Глава партии пользуется отдельным входом. Штаб молодых сотрудников каждое утро готовит для него книги, газеты и распечатки; Качиньский читает только на польском. Во второй половине дня появляются темные лимузины; министры и даже председатель Нацбанка едут к нему за инструкциями и советами.

Качиньский не занимает никакого государственного поста, однако он – бесспорный властитель в Варшаве. В 2001 году он вместе со своим ныне покойным братом-близнецом Лехом основал партию и дважды привел ее к победе на выборах. В 2015 году Качиньский сделал удачную ставку на кандидата в президенты Анджея Дуду, на тот момент мало кому известного депутата Европарламента. Глава партии отобрал на своего рода кастинге и премьер-министра Беату Шидло. И Дуда, и Шидло считаются его верными слугами.

Из своей «задней комнаты» на Новгородской улице Качиньский уже превратил Польшу в проблемную страну ЕС. А ведь при либеральном правительстве Дональда Туска она считалась примерной ученицей среди новых членов cоюза. Качиньский, мыслящий национальными категориями, по всей видимости, видит в брюссельском союзе банкомат, а не общество солидарности, в котором каждый должен вносить вклад в совместное процветание. Страна, некогда глубоко проевропейская, под его руководством может взять курс даже на выход из Евросоюза.

«Четвертая республика»

Правящая ПиС последовательно уводит Польшу от основополагающих европейских ценностей. Она лишила власти Конституционный суд; ключевые должности в публичных теле- и радиокомпаниях, а также в важнейших госкорпорациях и спецслужбах теперь занимают ее надежные люди. В середине июля партия перешла в наступление на систему юстиции, до сих пор сохранявшую независимость. Законопроект предусматривал возможность назначения судей вплоть до уровня Верховного суда парламентским большинством ПиС и президентом, тоже ставленником партии.

20 июля парламент принял законы о реформе юстиции, получившие одобрение Сената, – оставалось только получить подпись президента. Однако Дуда неожиданно для многих выступил с компромиссным предложением [Президент подписал только один закон из пакета законодательных новелл. Он наделяет министра юстиции (он же – Генеральный прокурор) правом назначать председателей судов всех уровней, за исключением Верховного суда]. Ранее он всегда покорялся воле своего «политического творца» Качиньского, за что получил насмешливое прозвище Нотариус.

Самая крупная страна на востоке Евросоюза упраздняет принцип разделения властей; Брюссель и Берлин решительно протестуют. Еврокомиссия говорит о «системной угрозе для правового государства» и грозится лишить Польшу права голоса, однако реальных рычагов у нее нет. Процедура по проверке соблюдения верховенства закона, запущенная в прошлом году, пробуксовывает. К тому же лишить голоса можно только единогласно, а Венгрия, премьер-министр которой Виктор Орбан сам недолюбливает либерал-демократов, заявила, что никогда не поддержит такой шаг. Других возможностей санкций у ЕС фактически нет.

В самой Польше последовал всплеск внутриполитических протестов: десятки тысяч людей вышли на демонстрации против «атаки на демократию», как оппозиция охарактеризовала законопроекты. Однако большой опасности для ПиС все это не представляет. Демонстрации проходили только в крупных городах, в опросах партия сохраняет явное лидерство. В экономике Польши продолжается подъем, только в первом квартале ВВП увеличился больше чем на 4%. С момента прихода ПиС к власти налоговые поступления тоже существенно возросли.

В планах польской «перестройки» Качиньского реформа юстиции – лишь один из многих шагов. Ему грезится «Четвертая республика», которая должна прийти на смену нынешней Третьей – более строгое и заботливое государство.

Парламентарии от либеральной оппозиции опасаются, что правительство может частично демонтировать демократические институты в стране и что услужливая юстиция получит возможность ставить под вопрос неугодные результаты выборов. Есть основания полагать, что ПиС планирует внести изменения и в само положение о выборах, чтобы получить гарантию побед на ближайшие годы. Избирательные округа с преимущественно городским населением, в которых ПиС по традиции показывает нелучшие результаты, могут быть расширены за счет сельских районов, что изменит расстановку сил.

Следующей мишенью для правительства могут стать частные медиакомпании в стране под знаменами их «ренационализации». Таким образом международные издательства в Польше будут вытеснены с рынка на законных основаниях.

Заступник маленького человека

Ярослав Качиньский – коренастый мужчина с круглой головой и, как правило, немного угрюмым взглядом. Сказать что-то в сердцах – это не про него. Однако в середине июля он впал в ярость, когда во время парламентских прений по вопросу о реформе юстиции один из депутатов от либеральной оппозиции сослался на его покойного брата (Лех Качиньский, президент Польши с 2005 по 2010 год, семь лет назад погиб в результате крушения самолета под Смоленском).

Ярослав Качиньский ринулся к трибуне и прокричал в микрофон: «Не смейте вытирать свои предательские рты о светлую память моего брата. Это вы его убили, это вы его погубили». Случай продемонстрировал, насколько одержим глава ПиС конспирологическими представлениями. Он, как и многие в партии, верит, что его брат стал жертвой не авиакатастрофы, а покушения, организованного Россией якобы с одобрения тогдашнего либерального правительства в Варшаве.

Лех и Ярослав когда-то были, пожалуй, самой странной политупряжкой в Европе. Два аутсайдера, часто становившиеся объектами насмешек, не в последнюю очередь из-за внешности, были талантливыми демагогами. В период между 2005 и 2007 годами они вместе пришли к власти. После авиакатастрофы Ярослав продолжил карьеру политика уже в одиночку. Что им движет?

На июльском съезде объединенных правых в Присухе, что в 40 км от Варшавы, главным оратором был Качиньский. Он с трибуны вещал: «Польша едина. Мы здесь, чтобы обеспечить равенство возможностей для всех поляков, будь то в больших городах или в селах».

Качиньского нельзя назвать ни блестящим оратором, ни народным трибуном. Он произносит слова благодарности министрам, что может показаться скучным только для неискушенного уха: политики от ПиС внимательно вслушиваются в такие перечисления, это своего рода аттестация. Порядок упоминания позволяет определить, у кого какой рейтинг в глазах их «презеса». Дискуссий по существу и обсуждения кадровых вопросов в партии нет, программу Качиньский пишет самостоятельно, предвыборные списки тоже составляются лично им.

В идеологическом плане он исповедует, по сути, левую концепцию щедрого социального государства, приправленную, по выражению либерального политика Лешека Бальцеровича, «национал-католическим соусом». Качиньский видит себя заступником маленького человека, хочет оградить его от «патологических» последствий экономического либерализма постсоциалистического периода. С самого начала своей политической карьеры он утверждает, что от экономического подъема после 1989 года выиграли не широкие массы, а бывшие коммунисты и диссиденты. Они, заявляет Качиньский, прибрали к рукам лучшие куски из «конкурсного имущества» Народной республики, ключевые должности и фирмы, после чего дали зеленый свет хищническому капитализму. Дескать, простые поляки остались ни с чем; сильное государство должно бороться с «сетями», сформировавшимися тогда, и ограничивать наиболее пагубные «перегибы» нового холодного экономического порядка. Сегодня предвыборный лозунг ПиС звучит менее воинственно: dobra zmiana – «перемены к лучшему». Это значит: ПиС пришла к власти, чтобы сделать польское государство более гуманным.

Секта, а не партия

Либеральные силы, до 2015 года находившиеся у власти, напротив, мало чем могут прельстить избирателей. Центральное место в их программе всегда занимал Евросоюз, а идея сводилась к следующему: если Польша зарекомендует себя как предсказуемый европейский партнер, помощь из Брюсселя обеспечит благосостояние для всех. Сегодня в это мало кто верит, особенно в отдаленных областях на востоке страны, в деревнях и мелких городах.

ПиС обращается к полякам, разочарованным тем, что экономика развивается медленнее, чем те надеялись. За ПиС голосуют не самые бедные слои, а представители среднего класса: семьи, недовольные плачевным состоянием школ и детских садов; мелкие предприниматели и землевладельцы, не выдерживающие конкуренции с международными сетями. Для этого электората важно, в частности, что ПиС установила детское пособие в размере 500 злотых, начиная со второго ребенка, и снова снизила пенсионный возраст 67 лет для всех до 65 лет для мужчин и 60 лет для женщин.

Похоже, сомнительные в конституционном отношении инициативы, такие как недавняя реформа юстиции, не смущают большинство сторонников партии. Тем более что судебная власть постсоциалистических лет казалась им неэффективной и коррумпированной. Один из секретов успеха политика Качиньского – в его способности улавливать настроения в стране и заострять их. Его считают скромным, почти самоотверженным тружеником на благо Польши. В этом его отличие от венгерского премьер-министра Виктора Орбана, который любит окружать себя олигархическим блеском.

Но что означает для него демократия? Качиньский «любит Польшу, верит в Бога и в государство», – говорит Михаил Каминский, в прошлом депутат Европарламента от ПиС, сегодня заседающий в парламенте Польши от небольшой консервативной партии. И Качиньский глубоко убежден, продолжает Каминский, будто лучше других знает, что хорошо для поляков и их страны. В принципе он не против демократии, но он не хочет, чтобы ему мешала работать избыточная система сдержек и противовесов, одним из элементов которой является Конституционный суд. «ПиС в своем внутреннем устройстве больше напоминает секту, нежели политическую партию», – завершает Каминский.

Чтобы убедиться в этом, достаточно пообщаться с Эльжбетой Якубяк. Она работала с Лехом Качиньским и после его гибели была уволена Ярославом, но позднее с ним вновь примирилась. К ней пришло понимание: «У него не было выбора, он должен был нас заменить, чтобы сохранить сплоченность партии». Многие в ПиС готовы видеть в каждом шаге главы партии гениальный шахматный ход, даже если речь идет о собственном увольнении.

Польша, на выход?

Положение властителя, действующего из «задней комнаты» на Новгородской улице, делает его практически неуязвимым. Если что-то идет не по плану, он всегда может сделать козлом отпущения кого-то другого. Гибель брата в авиакатастрофе привела к еще большему «обособлению» Ярослава Качиньского, она сделала его живой частью национальной легенды, лежащей в основе самоидентичности польских правых: поляки как вечные герои, которые регулярно становятся жертвами русских и немцев.

Такая основная концепция накладывает отпечаток и на внешнюю политику Качиньского. «Он не понимает принцип Евросоюза», – говорит один из бывших членов ПиС. История для Качиньского – это непрерывная борьба между нациями. Соответственно, он не верит в ЕС как в проект, направленный на обеспечение мирного сосуществования и благосостояния. ЕС для него – это в первую очередь инструмент господства Германии.

Согласно опросам, большинство поляков по-прежнему высказываются за ЕС. Однако дипломатов тревожит, что ряды сторонников дальнейшей евроинтеграции редеют. «Беседуя с политиками от ПиС, понимаешь: по их мнению, лучшее, на что способен ЕС, он уже дал, и особых надежд на него возлагать сегодня не стоит», – говорит поляк Марек Правда, представляющий Еврокомиссию в Варшаве. Настроения изменяются все более явно не в пользу Брюсселя.
Такие политики от ПиС, как министр иностранных дел Витольд Ващиковский, регулярно заявляют, что основная часть денег из Брюсселя все равно утекает обратно на Запад. В качестве примера он приводит немецкие фирмы, занимающиеся строительством дорог и вокзалов, «забывая», что это в его стране создаются рабочие места и инфраструктура, а также платятся налоги.

Как бы то ни было, давление извне едва ли заставит ПиС пойти на уступки. Ведь, если в Брюсселе решат наложить на Варшаву санкции, это приведет к еще большему ухудшению отношений между Польшей и Евросоюзом. Не исключено, что в результате правительство рано или поздно поставит под вопрос дальнейшее членство страны в ЕС. Источник в дипломатических кругах напоминает: «К выходу из ЕС можно прийти неожиданно для себя – этому нас учит пример Великобритании».