Это цитата из программного выступления Джерарда Баттена – нового лидера Партии независимости Соединенного Королевства (UKIP). Баттена избрали главой партии в апреле, после того как UKIP буквально за два года растеряла свой авторитет и значительную часть сторонников. Выход Британии из Евросоюза был лейтмотивом существования UKIP, и после брекзита партия утратила ориентир и по большому счету смысл существования. Поиски новой политической ниши привели к тому, что партия начала резко праветь. Причем процесс этот принял такие формы, что старые кадры стараются откреститься от UKIP. Но Баттена это не смущает – ведь на их место приходят новые, а у самой партии, по его словам, все только начинается.

Партия одного историка

Большинство россиян впервые услышали о UKIP сравнительно недавно – когда партия под руководством эксцентричного Найджела Фаража резко выступила против мигрантов и попала на первые полосы европейских газет. Меж тем UKIP столько же лет, сколько самой Российской Федерации, и зарождалась она как вполне респектабельное движение.

В 1991‑м окончилась холодная война. Советский блок распался, бывшие страны народной демократии стремились побыстрее влиться в дружную европейскую семью. Западноевропейские государства, в свою очередь, тщательно сводили воедино многочисленные политические и экономические институты, чтобы на этой базе выстроить новое, невиданное раньше наднациональное образование – Европейский союз.

Британские политические элиты не собирались оставаться в стороне. Руководители всех крупных партий – консерваторов, лейбористов, либералов – поддерживали идею единой Европы. При этом простые британцы были вовсе не в восторге от этой перспективы: согласно опросам, большинство подданных королевы опасались, что европейский выбор обернется для них новыми налогами, ущемлением прав и потерей рабочих мест.

Среди недовольных был и почтенный историк Алан Скед, специалист по Австро-Венгрии, рафинированный ученый, читавший в то время курс лекций в Лондонской школе экономики. Как он позже объяснял, его возмутило пренебрежительное отношение политических элит к избирателям. Чтобы исправить несправедливость, Скед с группой единомышленников создали Антифедералистскую лигу. Первые же выборы в 1992‑м она с треском проиграла. Маастрихтский договор, оформивший границы единой Европы, был заключен в срок. Но Скед не опустил руки: сразу после этого он начал агитировать за выход из ЕС. Изменилась цель – изменилось и название: лигу было решено переименовать. По поводу наименования начались было споры, но Скед на правах основателя продавил вариант Партия независимости Соединенного Королевства, намеренно исключив слово «Британская», чтобы избежать ассоциаций с ультраправой Британской национальной партией (BNP).

Долгое время UKIP приходилось бороться за выживание: в условиях доминирования трех больших партий и пресловутого британского консерватизма сделать это было непросто. В 1994‑м актив партии вообще чуть было не перекупил для собственной Партии референдума миллионер Джеймс Голдсмит (UKIP спасла только его внезапная кончина). За и без того небольшой электоральный ресурс шла жестокая внутривидовая борьба между партиями разной степени правизны, да и в самой UKIP верхушка постоянно грызлась – даже самого Скеда из партии выжили, обвинив в диктаторских замашках и излишней заумности.

При этом UKIP демонстрировала неплохие результаты на выборах в Европарламент, куда ей стабильно удавалось проводить своих депутатов, и очень плохие – на национальных выборах. Британцы с удовольствием показывали евробюрократам кукиш, но в родной парламент предпочитали избирать привычных консерваторов, либералов и лейбористов. В итоге сложилась парадоксальная ситуация: партия, выступавшая за независимость Британии от ЕС, жила на дотации, выделяемые ей Брюсселем.

Один из них

В 2005 году лидером UKIP был избран Найджел Фараж. К тому моменту у Фаража уже был накоплен опыт аппаратной борьбы: он участвовал практически во всех партийных интригах начиная с изгнания Скеда, причем всегда оказывался на победившей стороне. Теперь ему предстояло выступить в качестве публичного политика.

Фараж не подкачал. Он создал себе имидж человека из народа (сделать это было тем проще, что за плечами у него не было ни Оксфорда, ни Кембриджа, в отличие от многих других любителей поговорить о нуждах рабочего класса). Фараж не стеснялся перехватить стаканчик-другой не самых благородных напитков, курил, демонстративно наплевав на антитабачные кампании, а старые парламентские партии называл непечатно. И главное, он говорил о вещах, понятных простым работягам: о том, что понаехавшие отнимают у них рабочие места, о снижении налогов, о прекращении траты народных денег на непонятные проекты вроде борьбы с изменением климата. Фараж оказался хорошим тактиком: он привлек в партию массу популярных консерваторов, недовольных политикой премьера Кэмерона. Его лидер Фараж ругал с особым удовольствием, именуя социалистом, озабоченным вопросами гей-браков, иностранной помощи и ветряных мельниц; глава консерваторов вяло отбивался, называя UKIP сборищем психов, недоумков и расистов.

В 2009 году грянул крупнейший политический скандал в новейшей истории Британии: выяснилось, что депутаты от крупных партий бесконтрольно выписывали себе чеки на огромные суммы, которые тратили на личные нужды, включая покупку домов, походы в ночные клубы и содержание любовниц. На этом фоне резко выросла популярность малых партий, в первую очередь UKIP. Другие карликовые партии на правом фланге лопались как мыльные пузыри: народ оттуда перетекал в UKIP, восхищаясь жесткой риторикой и простецкими привычками тамошнего лидера.

Фараж провел реорганизацию, проанализировал результаты голосования и принял стратегическое решение: сконцентрировать ресурсы в Северной Англии и Уэльсе, в районах, где проживают белые рабочие без высшего образования – основная электоральная база UKIP. В итоге в 2013‑м на выборах в местные советы UKIP получила в сумме почти 23% голосов – так люди демонстрировали недовольство мерами жесткой экономии, введенной правящей консервативно-либеральной коалицией. Пресса заговорила о «политическом восстании народных масс».

В следующем году партия закрепила успех, обойдя на выборах в Европарламент даже консерваторов. Те попытались перехватить повестку у UKIP и пообещали населению референдум о выходе из ЕС. Власти рассчитывали, что сограждане поддержат их, а не сторонников брекзита. Соцопросы предрекали единомышленникам UKIP поражение. Поэтому реальный исход голосования стал холодным душем для Кэмерона. В итоге он покинул премьерское кресло и завершил карьеру.

Но брекзит, формально ставший триумфом UKIP, положил конец и карьере Фаража. «Во время кампании за референдум я говорил, что хочу вернуть себе свою страну. Настала пора сказать, что я хочу вернуть себе свою жизнь. Я никогда не был, да и быть не хотел карьерным политиком. Так что я ухожу прямо сейчас», – заявил Фараж и покинул пост главы UKIP. По сути, это означало, что, добившись после 25 лет борьбы успеха, лидер партии не знал, что с этим делать, и предпочел ретироваться.

Два года позора

То, что произошло потом, стало шоком для миллионов британцев. Начиналось все хорошо: новое руководство было полно решимости превратить UKIP в респектабельную парламентскую партию. Но вскоре обнаружилось, что заменить неистового Фаража некем: партия, сформировавшаяся как популистская, в отсутствие харизматичного вожака начала рассыпаться. Ко всему прочему возникла проблема с ориентирами: ведь если Британия выйдет из ЕС, то UKIP лишится не только цели, но и ключевого источника финансирования.

Буквально за два года партия растеряла весь политический капитал. Шла непрерывная борьба за власть, и каждый новый лидер оказывался слабее предыдущего. Проигравшие уходили из партии, уводя за собой сторонников и спонсоров. На всеобщих выборах 2018 года UKIP потерпела сокрушительное поражение: за нее проголосовали всего 1,8% населения по сравнению с 12,7% двумя годами ранее! Началось повальное бегство, пошли разговоры о том, что партию пора распустить.

Едва не добил UKIP ее предпоследний лидер Генри Болтон: в январе 2017‑го обнаружилось, что он бросил жену ради любовницы – партийной активистки Джо Марни на 30 лет моложе себя. Марни выгнали под предлогом того, что она рассылала СМС-сообщения с расистскими комментариями в адрес Меган Маркл, невесты принца Гарри. Но сам Болтон уходить отказался даже после того, как высший совет партии почти проголосовал за его отставку (почти – потому что сам Болтон отдал голос за себя). В итоге сбросить упрямого лидера удалось только общепартийным голосованием.

К моменту, когда Болтон сдал власть, UKIP оказалась в катастрофическом положении. Ее численность уменьшилась до 18 тысяч, местные выборы были проиграны практически во всех графствах. И тогда новый лидер Джерард Баттен совершил неожиданный поворот.

Опасный поворот направо

«Я хочу, чтобы каждый мусульманин, который смотрит сейчас мое выступление, хорошенько обдумал мои слова. Мы создали сетевую организацию, которая охватывает всю страну от края до края, и исламское сообщество Британии скоро почувствует нашу силу, силу Лиги английской обороны, если хоть один из британцев будет убит, ранен или искалечен на нашей земле».

Коротко стриженный молодой человек в солнцезащитных очках и черном костюме бросает слова в толпу, которая отвечает ему восторженными криками и аплодисментами. Это запись 2010 года, молодой человек – Стивен Кристофер Яксли-Леннон, он же Томми Робинсон, основатель Лиги английской обороны – ультраправой молодежной организации, выступающей против строительства в Британии мечетей и ползучей исламизации страны.

Для одних Томми Робинсон – голос английского протеста, для других – символ набирающего силу британского фашизма. Сам он, впрочем, говорит, что подобный ярлык на него вешать не стоит. «Нацизм и исламизм – две стороны одной медали, – утверждал Робинсон в интервью Би-би-си. – Мы сражаемся и с тем, и с другим. Нацизм мы победили, но исламизм распространяется все шире». За плечами у основателя лиги – многочисленные задержания и аресты, сроки за хулиганство и драки. Как объяснял сам Томми, при помощи кулаков он пытался противостоять проникновению в ряды лиги неонацистов и расистов.

Именно этого человека Баттен решил использовать для того, чтобы вернуть былую славу UKIP. Хотя устав категорически запрещает принятие в партию человека, который ранее участвовал в радикальных группировках, для Томми Робинсона, по мнению Баттена, можно сделать исключение.

UKIP в последние месяцы правеет стремительно: Баттен не пропускает ни одного крупного ультраправого марша, неизменно призывая футбольных фанатов и радикальных националистов вступать в партию, чтобы вместе бороться с мусульманским засильем. Во время одного из недавних шествий он заявил, что пророк Мухаммед был педофилом и содержал гарем из мальчиков, добавив, что в правительстве окопались враги народа, а парламент сплошь состоит из предателей и коллаборационистов.

Далеко не все оказались довольны резким креном вправо: умеренные элементы, сохранявшие верность UKIP, начали из нее уходить. Даже один из самых одиозных политиков Британии, Билл Этридж, известный нападками на мультикультурализм и участием в кампании против ношения паранджи, не выдержал и, обвинив Баттена в исламо- и гомофобии, покинул партию. Но в целом расчет Баттена оказался верным: приток новых членов намного превысил отток старых. К июлю численность UKIP увеличилась на 15% и продолжает расти.

Вперед, к победе популизма

«Цель нашей программы – помочь людям, составляющим становой хребет Британии: обычным рабочим и налогоплательщикам, безработным, которые безуспешно ищут работу, владельцам мелкого и среднего бизнеса. Мы хотим сделать UKIP популистской партией в исходном значении этого слова – той, чья политика пользуется популярностью у электората».

Это цитата из так называемого «временного манифеста», с которым Баттен пришел к власти. Как именно новый лидер понимает популизм, видно из текста: в нем содержится, к примеру, призыв создавать для мусульман отдельные тюрьмы и помещать мигрантов, исповедующих ислам, под надзор полиции. Вряд ли опытный политик и ветеран партии (Баттен начинал еще со Скедом, помогая тому создавать Антифедералистскую лигу) не понимает, что делает. Похоже, с его точки зрения поворот вправо – единственный шанс сохранить партию, потерявшую ориентиры и не сумевшую преодолеть кризис на пути от популистской к парламентской модели. Значит, настало время вернуться к корням.

Насколько успешным окажется эксперимент, станет ясно в марте 2019‑го, когда в UKIP намечены перевыборы. Если Баттен к тому моменту успеет привести в партию достаточное число ультраправых, он победит. Если нет, недовольные его правлением старые партийцы могут дать ему бой. Особенно если это будет бой под знаменами Фаража: бывший лидер, который в свое время привел UKIP к успеху, объявил недавно о готовности вернуться в политику, чтобы скорректировать курс партии и ускорить процесс Brexit, забуксовавший из-за политики Терезы Мэй. Так что, возможно, в скором времени UKIP ждет большая чистка и новое возрождение.