Архивная публикация 2006 года: "Будапешт, Москва, Новосибирск"
Неделя в истории была невеселая. Разве что порадовал юбилей нашей великой упрямой современницы Галины Вишневской: мы отмечали его во вторник 24 октября. А так — в понедельник 23-го исполнилось четыре года Дубровке. В тот же день — полувековое торжество венгерских событий. В среду 25-го — арест Ходорковского. Три года назад. Попробуем пропустить эти даты сквозь себя, нанизать их, как на нитку, на свою собственную судьбу, примерить историю на частный, личный опыт.Начнем с Будапешта.
Будучи правильным советским подростком, году в 1976-м я услышал по радио, что объявлен конкурс сочинений на тему «Берем с коммунистов пример». Написал. Послал. Победил. И поехал в Артек. Который называли солнечным, но который был осенним, туманным и сырым.
Впрочем, важно не это. А то, с кого и почему я хотел брать пример. Так получилось, что вокруг нашего семейства все время крутились военные, дальняя и близкая родня, друзья родни, однополчане и однополчанки. Один четвероюродный дядя летал на арабских самолетах во время семидневной войны, другой въезжал на танке в Прагу в 1968-м, а третий — тот самый, про кого было написано победное сочинение, — подавлял венгерское восстание 1956-го.
Перед моим умственным взором представал яркий образ: жестокие небритые венгры, не понимающие собственного счастья, с кольями, топорами и железной арматурой наперевес идут сражаться с законным правительством. И оскорбляют память советских воинов, освобождавших Будапешт от немецко-фашистских захватчиков. Прекрасному памятнику на горе Геллерт грозит осквернение; на всех фонарных столбах висят гниющие трупы коммунистов; город погружен в тоску; и вот наши доблестные воины, рискуя жизнью, врываются в обезумевший город, под руководством советского посла товарища Андропова помогают товарищу Кадару и устанавливают коммунистический порядок. Который неуклонно ведет страну к процветанию.
Самое интересное, что этот героический миф сформировался в моем воспаленном мозгу безо всякого специального участия военного родственника — непосредственного участника событий. Он как раз очень не любил про Будапешт говорить, даже в подпитии. Да так… было дело… что теперь вспоминать... Мифологему порождали не чьи-то рассказы, а сама, как я бы сказал, информационная атмосфера позднесоветского общества, с ее привычкой к полунамеку и расфокусированным сюжетам. Ведь по телевизору тоже почти никогда не говорили про Будапешт, Прагу и Синай. Редко-редко показывали венгерское кино о той эпохе. Было и было. Полторы строки в школьном учебнике, два абзаца в вузовском, тысяча знаков в энциклопедии. Воображение безответственного обывателя само достраивало схему, само раскрашивало ее в героические тона, само превращало в источник вдохновения: берем с коммунистов пример!
А правда — про исковерканную историю, про затоптанную в грязь свободу, про поломанные судьбы — кого она интересовала? В воздухе носились совсем другие идеи, совсем иные ценности воодушевляли массовое сознание — и я как один из бесчисленных носителей этих идей проецировал собственные стереотипы на недавнее прошлое.
Это я все к чему? К тому, что решение — арестовать Ходорковского, сломать его, разрушить бизнес, подмять под себя, воспользоваться случаем, чтобы навести порядок в свою клановую пользу — принимали точно такие же носители массового советского сознания, только сильно повзрослевшие, пожухшие и освоившие единственный из принципов капитализма: доходность выше морали. Они тоже росли в атмосфере недоговоренности, тоже достраивали в своем воображении Будапешт, Прагу, Синай до уровня героического мифа; нашпиговывали этот миф чекистскими страхами мировых заговоров; воспринимали историю борьбы за свободу как сплошную череду проплаченных переворотов. И осуждать их за то невозможно. В серых питерских коммуналках, на тесных московских кухнях выпивали и закусывали не только вольнолюбивые интеллигенты; в точно таких же коммуналках, на точно таких же кухнях выпивали и закусывали правильные рабочие, средний офицерский состав — вся эта вечная опора любого подневольного режима. Разговоры взрослых внимательно слушали мальчики и девочки, заряжались и заражались верноподданнической энергией; в их сознании клубились исторические мифы; и когда пришло их время действовать в истории, они стали подверстывать окружающую жизнь под свои подростковые стереотипы.
Все понимаю. Сам такой был. Только почему ж они не повзрослели?
Неделя в истории была невеселая. Разве что порадовал юбилей нашей великой упрямой современницы Галины Вишневской: мы отмечали его во вторник 24 октября. А так — в понедельник 23-го исполнилось четыре года Дубровке. В тот же день — полувековое торжество венгерских событий. В среду 25-го — арест Ходорковского. Три года назад. Попробуем пропустить эти даты сквозь себя, нанизать их, как на нитку, на свою собственную судьбу, примерить историю на частный, личный опыт.Начнем с Будапешта.
Будучи правильным советским подростком, году в 1976-м я услышал по радио, что объявлен конкурс сочинений на тему «Берем с коммунистов пример». Написал. Послал. Победил. И поехал в Артек. Который называли солнечным, но который был осенним, туманным и сырым.
Впрочем, важно не это. А то, с кого и почему я хотел брать пример. Так получилось, что вокруг нашего семейства все время крутились военные, дальняя и близкая родня, друзья родни, однополчане и однополчанки. Один четвероюродный дядя летал на арабских самолетах во время семидневной войны, другой въезжал на танке в Прагу в 1968-м, а третий — тот самый, про кого было написано победное сочинение, — подавлял венгерское восстание 1956-го.
Перед моим умственным взором представал яркий образ: жестокие небритые венгры, не понимающие собственного счастья, с кольями, топорами и железной арматурой наперевес идут сражаться с законным правительством. И оскорбляют память советских воинов, освобождавших Будапешт от немецко-фашистских захватчиков. Прекрасному памятнику на горе Геллерт грозит осквернение; на всех фонарных столбах висят гниющие трупы коммунистов; город погружен в тоску; и вот наши доблестные воины, рискуя жизнью, врываются в обезумевший город, под руководством советского посла товарища Андропова помогают товарищу Кадару и устанавливают коммунистический порядок. Который неуклонно ведет страну к процветанию.
Самое интересное, что этот героический миф сформировался в моем воспаленном мозгу безо всякого специального участия военного родственника — непосредственного участника событий. Он как раз очень не любил про Будапешт говорить, даже в подпитии. Да так… было дело… что теперь вспоминать... Мифологему порождали не чьи-то рассказы, а сама, как я бы сказал, информационная атмосфера позднесоветского общества, с ее привычкой к полунамеку и расфокусированным сюжетам. Ведь по телевизору тоже почти никогда не говорили про Будапешт, Прагу и Синай. Редко-редко показывали венгерское кино о той эпохе. Было и было. Полторы строки в школьном учебнике, два абзаца в вузовском, тысяча знаков в энциклопедии. Воображение безответственного обывателя само достраивало схему, само раскрашивало ее в героические тона, само превращало в источник вдохновения: берем с коммунистов пример!
А правда — про исковерканную историю, про затоптанную в грязь свободу, про поломанные судьбы — кого она интересовала? В воздухе носились совсем другие идеи, совсем иные ценности воодушевляли массовое сознание — и я как один из бесчисленных носителей этих идей проецировал собственные стереотипы на недавнее прошлое.
Это я все к чему? К тому, что решение — арестовать Ходорковского, сломать его, разрушить бизнес, подмять под себя, воспользоваться случаем, чтобы навести порядок в свою клановую пользу — принимали точно такие же носители массового советского сознания, только сильно повзрослевшие, пожухшие и освоившие единственный из принципов капитализма: доходность выше морали. Они тоже росли в атмосфере недоговоренности, тоже достраивали в своем воображении Будапешт, Прагу, Синай до уровня героического мифа; нашпиговывали этот миф чекистскими страхами мировых заговоров; воспринимали историю борьбы за свободу как сплошную череду проплаченных переворотов. И осуждать их за то невозможно. В серых питерских коммуналках, на тесных московских кухнях выпивали и закусывали не только вольнолюбивые интеллигенты; в точно таких же коммуналках, на точно таких же кухнях выпивали и закусывали правильные рабочие, средний офицерский состав — вся эта вечная опора любого подневольного режима. Разговоры взрослых внимательно слушали мальчики и девочки, заряжались и заражались верноподданнической энергией; в их сознании клубились исторические мифы; и когда пришло их время действовать в истории, они стали подверстывать окружающую жизнь под свои подростковые стереотипы.
Все понимаю. Сам такой был. Только почему ж они не повзрослели?
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
