• «В дни войны газета – воздух»
• Редакции на казарменном положении
• С блокнотом и пулеметом
• «Прочти и передай товарищу»
• Партизанская пресса
• Газета с педальным приводом
• Языковое многообразие

«Наш старенький тихоходный ротатор выдает последние тысячи очередного номера «Красной звезды», датированного 22 июня. Делали его накануне, до начала войны. Делали обычно. Вполне мирный номер!.. Ни одного слова о немецко-фашистских захватчиках, о гитлеровской агрессии. Даже на четвертой полосе лишь сообщения об агрессивных действиях Германии и ее союзников на Ближнем Востоке, в Африке…» – так один из редакторов описывает очередной номер главной армейской газеты СССР, вышедший из печати в первый день войны.

В отличие от современного телевидения и тем более интернета, печатная пресса той эпохи не могла реагировать на события в режиме реального времени. Почти восемь десятилетий назад процесс создания СМИ – получение информационных материалов, редактура, верстка, типографская печать – занимал в лучшем случае сутки. И номер газеты, датированный 22 июня 1941 г., ничего не мог рассказать о начавшейся утром войне.

Как в разгар битвы на Курской дуге проложили стратегические рельсы

Но при всем несовершенстве той техники наши предки умели работать быстро. К примеру, следующий номер газеты «Красная звезда» по графику выходил 24 июня – уже на вторые сутки войны на его страницах были и фронтовая корреспонденция, и знаменитые стихи «Вставай, страна огромная…», и даже всем нам сегодня до боли знакомые слова: «Великая Отечественная война». Именно так в тот день называлась короткая заметка на второй полосе «Красной звезды», посвященная курсантам Военно-воздушной академии, их первой реакции на вторжение врага. Тогда еще никто не знал, что 1941-1945 годы навсегда войдут в нашу историю именно под этим именем. Именем, рожденным газетчиками почти мимоходом, в лихорадочной подготовке первого по-настоящему военного номера.

«В дни войны газета – воздух»

Накануне Великой Отечественной войны телевидение только выходило из стадии экспериментов, а радио лишь начинало становиться массовым. Главным окном в большой мир, главным источником ежедневных новостей для той эпохи были печатные СМИ, прежде всего газеты. К июню 1941 г. в СССР издавалось порядка 9000 газет и около 1800 журналов – каждый день для 195 млн граждан Советского Союза из типографий выходило более 38 млн экземпляров различных печатных изданий, от толстых литературных альманахов и центральных газет до районных и фабричных листков.

Все изменила начавшаяся война. Прежде всего она изменила отношение к газете – в ужасе и хаосе войны зачастую она становилась единственным источником не только информации, но и надежды. Что в те дни предельно емко сформулировал Илья Эренбург, не просто популярный литератор, но и военный корреспондент ведущих советских СМИ еще со времен сражений в Испании: «В мирное время газета – осведомитель. В дни войны газета – воздух. Люди раскрывают газету, прежде чем раскрыть письмо от близкого друга. Газета теперь письмо, адресованное лично тебе. От того, что стоит в газете, зависит твоя судьба…»

Мы знаем про мобилизацию и эвакуацию промышленности с началом войны. Но пресса СССР в том роковом июне 1941 г. тоже начала свою мобилизацию, свой переход на военные рельсы. Среди массы директив и стратегических решений, принятых в Кремле в первые дни боев, есть и малоизвестное даже историкам постановление Секретариата ЦК ВКП(б). Подписанный Сталиным документ назывался просто – «О красноармейских газетах». В реальности это было решение о мобилизации всех СМИ страны: за счет сокращения гражданских изданий планировалось массовое развертывание военной прессы. Отныне специалисты, оборудование и газетная бумага в первую очередь предназначались фронту.

Если до начала войны в СССР выходило 39 центральных газет, то с июля 1941 г. их оставалось всего 18. Из 29 отраслевых газет, издававшихся в Москве для всей страны – таких как «Советская торговля», «Легкая промышленность», «Архитектурная газета» и т.п., – прекратили выходить 20. Тогда же было закрыто свыше двух сотен областных, краевых и республиканских газет.

На вторую неделю войны все местные газеты районного уровня в обязательном порядке сокращали свою периодичность до раза в неделю, а городские газеты, за исключением ряда крупных промышленных центров, стали выходить не чаще трех раз в неделю.

В июле 1941 г. двумя сталинскими постановлениями из 335 центральных журналов закрыли почти половину – 145 общим тиражом почти 7 млн экземпляров! Оставшиеся стали выходить с более редкой периодичностью и уменьшенными тиражами. Ряд газет и журналов были объединены. Например, три популярных до войны общесоюзных издания, «Советское искусство», «Кино-газета» и «Литературная газета», объединили в одно – «Литература и искусство».

Всю вторую половину 1941 г. отечественные СМИ сокращались или прекращали работу как по решению высшего руководства, так и по факту военных потерь – советская пресса отступала вместе с войсками, оставляя десятки областей и целые союзные республики. В итоге к декабрю 1941 г. из порядка 9000 довоенных газет продолжило выходить лишь 4560. За первые полгода сражений общий тираж отечественных СМИ упал более чем в два раза – с 38 млн довоенных экземпляров до 18 млн.

Резко сократились и редакции, подчиняясь лаконичному приказу из Кремля: «Газеты делать с меньшим аппаратом людей, причем аппарат этот должен стоить государству значительно дешевле». Это хорошо заметно на примере газеты «Известия», официального правительственного СМИ той эпохи. До войны в редакции «Известий» работало 198 человек, ежемесячно на их заработную плату тратилось 153 тыс. руб. К августу 1941 г. в газете осталось 84 сотрудника с месячным фондом зарплаты 80 тыс.

Редакции на казарменном положении

Главным печатным изданием СССР той эпохи по статусу, влиянию и тиражам были даже не правительственные «Известия», а партийная газета «Правда». Довоенную редакцию «Правды» из 240 сотрудников к концу 1941 г. сократили до 147, но в Москве из них на тот момент оставалось еще меньше – всего 14.

Как многие правительственные учреждения и все дипломатические миссии, редакции важнейших СМИ в разгар битвы за Москву эвакуировали в тыл, на запасные позиции. Вслед за наркоматами (министерствами) основной редакционный аппарат «Правды» выехал в Самару, тогда город Куйбышев. Еще одну запасную «правдинскую» редакцию развернули в Казани. В случае падения Москвы самарская и казанская редакции должны были в любой момент продолжить выпуск главной газеты страны.

В осажденной же столице оставшиеся 14 сотрудников перешли на военные, круглосуточные условия работы. Как вспоминал те дни спецкор газеты «Правда», известный писатель Борис Полевой: «Все на казарменном положении – работают и живут в своих кабинетах. В тех случаях, когда вражеская авиация становится слишком уж назойливой, работа переносится в подвальное бомбоубежище, где существует параллельный рабочий центр».

Осенью 1941 г. на московский комплекс зданий редакции и типографии «Правды» немецкой авиацией было сброшено почти две сотни зажигательных бомб. Были и потери, как вспоминал сотрудник газеты Яков Макаренко: «Один из прорвавшихся фашистских самолетов оказался над зданием «Правды». Фугасная авиабомба, сброшенная им, упала недалеко от редакции. Воздушной волной от ее разрыва выбило стекла в окнах, был убит один из вахтеров. Одновременно на наши крыши посыпались «зажигалки», вблизи здания «Правды» загорелись помещения автобазы… Борьба с пожаром продолжалась всю ночь, но работа в редакции и типографии над очередным номером газеты не прекращалась ни на час».

В декабре 1941 г., в разгар битвы за Москву, сокращение тиражей коснулось даже самых центральных, самых главных газет той эпохи – «Правды» и «Известий». Тираж первой упал с 3 млн до 1,5 млн экземпляров, а второй – с 1,6 млн до 800 тыс. В апреле 1942 г. их тиражи вновь сократят: «Правду» на 200 тыс., «Известия» на 300 тыс.

Самый низкий тираж, всего 1 млн экземпляров, у «Правды», главной политической газеты СССР, был в начале 1943 г., когда под оккупацией противника оказалась самая большая территория нашей страны. Лишь с ноября 1943 г. тираж «Правды» начнет вновь расти – как писалось в распоряжении Сталина, «для обеспечения потребностей населения освобожденных районов».

Падение тиражей гражданских изданий в ходе войны было связано и с дефицитом бумаги – 48% производственных мощностей этой отрасли оказалось на оккупированной противником земле. Оставшиеся производители столкнулись с дефицитом сырья и электроэнергии. Например, в 1942 г. крупнейший в стране бумажный комбинат в Балахне, хотя и работал под лозунгом «Рулоны бумаги – те же снаряды!», при всех усилиях давал лишь 18% довоенной выработки. Поэтому обычная бумага в разгар боев тоже стала поистине стратегическим товаром – до самого конца войны планы ее распределения ежеквартально утверждались лично Сталиным.

С блокнотом и пулеметом

Все человеческие и материальные ресурсы, освободившиеся в ходе сокращения газет, журналов и их редакций, шли на фронт, в действующую армию. Накануне войны в вооруженных силах СССР издавали 635 газет – от трех общесоюзных, центральных (армейская «Красная звезда», «Красный флот» для ВМФ и газета «Боевая подготовка» для младших командиров) до небольших листков отдельных подразделений.

Уже к осени 1941 г. число армейских газет выросло до 710. Своя газета полагалась каждому фронту, армии и корпусу, вплоть до дивизий и отдельных бригад. Всего же за время Великой Отечественной войны в частях армии и флота выходило 1357 газет. Зачастую они возникали и погибали вместе со своими частями. Если в 1942 г. общий тираж армейской прессы достигал 3 млн. экземпляров, то к концу войны превысил 6,25 млн.

Недостающие кадры для новых фронтовых газет в первую очередь мобилизовали из сокращенных гражданских редакций. Например, Брянский фронт сформировали 14 августа 1941 г., и уже через четыре дня был издан первый номер его фронтовой газеты «На разгром врага». Показательно, что в целях дезинформации разведки противника этот первый выпуск газеты вышел под номером 191.

Новая фронтовая газета нового фронта выходила ежедневно, выпуском занималась редакция в три десятка сотрудников. Лишь треть из них являлись кадровыми военнослужащими, направленными на фронт из редакции газеты Московского военного округа «Красный воин», остальные были мобилизованными журналистами из гражданских изданий «Кино», «Гудок» и «Лесная промышленность». Художника для новой фронтовой газеты прислали по мобилизации из юмористического журнала «Крокодил».

Ответственным секретарем газеты Брянского фронта «На разгром врага» стал Арон Митлин, до войны главред газеты «Кино». На этом посту он проработал меньше двух недель – 30 сентября 1941 г. при бомбежке ему оторвало ногу, и на следующий день старший политрук (т.е. капитан) Митлин умер в походно-полевом госпитале на операционном столе. В армейском архиве сохранилась рукописная запись о месте его смерти, звучащая почти романтично – «станция Снежетьская, севернее 1500 м, сосновый бор».

В те страшные дни отступлений и поражений погибли многие сотрудники армейских газет. Многим пришлось, оставив журналистские заботы, драться с оружием в руках. Так, под Смоленском в окружение попала редакция газеты 28-й армии «Защитник Отечества». После прорыва к своим редактор Николай Потапов в рапорте от 12 августа 1941 г. писал буднично: «Все были довольно спокойны, ходили в атаку, не терялись, вышли при полном вооружении, и никто не потерял, не бросил, не порвал никаких документов». Из 15 сотрудников армейской газеты из окружения вышли 12. Трое пропали без вести. Один из них – лейтенант Василий Шубин, его должность в редакции официально называлась «начальник отдела армейской жизни». 26-летний «начальник отдела жизни» погиб, оставшись с пулеметом прикрывать отходящих товарищей...

«Прочти и передай товарищу»

В первые месяцы войны из соображений секретности меняли не только номера, под которыми выходили многие военно-полевые газеты. Все они оснащались мелкой, но грозной надписью у логотипа – «После прочтения сжечь».

Командование опасалось, что анализ даже открытой газетной информации может дать некоторые сведения противнику. Поэтому множество корпусных и дивизионных газет первых месяцев войны не сохранились для потомков. Этому способствовали не только окружения и отступления, но и приказ сжечь. Однако перестраховка с секретностью быстро вошла в противоречие с требованиями жизни – газеты для бойцов и командиров были главным и чаще всего единственным окном в мир, но в первые месяцы войны их катастрофически не хватало. И 24 января 1942 г. последовал приказ, кардинально сменивший жизнь газетных экземпляров, отныне вместо «После прочтения сжечь» военно-полевые газеты оснащались иным предписанием – «Прочти и передай товарищу».

К 1942 г. удалось преодолеть и возникший в начале войны кризис снабжения армейских частей газетами. Как ситуация обстояла в первые месяцы сражений, хорошо передают строки рапорта специального корреспондента газеты «Известия» Эзры Виленского. До войны он был широко известен как участник арктических экспедиций, летом 1941 г. участвовал в обороне Одессы. В сентябре того года журналист писал руководству страны: «9-я армия, в которой я работал, почти не получает центральных газет. За август пришли 5 номеров «Правды» и 1–2 номера «Известий». Та же картина и в июле…»

Командованию пришлось предпринять титанические усилия, чтобы наладить процесс доставки. Так, в ноябре 1941 г. для перевозки газет из Москвы к фронту было сформировано 8 специальных железнодорожных эшелонов. Позднее в доставке центральной прессы сражающимся частям активно использовалась авиация. Например, в ходе Курской битвы, в разгар решающих боев, благодаря транспортным самолетам московские газеты попадали в окопы Центрального фронта на второй день после выхода из печати в столичных типографиях.

В 1944 г., во время стремительного наступления наших войск, в освобожденные районы только самолетами было переправлено более 8 млн. экземпляров центральных газет и журналов. Вообще цифры транспортировки СМИ к фронту поражают – только в Москве через главный сортировочный пункт военно-полевой почты на фронт в 1941–1945 гг. было отправлено более 753 млн экземпляров периодических изданий и три миллиарда (миллиарда!) листовок.

В осажденный Ленинград самолеты через линию фронта возили не газеты, а матрицы – готовые формы, с которых можно было печатать газету в местных типографиях. Главная газета страны «Правда» в блокадном городе не вышла по графику только один раз, когда самолет с матрицами был сбит вражеской авиацией. В Ленинграде все годы блокады работало специальное отделение редакции «Правды» – из шести десятков его довоенных сотрудников пятая часть погибла в 1941–1944 гг.

Партизанская пресса

Газеты в годы войны шли и за линию фронта. Уже 30 июля 1941 г. появился приказ наркома обороны СССР о выпуске для временно оккупированных территорий союзных республик двух подпольных газет – «За Советскую Белоруссию» и «За Советскую Украину».

По мере развертывания партизанского движения число газет за линией фронта росло, к началу 1943 г. их издавалось около двух сотен. Центральный штаб партизанского движения переправил за линию фронта более сотни походных типографий. Всего же за три года оккупации на захваченных врагом землях Советского Союза издавалось 385 партизанских и подпольных газет.

Многие из них были почти самодельными листками тиражом в считанные сотни экземпляров. Но были и многотиражные, вполне профессиональные. Так, в августе–сентябре 1942 г. в лесах под Смоленском на партизанских базах создали и напечатали даже десяток номеров спецвыпуска «Комсомольской правды». Для этого из Москвы направили к партизанам группу профессиональных журналистов.

Партизаны и подпольщики Смоленщины вообще стали первыми в деле выпуска «лесных» и нелегальных газет. Уже в январе 1942 г. под Смоленском появились листки с привычным для местных жителей логотипом «Рабочий путь» – так до войны называлась главная областная газета. К апрелю тираж не сломленного оккупацией СМИ достиг 50 тыс. экземпляров.

«Кто-то ночью стучал в ставню, просовывал газету и уходил. Прочитав, таким же образом передавали газеты соседям. Из них мы узнали о Сталинградской битве, а немцы говорили, что Сталинград пал…» – это воспоминания современника о времени оккупации уже не из Смоленской области, а из Краснодарского края.

Однако трудности с доступом к СМИ были не только на оккупированной захватчиками земле, но и в тылу. Там не было опасностей, но были иные проблемы – военное сокращение тиражей привело к тому, что даже центральная пресса становилась дефицитом. Может показаться на первый взгляд удивительным, но в годы войны в советском тылу столичные газеты порой продавались на черных и стихийных рынках по спекулятивной цене. Конечно, номер официозной «Правды» не стоил дороже хлеба, но тоже порой оказывался доходным товаром.

В разгар войны в Кремль нередко поступали сообщения такого рода: «На рынке в Казани по специальным ценам продавались газеты, имевшие штамп обкома ВКП(б), откуда они, очевидно, были похищены…» или «Часть номеров центральных газет в Харькове, Курске, Вологде, Армавире, Махачкале и в других местах пытались время от времени продавать на рынках или обменивать на продукты питания».

Эта парадоксальная ситуация объясняется сухими фактами статистики. Летом 1942 г. по итогам военного сокращения тиражей один экземпляр газеты «Правда» приходился в среднем на 100 человек, «Известий» – на 300, «Комсомольской правды» – на 520, а популярной до войны газеты «Труд» – аж на 2600 человек!

Так что центральную прессу и в тылу тоже читали по фронтовому принципу «Прочти и передай товарищу». Случалось, что не передавали, а продавали или меняли. Власти в итоге сумели преодолеть этот дефицит и ажиотажный спрос на прессу вполне изящным решением – повсеместным устройством «газетных витрин».

Сегодня многие уже почти забыли шорох больших газетных страниц, тем более все напрочь забыли про обычай вывешивать газеты для общего чтения в людных местах. В годы Великой Отечественной войны именно этот способ стал преобладающим. Так, 5 декабря 1942 г. Сталин подписал постановление «О газетных витринах на станциях железных дорог». Отныне на всех узлах и полустанках в обязательном порядке вывешивалась для чтения основная центральная пресса, прежде всего «Правда» и «Известия».

Вскоре такие «газетные витрины» обновлялись регулярно и повсеместно в городах и селах. К концу войны их насчитывалось более 302 тыс., в том числе 138 тыс. в областях, освобожденных от оккупации. Один экземпляр газеты с такой «витрины» прочитывали даже не десятки, а зачастую сотни людей.

Газета с педальным приводом

На фронте, в окопах самой близкой к рядовому бойцу была «дивизионка» – дивизионная газета. В годы войны их было около тысячи, единовременно выходило свыше 600.

Фронтовые газеты печатались в специальных эшелонах-типографиях, редакция и типография армейской газеты обычно занимали целую автоколонну, до дюжины грузовиков. Дивизионной газете хватало одной полуторки, малого грузовика, на котором монтировался печатный станок с механическим приводом.

О работе такой походной типографии накануне штурма Кёнигсберга вспоминает Олег Кубецкий, в то время 19-летний сержант, после ранения направленный в редакцию газеты «Патриот Родины», выпускавшейся в 70-й стрелковой дивизии: «Для того чтобы сделать один оттиск, надо было нажать на педаль четыре раза. Причем газета была двухполосной, сначала первую полосу набирают, но оставляют место для сводки, так что мы сперва вторую полосу печатали, потом в 12 часов радисты сводку примут, принесут, наборщик ее наберет, и первую полосу печатаешь. Тираж 1000 экземпляров. 8000 раз ногой вот так – тяжело. Я один экземпляр сделал, прихожу к начальнику типографии, говорю: «Хоть в пехоту, хоть в штрафбат, отпустите, не могу больше…»

К исходу войны в войсках, штурмовавших Берлин, на каждую стрелковую роту (в реалиях войны ее численность редко превышала сотню человек) ежедневно выделялось 1–2 экземпляра центральных газет, 3–5 фронтовой, 5–6 армейской и 15–20 экземпляров дивизионной газеты. Словом, дивизионные издания были самыми близкими и массовыми для рядового фронтовика.

Если столичная, фронтовая и армейская пресса служила окном в большой мир, будь то далекий тыл, соседний фронт или международный масштаб, то дивизионные газеты писали о самой близкой жизни и смерти, непосредственно и быстро реагируя на события в своих частях и соединениях. Можно сказать, что в какой-то мере «дивизионка» с поправкой на технические возможности и дух эпохи служила нашим сражающимся дедам и прадедам тем, чем сегодня являются для нас социальные сети и блоги в интернете. Центральные СМИ воспринимались как голос свыше, близкая же к окопам дивизионная газета воспринималась частью личной жизни.

Это подтверждают опубликованные ныне в интернете тысячи устных воспоминаний рядовых фронтовиков, где можно без труда отыскать массу почти бытовых и житейских упоминаний дивизионных газет. Естественно, бытовых и житейских по меркам смертельной войны. Процитируем лишь некоторые от разных ветеранов разных военных лет и фронтов: «Из дивизионной газеты узнали о боях под Москвой и с надеждой ждали результатов контрнаступления»; «А потом в дивизионной газете вышла большая, на целую полосу, статья под названием «Удар по врагу». Она как раз нашей батарее посвящалась…»; «За спасение штаба полка ничего не дали, зато в дивизионной газете написали, хотя я ту статью так и не прочитал»; «Товарищи прислали мне в госпиталь дивизионную газету на литовском языке «Родина зовет», где была заметка о последнем бое нашего расчета».

Языковое многообразие

Упомянутая газета на литовском языке – это издание 16-й стрелковой дивизии, сформированной из уроженцев Литвы, участвовавшей в Курской битве и ставшей в ходе войны Краснознаменной. У нас сегодня, глядя на официальное поощрение современными властями Прибалтики былых гитлеровских коллаборантов, как-то забывают, что множество жителей этих республик в 1941–1945 гг. героически сражались на нашей стороне. Для них, так же, как и для мобилизованных бойцов Закавказья и Средней Азии, в годы войны издавались армейские газеты на национальных языках.

В годы Первой мировой войны большинство «инородцев» Российской империи в армию не призывали. Попытки же царской власти ввести в Средней Азии трудовую повинность для нужд фронта привели к восстаниям. Советская власть с задачей мобилизации на войну нерусских этносов справилась куда лучше – на июль 1943 г. неславянские народы составляли четверть личного состава стрелковых дивизий.

Боеспособность некоторых нацформирований современниками и историками оценивается невысоко, однако в разгар тотальной войны лучше иметь дополнительный миллион посредственных солдат, чем не иметь его вовсе. Немало же представителей Азии и Кавказа наравне со славянскими народами СССР проявили себя настоящими бойцами. Но с этой массой солдат, родившихся на заре XX в. и потому еще не знавших или плохо знавших русский язык, требовалось разговаривать доступным им словом. И уже к концу 1942 г. в сражающихся войсках выпускали полсотни газет на различных языках народов СССР, всего же за войну их насчитывается 64.

Почти все фронтовые газеты регулярно издавались и на языках нацменьшинств. Так, перед началом Берлинской операции фронтовая газета 1-го Украинского фронта «За честь Родины» печаталась на русском, украинском, татарском, казахском и узбекском языках. Газета 3-го Украинского фронта «Советский воин» к исходу войны насчитывала еще больше языков – русский, армянский, азербайджанский, грузинский, казахский, татарский, узбекский и молдавский.

Только на армянском языке в 1941–1945 гг. в действующей армии издавалось 14 газет, из них 5 фронтовых и 4 дивизионные. В погибших в 1942 г. двух дивизиях, 390-й и 408-й, где армяне составляли подавляющее большинство, дивизионные газеты – «Ай снайпер» и «Анун Айреники» («За Родину») – выпускались исключительно на армянском.

За годы войны в действующей армии выходило даже четыре туркменские газеты: фронтовая «Гызылэсгерхакыкаты» («Красноармейская правда»), две дивизионные – «Туркмен атлысы» («Туркменский конник») и «Гызыл джигит» («Красный воин»), одна бригадная – «Совет ватангысы» («Советский патриот»). В войсках, окружавших гитлеровцев под Сталинградом, издавалось две фронтовые газеты на узбекском языке – «Кызыл армии» («Красная армия») и «Ватанучун» («За Родину»).

Изначально подобные издания давали лишь переводы русскоязычных публикаций центральной и фронтовой прессы. Однако с ходом войны многие из них развились в полноценные СМИ, обеспечивая бойцов новостями из родных краев и сообщениями о фронтовых подвигах земляков. Показательно, что в большинстве таких нацгазет имелись регулярные рубрики по изучению русского языка, публиковались соответствующие военные словари и т.п.

Оглядываясь из нашего времени, надо признать, что эти издания содержат немало образцов качественной пропаганды для своей целевой аудитории. Некоторые же публикации впечатляют и сегодня.

Выходившая на узбекском языке газета Сталинградского фронта «Кызыл армии» 31 октября 1942 г., в преддверии решающего контрнаступления, обращалась к бойцам: «Твой народ является детищем Советского Союза. Русский, украинец, белорус, азербайджанец, грузин, армянин, таджик, туркмен, казах и киргиз совместно с тобой в течение двадцати пяти лет днем и ночью строили наш большой дом, нашу страну, нашу культуру. Вы были вместе с ними в борьбе и труде, на празднествах и пирах! Теперь же в дом твоего старшего брата – русского, в дом твоих братьев – белоруса и украинца – ворвался германский захватчик. Дом русского – также и твой дом, дом украинца и белоруса – также твой дом. Ибо Советский Союз – дружная семья, где каждый живет хотя и в своем доме, но двор и хозяйство едины и неделимы. В нашей стране нет межей, которые бы разделяли наши дома. Но если разбойник отнял у твоего брата дом, верни ему дом – это твой долг, узбекский боец! Это ваш долг, все советские бойцы!»

Словом, нам есть чему поучиться у пожелтевших газетных страниц, созданных нашими предками-победителями.