Персидские сказки

В президентских выборах в Иране, которые пройдут 19 мая, участвуют пока шесть кандидатов: баллотирующийся на второй срок нынешний президент Хасан Роухани, бывший генпрокурор Эбрахим Раиси, мэр Тегерана Мохаммад Багер Галибаф, первый вице-президент Эсхак Джахангири и два бывших министра – экс-министр культуры и исламской ориентации Мостафа Ага Мирсалим и экс-министр промышленности Мостафа Хашеми Таба.

Впрочем, как отмечают эксперты, ближе к выборам список может сократиться – кто-то из претендентов может снять свою кандидатуру.

Согласно Конституции Исламской республики, «президент должен выбираться из религиозно-политических деятелей, отвечающих следующим требованиям: иранское происхождение, гражданство Ирана, распорядительность и организационные способности, достойная биография и набожность, вера в основы Исламской республики и принадлежность к официальной религии страны».

При этом каждые четыре года, когда проводятся президентские выборы, счет желающих поучаствовать в этом предприятии идет на сотни. На этот раз кандидатами зарегистрировались 1636 человек, в том числе 82‑летний стоматолог.

Отсевом кандидатов занимается так называемый Совет по охране Конституции. В итоге реально в предвыборной гонке обычно участвуют не более десяти кандидатов. Методы работы этого фильтра вызывают вопросы у многих иранских политиков уже многие десятилетия. Например, на парламентских выборах 1996‑го к участию в них не были допущены те, кто уже однажды получил «добро», а тем, кто был когда-то дисквалифицирован, наоборот, дали «зеленый свет». А на нынешних президентских выборах к участию не был допущен предшественник Хасана Роухани Махмуд Ахмадинежад.

Для победы кандидату необходимо набрать более 50 процентов голосов. Если это не удастся сделать ни одному из претендентов, назначается второй тур.

По мнению экспертов, реальные шансы занять президентский пост есть у трех претендентов – нынешнего президента Хасана Роухани, мэра Тегерана Мохаммада Багера Галибафа и экс-генпрокурора страны Эбрахима Раиси.

При этом против Роухани играет то, что многие иранцы пока не почувствовали улучшения своего положения после частичной отмены международных санкций.

Как заявляет Роухани, он унаследовал экономику фактически на грани коллапса, где инфляция достигала 40%, с крайне высокой безработицей. Но, по данным Всемирного банка, ВВП в прошлом году вырос на 4,6%, в этом году ожидается рост 5,2%. «В экономической сфере показатели хорошие, но это не сказывается на социальной сфере. А для простого иранца важнее наполнение его стола, чем темпы роста ВВП. На этом и играют противники Роухани», – говорит доцент Европейского университета в Санкт-Петербурге Николай Кожанов.

Именно на обездоленных, тех, кто оказался в худших экономических условиях, делают свою ставку бывший генпрокурор Эбрахим Раиси и мэр Тегерана Мохаммад Багер Галибаф. «У них нет жилья, нет работы, нет доходов. Предшественник Роухани увеличивал размеры социальных пособий, при Роухани они не менялись. Но цены-то растут», – отмечает старший научный сотрудник Центра изучения стран Ближнего и Среднего Востока Института востоковедения РАН Елена Дунаева.

Кандидаты в президенты не стесняются в критике соперников. «Они хотели на тротуарах в Тегеране соорудить стены, чтобы разделить мужчин и женщин так же, как они разделили их на рабочем месте», – заявил на днях на предвыборном митинге Роухани. Это был камень в огород мэра Тегерана Мохаммада Галибафа, который, по некоторым сообщениям, пытался ввести подобное разделение в городской администрации.

Согласно шариату, физический контакт, включая простое рукопожатие, между мужчинами и женщинами, если они не являются близкими родственниками, строго запрещен.

«Совершенно очевидно, что существует экономическая стена между правительством торгашей и простыми иранцами, в тарелках которых пустота», – твитнул в ответ бывший депутат меджлиса Али Реза Закани, один из видных представителей так называемого «консервативного» лагеря.

Иранские политики, кстати, весьма активно используют социальные сети во внутривидовой борьбе.

Нынешнего президента его соперники обвиняют и в предательстве идеалов Исламской революции. «В первый год революции появился лозунг «Ни Восток, ни Запад, а Ислам». Применительно к внешней политике это значит отказ от участия в каких-либо блоках или союзах и курс на укрепление ислама и роли Ирана в исламском мире», – говорит Елена Дунаева. Что касается внутренней политики, то здесь речь идет о социальной справедливости. «Сейчас Роухани и его окружение упрекают в барстве, в роскошном образе жизни», – отмечает эксперт.

Но у Роухани, как, впрочем, и у первого вице-президента Эсхака Джахангири Роухани и экс-министра промышленности Мостафа Хашеми Таба, есть своя «группа поддержки».

«Это жители крупных городов – интеллигенция, студенты, молодежь, бизнесмены современной формации, те, кто заинтересован в модернизации страны, те, у кого изначально более высокий уровень жизни. Они выступают за большие свободы, за большую секуляризацию общества, за формирование гражданского общества, обеспечение женского равноправия, решение проблем национальных меньшинств. Этого они ждут от второго срока Хасана Роухани», – говорит Елена Дунаева.

По оценкам иранских аналитиков, базовый электорат (избиратели, которые голосуют по убеждениям) у Роухани и его основного соперника – генпрокурора Эбрахима Раиси – составляет порядка 20–25% у каждого. Остальные «голосуют сердцем». И борьба идет именно за этих неопределившихся.

Кандидаты борются за избирателей с помощью телевизора, в том числе. «Теледебаты проходят достаточно открыто, кандидаты нередко выплескивают много и негатива, и сплетен, и слухов. Это привлекает внимание», – отмечает Елена Дунаева. Именно за счет своего яркого участия в теледебатах Хасан Роухани смог выиграть президентскую гонку в 2013 году, полагает эксперт.

Четверо предшественников нынешнего президента, в том числе и нынешний лидер страны аятолла Али Хаменеи, успешно переизбирались на второй срок. Занимать президентскую должность три срока подряд запрещено Конституцией.

Но эксперты полагают, что сейчас даже не стоит пытаться угадать победителя. «В известной степени это управляемая демократия, где работает админресурс, но с элементами неожиданности. Говорят, что лидер страны определяет, кто будет президентом. Сейчас он явно не поддерживает Роухани, критикует его заявления. Но каждый раз он позволяет продемонстрировать столкновение интересов. Полное впечатление, что выборы все решают. До известного предела», – говорит Елена Дунаева.

Все оттенки одного цвета

В двадцатых числах апреля в Иране побывал президент Татарстана Рустам Минниханов, который встретился в том числе и с Эбрахимом Раиси. Раиси возглавляет автономный благотворительный фонд «Астан Кудс Резави», в котором работает порядка 200 тысяч человек.

Сам факт встречи Минниханова с Раиси дал повод некоторым иранским политикам заговорить о возможном вмешательстве в ход президентских выборов. Якобы Москва таким образом показывает, на кого делает ставку.

Но Иран – это не Франция, а Раиси – это не Марин Ле Пен, которую в преддверии президентских выборов принимал в Кремле Владимир Путин.

«Далеко не все силы в Иране выступают за сближение с Россией. И, мягко говоря, России в Иране несильно верят», – отмечает доцент Европейского университета в Санкт-Петербурге Николай Кожанов.

Россия неоднократно замораживала военно-техническое сотрудничество с Исламской республикой, голосовала за несколько резолюций Совета Безопасности ООН по иранской ядерной программе, будучи заинтересованной в том, чтобы Иран раскрыл международным наблюдателям свою программу ядерных исследований.

В то же время у России и Ирана традиционно присутствовал набор тем, по которым, хотели они того или нет, им приходилось находить общий язык. «Это и правовой статус Каспийского моря, и ситуация в Средней Азии и в Закавказье. Все это вынуждало так или иначе искать общие точки соприкосновения», – отмечает Николай Кожанов.

Сирия – еще одна «горячая точка» приложения совместных усилий. Но здесь интересы Москвы и Тегерана совпадают лишь в краткосрочной перспективе.

«И Москва, и Тегеран заинтересованы в том, чтобы режим Башара Асада выжил. Другое дело, что долгосрочные цели различаются. Иран претендует на статус региональной державы, для России эта ситуация в регионе – только одно из измерений российской внешней политики», – говорит Николай Кожанов.

Возможны ли какие-либо радикальные изменения во внешней политике Ирана, если нынешнего президента Исламской республики сменит кто-то из его соперников?

«Некоторые эксперты начинают вычленять реформаторов среди кандидатов в президенты, но по сути – это градации одного и того же консервативного тона. Населению дается определенное право выбора, но выбора из строго оговоренного числа вариантов. Кто бы ни победил, изменений ни во внешней, ни во внутренней политике ждать не приходится», – говорит Николай Кожанов.