Путь в «Брисбен» через «Пищеблок»

«Брисбен» Евгений Водолазкин

АСТ, «Редакция Елены Шубиной», 2018

Болезнь заставляет гитариста-виртуоза Глеба Яновского уйти из профессии. Вместо привычной жизни на бешеной скорости у всемирно известного музыканта появляется масса свободного времени, чтобы в красках представлять, как оставшиеся годы Паркинсон будет постепенно корежить и разрушать его тело. Пока Глеб пытается понять, где искать новые смыслы и на каком топливе жить дальше, его знакомый писатель Нестор работает над книгой о знаменитом музыканте.

Мы узнаем о киевском детстве и ленинградской юности Глеба Яновского, о раннем столкновении со смертью, а затем и с вечностью, о первых влюбленностях и большой любви, общежитии на Васильевском, баррикадах на Исаакиевской, отъезде в Германию. Когда герой осмысляет прошлое, в настоящем начинают происходить события, которые показывают, что в этой напрочь разбитой жизни ему все еще есть чему радоваться. И очень даже есть что терять.

Вообще, в каждой книге Водолазкина герои так или иначе выясняют отношения со смертью. Но если у персонажей «Лавра» и «Авиатора» жизненные истории настолько особенные, что читателю сложно примерить этот опыт на себя, то герой нового романа уже приблизился к нам вплотную, и глядеть в вечность его глазами получается гораздо проще.

Конечно, Глеб Яновский тоже не совсем обычный человек, он богат, и знаменит, и гениален, но в его отношения со смертью все-таки не вмешиваются осложняющие обстоятельства вроде, например, заморозки в криокамере с последующим воскрешением, как в «Авиаторе». Он живет в хорошо знакомых нам декорациях и сталкивается с понятными проблемами, он близок. И это отсутствие в новом романе четкой разделительной полосы между героем и читателем быстро делает историю очень личной – словно это ты сам наконец решился задать вопрос, не дающий спать по ночам: как жить, если умрешь? И теперь с волнением слушаешь, что Водолазкин именно тебе отвечает.

Впрочем, одним вопросом дело, конечно, не ограничивается. Романы Водолазкина всегда очень полифоничны, и новый текст особенно. Он звучит разными голосами и на разных языках: речь ведет то сам Глеб Яновский, то писатель Нестор, а украинская мова прекрасно соседствует с русской речью и звучит в голове так мелодично, что сразу хочется слушать «Брисбен» в аудиозаписи. Полифония проявляется и в сплетении прошлого и настоящего, и в дружеском тандеме музыкант–писатель, и в двух профессиях Глеба – не только гитариста, но и филолога. Даже его музыкальный гений складывается из нескольких составляющих – гитарного звука и некой сверхмелодии, которую Глеб непроизвольно выводит голосом. Словом, дайте две! На что бы мы ни посмотрели в этом романе, оно будет распадаться на части, а части, в свою очередь, синергически соединяться в единое целое: слова и музыка, Россия и Украина, земля и небо.

Насчет Украины: да, кое-какие политические события здесь происходят – сначала баррикады 1991 года, а затем майдан – это тоже звенья длинной цепи жизненных обстоятельств героя. О российско-украинском конфликте в книге сказано несколько важных слов. Даже не читая роман, легко догадаться, каких именно, – как может относиться к разрыву, отстранению друг от друга двух мощных величин персонаж, всей жизнью проповедующий полифонию, сложность и глубину?

В целом «Брисбен» – прекрасный текст, из которого каждый может извлечь что-то свое. Местами смешной, местами нежный и трогательный. Воспоминание о временах, когда окна мыли газетой, а пластмассовые ложечки были в большом почете. И рассказ о том, как ржавеет жизнь, если в ней ничего не меняется, о том, как беспредельно обостряются чувства в особенные моменты. И о том, что можно не исправлять мир, а всю жизнь исправлять только себя, ибо «стяжи дух мирен, и тысячи вокруг тебя спасутся».

А при чем тут, собственно, Брисбен, город в Австралии? Да ни при чем. Здесь это недосягаемая мечта, место на дальней стороне планеты, о котором герой всю жизнь думает и куда никогда не попадет. Такая же мечта, как у другого персонажа с украинским именем – фантастический город Рио-де-Жанейро, где все ходят в белых штанах. Когда у Водолазкина спросили, бывал ли он в этом самом Брисбене, писатель ответил: «Я даже не уверен, что он существует».

«Пищеблок» Алексей Иванов

АСТ, «Редакция Елены Шубиной», 2018

После грандиозной исторической дилогии «Тобол» о покорении Сибири в петровские времена у Алексея Иванова вышла новая книга – «Пищеблок». И это неожиданно веселый роман о вампирах, окопавшихся в пионерском лагере восьмидесятых годов. Такой легкий и необременительный, словно Иванов вышел на каникулы после «Тобола», сел с ноутбуком куда-нибудь на солнышко и написал историю, состоящую в основном из ностальгических воспоминаний и страшилок собственного советского детства. Закрутив ее, впрочем, в почти остросюжетный детектив о поисках неведомого зла, подчиняющего людей своей воле.

Вампирские штучки здесь расследуют двое – вожатый Игорь, студент филфака на практике, и новоиспеченный шестиклассник Валерка, отправленный на смену вливаться в коллектив. Игорь слушает «Битлов», не стрижет волосы и скептически относится к пионерским порядкам, из которых давно ушла суть, а осталась лишь форма. Валерка мечтает об идеальном братстве, чтобы один за всех и все за одного, но разочаровывается во всех местных сообществах – от футбольной команды до кружка пения, поэтому, вместо того чтобы вливаться, неумолимо отдаляется от коллектива. Эти-то нонконформисты, большой и маленький, разворошат целое вампирское гнездо со строгой системой иерархии, на вершине которой – главный злодей, загадочный темный стратилат, превративший детский лагерь под Куйбышевом в свой личный пищеблок.

Чтобы вампирская тематика не казалась взятой с потолка, роман целиком заточен на детский фольклор – страшилки, стишки, шуточки и прекрасные обзывалки составляют идеологическую основу этого текста. По их количеству «Пищеблок» уступает лишь сборнику пионерского фольклора Эдуарда Успенского. Выдержанные временем мемы устного пользования, кажется, давно интересуют и радуют Иванова. То, что, например, в «Географе» понемножку вкраплялось в брутальные диалоги шпаны и в прибаутки Вити Служкина, здесь расцвело тысячей цветов.

Кроме главных героев пространство герметичного «Пищеблока» заполняет масса фоновых персонажей, карикатурных и легко узнаваемых. Ленивый физкультурник, называющий всех пацанов «дэбилами». Толстый, кудрявый и правильный вожатый Саша. Фигуристая начальница в красном галстуке, по щелчку включающая-выключающая задорный голос массовика-затейника. Нахальная большеротая хулиганка Жанка, староста-красавица Анастасийка и другие. А среди них, конечно, вампиры, или пиявцы, как их называет судомойка баба Нюра, давно живущая на свете.

Что же это за звери, ивановские вампиры? Их в детском лагере развелось прилично, они скрывают свою суть и от коллектива отличаются только тем, что никак не выделяются из коллектива. То есть ведут себя правильно, примерно и идеологически выверенно. Всегда носят красные галстуки и звездочки – не только потому, что не могут без красного, но еще и потому, что в большинстве своем притворяются абсолютно верными официальной идеологии товарищами. Как хотят вертят теми, у кого сосут кровь, но напрочь зомбированы собственным хозяином.

Словом, вся вампирская история – прозрачная метафора понятно чего. И эту метафору Иванов весело и разнообразно развивает на протяжении романа. Так что, читая «Пищеблок», можно не только радоваться, что ты заранее угадал, кто здесь темный стратилат, или умиляться детским страшилкам (продавщица говорит: «Не покупайте черное пианино!»), а еще крутить смыслы и придумывать новые значения советской символики. Впрочем, это нисколько не мешает «Пищеблоку» быть легким, веселым и увлекательным чтением выходного дня, вызывающим ностальгию, запросто погружающим в детство, а затем без проблем отпускающим обратно.