В сухом остатке – газопровод будет достроен и скоро запущен. Помешать этому законными средствами не получится. Это вызвало возмущение Украины и Польши, а также республиканцев в США (они возвращают Байдену обвинения в том, что он «лёг под Путина», которыми раньше демократы бомбардировали Трампа) и либерально настроенных комментаторов в Германии, коих там большинство (зачем Меркель это делает?).

Казус получился интересный. Возможно, этот эпизод, изначально достаточно локальный и прежде всего коммерческий, связанный с финансово-экономическими интересами сторон, стал знаковым моментом политической истории Европы.

Наиболее примечателен здесь сам факт подписания Берлином и Вашингтоном специального документа, касающегося этого проекта. Прежде такого не было, поскольку это и не требовалось. Спорные вопросы внутри трансатлантического сообщества утрясались «по понятиям» – в рамках очень глубоких и весьма доверительных отношений. Конфликты, конечно, имели место – например, энергетическое сотрудничество Западной Европы с СССР/Россией никогда не вызывало энтузиазма в Америке. Однако взаимопонимания всегда достигали – и когда европейцы только собирались покупать сибирский газ, и когда строились новые маршруты в разгар рейгановского обострения, и после холодной войны. Ключевым фактором служило то, что лояльность Германии либо была априорной и не подвергалась сомнению, как в 1960-1980-е годы, либо не считалась критически важной, как в 2000-е, когда США переориентировались на единоличное глобальное доминирование и Европа утратила первоочередное значение.

Какими будут отношения Америки и Китая при Байдене

Необходимость формального соглашения демонстрирует, что отношения стали качественно иными. Проще говоря, на слово уже не верят. Но и заставить младшего партнёра от чего-то отказаться тоже невозможно. Дональд Трамп попытался грубо надавить на Германию, но успехом наскок не увенчался. Зато упрочил подозрения европейцев о том, что Америке нельзя доверять. Байден выбрал тактику торга. Его задача – воссоздать консолидированный Запад, чтобы совместными усилиями противостоять Китаю, который США видят опасным стратегическим противником на многие годы вперед. На одних лозунгах про конфликт свободного мира с несвободным далеко не уедешь, хотя обосновываются все действия именно так. Европа прямой и явной угрозы со стороны КНР не ощущает, поэтому присоединение ведущих европейских стран к формирующемуся блоку требует особых подходов.

Скажем, Великобритания – наиболее очевидный кандидат. После брекзита Лондону нужна глобальная функция. Поворот к Китаю, Индии и просторам других океанов в составе новой американской коалиции – то, что надо. Не случайно Байден подписал с Джонсоном в июне новую Атлантическую хартию – реплику той, что когда-то приняли Рузвельт и Черчилль и что положила начало послевоенному Западу.

Любопытный случай – Франция, но тут определяющую роль играют не её отношения с Соединёнными Штатами, а лихорадочный поиск Парижем какого-нибудь лидирующего места в мире. Практически любого. Поэтому сами французы, кажется, пока не решили, что надёжнее обеспечит такое место – участие в антикитайском альянсе или наоборот. Впрочем, в составе «семёрки», НАТО и ЕС Франция под влиянием Байдена уже двинулась в общем антикитайском строю.

Германия – страна для антикитайского похода ключевая. Ещё недавно Берлин тяготел к взаимодействию с Пекином – экономические перспективы рисовались радужные. Байден фактически обменял проект, который Меркель считает крайне важным для энергобезопасности ФРГ, на присоединение Берлина к коллективному Западу, собираемому по антикитайским лекалам. Понятно, что темой «Северного потока» многообразие отношений США и Германии не исчерпывается, но на этом примере видна схема этих отношений в новую эпоху. В оболочке провозглашаемого ценностного единства – расчёт без лишних сантиментов, когда обе стороны понимают, что надо другой.

Как стоит вести себя Европе на фоне холодной войны Америки и Китая

«Договорной» Запад XXI века по определению менее устойчив, чем «идеологический» Запад времен холодной войны ХХ века, поскольку договорённости могут пересматриваться. Вопрос вопросов – удастся ли придать нынешней версии западного сообщества идеологический характер, столь же цементирующий, как антикоммунизм в ХХ веке? Антиавторитарный пафос едва ли сработает, поскольку в самом западном мире усиливаются авторитарные проявления. А утверждение нового равноправия в духе политики идентичности и приоритета меньшинств натолкнётся на сопротивление материала во многих странах и социальных группах.

Коллизия вокруг «Северного потока-2» показала и ещё одну характерную вещь. Когда речь заходит о действительно принципиальных вопросах функционирования западного мира, а на кону стоят интересы настоящих грандов, влияние даже самых активных и заряженных неофитов ограниченно. Например, Варшаве удалось за 20 лет значительно нарастить свой вес в атлантическом сообществе. Но в данном случае её мнение значения не имело.

Тем более это касается Украины, которая в какой-то момент почувствовала себя центральным участником «большой игры». Ощущение это оказалось обманчивым. И это вполне закономерно. Но Киеву, на самом деле, впору радоваться. По объективным параметрам Украина не могла рассчитывать на столь большое внимание к себе со стороны самых главных держав Запада, но всё же стала частью масштабных договорённостей. Так что это успех. Ну а то, что в самом Киеве это считают горьким поражением и рассчитывали на другое, свидетельствует о неадекватном восприятии процессов, происходящих в мире. Это бывает опасным.

Автор – главный редактор журнала "Россия в глобальной политике", председатель Совета по внешней и оборонной политике (СВОП)