Архивная публикация 2002 года: "Сцены из семейной жизни"
Актриса Елена Бутенко, супруга Константина Райкина, художественного руководителя театра "Сатирикон", считает, что главная задача жены -- создавать мужу бытовые и психологические условия для творчества.Наталья Белоголовцева: Лена, едва ли не каждая маленькая девочка мечтает стать актрисой. Вы не исключение?
Елена Бутенко: Первая детская мечта -- быть певицей. Помню себя, бритую наголо после болезни, в автобусе "Харьков--Днепропетровск" распевающую во весь голос: "Крепче за баранку держись, шофер!" Вокруг говорили: "Мальчик, как ты хорошо поешь". Я занималась в хоре, но в какой-то момент оказалось, что нужно еще покупать и инструмент. В шестнадцатиметровой квартире в Харькове, где мы жили с родителями и братом, места для пианино не нашлось.
Я перешла в танцевальный кружок, стала солисткой и мечтала танцевать профессионально. В пятнадцать лет пришла уже в театральную студию. Мне тогда казалось, что в Москве учатся только блатные и гениальные, поэтому после школы два года провела в Харьковском институте культуры. Потом окончила Саратовское театральное училище, распределилась в орловский ТЮЗ. Наконец решила рискнуть -- попробовала поступить в Школу-студию МХАТ, и меня приняли сразу на второй курс.
Н.Б.: Ваше актерское амплуа?
Е.Б.: "Черная фея с сексуальным надрывом". Шутка. Играю "демонических" и деловых женщин. В кино меня берут исключительно в детективы.
Н.Б.: Работа для вас удовольствие?
Е.Б.: Удовольствие. Иногда переходящее в муку. В "Сатириконе" принято выкладываться. Помню свой первый спектакль "Что наша жизнь?", после которого я, приходя домой, падала на кровать с потрескавшимися от потери жидкости -- как в пустыне -- губами. В этом спектакле было много танцев, очень длинных, и когда я танцевала финал, возникало легкое чувство неприязни к зрителям: они в зале радостно хлопают, а у нас уже совсем нет сил.
У меня иногда после спектаклей колени "вылетают". Костя спрашивает: "Леночка, почему ты так идешь? На сцене только что все было замечательно!" А я шагу не могу ступить от боли.
Н.Б.: Вы познакомились с Константином Аркадьевичем в театре?
Е.Б.: Он отобрал выпускников театральных училищ в труппу "Сатирикона" и вызвал на беседу. Я впервые его близко увидела, но почему-то возникло ощущение давнего знакомства и какого-то родства. Очень удивилась: незнакомый человек, откуда это?
Костя взял меня в театр и девять месяцев за мной ухаживал. Я на контакт не шла, потому что не считала это серьезным с его стороны. Слишком уж банально завязывать интрижку с худруком. У меня никогда не было коротких романов и случайных связей -- не то чтобы я это осуждаю, просто мне такие отношения неинтересны. Для Кости сопротивление было в новинку. Возможно, поэтому он на мне сконцентрировался. К тому же, как говорят, я похожа на его маму. В какой-то момент он высказал всю серьезность своих намерений, познакомил с папой -- специально пригласил на ужин. Это меня убедило. Жизнь показывает, что я не обманулась.
Н.Б.: А как складывались ваши отношения с великим Аркадием Райкиным?
Е.Б.: Замечательно. Я испытывала невероятное уважение к нему. Впрочем, как и все окружающие. Когда Аркадий Исаакович шел в театре по коридору, все -- от уборщицы до заехавшего по каким-то делам министра -- вытягивались вдоль стен. Его обожали -- как короля.
Н.Б.: Не страшно было входить в такую известную семью?
Е.Б.: С чувством собственного достоинства у меня все всегда было в порядке. За годы учебы приходилось встречаться и даже играть на одной сцене со "звездами": Ефремовым, Калягиным, Богатыревым. К тому же вся семья Райкиных -- исключительно воспитанные и интеллигентные люди -- встретила меня очень благожелательно.
Н.Б.: Работать вместе с мужем -- это определенная проблема?
Е.Б.: Это главная проблема. Я по природе своей абсолютно "сатириконовская" актриса -- по темпераменту, по психофизическим данным. Я люблю этот театр и все, что в нем происходит. Уйти не могу и не хочу: мне нигде так не интересно, как здесь. Но муж практически не дает мне ролей, говорит, что это пошло -- "толкать" свою жену.
Н.Б.: Лена, а стоило ли выходить замуж за руководителя любимого театра, чтобы потом не иметь возможности в нем играть?
Е.Б.: В тяжелые моменты я об этом думала. Одна бывшая актриса нашего театра мне недавно сказала: "Эх, не дал он тебе взлететь! А такая артистка была!.." Конечно, это больно слышать. Но у нас такие теплые и доверительные отношения в семье, что мужа ощущаешь не как "вторую половину", а как часть себя. Даже странно обсуждать возможность отсутствия этого. Когда дочь Поля была маленькой, я говорила: "Мы -- трехглавый дракон". Семья, в которой царит взаимопонимание и уважение, -- самое дорогое в жизни, никакой успех в театре не может этого заменить. Это не значит, что я готова совсем лишиться профессии. Здесь другое удовольствие, и его тоже хочется получать.
Н.Б.: Как вышло, что вы освоили "смежную специальность" -- певицы?
Е.Б.: В 1992 году я снялась в российско-датском фильме "Русская певица". Это была моя первая картина: я наивно полагала, что для кино артистов ищут в театрах, и не вставала на учет на киностудии. Отнесла свои фотографии только после семи лет работы в театре и буквально через два месяца получила приглашение на главную роль. Датчане захотели, чтобы я сама пела в картине. На Берлинском фестивале она была в конкурсной программе одновременно с фильмом с участием Мишель Пфайфер, которая получила приз за лучшую женскую роль. В Берлине я жила "звездной" жизнью: черный "мерседес", роскошный номер с двумя спальнями, меня всюду узнавали на улицах. На банкете подходили какие-то люди и говорили, что я им понравилась больше, чем Пфайфер -- это было очень приятно. Посмотрев фильм, я осталась довольна, как играю, и совершенно недовольна, как пою. Решила поучиться вокалу и укрепить голос. У меня был великолепный педагог, очень известный в джазовых кругах -- Мира Львовна Коробкова. Я ходила к ней пять лет, забросив все остальное. В итоге я сделала сольную программу, с которой выступала и в московских клубах, и по стране, и в Америке, записала три диска, выпустила музыкальный спектакль "Мадам, еще..." по песням Вертинского. Спектакль, кстати, идет в "Сатириконе". Костя в его создании участия не принимал, но, увидев готовый продукт, сразу включил в репертуар.
Н.Б.: По-моему, вам в какой-то момент становится скучно на одном месте и вы ищете, чем бы еще заняться.
Е.Б.: Это правда. Я всегда искала себе новые занятия. Начала с курсов по рождению в воду. Когда дочке исполнилось три месяца, пошла на курсы английского языка: сажала ее в "кенгуру" и училась. Потом -- курсы вождения. Потом -- пение. Сейчас я снова чувствую, что должна увлечься чем-то новым, стою у того камня из сказки: "Направо пойдешь..." Могу продолжить занятия режиссурой, могу пойти в астрологическую школу, могу серьезнее изучить психологию, могу преподавать. Могу родить еще одного ребенка.
Н.Б.: Зачем? Вы же после родов сразу побежите по своим делам, как мне кажется.
Е.Б.: Ну, не сразу. Я долгое время считала себя деловой женщиной и думала, что вообще не хочу иметь детей. После рождения Полины эти мысли ушли безвозвратно. Оказалось, что мне очень нравится сидеть с ней дома. Это продолжалось полтора года. Я даже говорила мужу: "Может, мне уйти из театра и рожать детей?" Он ответил: "Как хочешь. Но если Бог дал тебе способности, грешно их не реализовать".
Н.Б.: Редкий мужчина!
Е.Б.: Он действительно редкий во всех отношениях. Еще на меня повлияли слова одной женщины: "Любить тебя дочка будет всегда -- ты ее мама. Но если ты состоишься как личность, она будет тебя еще и уважать".
Я уверена -- дети становятся обузой, только если к ним относиться как к обузе. У нас с Полей проблем не было. Дочка за свои четырнадцать лет никогда не была обделена вниманием. Мы таскали ее за собой везде. Впервые вместе поехали в круиз по Черному морю, когда ей было четыре с половиной месяца. Бывало, Поля засыпала в ресторанах на подоконнике и в гостях на креслах. Моя подруга говорит: "Это только ты такая мать, а у меня в девять -- спать". Мне кажется, неправильно все в своей жизни отменить, укладывать ребенка по часам и в какой-то момент сойти с ума и собственное дитя возненавидеть.
Н.Б.: Лена, вам нравится бывать дома?
Е.Б.: Сейчас -- да. До девяносто пятого года я убегала рано утром и прибегала вечером. Дом был местом, где мы ночевали. В какой-то момент мой график стал таким плотным, что я поняла: потихоньку схожу с ума. В ночь на 96-й год я работала в клубе, потом приехала домой и, проснувшись, поняла, что никуда не надо мчаться, можно просто побыть дома. И впервые ощутила невероятное удовольствие от этого. Когда у тебя хватает времени и на работу, и на семью, и на друзей, и на развлечения -- жизнь настолько многогранней и интересней! Наверно, фанатично относиться к профессии надо. Я долгое время жила только работой. Поэтому теперь, когда иду, например, в гости, сама себе завидую. Выйдя на определенный профессиональный уровень, надо начинать смотреть по сторонам. Иначе многое потеряешь.
Н.Б.: А у супруга находится время на что-то кроме работы?
Е.Б.: Раньше я везде ходила одна, с дочкой или друзьями. Сейчас у Кости стало чуть больше времени, и он живет несколько разнообразней, чем в первые десять лет становления театра, когда он играл триста спектаклей в год и торчал на работе с утра до вечера. У него сейчас много хороших помощников, замечательный директор, завлит; я недавно прочитала, что руководитель может считать себя состоявшимся только тогда, когда большую часть дел он может поручить своим подчиненным.
Костя находит время на что-то кроме работы. Мы с Полей не жалуемся на отсутствие мужского и отцовского внимания.
Н.Б.: Как вы распределяете семейный бюджет?
Е.Б.: Очень любим два раза в год путешествовать всей семьей -- это главные траты. В остальном живем скромно и непритязательно: в театре больших денег не заработаешь. Еще лет семь назад Костя ездил на "шестерке", гаишники просто не верили своим глазам: "Что это за машина? А где ваши "мерседесы"? Где ваши дворцы?"
Н.Б.: Лена, для вас никогда не было проблемой, что муж зарабатывает значительно больше?
Е.Б.: Никогда. Обязанности все равно как-то распределяются. Вот мы прошлым летом поехали в Америку, и мне пришлось очень много говорить по-английски, причем на полупрофессиональном уровне. И Костя, и Поля тоже говорят на языке, но всегда мной прикрываются. Когда я ужасно устала и начала отбиваться: "Иди уже ты сам разбирайся", -- Костя сказал: "Давай договоримся. В нашей семье я зарабатываю деньги, а ты говоришь по-английски".
Актриса Елена Бутенко, супруга Константина Райкина, художественного руководителя театра "Сатирикон", считает, что главная задача жены -- создавать мужу бытовые и психологические условия для творчества.Наталья Белоголовцева: Лена, едва ли не каждая маленькая девочка мечтает стать актрисой. Вы не исключение?
Елена Бутенко: Первая детская мечта -- быть певицей. Помню себя, бритую наголо после болезни, в автобусе "Харьков--Днепропетровск" распевающую во весь голос: "Крепче за баранку держись, шофер!" Вокруг говорили: "Мальчик, как ты хорошо поешь". Я занималась в хоре, но в какой-то момент оказалось, что нужно еще покупать и инструмент. В шестнадцатиметровой квартире в Харькове, где мы жили с родителями и братом, места для пианино не нашлось.
Я перешла в танцевальный кружок, стала солисткой и мечтала танцевать профессионально. В пятнадцать лет пришла уже в театральную студию. Мне тогда казалось, что в Москве учатся только блатные и гениальные, поэтому после школы два года провела в Харьковском институте культуры. Потом окончила Саратовское театральное училище, распределилась в орловский ТЮЗ. Наконец решила рискнуть -- попробовала поступить в Школу-студию МХАТ, и меня приняли сразу на второй курс.
Н.Б.: Ваше актерское амплуа?
Е.Б.: "Черная фея с сексуальным надрывом". Шутка. Играю "демонических" и деловых женщин. В кино меня берут исключительно в детективы.
Н.Б.: Работа для вас удовольствие?
Е.Б.: Удовольствие. Иногда переходящее в муку. В "Сатириконе" принято выкладываться. Помню свой первый спектакль "Что наша жизнь?", после которого я, приходя домой, падала на кровать с потрескавшимися от потери жидкости -- как в пустыне -- губами. В этом спектакле было много танцев, очень длинных, и когда я танцевала финал, возникало легкое чувство неприязни к зрителям: они в зале радостно хлопают, а у нас уже совсем нет сил.
У меня иногда после спектаклей колени "вылетают". Костя спрашивает: "Леночка, почему ты так идешь? На сцене только что все было замечательно!" А я шагу не могу ступить от боли.
Н.Б.: Вы познакомились с Константином Аркадьевичем в театре?
Е.Б.: Он отобрал выпускников театральных училищ в труппу "Сатирикона" и вызвал на беседу. Я впервые его близко увидела, но почему-то возникло ощущение давнего знакомства и какого-то родства. Очень удивилась: незнакомый человек, откуда это?
Костя взял меня в театр и девять месяцев за мной ухаживал. Я на контакт не шла, потому что не считала это серьезным с его стороны. Слишком уж банально завязывать интрижку с худруком. У меня никогда не было коротких романов и случайных связей -- не то чтобы я это осуждаю, просто мне такие отношения неинтересны. Для Кости сопротивление было в новинку. Возможно, поэтому он на мне сконцентрировался. К тому же, как говорят, я похожа на его маму. В какой-то момент он высказал всю серьезность своих намерений, познакомил с папой -- специально пригласил на ужин. Это меня убедило. Жизнь показывает, что я не обманулась.
Н.Б.: А как складывались ваши отношения с великим Аркадием Райкиным?
Е.Б.: Замечательно. Я испытывала невероятное уважение к нему. Впрочем, как и все окружающие. Когда Аркадий Исаакович шел в театре по коридору, все -- от уборщицы до заехавшего по каким-то делам министра -- вытягивались вдоль стен. Его обожали -- как короля.
Н.Б.: Не страшно было входить в такую известную семью?
Е.Б.: С чувством собственного достоинства у меня все всегда было в порядке. За годы учебы приходилось встречаться и даже играть на одной сцене со "звездами": Ефремовым, Калягиным, Богатыревым. К тому же вся семья Райкиных -- исключительно воспитанные и интеллигентные люди -- встретила меня очень благожелательно.
Н.Б.: Работать вместе с мужем -- это определенная проблема?
Е.Б.: Это главная проблема. Я по природе своей абсолютно "сатириконовская" актриса -- по темпераменту, по психофизическим данным. Я люблю этот театр и все, что в нем происходит. Уйти не могу и не хочу: мне нигде так не интересно, как здесь. Но муж практически не дает мне ролей, говорит, что это пошло -- "толкать" свою жену.
Н.Б.: Лена, а стоило ли выходить замуж за руководителя любимого театра, чтобы потом не иметь возможности в нем играть?
Е.Б.: В тяжелые моменты я об этом думала. Одна бывшая актриса нашего театра мне недавно сказала: "Эх, не дал он тебе взлететь! А такая артистка была!.." Конечно, это больно слышать. Но у нас такие теплые и доверительные отношения в семье, что мужа ощущаешь не как "вторую половину", а как часть себя. Даже странно обсуждать возможность отсутствия этого. Когда дочь Поля была маленькой, я говорила: "Мы -- трехглавый дракон". Семья, в которой царит взаимопонимание и уважение, -- самое дорогое в жизни, никакой успех в театре не может этого заменить. Это не значит, что я готова совсем лишиться профессии. Здесь другое удовольствие, и его тоже хочется получать.
Н.Б.: Как вышло, что вы освоили "смежную специальность" -- певицы?
Е.Б.: В 1992 году я снялась в российско-датском фильме "Русская певица". Это была моя первая картина: я наивно полагала, что для кино артистов ищут в театрах, и не вставала на учет на киностудии. Отнесла свои фотографии только после семи лет работы в театре и буквально через два месяца получила приглашение на главную роль. Датчане захотели, чтобы я сама пела в картине. На Берлинском фестивале она была в конкурсной программе одновременно с фильмом с участием Мишель Пфайфер, которая получила приз за лучшую женскую роль. В Берлине я жила "звездной" жизнью: черный "мерседес", роскошный номер с двумя спальнями, меня всюду узнавали на улицах. На банкете подходили какие-то люди и говорили, что я им понравилась больше, чем Пфайфер -- это было очень приятно. Посмотрев фильм, я осталась довольна, как играю, и совершенно недовольна, как пою. Решила поучиться вокалу и укрепить голос. У меня был великолепный педагог, очень известный в джазовых кругах -- Мира Львовна Коробкова. Я ходила к ней пять лет, забросив все остальное. В итоге я сделала сольную программу, с которой выступала и в московских клубах, и по стране, и в Америке, записала три диска, выпустила музыкальный спектакль "Мадам, еще..." по песням Вертинского. Спектакль, кстати, идет в "Сатириконе". Костя в его создании участия не принимал, но, увидев готовый продукт, сразу включил в репертуар.
Н.Б.: По-моему, вам в какой-то момент становится скучно на одном месте и вы ищете, чем бы еще заняться.
Е.Б.: Это правда. Я всегда искала себе новые занятия. Начала с курсов по рождению в воду. Когда дочке исполнилось три месяца, пошла на курсы английского языка: сажала ее в "кенгуру" и училась. Потом -- курсы вождения. Потом -- пение. Сейчас я снова чувствую, что должна увлечься чем-то новым, стою у того камня из сказки: "Направо пойдешь..." Могу продолжить занятия режиссурой, могу пойти в астрологическую школу, могу серьезнее изучить психологию, могу преподавать. Могу родить еще одного ребенка.
Н.Б.: Зачем? Вы же после родов сразу побежите по своим делам, как мне кажется.
Е.Б.: Ну, не сразу. Я долгое время считала себя деловой женщиной и думала, что вообще не хочу иметь детей. После рождения Полины эти мысли ушли безвозвратно. Оказалось, что мне очень нравится сидеть с ней дома. Это продолжалось полтора года. Я даже говорила мужу: "Может, мне уйти из театра и рожать детей?" Он ответил: "Как хочешь. Но если Бог дал тебе способности, грешно их не реализовать".
Н.Б.: Редкий мужчина!
Е.Б.: Он действительно редкий во всех отношениях. Еще на меня повлияли слова одной женщины: "Любить тебя дочка будет всегда -- ты ее мама. Но если ты состоишься как личность, она будет тебя еще и уважать".
Я уверена -- дети становятся обузой, только если к ним относиться как к обузе. У нас с Полей проблем не было. Дочка за свои четырнадцать лет никогда не была обделена вниманием. Мы таскали ее за собой везде. Впервые вместе поехали в круиз по Черному морю, когда ей было четыре с половиной месяца. Бывало, Поля засыпала в ресторанах на подоконнике и в гостях на креслах. Моя подруга говорит: "Это только ты такая мать, а у меня в девять -- спать". Мне кажется, неправильно все в своей жизни отменить, укладывать ребенка по часам и в какой-то момент сойти с ума и собственное дитя возненавидеть.
Н.Б.: Лена, вам нравится бывать дома?
Е.Б.: Сейчас -- да. До девяносто пятого года я убегала рано утром и прибегала вечером. Дом был местом, где мы ночевали. В какой-то момент мой график стал таким плотным, что я поняла: потихоньку схожу с ума. В ночь на 96-й год я работала в клубе, потом приехала домой и, проснувшись, поняла, что никуда не надо мчаться, можно просто побыть дома. И впервые ощутила невероятное удовольствие от этого. Когда у тебя хватает времени и на работу, и на семью, и на друзей, и на развлечения -- жизнь настолько многогранней и интересней! Наверно, фанатично относиться к профессии надо. Я долгое время жила только работой. Поэтому теперь, когда иду, например, в гости, сама себе завидую. Выйдя на определенный профессиональный уровень, надо начинать смотреть по сторонам. Иначе многое потеряешь.
Н.Б.: А у супруга находится время на что-то кроме работы?
Е.Б.: Раньше я везде ходила одна, с дочкой или друзьями. Сейчас у Кости стало чуть больше времени, и он живет несколько разнообразней, чем в первые десять лет становления театра, когда он играл триста спектаклей в год и торчал на работе с утра до вечера. У него сейчас много хороших помощников, замечательный директор, завлит; я недавно прочитала, что руководитель может считать себя состоявшимся только тогда, когда большую часть дел он может поручить своим подчиненным.
Костя находит время на что-то кроме работы. Мы с Полей не жалуемся на отсутствие мужского и отцовского внимания.
Н.Б.: Как вы распределяете семейный бюджет?
Е.Б.: Очень любим два раза в год путешествовать всей семьей -- это главные траты. В остальном живем скромно и непритязательно: в театре больших денег не заработаешь. Еще лет семь назад Костя ездил на "шестерке", гаишники просто не верили своим глазам: "Что это за машина? А где ваши "мерседесы"? Где ваши дворцы?"
Н.Б.: Лена, для вас никогда не было проблемой, что муж зарабатывает значительно больше?
Е.Б.: Никогда. Обязанности все равно как-то распределяются. Вот мы прошлым летом поехали в Америку, и мне пришлось очень много говорить по-английски, причем на полупрофессиональном уровне. И Костя, и Поля тоже говорят на языке, но всегда мной прикрываются. Когда я ужасно устала и начала отбиваться: "Иди уже ты сам разбирайся", -- Костя сказал: "Давай договоримся. В нашей семье я зарабатываю деньги, а ты говоришь по-английски".
НАТАЛЬЯ БЕЛОГОЛОВЦЕВА
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
