– Павел Анатольевич, с какого момента русские появились на Аляске?

– Есть подозрения, что ранние русские поселения на Аляске могли возникнуть в XVII веке. Потому что неизвестно, куда делись пропавшие кочи (парусно-гребное судно. – «Профиль») экспедиции Федота Алексеева – Семена Дежнева в 1648 году. Потом, в 40–60-х годах XVIII века, были получены сведения о «бородатых людях», нравами и обычаями похожих на русских: ходила легенда о поселке Кынговэй на реке Хеуверен, где они проживают. Их тогда долго искали, было несколько экспедиций.

В книге исследователя Аляски, русского офицера Лаврентия Алексеевича Загоскина (1808–1890) упоминается, что в низовьях реки Апхун (это правый рукав р. Юкон в нижнем течении) он видел разрушенное на тот момент укрепленное поселение. Это меня сразу насторожило: известно, что местные племена так не строили. Все укрепления, как правило, более поздние, – русского происхождения, и они, в общем-то, известны. Возможно, там действительно было поселение, связанное еще с первыми русскими первопроходцами. Но подтвердить эту теорию в ходе экспедиции нам не удалось, следы укрепления мы не нашли. Было лето, а в это время года там такая буйная растительность, что ничего не видно. Так что интрига остается.

– В июне 2023-го вышла ваша книга «Юконский ворон»: экспедиция по следам Лаврентия Загоскина в Русской Америке». Речь в ней идет об экспедиции 2009 года. С чем связан такой временной разрыв?

– Ранее не получалось ее опубликовать. В какой-то момент я сник и перестал пытаться это сделать. А потом Институт Наследия, в котором я проработал с 1999 по 2007 год, взялся опубликовать книгу в электронном виде. И теперь этим материалом, наконец, можно пользоваться. Тем более что попробуй сейчас попади на эту Аляску!

– Как возникла идея экспедиции, что вы собирались изучать?

– Идея росла еще из институтских работ, связанных с исследователями Аляски, в частности с Лаврентием Загоскиным, уроженцем Рязани. Мы обратились к полярнику, Герою России Михаилу Малахову (сейчас он возглавляет Рязанское областное отделение Русского географического общества) и показали ему проект. Ключевое решение, связанное с экспедицией, принимал Малахов. Без его фантастической энергии ее проведение было бы, конечно, невозможно.

Летом 2009 года мы на четырех байдарках прошли по реке Юкон маршрутом Загоскина. По поручению Российско-американской компании он в 1842–1844 годах пешком, на лодках и собачьих упряжках преодолел около 5000 километров – это была самая масштабная экспедиция по внутренним районам Аляски. Наша экспедиция, преодолев 1400 километров, исследовала около 10 поселений, где проживают атабаски и эскимосы-юпики, и обнаружила многочисленные влияния русской культуры на жизнь коренных народов Аляски.

– И она стала первой отечественной экспедицией на Аляску с середины XIX века?

– Какие-то отдельные вылазки, конечно, были. Например, журналист и писатель Василий Песков в начале 90-х летал в поселок Рашен Мишен. Но это нельзя назвать целенаправленными исследованиями. То есть да – мы были первой российской экспедицией, которая вела этнографические исследования на этой территории после длительного перерыва. В России Русская Америка изучалась через призму истории: архивных документов, фактов, каких-то свидетельств, связанных с ее существованием, развитием, продажей. А ведь есть реальные объекты: музейные коллекции, остатки фортов и поселений, церкви, книги и так далее – богатейшее наследие, которое никогда не осмыслялось как единое целое. Здесь есть где развернуться и исследователю, и популяризатору.

– Экспедиция Загоскина на Юкон исследовала ареал обитания на тот момент 27 тысяч человек, при этом русских, которые принесли туда свою культуру, по его данным, было всего около 30 человек. Что это за люди?

– На Аляске работала Русско-американская компания, она и отправляла туда русских. Кроме того, большое влияние на местное население оказали креолы – потомки смешанных браков: папа русский, мама местная, или наоборот. Их обучали в Русской Америке или же посылали на территорию России, и они возвращались обратно познакомившимися с русской культурой. После продажи Аляски эти люди продолжали там жить и являлись проводниками русской культуры. Из-за них русское влияние продолжалось до конца XIX века, а где-то и до 20-х годов XX века.

– Какова роль русской православной церкви в этом культурном влиянии?

– На Аляске есть русская православная церковь, есть даже представительство Московского патриархата, Американская православная церковь. Там был раскол, в результате существует несколько течений и довольно сложная, пестрая картина православия. Хотя все они между собой общаются.

Меня удивили церковно-приходские книги, которые мы нашли во время экспедиции в поселке Рашен Мишен (Русская Миссия). До начала XX века и даже чуть позже записи велись на русском языке. А дальше потихонечку перешли на английский язык. Поэтому я думаю, что важнейшим фактором, благодаря которому сохранялись элементы русской культуры, конечно, было православие.

– Использует ли местное население русские слова?

– Да, и они их четко идентифицируют именно как русские. Как правило, это слова, которых в их родном языке в принципе не могло быть. «Спичка» например – до сих пор у них такие слова, как «спичкак», «банкак», есть. В одном из поселений на территории юпик нам встретился современный перекидной календарь, где дни недели названы по-русски.

А в поселке Котлик нам рассказали, что у них особый диалект языка юпик, где имеется много русских слов. Вот, например: mul’ukuk – молоко, mukak – мука, shaxal’ak – сахар, luskak – ложка, kufak – кофе, paltuk – пальто, chajnik – чайник, miskak – миска, laufkak – лавка, магазин, butilkak – бутылка, salak – соль, platak – платок.

В местной Kotlik Laufkak («Котлик-лавке») познакомился с сотрудницей по фамилии Камерофф. На вид европейка, но родилась и выросла в эскимосской семье. Очень интересовалась происхождением своей фамилии. А в Рашен Мишен на домах – таблички с фамилиями проживающих семей. Так вот преимущественно это фамилии Кожевников и Белков.

– Правда ли, что бани-землянки у народности юпик именно благодаря русским стали больше похожи на русские срубы?

– Париться – в их традиции, и она была еще до русских. Но появление именно такого типа бань (это мое предположение) – по всей видимости, да, это логично.

Еще другое предположительное заимствование, которое меня поразило, – домики мертвых в виде срубов или из досок. То есть там кладбище, и на нем домики. Аналогичные захоронения в Карелии распространены, особенно среди староверов – такие же домики мертвых я видел на берегу Белого моря на территории Карелии, так называемые домовины. Насколько это является переносом традиций, не знаю, но очень похоже на то. Думаю, произошел некий сплав двух культур.

– Местное население относится к русским хорошо или у них есть некая травма, что русские приходили и что-то их заставляли делать?

– Здесь есть нюансы, и в этом смысле я бы разделил территории двух культур – атабаски (индейцы) и юпик (эскимосы). Атабаски подверглись гораздо меньшему влиянию русских. На их территории был наш форт Нулато. В 1851 году произошло событие, которое получило название «Резня в Нулато». Форт был разгромлен, русских и креолов там перебили во время каких-то разборок. Обвиняли русских в том, что они якобы обирали местные племена. Джек Лондон отразил эту историю в рассказе «Потерявший лицо».

Хотя в общении с атабасками я не заметил вообще никаких отрицательных реминисценций в отношении русских. Люди были открыты для общения. Замечу, что среди атабасков православие практически не распространено.

А для эскимосов православие – элемент национальной идентичности и очень важный элемент самовосприятия. Когда Загоскин там был, он писал, что эти племена пребывают в совершенно диком состоянии: поклоняются духам своим языческим, ходят в диких одеяниях. Практически на глазах Загоскина ситуация начинает меняться. Период 40–60-х годов XIX века ознаменовался внедрением русского православия. А когда продали Аляску в 1867 году и туда пришел «дикий Запад», им, видимо, стало так плохо, что они просто вцепились в православие. Похоже, после продажи там сильно возросло угнетение со стороны «пассионарных» американцев, которые воспринимали местное население как индейцев и на других территориях.

Соответственно, православие стало элементом идентичности. При этом они также продолжали воспринимать себя как эскимосы-юпики. То есть, несмотря на полное изменение идеологической основы с язычества на православие, этничность никуда не пропала.

Удивительно, что православие там активно развивается. С начала 2000-х идет процесс формирования именно местного православия, происходит канонизация местных святых – алеутов, эскимосов. Вот такое приближение православной религии, православной культуры к местному сообществу. При том, что с американцами после 1867-го на Аляску много всяких религиозных течений пришло – в основном реформаторских. Но самым популярным остается православие. И если поселок на 500 человек, то там сразу три церкви стоят: совсем старая покосившаяся, другая старенькая, в которую все ходят, и новая, которую завершают строить. И все они православные.

– Удивительно, что эскимосы соблюдают свои обычаи и в то же время ценят русское влияние.

– Да, эскимосы с большой теплотой нас встречали. Более того, я разговаривал с одним стариком, и он заметил: «Мы тут разговариваем сейчас на английском, а ведь могло бы повернуться и по-другому, и мы бы сейчас с вами на русском разговаривали».