Заговор против "Императрицы Марии": почему царский министр требовал суда над адмиралом Колчаком

Туман войны

Для выяснения обстоятельств и причин катастрофы в Севастополь царским указом отправили комиссию во главе с членом Адмиралтейства адмиралом Николаем Яковлевым. В ее состав вошли разработчик проекта линкора «Севастополь» академик Алексей Крылов и военно-морской министр адмирал Иван Григорович. Спустя десять суток комиссия направила царю первый отчет: «Причина взрыва – пожар в носовом артиллерийском погребе линкора, возникший в результате возгорания картузного 305-миллиметрового порохового заряда. Пожар повлек за собой взрыв нескольких сот зарядов и снарядов главного калибра… После повреждения наружного борта предотвратить гибель линкора было невозможно».

Однако ответа на главный вопрос – из-за чего загорелся порох – не прозвучало. Что неудивительно, ведь в распоряжении комиссии и следователей практически не было улик и вещественных доказательств. Все судовые документы были уничтожены огнем или находились в затопленных помещениях линкора. Проведение многих экспертиз в полном объеме по той же причине тоже было невозможно.

Разбирательство свелось к снятию показаний с уцелевших членов экипажа. Комиссия рассматривала три версии: небрежное обращение с порохом, самовозгорание пороха и злой умысел – диверсия. Полностью нельзя было исключить ни одну из них, как, впрочем, и остановиться на какой-то одной.

В итоговом документе нашли отражение факты халатности и нарушений уставного порядка. Например, не соблюдались требования по хранению ключей от артиллерийских погребов. Некоторые помещения оставались незапертыми. На корабле шел ремонт, к работам были привлечены около полутора сотен гражданских специалистов – рабочих и инженеров. Среди них вполне мог затесаться вражеский агент, пронесший на борт взрывное устройство.

Неосторожность также могла привести к пожару и взрыву линкора. Прецедент имел место на балтийском дредноуте «Севастополь» – 17 октября 1915 года футляр с полузарядом упал с высоты около четырех метров в крюйт-камеру. От удара порох в футляре воспламенился. Огонь, к счастью, не перекинулся на другие полузаряды. Способность бездымного пороха самовозгораться от падения для всех стала неприятным сюрпризом. Комиссия не исключала, что борту «Императрицы Марии» могло произойти нечто подобное, но уже с роковыми последствиями.

Дисциплина в экипаже, впрочем, тоже хромала. Старший офицер погибшего линкора капитан 2-го ранга Анатолий Городысский дал следующие пояснения: «Требования устава находились в совершенно другой плоскости, чем требования, предъявляемые каждой минутой жизни корабля… Попытки совместить эти плоскости были почти всегда болезненными и производили часто впечатление тормозящего дело педантизма».

Командующий Черноморским флотом адмирал Александр Колчак отвергал возможность диверсии. Однако он не был лицом беспристрастным: подтверждение этой версии грозило ему как минимум отставкой. С адмиралом категорически был не согласен Иван Григорович, утверждавший, что происшествие – «злонамеренный взрыв при помощи адской машины и дело рук врагов», которые воспользовались нарушениями порядка на корабле. Морской министр полагал, что злоумышленник «из подкупленных лиц, переодетый матросом, а может быть, и в блузу рабочего, попал на корабль и подложил адскую машину». Иван Григорович требовал отдать под суд всех причастных к ситуации, в том числе и Александра Колчака. Это было логично – именно командующий в ответе за все, что происходит на вверенном ему флоте.

До суда и громких отставок дело так и не дошло: через четыре месяца произошла Февральская революция, через год – Октябрьская. В феврале 1920-го в Иркутске большевики расстреляли Александра Колчака – лидера белого движения и непримиримого врага советской власти. И тайна гибели новейшего линкора императорского флота вот уже 105 остается нераскрытой, а жертвы неотомщенными.

Английская мода

Русско-японская война 1904–1905 годов стала переломной точкой в развитии искусства войны на море. Цусимское сражение наглядно показало, что в открытом противостоянии победа остается за флотом, имеющим корабли, защищенные мощной броней, вооруженные артиллерией крупного калибра, способной поражать цели, находящиеся на дальних дистанциях.

Субмарина против линкора: почему 105 лет назад провалилось Ирбенская операция

Переход в новое качество первыми осуществили англичане, построившие корабль «Дредноут» («Бесстрашный»). В отличие от предшественников – эскадренных броненосцев, вооруженных, как правило, четырьмя орудиями калибром 10–12 дюймов и многочисленной артиллерией среднего калибра (12–14 шестидюймовых пушек), – новый корабль получил 12 орудий главного калибра. В результате «Дредноут» в артиллерийской дуэли на дальней дистанции был в три раза сильнее своих предшественников. Он дал название новому классу линейных кораблей – дредноуты, обзавестись которыми для любой морской державы стало подтверждением своего статуса.

Больше других преуспели в строительстве гигантов Великобритания и Германия, с большим отрывом шли за ними Франция, Италия, США, Япония и Россия. Четыре первых русских дредноута типа «Севастополь» были построены в Петербурге. Впрочем, учитывая подавляющее превосходство немецкого флота – Кайзерлихмарине располагал 24 дредноутами и линейными крейсерами и имел возможность через Кильский канал в нужный момент усиливать свое присутствие на Балтике, – русское командование своими линкорами предпочитало не рисковать.

На Черном море ситуация была принципиально иной. Здесь русский флот был сильнее турецкого. В январе 1910 года Османская империя приобрела в Германии два линкора-додредноута типа «Бранденбург», построенных в конце ХIХ столетия. Современных же линкоров у турецкого флота не было, хотя он и стремился ими обзавестись. В 1911-м был подписан контракт с Англией, согласно которому англичане обязывались построить для Турции три дредноута: «Фатих», «Султан Осман» и «Решад V». Военно-морской министр Иван Григорович писал по этому поводу: «Период времени с 1914 по 1915 гг. будет для нас критическим в смысле войны с Турцией, если последняя получит заказанные ею два дредноута ранее готовности наших линейных кораблей».

Начавшаяся Первая мировая обнулила контракты, англичане линейные корабли Турции не поставили. Зато упустили в Средиземном море германский линейный крейсер «Гебен», который на пару с легким крейсером «Бреслау» накануне войны проскользнул в Дарданеллы. По сути, всего один корабль резко изменил соотношение сил на Черноморском театре боевых действий.

Дредноуты для русского Черноморского флота спешно строил завод в Николаеве. Первыми со стапелей сошли «Императрица Мария» и «Императрица Екатерина Великая». Третий – «Император Александр III» – был готов после Февральской революции. Четвертый – «Император Николай I» – достроен не был.

Для ускорения работ военно-морское ведомство приняло решение взять за основу черноморских дредноутов проект линкора «Севастополь». Строившиеся на Николаевских верфях гиганты уступали балтийским собратьям в скорости (21 узел против 23), зато имели более рациональное бронирование. Вооружение составляли двенадцать 305-мм орудий, расположенных в четырех башнях, двадцать противоминных 130-мм пушек и пять 75-мм зенитных.

Погоня за «Гебеном»

«Императрицу Марию» спустили на воду в октябре 1913 года. В октябре 1915-го, после достройки и испытаний, она вошла в состав Черноморского флота. Событие было во всех смыслах знаменательным. К тому времени больше года на Черном море хозяйничал «Гебен». Вооружение – десять 280-мм орудий – позволяло ему противостоять любому из шести устаревших линкоров Черноморского флота. Слабое бронирование компенсировалось высокой скоростью хода – более 28 узлов, тогда как русские корабли могли дать всего около 16 узлов.

Германский линейный крейсер занимался ровно тем, для чего был предназначен этот класс кораблей: разведкой, нарушением морских коммуникаций, обстрелом российских портов и побережья. Как писал «Русский инвалид», «Гебен» является «ужасом Черного моря», «пугалом для слишком нервно настроенных общественных кругов». В открытом бою с ним устаревшие русские линкоры в одиночку имели мало шансов на победу. Выход был найден: корабли выходили в море в составе отрядов, в каждом из которых число орудий главного калибра было примерно сопоставимо с числом орудий «Гебена».

До появления «Императрицы Марии» германский крейсер вступал в бой с линкорами Черноморского флота дважды: у мыса Сарыч 18 ноября 1914 года и в районе Босфора 10 мая 1915-го. В первом случае оппонентом «Гебена» был броненосец «Евстафий». Артиллерийская дуэль продолжалась 14 минут. Русские комендоры добились 11 попаданий, немецкие – четырех. Второй бой принес славу «Пантелеймону» (бывший «Потемкин»), хотя в сражении участвовали и другие броненосцы. За 22 минуты «Гебен» выпустил по русским кораблям 150 снарядов, но попаданий не добился. «Пантелеймон» израсходовал 23 снаряда, три из которых нашли цель. И снова германский корабль, пользуясь огромным преимуществом в скорости хода, вышел из-под огня.

После ввода в строй новейших линкоров «Императрица Екатерина Великая» и «Императрица Мария» ситуация в корне изменилась. Русский флот теперь мог надежно блокировать Босфор. 8 января 1916 года «Гебен» в очередной раз вышел в море и был перехвачен «Екатериной Великой». Дредноут открыл огонь, снаряды ложились настолько близко, что крейсер секли осколки, но с наступлением ночи «немец» укрылся в Босфоре под защитой береговых батарей. Если бы в бою участвовали оба русских дредноута, то легким испугом «Гебен» вряд ли бы отделался.

Немецкий след

Потеря «Императрицы Марии» существенно ослабила Черноморский флот, и у «Гебена» на несколько месяцев – до ввода в строй «Александра III» – появились козыри. Спустя почти два десятилетия подозрения в «злом умысле», казалось бы, нашли подтверждение. В 1930-х годах чекисты раскрыли шпионскую организацию, созданную до Первой мировой офицером германского генштаба Винштайном, который работал в России под дипломатическим прикрытием. Участниками организации, по версии ОГПУ, были некие Визер, Линке, Феоктистов, Шеффер, Штайфех, Сбигнев.

Незадолго до начала Первой мировой войны Винштайн уехал в Германию, а резидентом стал Виктор Верман – этнический немец, чья семья владела пароходной компанией. ОГПУ получило от него и других фигурантов дела «чистосердечные» признания в шпионской деятельности до октября 1917 года и во вредительстве на заводе уже в годы советской власти.

Однако есть основания считать, что «шпионы» и «вредители» просто оговорили себя, как это были вынуждены делать тысячи тех, кто попал в маховик репрессий. В 1989-м они все были реабилитированы. И все же странная история с Верманом, которого просто выслали из СССР, не перечеркивает версию о диверсии, как наиболее вероятной, по мнению Ивана Григоровича, причине взрыва «Императрицы Марии».

В годы Первой мировой войны это была не единственная катастрофа на флотах стран Антанты. 22 декабря 1916-го в Средиземном море взорвался русский броненосный крейсер (в прошлом – эскадренный броненосец) «Пересвет». Он мог как наскочить на мину, выставленную немецкой субмариной «U-73», так и погибнуть от рук диверсантов. Таинственным образом взлетели на воздух два новейших британских линкора: в ноябре 1914 года – «Булуорк», в мае 1917-го – «Вэнгард». Как предполагалось, также в результате диверсий.

Нес потери и итальянский флот: в конце сентября 1915 года загорелся и взорвался линкор-додредноут «Бенедетто Брин», в начале августа 1916-го та же участь постигла «Леонардо да Винчи». Виновниками взрывов итальянских линкоров назвали австрийских диверсантов.

Впрочем, неосторожное обращение с артиллерийскими боеприпасами, низкая дисциплина на корабле и в мирное время приводили к трагедиям. Так, в ночь на 11 сентября 1905 года в порту Сасебо взорвался и затонул на глубине 11 метров японский броненосец «Микаса». Официальная версия – самовозгорание пороха, неофициальная – неосторожность членов экипажа, отмечавших победу в войне с Российской империей. Менее чем через год герой осады Порт-Артура и Цусимы был поднят, отремонтирован и оставался в составе японского флота в качестве учебного корабля. Поднять «Микасу» удалось лишь с четвертой попытки. Для этого в грунт вокруг корпуса забили сваи, промежутки между ними заделали. Получился док, из которого откачали воду. Кстати, броненосец сохранился до наших дней в качестве корабля-музея, подобно нашей «Авроре», тоже участвовавшей в той войне.

Возвращение в строй

«Императрицу Марию» подняли другим способом. Корпус загерметизировали, в отсеки закачали сжатый воздух, линкор всплыл килем вверх и был отбуксирован в док в августе 1918 года. В 1927 году дредноут разрезали на металл.

Через четыре года сотрудники ЭПРОНа (Экспедиция подводных работ особого назначения. – «Профиль») подняли со дна башни корабля и орудия главного калибра. Три пушки были отправлены на завод в Николаеве, где их установили на железнодорожных транспортерах. Они получили обозначение TM-III-12. Орудия погибшего линкора участвовали в «зимней войне» с Финляндией и в Великой Отечественной войне.

На вооружении ВМФ уникальные артиллерийские системы стояли до 1961 года. Сегодня одна установка TM-III-12 выставлена в экспозиции под открытым небом Музея Победы на Поклонной горе. Правда, этот экспонат – не оригинал 1938 года. Орудия «Императрицы Марии» осенью 1941-го были взорваны, чтобы не достались Финской армии. Финны восстановили трофейные артсистемы, заменив поврежденные пушки на аналогичные, когда-то стоявшие на другом черноморском линкоре, «Александр III». В 1944 году Финляндия вышла из войны и вернула все три TM-III-12 СССР.