«Ветер»: печальное роуд-муви о конце времен
«Ветер» стал первой за тридцать с лишним лет режиссерской работой продюсера Сергея Члиянца. Картина получила главный приз и награду за лучшую мужскую роль на фестивале «Дух огня». Члиянц за свою кинокарьеру спродюсировал целый ряд культовых фильмов, среди которых дилогия «Бумер» Петра Буслова, «Настройщик» Киры Муратовой, «Живой» Александра Велединского и «Окраина» Петра Луцика по их совместному с Алексеем Саморядовым сценарию. Луцик и Саморядов и написали в 1990-е сценарий фильма, который Сергей Члиянц перенес на экран в 2025-м, почти ничего в нем не меняя.
В 1998-м «Окраина», ставшая первым и единственным режиссерским проектом Петра Луцика (постоянный соавтор Алексей Саморядов погиб, упав с балкона, в 1994 году), расколола кинокритическую общественность. Черно-белая картина, иронически стилизованная под советское кино 1930-х, рассказывает о том, как потерявшие землю мужики направляются в столицу, чтобы восстановить справедливость. Время действия при этом размыто, а черный юмор неожиданным образом встречается с экстремальной жестокостью.
Некоторые восприняли этот фильм с его неочевидным месседжем всерьез и всерьез же были им возмущены. Другая часть зрителей увидела в «Окраине» постмодернистскую хохму – можно вспомнить, что в том же 1994 году на экраны вышло «Криминальное чтиво» Тарантино. Так или иначе, «Окраина» вошла в историю отечественного кино как один из самых ярких фильмов 1990-х. А дуэт Петра Луцика и Алексея Саморядова, написавших также сценарии к картинам «Гонгофер», «Дюба-дюба», «Дети чугунных богов», остался в памяти зрителей навеки культовым и в каком-то смысле проклятым. Ведь Петр Луцик тоже умер молодым: в 2000 году в возрасте сорока лет.
Действие «Ветра» также развивается непонятно в какое время: то ли вторая половина XX века, то ли, наоборот, недалекое и едва ли не постапокалиптическое будущее. Сергей Члиянц на вопрос из зала после пресс-показа отшутился, что действие разворачивается в следующем году – 2026-м. Место действия – обобщенный российский юг: съемки проходили в девяти регионах России. Речь героев то ли сказочна-былинная, то ли просто несколько архаичная.
Иван (Даниил Феофанов) обещает жене Кате (Серафима Гощанская), девушке потусторонней красоты, что раздобудет еды, денег и новое красивое платье. То ли война прошлась по этим землям, то ли мир близится к своему концу, но водоемы почти пусты, море пересыхает, а из дичи можно найти разве что сусликов. Ветер, дующий в степи, с каждым днем становится все сильнее, предвещая недоброе. Мужчин в домах почти не осталось: кто ушел на охоту без надежды на успех, а кто и отправился на неназванную войну.
Иван обнаруживает в засаде с ружьем своего соседа Сергея (Олег Васильков) – говорливого и хитрого мужика, предлагающего герою объединить усилия в поисках пропитания. И отправляются они в путь: по степям, холмам, «гнилому» (высохшему) морю. Встречи, которые им предстоят, и решения, которые персонажи примут, определят их дальнейшую судьбу.
Перед просмотром «Ветра» стоит понимать, что это медленное кино, которое разгоняется ближе к финалу. Первая, очень медитативная часть, сменяется второй – с внезапными всплесками насилия (и снова вспомним Тарантино). Если изначально настроиться на нужный ритм, не подгонять ни героев, ни себя, можно абсолютно раствориться в этом завораживающем, мало на что похожем фильме. Сергей Члиянц говорил, что для него характеристика «красивый» по отношению к «Ветру» не является комплиментом. Речь скорее должна идти про правильно выбранную натуру (плюс работа художников, создававших многое в кадре с нуля, тоже играет большую роль в фильме).
Мир, у которого, кажется, нет будущего, выглядит в «Ветре» одновременно прекрасно-поэтичным и пугающим. Умирающая, но все еще величественная природа могла бы стать раем для человека, но человеческая натура вкупе с обстоятельствами превращает место действия скорее в пространство ада. Прошлое и грядущее мало отличимы друг от друга, потому что круговорот насилия и войн не прекращается никогда.
Жанр «Ветра» сложно определить. Это и роуд-муви, и богоборческая драма, и антиутопия, и философское размышление о судьбах родины, и сказка (например, один и тот же мотив повторяется в картине три раза, все в большем масштабе). Однако если в антиутопиях есть герой, который борется против сложившегося порядка, то в «Ветре» центральный персонаж, напротив, катится в пропасть, что вызывает во всех смыслах фантастический протест близких.
«Сират»: экзистенциальное путешествие по пустыне
Метафизическое роуд-муви двухметрового галисийца Оливера Лаше в мае порвало Каннский фестиваль, где картине вручили в итоге приз жюри. Автор этих строк намеренно во время фестиваля не читала рецензий на фильм, но по коротким отзывам, в которых восторг сочетался с шоком, и по сравнениям с «Экстазом» Гаспара Ноэ можно было понять, что это кино способно ударить обухом по голове. Так оно и случилось.
Звезда испанского кино Серхи Лопес изображает в фильме Луиса, который приезжает в марокканскую пустыню вместе с сыном-младшеклассником Эстебаном и маленькой собачкой. На местном рейве они надеются отыскать дочь Луиса Мар, о которой ничего не слышно почти полгода.
Кадр из фильма "Сират"
"Иноекино"Луис и Эстебан бродят в толпе людей, чьи сознания и тела поглощены техно-ритмами и, очевидно, запрещенными веществами. Вскоре они знакомятся с компанией друзей средних лет, от которых узнают, что после этого рейва в другом месте будет еще один, полусекретный. Они предполагают, что, возможно, туда отправится сестра Эстебана. Но тут на горизонте неожиданно появляются машины с военными, которым велено эвакуировать всех из пустыни. Кажется, началась война. Какая? Третья мировая.
Друзьям из веселой отчаянной компании удается сбежать из колонны на своих автомобилях. Луис с Эстебаном следуют за ними, все еще надеясь отыскать в результате дочь и сестру. Их путешествие, однако, становится путем в ад, из которого, кажется, не отыскать дороги назад. Или все-таки можно вновь выйти к свету?
«Сират» сравнивают с фильмами «Дюна» и «Безумный Макс». Это и духовно-философская притча (как первый фильм), и антиутопия об апокалиптическом будущем (как второй). И, разумеется, все три картины завораживают пейзажами пустыни, плюс каждая по-своему вводит в транс (в «Сирате» этому способствует техно-музыка, написанная Давидом Леттелье – он же Kangding Ray).
У Лаше, впрочем, были в первую очередь другие кинематографические ориентиры. Режиссер часто рассказывает о том, какое влияние на него оказал Тарковский. В давнем интервью журналу «Сеанс» Лаше, в частности, говорил: «Тарковский знал и умел использовать способность кино показывать нам тонкие миры, то, что скрыто материальным миром. Я думаю, кино – это то искусство, которое может найти границу между духовным миром и материальным, намекнуть на это иное измерение, которое пульсирует за поверхностью обыденности. При этом трансцендентное невозможно без имманентного, без реальности».
В своих работах («Мимозы», «И придет огонь», «Сират») Лаше тоже стремится нащупать эту границу между посюсторонним и потусторонним. Само слово «Сират» в исламской эсхатологии означает мост над адом, острее меча и тоньше человеческого волоса. Те, кто смогут через него пройти в Судный день, попадут в рай. Лаше говорит, что ему ближе более обобщенное значение этого слова – «путь». Герои фильма действительно проходят большой путь не только физический, но и духовный. Путь мучительный, но в конечном итоге очищающий. Поворотные моменты картины, которые по-настоящему оглушают едва ли не всех зрителей и долго не отпускают после просмотра, учат героев заглядывать за границы физического мира, принимая выпавшие на их долю испытания.
Испытают ли зрители в финале катарсис, однако, вопрос сложный. Кажется, Лаше не совсем удалось добиться идеального воплощения своей духовной философии – возможно, просто не хватило экранного времени. Возможно, до такого уровня принятия реальности нужно еще дорасти. В ином же случае после фильма может остаться скорее ощущение безысходности: как ни беги от ужасов и жестокости этого мира, от них не скрыться даже в пустыне. Конец света, возможно, уже за следующим поворотом.
