Пером и топором: как враждовали знаменитые артисты, художники и писатели

К счастью, ссоры творческих людей не всегда заканчивались так кроваво, но все равно страсти порой бушевали нешуточные.

Стенка на стенку

Два великих мастера эпохи Возрождения, Леонардо да Винчи и Микеланджело Буонаротти, определенно не ладили друг с другом. Микеланджело был младше Леонардо на 23 года, имел задиристый нрав и был несколько высокомерен из-за своего дворянского происхождения. Особенно это проявлялось в столкновениях с да Винчи, который был незаконнорожденным сыном крестьянки и нотариуса.

Их противостояние было конфликтом двух амбициозных гениев, конфликтом поколений, конфликтом социальным и политическим, так как Микеланджело осуждал да Винчи за сотрудничество с кровавым политиком Чезаре Борджиа. Леонардо, в свою очередь, любил подчеркнуть, что скульптура, в которой молодой Микеланджело добился таких высот, – это второсортное искусство по отношению к живописи, грязноватая работа.

Явно будучи в курсе этой антипатии, глава Флоренции Пьеро Содерини в начале XVI века позвал обоих художников оформить зал Большого совета в Палаццо Веккьо, городской ратуше. Каждый должен был создать масштабное полотно на двух противоположных стенах, что усиливало ощущение творческого поединка. Дуэль окончилась ничем: Микеланджело, не завершив работу, отбыл в Рим, куда папа Юлий II вызвал его для более престижного проекта, а да Винчи не понравилось, как растеклись краски в верхней части панно, и он тоже забросил дело. Возможно, ему было неинтересно работать без соперника.

Борьба с куркулем

Столкновение двух современных британских художников – Эниша Капура и Стюарта Сэмпла – выглядит скорее идейным, чем основанным на личных мотивах.

В 2016 году богатый и популярный Капур, автор конструкции «Облачные врата» в Чикаго, приобрел эксклюзивные права на Vantablack – самую темную краску в истории человечества, изобретенную за два года до этого. Она поглощает 99,965% падающего на нее излучения и, в частности, света. То есть это вещество, напоминающее черную дыру. Оно очень токсично. Разрабатывали его для военных целей, но в 2016-м Капур прибрал этот невероятный материал к своим рукам.

Его поступок возмутил Стюарта Сэмпла. Права на краски и вещества не могут быть собственностью одного человека, заявил он. Сэмпл – специалист по изготовлению собственных пигментов, и в пику Капуру он создал цвет под названием «Самый розовый в мире», который поступил в продажу с одним ограничением: его мог купить кто угодно, кроме Эниша Капура и кого-то, кто приобретает его с целью передать хозяину Vantablack.

Капур проигнорировал условия акции и вскоре опубликовал в Instagram фото, на котором, погрузив средний палец правой руки в «Самый розовый», изобразил им узнаваемый хулиганский жест.

В ответ Сэмпл придумал собственную черную-черную краску Black 2.0 как вариант хорошей альтернативы Vantablack. Человеческий глаз почти не видит разницы, а кроме того, новая краска не опасна для здоровья.

Сэмпл тоже выложил фото с пальцами в краске, но в его случае это были два пальца, сложенных в знак V («Победа» или «Мир»). А чтобы уязвить соперника и отучить его тыкать пальцами в краски, он выпустил пигмент Diamond Dust («Алмазная пыль»), сделанный из мелких крупиц стекла. Если окунуть в него палец, можно неприятно пораниться.

Непошлым образом

Писатели нередко предпочитают художественным баталиям реальные поединки. Так, Лев Толстой однажды вызвал на дуэль Ивана Тургенева. Учитывая, что оба русских классика хорошо умели обращаться с огнестрельным оружием – первый воевал на Кавказе и участвовал в Крымской войне, а второй обожал охоту, – эта история могла окончиться печально, но, к счастью, дуэль не состоялась.

Повод для ссоры был не такой уж очевидный: в гостях у поэта Афанасия Фета Тургенев восторженно рассказывал, как его дочь планирует помогать беднякам, штопая им одежду. Толстой заметил на это, что подобная благотворительность выглядит слишком театрально. Иван Сергеевич вышел из себя, стал кричать и вскоре удалился. Толстой посчитал себя оскорбленным и потребовал от Тургенева письменных извинений, которые и были ему отправлены раскаявшимся в своей несдержанности Иваном Сергеевичем. Но из-за того, что посыльный замешкался, обидчивый Лев Николаевич решил, что его игнорируют, и успел вызвать автора «Муму» на поединок. При этом подчеркнул, что не желает «стреляться пошлым образом», то есть формально и с расчетом на примирение, а хочет, чтобы все было поскорее и всерьез, прямо на ближайшей опушке.

Тургенев не возражал, но ответил, что дуэль должна быть устроена по всем правилам. На это получил от Толстого: «Вы меня боитесь, а я вас презираю и никогда дела с вами иметь не хочу». Вскоре Тургенев благоразумно отбыл во Францию, а Толстой решил для полноты картины обидеться еще и на гостеприимных Фетов.

Целых 17 лет после этого Тургенев и Толстой не общались. А ведь начиналось все со взаимных восторгов. Именно Тургенев ввел молодого, только что вернувшегося из Севастополя писателя в круг «Современника». Но со временем отношения охладели: Толстого раздражало барство Тургенева, и, как известный морализатор, он не мог одобрить тургеневских приключений в личной жизни. Иван Сергеевич, в свою очередь, нередко повторял, что они «противоположные натуры», «из разной глины» и так далее. Когда же он начал ухаживать за сестрой Льва Марией, хладнокровие покинуло графа окончательно. Так что за его репликой у Фетов стояло много чего.

Незадолго до смерти Тургенева титаны нашей литературы искренне и прочувствованно примирились.

«Спрятаться некуда»

Тургеневу случилось поссориться и с Достоевским. Опять же все начиналось со взаимных восторгов: «Белинский объясняет, что Тургенев влюбился в меня. Но, брат, что это за человек! Я тоже едва ль не влюбился в него. Поэт, талант, аристократ, красавец, богач, умен, образован, 25 лет – я не знаю, в чем природа отказала ему. Наконец: характер неистощимо прямой, прекрасный», – писал Федор Михайлович брату.

Но и тут обнаружилась противоположность натур: над болезненно-серьезным набожным русофилом Достоевским в кругу барственного западника и атеиста Тургенева порой подшучивали. Несмотря на это, писателям удавалось дружить, и Тургенев даже помогал проигравшемуся в карты Достоевскому крупной суммой денег. Он с благодарностью писал, что Федор Михайлович едва ли не единственный во всем мире, кто по-настоящему понял «Отцов и детей».

Но после публикации тургеневского «Дыма» они крупно поссорились. Достоевский посчитал, что это русофобский роман, подлежащий сожжению. Тургенев публично ругал Достоевского, а тот в письмах называл орловского дворянина свиньей. В романе «Бесы» Достоевский создал узнаваемый шарж на Тургенева в образе Кармазинова.

Фокстрот над бездной: 140 лет со дня рождения Андрея Белого

Междоусобица двух писателей стала настолько серьезной, что знакомые в Петербурге старались не допустить их встречи в ресторане или каком-нибудь другом публичном месте. Тем удивительнее было слышать, как в своей знаменитой Пушкинской речи 1880 года Достоевский сравнил Татьяну Ларину – «положительный тип русской женщины» – с Лизой из «Дворянского гнезда». Это было похоже на шаг к примирению: присутствовавший в зале Тургенев, услышав эти слова, послал оратору воздушный поцелуй, а после окончания речи бросился к нему и обнимал со слезами.

И тем не менее окончательного примирения не последовало. Согласно анекдоту, встреченный Тургеневым на московском бульваре Достоевский убежал прочь, пробормотав: «Велика Москва, а спрятаться от вас некуда!»

Когда не хватает слов

Настоящим виртуозом писательских склок был американец Гор Видал, писатель талантливый, но слишком тщеславный, чтобы спокойно относиться к успехам коллег. Сначала он выбрал своим врагом Трумена Капоте, автора повестей «Другие голоса, другие комнаты» и «Завтрак у Тиффани». Характер у Видала был задиристый, и он быстро втянул мирного Капоте во всевозможные словесные перепалки. В 1960-х дело дошло до суда, после того как Капоте рассказал в интервью, что Роберт Кеннеди выгнал Видала из Белого дома за «пьяное и мерзкое поведение». Суд выиграл Видал.

А вот другой американский неоклассик, Норман Мейлер, оказался для воинственного Гора трудной мишенью. Поначалу они вроде бы даже приятельствовали, но в 1971-м Видал написал жесткую рецензию на мейлеровскую книгу о феминизме «Узник секса», в которой охарактеризовал автора как мерзкого сексиста, поставив в один ряд с Генри Миллером и Чарльзом Мэнсоном.

Мейлер и правда любил показать себя в образе мачо, но на сравнение с Мэнсоном страшно обиделся и, придя на телевизионную дискуссию со своим критиком, побил его за кулисами, употребив, в частности, характерный уличный удар головой в голову.

Через несколько лет, увидев Видала на вечеринке в Нью-Йорке, Мейлер продолжил «дискуссию», выплеснув оппоненту в лицо коктейль и присовокупив к этому несколько ударов. Придя в себя после атаки, Видал остроумно заметил: «Этот писатель явно не умеет пользоваться словами».

Интересно, что вражда Гора с обоими литераторами закончилась в одном году, 1984-м. Мейлер предложил ему помириться и пригласил участвовать в благотворительной акции. Видал согласился. В том же году он узнал о смерти Капоте и здесь уже не проявил особого великодушия, бросив знаменитую фразу: «Хороший карьерный ход».

Женщина бьет

Вражда и неприязнь в среде актеров – притча во языцех, но есть несколько историй, настолько ярких, что о них самих снимают фильмы и ставят спектакли. Полувековому противостоянию двух голливудских актрис, Джоан Кроуфорд и Бетт Дэвис, посвящены книга Шона Консидайна «Бетти и Джоан: Божественная вражда», пьеса Малкольма МакКея «Бетти и Джоан», а также первый сезон сериала «Вражда», снятый Райаном Мерфи, автором «Американской истории ужасов».

С одной стороны, это была классическая непримиримая распря, а с другой – что-то вроде спектакля, который актрисы разыгрывали друг для друга и для публики. Недаром на четвертом десятке лет междоусобицы они согласились сыграть соперниц в фильме «Что случилось с Бэби Джейн?» (1962).

И на съемках, и на экране звезды делали все возможное, чтобы отравить друг другу жизнь. Иногда искусство было не отличить от реальности: играя сцену, где героиня Дэвис бьет героиню Кроуфорд, актриса не отказала себе в удовольствии работать «фулл-контакт».

Понять, куда уходят корни этого противостояния, не удалось даже самым въедливым исследователям: одни говорят, что все началось в 1935 году, когда Кроуфорд увела у Дэвис жениха, кто-то – что Дэвис отвергла приставания бисексуальной Кроуфорд.

Как бы то ни было, все закончилось знаменитой фразой Дэвис, сказанной по поводу смерти соперницы: «О мертвых говорят или хорошо, или ничего. Джоан Кроуфорд умерла. Хорошо».

Неформал и консерватор

Конфликтовали в Голливуде и мужчины, например, актер Марлон Брандо и певец Фрэнк Синатра. У последнего были серьезные актерские амбиции: Синатра считал, что именно он, а не Брандо, должен был играть главную роль в фильме Элиа Казана «В порту» (1954). Когда Марлон получил за эту картину «Оскара», певец был в бешенстве.

Неприязнь Синатры к Брандо обусловлена во многом тем, что у последнего была репутация бунтаря, анархиста и чуть ли не ниспровергателя основ. В 1953 году он сыграл вольного байкера в фильме «Дикарь». Синатра же всегда занимал агрессивно-консервативную позицию и никогда не жалел бранных слов для разного рода неформалов. Как назло, вскоре после триумфа «В порту» Синатра с Брандо попали в один фильм – мюзикл «Парни и куколки». Причем «неформалу» снова досталась именно та роль, на которую претендовал Фрэнк.

Прекрасно зная, как к нему относится Синатра, Брандо решил «растопить лед», попросив певца помочь ему с подготовкой вокальных и танцевальных номеров. Это не сработало – Синатра гневно отказался. На съемочной площадке было жарко: импульсивный итальянец Синатра любил все делать с первого дубля, а Брандо то ли нарочно, то ли неумышленно забывал слова, и сцены приходилось переснимать бесконечно. Обычно пишут, что Брандо специально изводил Синатру, но надо знать, что плохо учить реплики или не учить их вовсе было фирменным приемом Марлона. Так что тут, может быть, не было ничего личного. Но Фрэнк так не считал. И когда однажды вечером Брандо избили на улице неопознанные мордовороты, все поняли, что это был привет от Синатры, известного связями с мафией.

Дружба врозь

Иногда врагами становятся не просто хорошие приятели, как в истории с Тургеневым и его современниками, а соавторы, которые еще недавно вместе творили замечательные вещи.

Пример того – ссора между двумя ключевыми участниками The Beatles Джоном Ленноном и Полом Маккартни. Для нее было много причин: и женщина, и деньги, и амбиции. Женщиной была Йоко Оно, чье властное влияние на Леннона раздражало других участников группы. Разногласия в деловых спорах, начавшиеся после смерти менеджера Брайана Эпстайна, также не способствовали укреплению дружбы.

Наконец, Леннон пришел в бешенство, когда узнал, что Пол первым объявил об уходе из The Beatles, а газеты начали писать о распаде группы. Он считал, что право ликвидировать The Beatles принадлежит только ему.

Некоторое время бывшие друзья обменивались колкостями в прессе, но в 1971 году перенесли конфликт в творческую область. Маккартни выпустил песню Too Many People, в которой при желании можно было расслышать намеки на Джона и Йоко: «Слишком много людей поучают других» и другие.

Леннон моментально нанес ответный удар: на совершенно благостном альбоме Imagine того же года неприятным гвоздем торчала желчная песня How Do You Sleep, уже без всякой двусмысленности адресованная Полу: «Эти придурки были правы, говоря, что ты умер» (намек на слухи о гибели Маккартни, появившиеся в 1968 году), «Все хорошее, что ты сделал, осталось во вчерашнем дне» (намек на песню Yeasterday). В дополнение ко всему Леннон сфотографировался, держа за уши свинью, пародируя обложку недавнего альбома Маккартни Ram, на которой тот держал быка за рога.

Со временем страсти утихли, и незадолго до смерти Леннон в интервью вспоминал Маккартни самым добрым словом. Маккартни же и до этого не очень обижался.

Брат на брата

Британская группа Oasis, чей звездный час пришелся на конец 1990-х, никогда не скрывала, что идет по стопам The Beatles. Причем музыканты Oasis подражали Леннону и Маккартни как в хорошем, так и в плохом, однажды рассорившись в пух и прах. Ситуация отягощалась тем, что лидеры Oasis Лиам и Ноэл Галлахеры были родными братьями.

Пуля для кумира: музыканты, разделившие трагическую участь Джона Леннона

Поначалу публика принимала их стычки за дешевый пиар-ход, но шли годы, а братья не уставали поддевать друг друга. Младший брат Лиам был агрессивнее: видимо, оттого, что считал себя воплощением Джона Леннона, он и поведение выбрал соответствующее. Ноэл ведет себя мягче и ироничнее. Отвечая на очередной вопрос журналистов о своем непутевом младшем брате и его агрессивном поведении, он выдал блестящий афоризм: «Лиам – это человек с вилкой в мире супа». В итоге эта неплохая группа все-таки распалась и вряд ли соберется вновь. По крайней мере, вражда не утихает.

Между братьями Галлахерами бывали драки, но, к счастью, не доходило до поножовщины, как в печально известном конфликте норвежских блэк-металистов Варга Викернеса из Burzum и Эйстена Ошета из Mayhem. 23 колотые раны на теле убитого Ошета – таков итог противостояния бывших товарищей, не поделивших музыкальный бизнес и явно что-то еще, так и не ставшее достоянием общественности.

Злые рифмы

Что касается мира хип-хопа, к которому принадлежали упомянутые в начале The Notorious B.I.G. и юбиляр Тупак, то конфликты в нем давно стали элементом традиции. Рэп во многом вырос из уличных словесных баталий (баттлов). В них рифмоплеты соревновались в том, как бы поизобретательнее унизить противника. Хип-хоп переехал с улиц в дорогие особняки, но жанр баттла не исчез.

Непосвященному наблюдателю порой трудно понять, ссорятся ли рэперы всерьез или остаются в рамках «чистого искусства». Но когда звучат выстрелы и льется кровь, тут уж не до шуток.

До конца неясно, были ли убийства Шакура и The Notorious B.I.G. в середине 1990-х частью «войны побережий» или же случайным совпадением. По официальной версии, Тупака застрелили «свои», а именно член лос-анджелесской банды Crips Орландо Андерсон, с которым рэпер повздорил накануне. Подозревают и другого «своего»: Шуга Найта, владельца фирмы звукозаписи Death Row, которая выпускала альбомы Тупака и которую рэпер вроде бы планировал покинуть. Найт известен своими криминальными повадками. Сейчас он отбывает тюремный срок за убийство в состоянии аффекта.

Гибель The Notorious B.I.G. так и осталась необъясненной, что позволяет некоторым верить в причастность к ней сторонников Тупака, веривших, что нью-йоркский артист заказал убийство их друга.

От слов к телу

Нью-Йорк и Лос-Анджелес – два полюса американской культуры. Противостояние между ними было всегда. Однако привычные к уличным разборкам рэперы вывели его на иной уровень.

Как популярная музыка приучила американцев ненавидеть полицию

Началось с того, что нью-йоркские артисты обиделись на шоу-бизнес за то, что на рубеже 1980-х и 1990-х, в эпоху гангста-рэпа, он слишком много внимания уделял музыкантам из Лос-Анджелеса, где этот самый гангста-рэп цвел буйным цветом. Устав терпеть такую несправедливость, представитель «восточной школы» Тим Дог в 1991 году выпустил песню с красноречивым названием Fuck Compton, в которой, прямо скажем, обижал ряд западных рэперов.

Лос-Анджелес вызов принял, и в ответ посыпались многочисленные треки вроде Who's Fucking Who? группы Compton's Most Wanted.

Главными «крепостями» в этой войне стали нью-йоркская звукозаписывающая фирма Bad Boy, возглавляемая Шоном Комбсом (он же Пафф Дэдди, он же Дидди), и лос-анджелесская Death Row Шуга Найта. Некоторое время все ограничивалось словесными перепалками, которыми, как уже было сказано, в хип-хопе никого не удивишь. Но в 1994 году раздались первые выстрелы: Тупака Шакура, приехавшего в Нью-Йорк для записи трека, чуть не убили при ограблении.

Рэпер сразу списал все на Комбса и его коллег, а когда клиент и друг Дидди The Notorious B.I.G. выпустил трек Who Shoot Ya? («Кто стрелял в тебя?»), Шакур решил, что «восточные» не только стреляют, но и издеваются над ним. Началась перебранка в песнях, а закончилось все смертью двух главных представителей противоборствующих побережий.

В сфере искусства, где амбиции и тщеславие порой играют слишком большую роль, конфликты не прекратятся, наверное, никогда. Но если они случаются, то пусть приносят не смерть и разлив желчи, а новые песни, фильмы, картины и даже краски.