Ни войны, ни мира: что стоит за американскими угрозами Венесуэле

Провозглашенный еще летом Дональдом Трампом крестовый поход против наркобизнеса в Латинской Америке в последнее время все больше напоминает подготовку к боевой операции против Венесуэлы и лично президента Николаса Мадуро. Чего конкретно добивается президент США, как далеко он зайдет ради достижения цели и на какие ответные действия решатся венесуэльские правящие элиты?

Пентагон последовательно собирает крупную военно-морскую группировку в Карибском море: к нескольким уже находящимся там кораблям добавился авианосец. Периодически проводятся разведывательные полеты у границ венесуэльских территориальных вод. А в Пуэрто-Рико растет число американских спецназовцев. Уничтожение американцами катеров и лодок (по утверждению США, наркоторговцев) в международных водах стало уже привычным делом, погибшие исчисляются десятками.

Все это мало напоминает подготовку к борьбе с наркокартелями – против них проблематично развернуть общевойсковую операцию, тем более силами военно-морского флота и современной бомбардировочной авиации. Поэтому и сами венесуэльские власти, и многие сторонние наблюдатели уверены: цель Белого дома не наркоторговцы (доля Венесуэлы в наркотрафике в Латинской Америке – не более 5%, по данным ООН), а правительство страны, чью легитимность США давно не признают.

В то же время для свержения кабинета Мадуро (оставим за скобками вопрос о законности американских действий) сил американцам может и не хватить: Венесуэла не Гренада и не Панама (и по размерам страны, и по потенциальной боеспособности армии, и по степени устойчивости режима). Тогда что же задумали в Вашингтоне?

Чего хочет Белый дом

Если Трамп все же решится перейти к радикальным мерам, то самым вероятным вариантом видится нанесение точечных авиаударов по военным и инфраструктурным объектам на венесуэльской земле. Они стали бы очередным элементом массированного давления на Мадуро и его окружение, чтобы те не мешали США наращивать влияние в стране (российское и китайское влияние, соответственно, пошло бы на убыль).

Из-за Трампа мир стал многополярным раньше, чем можно было ожидать

Хотя велик соблазн предположить, что Трампа интересуют громадные запасы углеводородов в Венесуэле, на самом деле они тут ни при чем или, по крайней мере, не приоритет. Чтобы расширить поток нефти, идущей в США, Белому дому достаточно снять ограничения с деятельности американской же Exxon на территории Венесуэлы. Не все венесуэльское черное золото пригодится самим американцам, многие их терминалы не заточены под сверхтяжелую нефть. Более того, добыча углеводородов в южноамериканской стране разрушена годами неэффективного менеджмента и удушающими санкциями США. Чтобы вернуть ее на прежний уровень в 3 млн баррелей в сутки, понадобятся десятки миллиардов долларов, которые сейчас инвестировать никто не готов.

Политика тут важнее экономики. Соединенные Штаты хотят контролировать Карибский бассейн, обуздать миграционные потоки и гарантировать порядок в ближайшем «подбрюшье». Кабинет Мадуро с его антиамериканской риторикой и демонстративной дружбой с Москвой, Пекином и Тегераном в этом смысле как кость в горле у Вашингтона.

Кроме того, на фоне падения популярности Трампа и неудач республиканцев на недавних выборах Белому дому необходимо подбодрить и мобилизовать электорат.

Президенту надо доказать сторонникам (прежде всего «ястребам»), что «Дональд не продался коммунистам», а Америка по-прежнему сильна. При этом далеко не все республиканцы выступают за военное решение венесуэльского вопроса (а остальное население и подавно), а ядро трамповского электората (группа MAGA) вообще предпочитает сосредоточиться на борьбе с «глубинным государством».

Раскол американских элит по венесуэльскому вопросу все заметнее. Госсекретарь Марко Рубио (он, похоже, и внушил своему шефу идею о возможности блицкрига в отношениях с Мадуро, которую реализовать пока что не удалось) призывает усилить давление на Венесуэлу и прямо говорит, что военная акция не исключена. С другой стороны, демократы попытались добиться принятия декларации, запрещающей Трампу атаковать Венесуэлу без одобрения конгресса (впрочем, успеха они не имели). Противники военной акции, конечно, не Мадуро спасают, а полагают, что имиджевые издержки на международной арене от этой операции перекроют любые возможные профиты. А если во время нее еще и погибнут американские граждане, то это потянет вниз рейтинги Республиканской партии.

Если завтра война

Каракас воспринимает угрозу как вполне реальную и объявил мобилизацию населения в ряды боливарианской милиции и народного ополчения. В приграничные районы переброшены свыше 25 тысяч военных. В стране имеются довольно большая (128 тысяч человек) армия и значительные запасы современного вооружения российского производства. Но в каком состоянии эта техника – большой вопрос. И это не говоря о том, что боевого опыта у венесуэльских военных давно не было.

Понимая это, президент Мадуро пытается максимально задействовать мирный трек, обратившись к ООН, Содружеству латиноамериканских и карибских государств с призывом способствовать разрядке в отношениях Вашингтона и Каракаса и не допустить войны. Даже значительная часть венесуэльской оппозиции (за исключением нобелевского лауреата Марии Корины Мачадо и ее близких соратников) выступает категорически против американской интервенции и ударов по национальной территории. Социологи из Datanálisis категоричны: лишь 12,6% венесуэльцев поддерживают санкции против правительства страны и вчетверо меньше – военное вмешательство.

Каракас регулярно заявляет о необходимости переговоров, в Вашингтоне же все чаще звучат слова о том, что время разговоров прошло. Значит ли это, что войны не миновать? Она стала ближе, это, увы, так, но не стала неизбежной. Учитывая привычную манеру Трампа держать оппонентов в напряжении до последнего момента, стоит скептически оценивать многие публикации в СМИ (ссылающиеся на «достоверные источники»), воспринимая их как зондирование почвы и продолжение психологического давления на Мадуро и руководство венесуэльской армии. Как показывает практика, громкие декларации об окончании любых переговоров часто служат дымовой завесой для проведения кулуарных консультаций и закулисного торга.

Война – это мир: что означает вручение Нобелевской премии Марии Мачадо

Если Трамп все же решит действовать жестко, он может рассчитывать на словесную поддержку своих региональных союзников – Аргентины, Эквадора, Парагвая, Доминиканской Республики, Тринидада и Тобаго, а также Гайаны (последнюю понять легко – Венесуэла претендует на две трети ее территории); скорее всего, на сторону Вашингтона встанет и новый кабинет Боливии. Лагерь тех, кто интервенцию не одобрит, куда больше: Гондурас, Куба, Никарагуа, Бразилия, Мексика, Колумбия, Коста-Рика, Панама, Сент-Винсент и Гренадины, Антигуа и Барбуда, Гренада. Бразильский президент Луис Инасиу Лула да Силва публично предложил свои услуги в качестве посредника на американо-венесуэльских переговорах; впрочем, Белый дом никакого ответа не дал.

Если дойдет до войны, то большинство стран Латинской и Карибской Америки наверняка осудят интервенцию и даже попытаются вынести вопрос на обсуждение в Организации американских государств и ООН. Кое-кто (к примеру, Мексика, Колумбия и Бразилия) может демонстративно понизить уровень дипотношений с США. Начало боевых действий плохо скажется на налаживающемся американо-бразильском диалоге, особенно если Трамп проигнорирует предложение Лулы о посредничестве. Это, пожалуй, максимум того, на что может рассчитывать Мадуро. Даже ближайший союзник – Куба – не рискнет заявить о намерении оказать военную помощь.

Что ждет Венесуэлу после того, как вопреки ожиданиям оппозиции Мадуро снова стал президентом?

Внутри самой Венесуэлы американские авиаудары наверняка укрепят националистические настроения, особенно если погибнут гражданские. Боливарианская армия в состоянии ответить ударом на удар и нанести ущерб американским ВВС и ВМФ. Но Каракас вряд ли решится объявить войну в ответ на агрессивные действия, прекрасно понимая – Вашингтон только этого и ждет, чтобы уже официально задействовать весь возможный военный потенциал. В последнем случае наземная операция (для которой сил США, накопленных сейчас в регионе, недостаточно) может стать неизбежной. У этого будут неприятные последствия: всплеск партизанских действий на территории и самой Венесуэлы, и соседней Колумбии (где до сих пор остаются левые антиправительственные группировки), поток беженцев устремится в Колумбию, Бразилию, Эквадор и Перу. В зоне риска окажутся районы нефтедобычи и нефтепереработки, что спровоцирует мировой рост цен на черное золото.

Что скажет Москва

Венесуэльский кризис и китайская империя

Для России Венесуэла – один из самых значимых партнеров и союзников в Латинской Америке, да и в мире в целом. Ради отношений с ней Кремль готов рисковать связями с рядом других государств региона. В 2024 году, когда США и ЕС объявили победителем президентских выборов в Венесуэле оппозиционера Эдмундо Гонсалеса, Москва немедленно заявила, что считает легитимным главой государства Николаса Мадуро.

Военная эскалация, особенно если она закончится смещением кабинета Мадуро и/или физической ликвидацией первых лиц Венесуэлы, гарантированно серьезно осложнит и без того непростой диалог России и США. Появление в Каракасе проамериканского правительства совершенно не входит в планы Кремля. В Вашингтоне это понимают. Твердая позиция как России, так и Китая, с которыми не раз ранее солидаризировалась Венесуэла, могла бы стать сдерживающим фактором для американцев. Но пока обе страны ограничиваются дежурными декларациями о недопустимости иностранного вмешательства в дела суверенного государства. Москва то ли не хочет напрямую вовлекаться в конфликт, то ли полагает, что Трамп блефует.

Между тем совсем недавно был ратифицирован российско-венесуэльский договор о стратегическом альянсе, 14-я статья которого очень обтекаемо намекает на возможности «военно-технического сотрудничества в интересах <...> обеспечения безопасности двух стран». Логистика для масштабной помощи со стороны Москвы затруднена: баз у России нет ни в Венесуэле, ни поблизости. Не ядерный же потенциал задействовать для защиты союзника в Латинской Америке? Да и вообще, в условиях продолжающейся СВО странно было бы ждать, что Россия будет распылять силы. В то же время Кремль понимает, что нельзя просто бросить ослабленного союзника, даже если ресурсов остро не хватает.

Обязывает ли Россию договор о стратегическом партнерстве воевать за Венесуэлу?

Сама ратификация договора стала дипломатическим сигналом для США. Кремль прямо заявил, что не опасается реакции Вашингтона и что отношения Москвы и Каракаса обладают «самостоятельной ценностью». Некоторое время назад в Венесуэле приземлились военно-транспортные самолеты России, но, что они привезли, осталось тайной. Москва, похоже, делает ставку на повторение удачного опыта 2019 года. Тогда, во время очередного витка политического кризиса в Венесуэле и возникновения у администрации Трампа планов интервенции, визиты высокопоставленных российских военных (якобы для рутинных проверок состояния военной техники) заметно охладили пыл пентагоновских «ястребов».

Сработает ли такой номер сейчас, сказать невозможно. С одной стороны, США хоть и заинтересованы в смене политического режима в Боливарианской Республике, но не готовы к полномасштабной военной интервенции ни логистически, ни политически, ни психологически. Администрация Трампа осознает возможные политические и дипломатические издержки для своей политики и в регионе, и в мире. С другой стороны, накопление военной группировки и постоянное ужесточение тона невозможно просто «отмотать» назад, США нужна демонстрация хоть какого-то успеха.

Какую империю строит Трамп, и каковы будут ее отношения с Россией и Китаем

Потопленных рыбачьих лодок явно недостаточно, а вот авиаудар по базам венесуэльской армии (если он не перерастет в масштабную войну) в самый раз. Именно это американцы в 2025 году уже проделали в Иране. Не стоит сильно уповать на заявления отдельных политиков в Вашингтоне, что время для войны не пришло, – перед ударом по Исламской Республике как раз планировался очередной этап переговоров.

Все расчеты строятся людьми. В условиях же растущей эскалации вместо рациональных аргументов начинают действовать непредвиденные факторы. В свое время случайный инцидент в Тонкинском заливе втянул США во вьетнамскую войну. В 1914 году схожим образом началась Первая мировая; слишком много оружия накопилось, и чрезмерно много громких слов было сказано. В 1962-м Джон Кеннеди, прочитавший незадолго до Карибского кризиса работу Барбары Такман «Августовские пушки», сделал что мог, чтобы мир не скатился в третью мировую войну. Вряд ли эта книга лежит на столе у сегодняшнего хозяина Белого дома.

Автор – профессор РАН, директор Центра ибероамериканских исследований СПбГУ