Статуя для героя

Вопрос о том, насколько эффективен и кому адресован доклад Бориса Немцова и наследников его дела «Путин. Война», обсуждается широко, и не только в кругах оппозиции. Следует, кажется, опровергнуть наиболее распространенные заблуждения, а заодно прокомментировать ситуацию с увековечением памяти Немцова. В московской мэрии дали понять, что насчет Немцова нет консенсуса в массах, а стало быть, памятник либо переименование остаются делом отдаленного будущего.

Тут все неправда, и все рассматривается со странного угла зрения. Консенсус в отношении Немцова в обществе есть: он мертв. Этого совершенно достаточно для увековечения памяти. Так обстоят дела не во всяком обществе, но в современном российском – безусловно. Здесь господствует культ мертвых, потому что они безопасны и ничего уже не сделают; так бывает при всяких новых сеансах отечественного тоталитаризма. Травимый при жизни Пушкин был канонизирован и почтен памятником при Александре III, Маяковский был провозглашен «лучшим, талантливейшим» в 1935 году, культ Высоцкого окончательно оформился на его похоронах, и, чтобы напечатать книгу и выпустить диск-гигант, ему всего-то оказалось достаточно перестать существовать.

Немцов удостоился уважительного и даже доброго отзыва от первого лица, ибо он сделал лучшее, что может сделать в России оппозиционер: умер. В России давно разыгрывается одна и та же пьеса в периодически меняющихся декорациях, ничего живого в ней нет, и Немцов окончательно занял нишу.

Для этой ниши – честный борец с режимом – он идеально подходил, поскольку в последние годы не занимался бизнесом (да и прежде не уделял ему особого внимания); потому что был бескорыстен, красив, храбр, любил красивых женщин и пользовался их взаимностью, следил за собой, подтягивался, бегал, попадал в полицию за митинги, но избирался и в ярославский парламент, то есть не окончательно порвал с официозом. Немцов – уже памятник, и превращение его в бронзовый монумент, как и переименование моста, – вопрос времени.

Это отличительная, отличная черта российской ментальности: нас интересует не то, какую роль играет человек, а то, хорошо ли он ее играет. Наша история – пьеса, все роли в ней расписаны. Если героя-любовника играет импотент, это не нравится публике; если мачистские речи произносит человек с внешностью и манерами пухлого аппаратчика, он бывает мил, но смешон. Живя в России, вы не можете переписать пьесу, но можете хорошо или плохо играть в ней; уклоняться от роли тоже можно, но, как правило, не получается. Березовский прекрасно играл роль профессора Мориарти и вспоминается скорее с уважением, в худшем случае с дружелюбной насмешкой типа «вот же были же времена же». Популярность Владимира Путина растет по мере того, как он сливается с ролью диктатора-заступника, воплотителя народных чаяний; восторг по поводу взятия Крыма связан не с тем, что нам так дорог Крым, а с тем, что Путину положено по роли присоединять земли; мы ценим не вектор развития, не экономический успех, а совпадение с матрицей. Теперь нам всем нравится разводить демагогию во вкусе все того же Александра III – союзников у нас двое, армия и флот, а Европа может па-даж-дать!!! – пока российский царь удит рыбку. Много ли он поймает, тоже не важно. Важно, что он удит, а Европа ждет.

Так вот: Немцов свою роль играл хорошо. Ему положено было по роли получать сначала статус преемника, а потом процентов пять на виртуальных президентских выборах при самом оптимистическом раскладе, – но на его истинную популярность это никак не влияло. 86% президента Путина – тоже не рейтинг, а степень его совпадения с ролью, с которой он сейчас совпадает на 86 процентов, потом совпадет на 99,9, а потом, в некий неуловимый миг, роль из-под него уедет, и цифры будут соответствующие. Кстати, у оппозиции рейтинг вполне может быть в районе действительных 15 процентов – именно потому, что она еще не умерла; когда умрет, рейтинг резко повысится, ибо совпадение с ролью станет полнее. Ей сейчас положено умереть, чтобы потом тем вернее воспрянуть.

У нас ценят человека не за то, что он добряк, а за то, что он стопроцентный, органичный злодей; цельность у нас органичней, значимей вектора. Ты можешь быть мерзавцем из мерзавцев – но если ты искренний, радостный мерзавец, без единого вкрапления добродетели, тебя полюбят и поддержат деньгами. Один лидер странной фейковой партии, регулярно избирающийся в Госдуму и скандалящий на телешоу, тому пример. Они с Немцовым как-то раз схлестнулись, сделав бесподобный рейтинг Александру Любимову, – нашла коса на камень, цельный образ на мраморный монолит. Именно быть монолитом – лучший удел в России: не обязательно для этого быть примитивным – можно быть воплощением сложности, даже раздвоенности. Важно только платить за это – жизнью, изгнанием, работой, комфортом.

Памятник Немцову уже есть – это сам Немцов, и качество доклада «Путин. Война» на этом фоне совершенно не важно. Немцову именно положено было писать такие доклады по открытым источникам (доступа к закрытым он не имел, в отличие, кажется, от информаторов Навального – тоже очень честно отрабатывающего свою трудную, опасную, трюковую роль). Немцов воздействовал на аудиторию не фактами – факты в России никого не убеждают, и не в них суть, – а тем, что среди плохо аранжированной, некачественно исполняемой патриотической истерии продолжал бесстрашно говорить то, что должен был говорить. Сейчас нанятые пропагандисты безрадостно и бездарно исполняют арию «Возрождение нации», крича о том, что 9 мая родилась новая Россия и 10 мая с ней начнет считаться мир; изоляцию превратят в символ гордого противостояния бездуховному англосаксонству, и это очень характерно, потому что, когда нас много, мы побеждаем числом, и это доказательство нашей правоты, а когда мы одни, мы побеждаем эстетически, ибо это доказательство нашего благородства. На фоне этого дурно исполненного и посредственно придуманного номера Немцов выглядел достойно и честно, и какая разница, что он говорил? Это важно пяти процентам читателей, то есть экспертам и аналитикам. Остальным важно, что он хоть как-то возвышал голос против очередного единения и спасал честь нации, доказывая, что она не тотально оболванена. Со временем ей понадобится такое доказательство – именно чтобы опять быть лучше всех: смотрите, вас-то в свое время всех построили, а у нас, например, был Немцов.

Тогда ему и поставят памятник. Но это будет уже чистой формальностью.