свободно говорит по-французски, младшая, Анастасия, которой еще нет и пяти, больше по-русски. Хотя ссорятся они по-французски.
Д.М.: И как проходит день "ссыльной" жены в Париже?
Л.М.: Я не работаю, если не считать поручений Ананова. Он может позвонить в любое время суток и сказать: "Напечатай это, отошли факс тому, съезди туда, возьми то не знаю что..." Если в моей парижской квартире в четыре утра раздается звонок, я не удивляюсь. Раньше трех к постели можно вообще не подходить.
Д.М.: Вы и Андрей Георгиевич так долго живете в разных странах. Не боитесь потерять друг друга?
Л.А.: Здесь созданы все условия для того, чтобы быть неверной женой. Но чем больше возможностей, тем меньше соблазнов. Не хочется того, что разрешено.
К тому же я доросла до того качественного состояния, когда мужчины боятся просто так ко мне подходить. И меня это радует.
Д.М.: А как познакомились с мужем, помните?
Л.А.: В 1987 году. Ему было 42 года, мне -- 21. Я поняла, что хочу ему подчиняться.
До знакомства с Андреем люди его возраста были для меня как бы другим слоем населения -- мужчины, которые ко мне никакого отношения иметь не могли. Но с Андреем все было по-другому.
Д.М.: К тому же, наверное, было интересно пользоваться вниманием нового буржуа.
Д.М.: Он был всего-навсего режиссером театра, имевшего хобби -- реставрацию старых и создание новых ювелирных украшений. Запасов у него никогда не было, да и сегодня-то нет. Это ненормально, хотя бы потому, что у него двое детей.
Он абсолютно не умеет экономить деньги. На иностранцев он может истратить огромную сумму, чтобы показать, какая у нас, у русских, широкая душа. С другой стороны, жалеет тратить деньги на себя -- костюмы хоть и стоят от $1 тысячи, но их не так уж много. Я ему как-то купила пальто с норкой внутри -- он фыркнул. Зато теперь благодарит меня. Мне бы он купил такое пальто не задумываясь.
Д.М.: Андрей Георгиевич, Лариса сказала, что историю вашего знакомства вы поведаете сами.
Андрей Ананов: Когда я встретил Ларису, я был женат на второй жене, с которой прожил 13 лет. Время от времени у меня были девушки. И всем им я говорил: "Если тебе хорошо со мной -- пожалуйста. Но имей в виду, что перспектив у тебя нет. Я женат и люблю свою жену".
Так вот, с Ларисой я общался по тому же принципу. Я даже на работу ее устроил, чтобы не отвечать за нее, чтобы она стала самостоятельной. Лариса работала массовиком-затейником на базе отдыха Военно-Морского Флота, где отдыхали молодые генералы. Я думал, что там она найдет себе мужа и все будет о'кей.
Примерно через месяц я решил посмотреть, что там у нее получается.
Л.А.: Ты мне об этом не говорил!
А.А.: Я приехал инкогнито, встал в задние ряды в толпе зрителей и увидел нечто, что меня поразило. Я увидел достойную, уверенную в себе, интеллигентную, красивую девушку.
"Это лучшая профессия для тебя",-- сказал я ей. Отрепетировал с ней этюд: змея, выползающая из своей шкуры. Она поступила в театральный институт и стала моим коллегой -- режиссером.
Я сам попал в капкан. Потому что стал вкладывать в нее душу, стал ей помогать. Я переживал за ее сессии, радовался ее победам. А дальше возник конфликт с совестью. Я ее любил, но не мог бросить жену. И тут свою роль сыграло стечение обстоятельств. Моя жена сама помогла мне уйти.
Раз в жизни она меня спросила: "Андрей, у тебя есть любовница?" "Да, есть," -- ответил я. И тут услышал то, чего никогда не ожидал услышать: "Я не люблю тебя давно. Мне с тобой хорошо, надежно, ты мне всегда казался самым-самым. А теперь я так не думаю. Ты можешь идти куда хочешь".
Потом оказалось, что она придумала все из ревности, хотела заставить меня завоевать ее вновь.
Я ушел в чем был. Прошло несколько лет -- она меня ждала. И только после того, как у меня родился второй ребенок, она вышла замуж. У нас остались дружеские отношения.
Д.М.: Лариса, а вас не смутил тот факт, что Андрей Георгиевич до вас был женат, и не раз?
Л.А.: Я была наивной и глупой, о будущем не думала. В конце концов забеременела.
Свадьба была замечательной. В ресторане "Европа", где, к слову, проходили все свадьбы Ананова.
После свадьбы, когда гости разъехались, мы вдруг поняли, что нам негде жить. Все, что у него осталось,-- это автомобиль. Мы приехали в мотель и жили там неделю. Потом сняли квартиру. И знаете, что удивительно -- у нас там на пятнадцати квадратных метрах все помещалось: и шкаф, и ребенок, и телевизор, и кровать, и токарный станок, и ювелирный стол. Сейчас же просто катастрофа. Как говорят, у женщины две проблемы -- нечего надеть и некуда повесить.
Д.М.: Он за вами красиво ухаживал?
Л.А.: Денег нет -- колечко сделал, и все довольны. Когда стали появляться деньги, они ничего не значили. Я ходила с коляской, деньгами и талонами по Питеру в поисках масла и сахара. И умудрялась неплохо готовить. Причем Ананов -- ужасный привереда. Каждый день ему надо что-нибудь новенькое -- немного и вкусно. Сейчас же у него практически нет времени поесть.
Д.М.: Когда Андрей Георгиевич начал зарабатывать реальные деньги, стали ли вы ощущать себя по-настоящему богатой женщиной?
Л.А.: Много лишних денег никогда не было. Они уходили на откопанную на помойках железную рухлядь от Фаберже -- вальца, токарные станки...
Д.М.: Он коллекционирует Фаберже?
Л.А.: Есть несколько вещей, но чтобы быть серьезным коллекционером, нужны деньги.
Д.М.: Ну неужели у Ананова нет денег? Его изделия стоят десятки, а то и сотни тысяч долларов. Он должен быть сказочно богат.
Л.А.: Так все считают. На самом же деле он всю прибыль вкладывает в производство. И не следует забывать, что в этой стране существует такое понятие, как налоги.
Д.М.: Лариса, а вам самой интересно то, чем занимается муж?
Л.А.: Безумно. Он мне всегда показывает новые изделия, рассказывает о проектах, объясняет, как отличить хорошую вещь от подделки...
Д.М.: А что вы сами предпочитаете носить?
Л.А.: Вообще жена ювелира обычно выступает в качестве витрины изделий мужа. С нее можно что-то снять и купить. И это нормально.
Я люблю сапфиры. Мне нравятся бриллианты в серебре и платине. Лучше в серебре: когда оно немного темнеет, камень очень выгодно смотрится. Я не люблю белые камни в желтой оправе. Не люблю рубины. Не переношу штамповку, пусть и качественную, будь то "Картье" или "Ван Клифф". Сделанные не вручную украшения не имеют души, они холодные.
Д.М.: Существуют какие-нибудь секреты, может быть, этикет, как правильно носить дорогие украшения?
Л.А.: Не носить бриллианты днем. Во-первых, это неприлично, во-вторых, камень не играет. Недавно пришла на вечерний прием в Кремль, где лампы оказались дневного света. Это убило бриллианты. Но я не могла этого знать, поэтому это не моя ошибка. Свет должен быть приглушенным. Идеально, если это свечи.
Худеньким, миниатюрным женщинам не стоит носить массивные, тяжелые украшения. Девушкам не надо забывать, что бриллиант -- это камень, размер которого увеличивается с возрастом. Поэтому не надо надевать на безымянный палец 10 карат, когда тебе 18.
Д.М.: Андрей Георгиевич, вы начинали как неплохой спортсмен, преферансист, работали слесарем, токарем, 14 лет были профессиональным театральным режиссером и преподавателем. Откуда появилось увлечение ювелирным искусством?
А.А.: В 1975 году, когда мне было 30, меня пригласил выпить один актер. У него я увидел странный столик с инструментами. Он засмущался, попросил, чтобы я никому не говорил. Он делал ювелирные украшения, а это было подсудным делом.
Водка кончилась, денег нет. Я говорю: "Давай сварганим колечко и обменяем его на бутылку". За полчаса мы сделали кольцо, я сбегал в магазин и принес три бутылки водки.
И началось. Достал инструменты, стал тренироваться. Неплохо получалось. Днем я работал в театре и преподавал в институте искусств, а по ночам делал заказы -- что-то реставрировал, что-то придумывал свое.
Наконец я понял, что совмещать театр и хобби нельзя. Вы можете себе представить режиссера, который на репетициях думает об ожерельях и рисует на полях пьесы эскизы сережек? Я остался преподавать в Ленинградском государственном институте театра, музыки и кинематографии и на протяжении шести лет осваивал высший пилотаж ювелирного искусства.
А потом пришел Горбачев, началась перестройка, я вышел из подполья и организовал кооператив. Кстати, недавно я был на конгрессе интеллигенции в Москве, и надо же такому случиться: в антракте встретился нос к носу, точнее, член к члену с Михаилом Сергеевичем. В туалете. Стоим рядом, я говорю: "Михаил Сергеевич, пользуясь случаем, хочу вам выразить свою признательность, потому что, если бы не вы, я не писал бы здесь, в Кремле, и не был бы Анановым". На что он расплылся в улыбке и сказал мне что-то приятное.
Д.М.: А с чего началось мировое признание Ананова?
Л.А.: Однажды он подарил жене мэра Собчака, Людмиле, кулон -- пасхальное яйцо на цепочке в стиле Фаберже. На одном приеме в Питере кто-то из французов увидел и говорит: "Жаль, в наше время такого делать уже не умеют". Когда она сказала, что это работа современного питерского ювелира, французы были так поражены, что прислали своих экспертов. Они просмотрели много изделий Ананова, после чего заявили, что хотят устроить в парижском отеле "Ритц" выставку его вещей в рамках презентации фирмы "Фаберже", которая производит популярный одноименный парфюм.
Предложили 300 тысяч долларов. Французы хотели, чтобы Ананов привез свои изделия под маркой "Фаберже", на что он с пятью рублями в кармане сказал: "Нет". Они, конечно, обалдели. Но через некоторое время вернулись с новым контрактом. Предложили ставить на изделия марку "Фаберже от Ананова". Это его устроило.
Вечер был грандиозный, собралась самая изысканная публика. Отель "Ритц" стоит на площади, где сосредоточены самые знаменитые ювелирные магазины, поэтому там были все звезды ювелирного бизнеса.
Играла музыка, все были одеты "от кутюр", девушки в черном выносили изделия Андрея. Мне все это казалось сказкой.
Он тогда привез в Париж одиннадцать своих ювелиров, среди который был инвалид без обеих ног. Они сидели в зимнем саду отеля и на глазах у публики собирали новые изделия. Ананов устроил это специально для того, чтобы его работники смогли увидеть Париж.
Д.М.: Андрей Георгиевич часто продает свои вещи на мировых аукционах?
Л.А.: Нет. Впрочем, была одна любопытная история. Когда еще даже не был зарегистрирован кооператив, мы смотрели телевизор, и вдруг диктор говорит: "Ну вот, опять на аукционе Сотбис распродают русские ценности -- очередное изделие Фаберже". Я смотрю: "Боже мой! Наш медальон". Ананову как-то заказали его и, видимо, поставив клеймо "Фаберже", неплохо заработали.
Д.М.: Андрей Георгиевич, с кем из отечественных бизнесменов вы дружите?
А.А.: С Андреем Раппопортом (бывший глава Альфа-банка.-- "Профиль"). Как-то в Париже он с супругой зашел не в бутик "Картье", а к "Ананову", чтобы что-то купить. Подобный патриотизм мне был очень приятен. Мы подружились, и позднее Андрей мне не раз помогал. У меня тесные контакты с Борисом Березовским, с Барди Шалвовичем Патаркацишвили, коммерческим директором ОРТ и членом совета директоров "ЛогоВАЗа". Уже в этом году мы собираемся открыть фирменный бутик "Ананов" в Москве. Я ждал этого 10 лет. Раньше это было невозможно, потому что не было достойных партнеров.
Д.М.: А у кого из российских политиков есть ваши изделия?
А.А.: У Ельциных есть не одна вещь. Наина Иосифовна очень любит носить пасхальные яички на цепочках. У Виктора Черномырдина, у Алексия II. Это в основном подарки, причем не мои.
С Наиной Иосифовной была гениальная история...
(Лариса смотрит на Андрея Георгиевича с ужасом в глазах и крутит указательным пальцем у виска. Тот спокойно продолжает.)
...Когда в сентябре 1997 года в большом зале Консерватории пела Монтсеррат Кабалье, у меня была небольшая выставка в фойе. В зрительном зале была Наина Иосифовна в сопровождении Олега Николаевича Сысуева. Я с ней не был знаком. Подхожу к ней в антракте и говорю совершенно дикую фразу, которую не могу вспоминать без содрогания: "Наина Иосифовна, там в фойе я показываю свои яйца. Почему бы вам не посмотреть?" Она въехала, а у Сысуева ноги так и подкосились. Тогда-то она мне и сказала, что у нее целая коллекция моих вещей.
Д.М.: Не за это ли вас сделали почетным гражданином России?
А.А.: Почетным гражданином России меня объявила Российская палата личностей, которая находится под покровительством патриархии. Сейчас я ношу с собой это удостоверение за номером 41. С ним беспрепятственно можно прийти в Кремль, московскую и питерскую Думы. А еще бесплатно ездить в общественном транспорте. Но самое главное -- его очень гаишники уважают.
Д.М.: Учитывая ваше прошлое автогонщика и любовь к скоростям, можно себе представить, какой это для вас подарок судьбы.
Л.А.: Я однажды сделала такую фотографию: пижон Ананов по дороге от Монако к Парижу едет на машине -- рука, руль, спидометр и нахальный ботинок на передней панели. А на спидометре -- 260 км/час.
Он ходил в казино как на работу на протяжении двух лет и постоянно выигрывал по-крупному. Это его настолько избаловало, что он стал думать, будто казино специально созданы для того, чтобы он туда пришел и взял столько денег, сколько ему нужно. Однажды он даже выиграл там пятисотый "мерседес"-кабриолет. Меня его успех в казино страшно злил.
Как-то я должна была встретить его в парижском аэропорту и взяла эту машину. По дороге он мне позвонил на мобильный и спросил: "Где ты?" "Сейчас приеду",-- отвечаю. А через несколько мгновений около аэропорта Шарля де Голля въехала на этом "мерседесе" в кювет. Я была пристегнута, со мной ничего не случилось. Но машины той больше нет. Помню, я тогда очень расстроилась: у меня порвались колготки, и я должна была идти по Парижу встречать Ананова со стрелкой на ноге.
Д.М.: Это было убийство соперницы?
Л.А.: Почти непреднамеренное. Когда мы сидели в грузовике, который вез нашу разбитую машину, Ананов подарил мне крестик. Я его теперь всегда ношу.
Д.М.: А вы ревнивая.
Л.А.: Очень. Я ношу в кошельке его интервью, где на вопрос, нашел ли он идеальную женщину, он ответил: "Да что вы, идеальных женщин не существует!" Меня это взбесило.
А.А.: Я могу это и сейчас повторить...
Д.М.: А у вас есть увлечения, хобби?
Л.А.: Играю в теннис. А мое любимое хобби -- фотография. Однажды за фотографии, где Ананов был изображен с принцем Монако Альбертом (они обошли почти все журналы мира), я получила в подарок от мужа очень хорошую камеру Nikon 90-X. Фотоаппарат всегда со мной.
Д.М.: Неужели вам не хочется жить "нормальной" семейной жизнью? Вернуть Ананова к детям, в семью, в дом?
Л.А.: Прожила же как-то 12 лет. Конечно, я ему могу сказать: "Давай все бросим, купим домик под Парижем и будем пить чай в вишневом саду". Но он умрет там через три часа после того, как поймет, что это навсегда. У него амбиции -- он должен быть первым в своем деле.
Мы оба решили, что лучше встречаться один раз в месяц, в неделю, чем жить бок о бок и раздражаться по мелочам, как это происходит во многих семьях. Я не хочу оказаться в ситуации, когда муж скажет мне: "Как ты мне надоела!"
Д.М.: Если бы вы были всемогущи, чем бы вы помогли Андрею?
Л.А.: Я родила бы ему сына.
По мнению супругов, на расстоянии лучше любится.Денис Морозов: Лариса, вы уже пять лет живете с детьми в Париже. А муж в России. Как так случилось?
Лариса Ананова: Когда-то я со старшей дочкой поехала отдохнуть на недельку в Париж. Вдруг звонит Ананов и говорит: "Ты остаешься. Скоро маленькая приедет". У меня подкосились ноги. В то время в Питере было очень много того, что теперь называют рэкетом. Он как отец принял волевое решение: "Будете жить там, и все тут".
Д.М.: И как вы устроились за кордоном?
Л.А.: Нам повезло: мы жили в пустовавшей квартире нашего приятеля Владимира Рена -- француза с русскими корнями. Я занималась девочками.
Сейчас дети учатся в хорошей школе, которая называется "Богоматерь птиц". Старшая, девятилетняя Анна свободно говорит по-французски, младшая, Анастасия, которой еще нет и пяти, больше по-русски. Хотя ссорятся они по-французски.
Д.М.: И как проходит день "ссыльной" жены в Париже?
Л.М.: Я не работаю, если не считать поручений Ананова. Он может позвонить в любое время суток и сказать: "Напечатай это, отошли факс тому, съезди туда, возьми то не знаю что..." Если в моей парижской квартире в четыре утра раздается звонок, я не удивляюсь. Раньше трех к постели можно вообще не подходить.
Д.М.: Вы и Андрей Георгиевич так долго живете в разных странах. Не боитесь потерять друг друга?
Л.А.: Здесь созданы все условия для того, чтобы быть неверной женой. Но чем больше возможностей, тем меньше соблазнов. Не хочется того, что разрешено.
К тому же я доросла до того качественного состояния, когда мужчины боятся просто так ко мне подходить. И меня это радует.
Д.М.: А как познакомились с мужем, помните?
Л.А.: В 1987 году. Ему было 42 года, мне -- 21. Я поняла, что хочу ему подчиняться.
До знакомства с Андреем люди его возраста были для меня как бы другим слоем населения -- мужчины, которые ко мне никакого отношения иметь не могли. Но с Андреем все было по-другому.
Д.М.: К тому же, наверное, было интересно пользоваться вниманием нового буржуа.
Д.М.: Он был всего-навсего режиссером театра, имевшего хобби -- реставрацию старых и создание новых ювелирных украшений. Запасов у него никогда не было, да и сегодня-то нет. Это ненормально, хотя бы потому, что у него двое детей.
Он абсолютно не умеет экономить деньги. На иностранцев он может истратить огромную сумму, чтобы показать, какая у нас, у русских, широкая душа. С другой стороны, жалеет тратить деньги на себя -- костюмы хоть и стоят от $1 тысячи, но их не так уж много. Я ему как-то купила пальто с норкой внутри -- он фыркнул. Зато теперь благодарит меня. Мне бы он купил такое пальто не задумываясь.
Д.М.: Андрей Георгиевич, Лариса сказала, что историю вашего знакомства вы поведаете сами.
Андрей Ананов: Когда я встретил Ларису, я был женат на второй жене, с которой прожил 13 лет. Время от времени у меня были девушки. И всем им я говорил: "Если тебе хорошо со мной -- пожалуйста. Но имей в виду, что перспектив у тебя нет. Я женат и люблю свою жену".
Так вот, с Ларисой я общался по тому же принципу. Я даже на работу ее устроил, чтобы не отвечать за нее, чтобы она стала самостоятельной. Лариса работала массовиком-затейником на базе отдыха Военно-Морского Флота, где отдыхали молодые генералы. Я думал, что там она найдет себе мужа и все будет о'кей.
Примерно через месяц я решил посмотреть, что там у нее получается.
Л.А.: Ты мне об этом не говорил!
А.А.: Я приехал инкогнито, встал в задние ряды в толпе зрителей и увидел нечто, что меня поразило. Я увидел достойную, уверенную в себе, интеллигентную, красивую девушку.
"Это лучшая профессия для тебя",-- сказал я ей. Отрепетировал с ней этюд: змея, выползающая из своей шкуры. Она поступила в театральный институт и стала моим коллегой -- режиссером.
Я сам попал в капкан. Потому что стал вкладывать в нее душу, стал ей помогать. Я переживал за ее сессии, радовался ее победам. А дальше возник конфликт с совестью. Я ее любил, но не мог бросить жену. И тут свою роль сыграло стечение обстоятельств. Моя жена сама помогла мне уйти.
Раз в жизни она меня спросила: "Андрей, у тебя есть любовница?" "Да, есть," -- ответил я. И тут услышал то, чего никогда не ожидал услышать: "Я не люблю тебя давно. Мне с тобой хорошо, надежно, ты мне всегда казался самым-самым. А теперь я так не думаю. Ты можешь идти куда хочешь".
Потом оказалось, что она придумала все из ревности, хотела заставить меня завоевать ее вновь.
Я ушел в чем был. Прошло несколько лет -- она меня ждала. И только после того, как у меня родился второй ребенок, она вышла замуж. У нас остались дружеские отношения.
Д.М.: Лариса, а вас не смутил тот факт, что Андрей Георгиевич до вас был женат, и не раз?
Л.А.: Я была наивной и глупой, о будущем не думала. В конце концов забеременела.
Свадьба была замечательной. В ресторане "Европа", где, к слову, проходили все свадьбы Ананова.
После свадьбы, когда гости разъехались, мы вдруг поняли, что нам негде жить. Все, что у него осталось,-- это автомобиль. Мы приехали в мотель и жили там неделю. Потом сняли квартиру. И знаете, что удивительно -- у нас там на пятнадцати квадратных метрах все помещалось: и шкаф, и ребенок, и телевизор, и кровать, и токарный станок, и ювелирный стол. Сейчас же просто катастрофа. Как говорят, у женщины две проблемы -- нечего надеть и некуда повесить.
Д.М.: Он за вами красиво ухаживал?
Л.А.: Денег нет -- колечко сделал, и все довольны. Когда стали появляться деньги, они ничего не значили. Я ходила с коляской, деньгами и талонами по Питеру в поисках масла и сахара. И умудрялась неплохо готовить. Причем Ананов -- ужасный привереда. Каждый день ему надо что-нибудь новенькое -- немного и вкусно. Сейчас же у него практически нет времени поесть.
Д.М.: Когда Андрей Георгиевич начал зарабатывать реальные деньги, стали ли вы ощущать себя по-настоящему богатой женщиной?
Л.А.: Много лишних денег никогда не было. Они уходили на откопанную на помойках железную рухлядь от Фаберже -- вальца, токарные станки...
Д.М.: Он коллекционирует Фаберже?
Л.А.: Есть несколько вещей, но чтобы быть серьезным коллекционером, нужны деньги.
Д.М.: Ну неужели у Ананова нет денег? Его изделия стоят десятки, а то и сотни тысяч долларов. Он должен быть сказочно богат.
Л.А.: Так все считают. На самом же деле он всю прибыль вкладывает в производство. И не следует забывать, что в этой стране существует такое понятие, как налоги.
Д.М.: Лариса, а вам самой интересно то, чем занимается муж?
Л.А.: Безумно. Он мне всегда показывает новые изделия, рассказывает о проектах, объясняет, как отличить хорошую вещь от подделки...
Д.М.: А что вы сами предпочитаете носить?
Л.А.: Вообще жена ювелира обычно выступает в качестве витрины изделий мужа. С нее можно что-то снять и купить. И это нормально.
Я люблю сапфиры. Мне нравятся бриллианты в серебре и платине. Лучше в серебре: когда оно немного темнеет, камень очень выгодно смотрится. Я не люблю белые камни в желтой оправе. Не люблю рубины. Не переношу штамповку, пусть и качественную, будь то "Картье" или "Ван Клифф". Сделанные не вручную украшения не имеют души, они холодные.
Д.М.: Существуют какие-нибудь секреты, может быть, этикет, как правильно носить дорогие украшения?
Л.А.: Не носить бриллианты днем. Во-первых, это неприлично, во-вторых, камень не играет. Недавно пришла на вечерний прием в Кремль, где лампы оказались дневного света. Это убило бриллианты. Но я не могла этого знать, поэтому это не моя ошибка. Свет должен быть приглушенным. Идеально, если это свечи.
Худеньким, миниатюрным женщинам не стоит носить массивные, тяжелые украшения. Девушкам не надо забывать, что бриллиант -- это камень, размер которого увеличивается с возрастом. Поэтому не надо надевать на безымянный палец 10 карат, когда тебе 18.
Д.М.: Андрей Георгиевич, вы начинали как неплохой спортсмен, преферансист, работали слесарем, токарем, 14 лет были профессиональным театральным режиссером и преподавателем. Откуда появилось увлечение ювелирным искусством?
А.А.: В 1975 году, когда мне было 30, меня пригласил выпить один актер. У него я увидел странный столик с инструментами. Он засмущался, попросил, чтобы я никому не говорил. Он делал ювелирные украшения, а это было подсудным делом.
Водка кончилась, денег нет. Я говорю: "Давай сварганим колечко и обменяем его на бутылку". За полчаса мы сделали кольцо, я сбегал в магазин и принес три бутылки водки.
И началось. Достал инструменты, стал тренироваться. Неплохо получалось. Днем я работал в театре и преподавал в институте искусств, а по ночам делал заказы -- что-то реставрировал, что-то придумывал свое.
Наконец я понял, что совмещать театр и хобби нельзя. Вы можете себе представить режиссера, который на репетициях думает об ожерельях и рисует на полях пьесы эскизы сережек? Я остался преподавать в Ленинградском государственном институте театра, музыки и кинематографии и на протяжении шести лет осваивал высший пилотаж ювелирного искусства.
А потом пришел Горбачев, началась перестройка, я вышел из подполья и организовал кооператив. Кстати, недавно я был на конгрессе интеллигенции в Москве, и надо же такому случиться: в антракте встретился нос к носу, точнее, член к члену с Михаилом Сергеевичем. В туалете. Стоим рядом, я говорю: "Михаил Сергеевич, пользуясь случаем, хочу вам выразить свою признательность, потому что, если бы не вы, я не писал бы здесь, в Кремле, и не был бы Анановым". На что он расплылся в улыбке и сказал мне что-то приятное.
Д.М.: А с чего началось мировое признание Ананова?
Л.А.: Однажды он подарил жене мэра Собчака, Людмиле, кулон -- пасхальное яйцо на цепочке в стиле Фаберже. На одном приеме в Питере кто-то из французов увидел и говорит: "Жаль, в наше время такого делать уже не умеют". Когда она сказала, что это работа современного питерского ювелира, французы были так поражены, что прислали своих экспертов. Они просмотрели много изделий Ананова, после чего заявили, что хотят устроить в парижском отеле "Ритц" выставку его вещей в рамках презентации фирмы "Фаберже", которая производит популярный одноименный парфюм.
Предложили 300 тысяч долларов. Французы хотели, чтобы Ананов привез свои изделия под маркой "Фаберже", на что он с пятью рублями в кармане сказал: "Нет". Они, конечно, обалдели. Но через некоторое время вернулись с новым контрактом. Предложили ставить на изделия марку "Фаберже от Ананова". Это его устроило.
Вечер был грандиозный, собралась самая изысканная публика. Отель "Ритц" стоит на площади, где сосредоточены самые знаменитые ювелирные магазины, поэтому там были все звезды ювелирного бизнеса.
Играла музыка, все были одеты "от кутюр", девушки в черном выносили изделия Андрея. Мне все это казалось сказкой.
Он тогда привез в Париж одиннадцать своих ювелиров, среди который был инвалид без обеих ног. Они сидели в зимнем саду отеля и на глазах у публики собирали новые изделия. Ананов устроил это специально для того, чтобы его работники смогли увидеть Париж.
Д.М.: Андрей Георгиевич часто продает свои вещи на мировых аукционах?
Л.А.: Нет. Впрочем, была одна любопытная история. Когда еще даже не был зарегистрирован кооператив, мы смотрели телевизор, и вдруг диктор говорит: "Ну вот, опять на аукционе Сотбис распродают русские ценности -- очередное изделие Фаберже". Я смотрю: "Боже мой! Наш медальон". Ананову как-то заказали его и, видимо, поставив клеймо "Фаберже", неплохо заработали.
Д.М.: Андрей Георгиевич, с кем из отечественных бизнесменов вы дружите?
А.А.: С Андреем Раппопортом (бывший глава Альфа-банка.-- "Профиль"). Как-то в Париже он с супругой зашел не в бутик "Картье", а к "Ананову", чтобы что-то купить. Подобный патриотизм мне был очень приятен. Мы подружились, и позднее Андрей мне не раз помогал. У меня тесные контакты с Борисом Березовским, с Барди Шалвовичем Патаркацишвили, коммерческим директором ОРТ и членом совета директоров "ЛогоВАЗа". Уже в этом году мы собираемся открыть фирменный бутик "Ананов" в Москве. Я ждал этого 10 лет. Раньше это было невозможно, потому что не было достойных партнеров.
Д.М.: А у кого из российских политиков есть ваши изделия?
А.А.: У Ельциных есть не одна вещь. Наина Иосифовна очень любит носить пасхальные яички на цепочках. У Виктора Черномырдина, у Алексия II. Это в основном подарки, причем не мои.
С Наиной Иосифовной была гениальная история...
(Лариса смотрит на Андрея Георгиевича с ужасом в глазах и крутит указательным пальцем у виска. Тот спокойно продолжает.)
...Когда в сентябре 1997 года в большом зале Консерватории пела Монтсеррат Кабалье, у меня была небольшая выставка в фойе. В зрительном зале была Наина Иосифовна в сопровождении Олега Николаевича Сысуева. Я с ней не был знаком. Подхожу к ней в антракте и говорю совершенно дикую фразу, которую не могу вспоминать без содрогания: "Наина Иосифовна, там в фойе я показываю свои яйца. Почему бы вам не посмотреть?" Она въехала, а у Сысуева ноги так и подкосились. Тогда-то она мне и сказала, что у нее целая коллекция моих вещей.
Д.М.: Не за это ли вас сделали почетным гражданином России?
А.А.: Почетным гражданином России меня объявила Российская палата личностей, которая находится под покровительством патриархии. Сейчас я ношу с собой это удостоверение за номером 41. С ним беспрепятственно можно прийти в Кремль, московскую и питерскую Думы. А еще бесплатно ездить в общественном транспорте. Но самое главное -- его очень гаишники уважают.
Д.М.: Учитывая ваше прошлое автогонщика и любовь к скоростям, можно себе представить, какой это для вас подарок судьбы.
Л.А.: Я однажды сделала такую фотографию: пижон Ананов по дороге от Монако к Парижу едет на машине -- рука, руль, спидометр и нахальный ботинок на передней панели. А на спидометре -- 260 км/час.
Он ходил в казино как на работу на протяжении двух лет и постоянно выигрывал по-крупному. Это его настолько избаловало, что он стал думать, будто казино специально созданы для того, чтобы он туда пришел и взял столько денег, сколько ему нужно. Однажды он даже выиграл там пятисотый "мерседес"-кабриолет. Меня его успех в казино страшно злил.
Как-то я должна была встретить его в парижском аэропорту и взяла эту машину. По дороге он мне позвонил на мобильный и спросил: "Где ты?" "Сейчас приеду",-- отвечаю. А через несколько мгновений около аэропорта Шарля де Голля въехала на этом "мерседесе" в кювет. Я была пристегнута, со мной ничего не случилось. Но машины той больше нет. Помню, я тогда очень расстроилась: у меня порвались колготки, и я должна была идти по Парижу встречать Ананова со стрелкой на ноге.
Д.М.: Это было убийство соперницы?
Л.А.: Почти непреднамеренное. Когда мы сидели в грузовике, который вез нашу разбитую машину, Ананов подарил мне крестик. Я его теперь всегда ношу.
Д.М.: А вы ревнивая.
Л.А.: Очень. Я ношу в кошельке его интервью, где на вопрос, нашел ли он идеальную женщину, он ответил: "Да что вы, идеальных женщин не существует!" Меня это взбесило.
А.А.: Я могу это и сейчас повторить...
Д.М.: А у вас есть увлечения, хобби?
Л.А.: Играю в теннис. А мое любимое хобби -- фотография. Однажды за фотографии, где Ананов был изображен с принцем Монако Альбертом (они обошли почти все журналы мира), я получила в подарок от мужа очень хорошую камеру Nikon 90-X. Фотоаппарат всегда со мной.
Д.М.: Неужели вам не хочется жить "нормальной" семейной жизнью? Вернуть Ананова к детям, в семью, в дом?
Л.А.: Прожила же как-то 12 лет. Конечно, я ему могу сказать: "Давай все бросим, купим домик под Парижем и будем пить чай в вишневом саду". Но он умрет там через три часа после того, как поймет, что это навсегда. У него амбиции -- он должен быть первым в своем деле.
Мы оба решили, что лучше встречаться один раз в месяц, в неделю, чем жить бок о бок и раздражаться по мелочам, как это происходит во многих семьях. Я не хочу оказаться в ситуации, когда муж скажет мне: "Как ты мне надоела!"
Д.М.: Если бы вы были всемогущи, чем бы вы помогли Андрею?
Л.А.: Я родила бы ему сына.
ДЕНИС МОРОЗОВ
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
