В ожидании маленькой разбойницы

Про санкции, честно говоря, неинтересно, потому что с ними все понятно. С указом Владимира Путина отказаться от экспорта европейской, американской, австралийской и т.д. еды — еще понятнее: к голоду и масштабным подорожаниям это не приведет, а если и приведет, то не сразу. Что до политических и психологических последствий — вектор ясен и давно предсказан, в том числе и автором этих строк.

Власть в такие периоды склонна несколько преувеличивать масштаб и пылкость народной поддержки. Изоляционизм хорош, когда есть что изолировать, когда забором обносится справедливепйший в мире строй или уникальная культура. При нынешних российских данных альтернативой бездуховному Западу выступает такая ложь и тупость, что массовый энтузиазм по ее поводу сомнителен.

Истинной витриной России планируется сделать Крым, поскольку именно здесь 14 августа будут подведены предварительнгые итоги года. Сюда — а куда бы еще, какими стройками века и монументальными проектами приросла Россия? — съедутся все думские депутаты, сенаторы и тандем нацлидеров, решивший напомнить, что когда-то их было двое. Сама по себе эта встреча тоже не слишком интересна, потому что опять-таки предсказуема: вот мирный цветущий полуостров, который имел все шансы превратиться в пылающий Донецк (кто его подпалил — вопрос отдельный; во всяком случае торжественного отречения от сепаратистов, конечно, не планируется). Мы переживем любые санкции, гордо заместим импорт, пора сосредоточиться, возродиться, переориентироваться, закрыться, окуклиться и т.п.

Изоляционистская риторика для России куда привычней, чем дружелюбная; ясно же, что всем так называемым друзьям нужны от нас только недра, и что тут возразишь, если больше ничего интересного в самом деле нет? Во всей этой истории — если хотите, истерии, — волнует меня по-настоящему только судьба Артека, с которым, так уж получилось, были связаны 25 лет моей жизни.

Я впервые приехал сюда в девяностом, на юнкоровскую смену, где молодые журналисты учили детей делать газеты и телепрограммы. Я видел позднесоветский Артек, его полураспад в начале девяностых, его возрождение во второй их половине, когда коллектив выбрал себе руководителя, и новое падение в нулевых. Я помню чехарду руководителей и неразбериху, завершившуюся отвратительным «педофильским скандалом», развязанным, кстати, с подачи Партии регионов. Эта абсолютно дутая, ничем так и не завершившаяся история сломала жизнь нескольким достойным людям и выбросила из Артека перспективного руководителя Бориса Новожилова, которого я считаю своим другом.

Я продолжал ездить в Артек на кинофестиваль и на журналистские смены, потому что тут оставалось хоть что-то от прежнего артековского духа, от легендарного педагога Владимира Вагнера, от того немногого, за что Бог терпел Советский Союз. Но если говорить правду — Украина при Януковиче ничего для лучшего советского детского центра не делала. И, больше того, делала все, чтоб его погубить.

Я одно время носился с идеей выкупить Артек у Украины, потому что она его явно не тянула. И к моменту майданной революции (евролюции, так сказать) он был на грани распила и приватизации украинским чиновничеством. Об этой опасности много писали. Никакие финансовые вливания (весьма скудные) не спасали Артек от деградации. Новой концепции у него не было, вожатые орали на детей и не умели их занять — в общем, слезы.

И сейчас бы только радоваться, глядя, как Артеку выделяют 900 миллионов рублей на реконструкцию, — но что именно собираются реконструировать? От советской педагогической системы (и тем более от артековской педагогики, творческой и свободолюбивой, чуждой всякого коммунарского сектантства) Россия сегодня еще дальше, чем Украина. Никаким комфортом, никакими образцовыми спальными корпусами не приблизить Артек к той педагогической утопии, к тому артековскому братству, которое сплачивало тысячи здешних детей и заставляло их приезжать к любимым вожатым годы спустя.

Судя по всему, выбран курс на превращение Артека в лагерь для встреч детей с властью (участок — место встречи меня и государства, формулировал Хлебников). Власть в России — главный бренд. Таблетку надо назвать кремлевской, водку – путинкой, а образцовым детским учреждением поныне считается Императорский лицей. В таком решении есть своя логика — не забудем, что из Лицея вышло несколько поколений русской духовной элиты. Но не забудем и о том, что самым блистательным было первое поколение лицеистов, которое набрали и обучали на волне либеральных реформ и великих ожиданий (в том и была драма того поколения, что готовили их к одному времени, а выпустили в другое).

Нынешняя власть внеидеологична, агрессивна и антиинтеллектуальна. Стало быть, и Артек она может наполнить только ксенофобией и жаждой престижа. И вся надежда у меня на то, что поедут туда не «Наши» и прочие сатрапчата, а дети этой самой власти. Почему я на это надеюсь? Ведь из балованных детей, как мы помним, вырастают настоящие разбойники? Но, как писала замечательный советский педагог Т.М.Афанасьева, — именно из Маленькой Разбойницы вырос единственный приличный человек на всю шайку.