18.01.1999 01:00 Еженедельный журнал «Профиль»

Архивная публикация 1999 года: "Денежные притоки Дона"

При этом, следуя дедовскому принципу "с Дона выдачи нет", ростовские власти не допустили к разделу местного пирога ни одну из столичных олигархических групп.Тихий "Донинвест"

Впервые о "Донинвесте" в Ростове всерьез заговорили в 1993 году. Это был маленький частный банк, но в 1993-м с этим гадким утенком вдруг случилось сказочное превращение -- он стал единственным уполномоченным банком администрации Ростова, а вскоре получил на обслуживание наиболее привлекательные счета областной администрации и большинства бюджетных организаций области.
Именно с 1993 года в Ростове укоренилось мнение о том, что "Донинвест" представляет в местной экономике интересы партии власти. Неудивительно, что вскоре по сумме активов "Донинвест" разделил 1--2-е место с тогдашним местным монстром -- Промстройбанком -- и вошел в "золотую сотню" российских банков.
Возглавляет ныне уже финансово-промышленную группу "Донинвест" молодой и амбициозный предприниматель Михаил Парамонов. Начинал он в конце 80-х годов с мелкого бизнеса (торговал полиэтиленовыми кульками), а уже в 1991 году создал и возглавил банк "Донинвест".
Михаилу Парамонову 34 года. Он окончил Ростовский институт народного хозяйства, защитил диссертацию и стал кандидатом экономических наук. Доподлинно не известно, как этот молодой человек познакомился с губернатором Владимиром Чубом и смог заслужить его доверие. Однако говорят, что на первых порах своего ныне уже семилетнего губернаторства Чуб отличался повышенной демократичностью (проходил как кандидат партии "Демвыбор России) и был доступен предпринимателям даже не самого высокого пошиба. В начале 90-х директора крупных областных предприятий и совхозов с нескрываемой усмешкой поглядывали на молодого губернатора-демократа. Между тем Чубу был нужен свой предприимчивый человек -- не из высокомерной местной элиты, а такой, который был бы ему всем обязан и, в отличие от "красных директоров", чувствовал бы себя в рыночных условиях как рыба в воде.
Впрочем, ходят и самые невероятные слухи. Будто бы Чуб пригрел Парамонова потому, что молодой предприниматель якобы приходится родственником зампредседателя Центробанка России Татьяны Парамоновой.
Так или иначе, но именно Михаил Парамонов стал самым нужным человеком для ростовского губернатора -- примерно как Чубайс для Ельцина. И как в свое время Чубайсу, Парамонову под крепкой политической крышей удалось раскрыться как деловому человеку, продемонстрировать фантазию, хватку и способность держать удар.
Так, упомянутый "Донинвест" обслуживал счета не только бюджета, но и внебюджетных фондов (социального страхования, пенсионного, дорожного и т.д.), и далеко не все клиенты достались ему без боя.
Самым громким получилось сражение в 1995 году за счета областного Пенсионного фонда, средства которого были соизмеримы с бюджетом Ростовской области (около 6 трлн. "старых" рублей в год). Дело в том, что московские "пенсионные" чиновники выстроили систему собственных региональных банков. В Ростове это был молодой и динамично развивавшийся банк "Южный регион", интересы которого отстаивал начальник местного отделения Пенсионного фонда Владимир Кирчев.
Битва "Донинвеста" с ЮР за пенсионные деньги была продолжительной -- с привлечением многочисленных столичных ревизоров, со скандальными заседаниями областного Законодательного собрания (большинство его депутатов всегда поддерживали местную исполнительную власть), с извлечением компромата о задержках пенсий Пенсионным фондом в корыстных целях.
Завершилось сражение тем, что прокурорская проверка вскрыла факт покупки руководителем фонда Кирчевым личной квартиры на "пенсионные" средства. Кирчеву дали тихо уйти, а на его место был назначен управляющий одного из филиалов "Донинвеста" Владимир Шамарин. Надо ли говорить, где вскоре оказались счета Пенсионного фонда?
Кстати, именно с пенсионными деньгами был связан последний из скандалов, в которые время от времени оказывается втянут Парамонов. Сразу после прошлогоднего августовского кризиса разразился пенсионный бунт в Таганроге: по вине местного филиала "Донинвеста" здешним пенсионерам на несколько месяцев задержали пенсию. Разгневанные старики и старушки организовали при поддержке коммунистов многочисленный сход. Неожиданно для многих на встречу с пенсионерами явился лично Парамонов и попытался объяснить трудности банка общероссийским финансовым обвалом. Дело, однако, чуть не дошло до физического контакта банкира с массами. Кончилось все тем, что пенсионеры обратились к правоохранительным органам с требованием провести проверку и выяснить, куда подевались их деньги. Через некоторое время свои пенсии старики все же получили, но имидж Парамонова в Таганроге был сильно подпорчен. А ведь он намеревается баллотироваться на выборах в Госдуму-99 именно от Таганрога.
Вообще, развитие банка "Донинвест" как финансового дома никогда не было для Парамонова самоцелью. Растущие как на дрожжах ресурсы вкупе с поддержкой дружественной обладминистрации были направлены на ударный участок рыночных реформ 1994--1996 годов -- приватизацию промышленности. Из этой гонки "Донинвест" вышел центром мощнейшей в Ростовской области финансово-промышленной группы с годовым суммарным оборотом около $300 млн. Акции предприятий либо скупались на аукционах, либо банк давал кредиты (которые, само собой, не возвращались) под залог акций, либо на заводах вводилось внешнее управление и арбитражным управляющим назначался человек "Донинвеста".
Однако и эти завоевания "Донинвеста" были не целью, а лишь средством для осуществления амбициозной до авантюрности главной цели ФПГ -- создания в Ростовской области крупного центра автомобилестроения, жертвой которого в будущей конкурентной борьбе должен стать не кто-нибудь, а автовазовский колосс.
Местная легенда гласит, что Михаил Парамонов еще в юности мечтал быть хозяином гигантского автозавода. Молва также приписывает Парамонову реплику, брошенную в ответ на упреки в сомнительности его предпринимательской деятельности: "Если бы я хотя бы десятую часть того, что вложил в дело, взял себе и уехал за бугор, то не только мои внуки, но и правнуки были бы очень богатыми. Однако я строю завод".
О каком заводе речь? А вот: еще в 1995 году на простаивавших площадях культиваторного завода "Красный Аксай" "Донинвест" развернул отверточное производство легковых автомобилей Daewoo Nexia и Espero. До этого переговоры велись с американцами и европейцами, но в конце концов остановились на корейских моделях из-за относительной дешевизны при неплохом качестве (Nexia с полным электропакетом продавались в Ростове меньше чем за $10 тысяч). За три года "Донинвест" выпустил около 20 тысяч автомобилей. ФПГ неплохо заработала, но главное -- удалось создать приличную дилерскую сеть по всей России. По объемам продаж в последнее время "Донинвест" стал превосходить одного из столпов отечественного автопрома -- московский АЗЛК.
Однако это была лишь прелюдия. В начале 1997 года в "Донинвесте" решаются на рискованный шаг -- строительство автозавода общей стоимостью под $1 млрд. и проектной мощностью 480 тысяч авто в год. Предприятие начали возводить на территории Таганрогского комбайнового завода. "Донинвест" вложил в первую очередь строительства $270 млн. -- больше денег не дал никто. На вложенные средства в США, Германии и Японии было закуплено современное оборудование. Завод на 100% собственность "Донинвеста", который за несколько миллионов долларов купил у Daewoo Motors лицензию на выпуск трех моделей, разработанных южнокорейской корпорацией в 1997 году,-- Leganza, Lanos и Nubira. Эти автомобили, создаваемые на Дону, не долго думая, назвали "Донинвестами" ("Донинвест Кондор", "Донинвест Орион" и "Донинвест Ассоль").
Первая очередь завода, запущенная в сентябре 1998 года, позволяет "Донинвесту" сваривать кузова, красить и собирать автомобили. Стратегический план -- дальнейшее углубление сборки и производство аналогичных корейским узлов и деталей на местных предприятиях, в том числе на заводах ФПГ "Донинвест".
Финансовый кризис августа 1998 года нанес ощутимый удар по местному автомобильному проекту. Главная надежда "Донинвеста" -- "Ассоль" -- выходит теперь дороже вазовской "десятки" уже не на 20--25%, как планировалось, а на все 100%, и по цене приблизилась к 200 тысячи рублей. Тем не менее "Донинвест", оправившись от августовского шока, отпраздновал в сентябре пуск первой очереди завода и принялся за "учебно-тренировочный" выпуск "Ассолей", намереваясь к концу декабря начать массовое производство.
В изменившейся ситуации (резкий скачок курса доллара и соответственно рост цены на автомобили) ставка делается на прибыль предприятий-экспортеров, входящих в ФПГ, и на налоговые льготы для автозавода, которые, по словам супруги Михаила Парамонова, председателя правления банка "Донинвест" Аллы Хвесько, со дня на день будут предоставлены правительственным постановлением. Если это произойдет, то, если верить Хвесько, ФПГ сможет выпустить и продать в 1999 году около 90 тысяч автомобилей, а общий годовой оборот предприятий группы намечено довести до $1 млрд., войдя, таким образом, в двадцатку ведущих российских финансово-промышленных групп.
Кстати, в "Донинвесте" подсчитали, что при выпуске 90 тысяч автомобилей в год сумма ожидаемых ежегодных льгот составит $142 млн. Что позволит "Донинвесту" опустить цену на "Ассоль" до $7--8 тысяч -- и тогда этот автомобиль станет самой недорогой иномаркой в России.
При этом почти ничего неизвестно о взаимоотношениях между донским предпринимателем с автомобильным уклоном и влиятельнейшим бизнесменом Борисом Березовским. А ведь именно Березовский через подконтрольные фирмы фактически владеет заводом по производству Daewoo в Узбекистане. Он же представлял интересы Daewoo Motors при неудачной попытке этой корпорации установить контроль над АвтоВАЗом. Так что интересы двух этих людей неминуемо должны пересечься на автомобильном рынке России.
В одной из ростовских газет лишь промелькнула информация из неофициальных источников о том, что сразу после начала строительства автозавода в Таганроге к Парамонову приезжали эмиссары Березовского с предложением отказаться от амбициозных планов. Однако якобы получили от ворот поворот. В Ростове Березовский не столь влиятелен, как в Москве.
Между тем для Парамонова, "Донинвеста" и местной партии власти 1999-й -- год решающий. Именно в этом году определится главное: найдут ли десятки тысяч "Донинвестов" спрос у россиян. Если это произойдет, то о "Донинвесте" узнает вся страна, если нет -- последствия предсказать трудно. Слишком много вложено в этот завод, слишком крепко местная власть связала свою судьбу с судьбой таганрогского автомобильного проекта.
Дело в том, что главный после Парамонова вдохновитель проекта ростовский губернатор Чуб считает: автомобильное производство в Таганроге выведет Ростовскую область в число самых благополучных российских регионов. Если проект удастся, Парамонов обещает губернатору удвоить доходную часть бюджета области, дать работу 30 местным предприятиям по производству комплектующих. Кстати, сам губернатор и все местное начальство ездят на автомобиле "Донинвест Кондор".
В личной жизни Парамонов, как человек Чуба, старается соответствовать стилю, приветствуемому губернатором,-- это стиль человека обеспеченного, но считающего роскошь излишеством. Как и полагается партнеру Daewoo, он ездит на темно-синей Espero -- машине этого концерна, хотя мог бы позволить себе хоть Rolls-Royce. В Ростове даже поговаривают, что Парамонов -- законодатель местной моды на цвет авто. Когда он перемещался на машине бутылочного цвета, все здешние "крутые" старались иметь аналогичный автомобиль, ныне самый модный колор -- темно-синий.
Рабочий день Михаила Парамонова начинается в шесть утра, а в семь он уже проводит планерки с сотрудниками группы. День, как водится, расписан по минутам. Тем не менее Парамонов успевает поддерживать себя в хорошей физической форме, регулярно посещает тренажерный зал. Парамонов всячески избегает журналистов и за последние пять лет дал всего одно-два интервью, да и то отделался общими фразами.
Ростовское представительство ВЦИОМ ежегодно проводит экспертные опросы на тему "Лидеры ростовского бизнеса" по заказу местного делового еженедельника "Город N". Последние четыре года эксперты безоговорочно признают Парамонова самым влиятельным предпринимателем области -- в этом он намного обходит директоров ВПК, банкиров и боссов естественных монополий.
Первым делом, первым делом -- вертолеты

В табеле о рангах ростовских бизнесменов гендиректор местного вертолетного завода Михаил Нагибин так же традиционно занимает вторую строчку. Но если его тезка Парамонов стремительно взлетел на деловой Олимп из самых низов, то Нагибина рыночные реформы застали уже в ранге могущественного хозяина крупного промышленного предприятия ВПК -- по своим возможностям он на тот момент уступал только легендарному гендиректору Ростсельмаша Юрию Пескову.
Но Песков в начале 90-х стремительно терял влияние -- оно падало пропорционально сокращению госдотаций заводу,-- а в 1995-м и вовсе был вынужден подать в отставку. Нагибин же благодаря умению ладить с властями и приспосабливаться к новым условиям сохранил позиции, оставшись, как было сказано, вторым, но уже после Парамонова.
О самом АО "Роствертол" в городе известно не очень много. Дело в том, что вертолетный завод -- это предприятие ВПК. На нем производятся не только гражданские, но и военные вертолеты марки "Ми". Так что многое здесь покрыто государственной тайной.
На "Роствертол" Нагибин пришел в 70-х главным инженером тогдашнего Ростовского вертолетного производственного объединения. В 1980 году его назначили гендиректором. Приватизация завода была проведена в 1993 году таким образом, что часть акций сосредоточило в своих руках руководство АО, часть -- зависящие от завода фирмы-смежницы, остаток получили мелкие акционеры, в основном рабочие РВПО. На акционерных собраниях, как правило, голосовали единогласно, каждый раз переизбирая Нагибина гендиректором. От добра добра не ищут: на "Роствертоле" стабильно выплачивается высокая по ростовским меркам средняя зарплата (около 700 рублей), есть дивиденды (600% за 1997 год). Кроме того, Нагибин -- авторитарный руководитель и держит всех в узде.
Инвестиционный бум 1997 года принес "Роствертолу" 20-кратное удорожание его акций. За бумагами вертолетного завода гонялись чуть не все фондовики Ростова -- по приватной информации, выполняя заказы московских компаний. На рабочих из числа владельцев акций в те времена пролился золотой дождь: сделки оформляли чуть ли не у проходной, щедро расплачиваясь наличными. На самом же заводе была развернута пропагандистская кампания по недопущению продажи акций сторонним фирмам: предприятие само активно скупало акции.
Позже руководство завода намекало на то, что все это был заговор заграничных конкурентов "Роствертола", которые хотели скупить акции и развалить завод. Однако среди фондовиков родилась своя версия: мол, скандалы вокруг акций "Роствертола" (например, руководителей инвестиционных компаний допрашивали сотрудники ФСБ на предмет выяснения заказчиков акций) были спровоцированы светлыми головами в руководстве предприятия с целью их "разогреть" и продать часть бумаг подороже. Косвенно эту версию подтвердило то, что в начале 1998 года в Ростове заговорили, будто именно с подачи заводского начальства немалые пакеты акций "Роствертола" перекочевали в портфели московского ОНЭКСИМ-банка и швейцарского Credit Suisse, а что касается вообще московских держателей акций, то они в совокупности получили более 51%.
Открыто в Ростове об этом не говорят, но в кулуарах операцию "Акции" расценивают как блестяще проведенную руководством завода сделку, а именно: запрет рабочим продавать акции -- взвинчивание таким образом цены на них -- полюбовная продажа собственных бумаг москвичам.
Так это или нет, но Нагибин по-прежнему гендиректор и никто не сомневается в его прочности.
Во многом позиции Нагибина сильны потому, что на подобных крупных предприятиях ВПК решение о гендиректоре всегда имеет отношение к большой политике. А с властями Михаил Нагибин всегда умел находить общий язык. С самого назначения Владимира Чуба губернатором области осенью 1991 года Нагибин -- его последовательный союзник и агитатор. На губернаторских выборах 1996 года он был официальным доверенным лицом кандидата Чуба и одним из организаторов мощной предвыборной акции, когда Чуба поддержало собрание директоров крупнейших донских предприятий. С соответствующим призывом к ним с трибуны обратился именно гендиректор "Роствертола".
Во время президентских выборов 1996 года другой высокопоставленный кандидат -- Борис Ельцин, посетив Ростов, остановился не где-нибудь, а в фешенебельном бизнес-центре "Роствертола" -- на вилле, о которой в Ростове ходят легенды.
Бизнес-центр "Роствертола" -- особняк, когда-то принадлежавший обкому КПСС. Дорогая мебель, ковры, высококлассный ремонт, бильярд, сауна -- все это устроено посреди живописного сада на берегу реки. К встрече президента приготовили бесчисленные донские деликатесы. Особенно запомнились метровые осетры, колоритно возлежавшие на огромных блюдах.
Говорят, перед приездом президента в бизнес-центре произошло неприятное происшествие. Когда все уже было готово и спецслужбисты, ощупав каждое кресло и прослушав каждую половицу, дали "добро" на прием высокого гостя, вдруг с грохотом обрушилась огромная люстра, висевшая в одной из комнат. Люстру в мгновение ока заменили. Ельцин приехал, потанцевал с Евгением Осиным на стадионе и переночевал, как было сказано, в нагибинском бизнес-центре.
Правда, деликатесы не пригодились, поскольку президент был со своими поварами и едой. Тем не менее после ростовской части акции "Голосуй или проиграешь" "Роствертол" получил право торговать на внешнем рынке самостоятельно, минуя госкомпанию "Росвооружение". Так что Нагибин проголосовал, как всегда, правильно и, как всегда, не проиграл.
Еще одним патроном Михаила Нагибина стал московский ростовчанин Сергей Шахрай. В 1995 году, когда первого вице-премьера Шахрая попросили из правительства, он приехал баллотироваться в депутаты Госдумы от Ростова-на-Дону. Жил тоже в бизнес-центре Нагибина, встречался с работниками завода, которые, по счастливой случайности, были избирателями его округа.
Рабочим сказали, что Шахрай с его связями в столице может помочь заводу. Шахрая избрали в Думу, а "Роствертол" вскоре получил от Авиационного регистра при Межгосударственном авиационном комитете столь необходимый для внешней торговли сертификат на производство транспортных вертолетов "Ми-26ТС".
Вообще, завод предлагает на рынке довольно качественные и сравнительно недорогие геликоптеры. Здесь, кроме боевых, выпускают вертолеты для тушения пожаров, санитарные, грузовые с самой высокой грузоподъемностью в мире. Основные заказчики -- Минобороны и МЧС. Они же основные неплательщики, задолжавшие заводу 300 млн. рублей. "Роствертол" даже затеял суд с Минобороны и уже отсудил 8 млн. Несмотря на эти долги, на заводе нет задержек зарплаты, удалось избежать обвальных сокращений и, что особенно редко среди предприятий ВПК, ежегодно выплачиваются дивиденды по акциям.
Все это потому, что не менее трети продукции завода идет на экспорт. Гордость ростовских вертолетостроителей -- современный боевой вертолет с оборудованием для ночного видения "Ми-28Н". Средняя стоимость одного боевого вертолета -- около $20 млн. Нагибин постоянно рекламирует своих "стрекоз" на крупнейших оружейных ярмарках в Ле-Бурже, на Ближнем Востоке. Он сумел сохранить часть рынка после распада СССР, запустить лизинговые программы, зарабатывать на сдаче вертолетов в аренду, на ремонте и обучении пилотов из стран третьего мира.
Еще Нагибин довольно умело развивает параллельные виды деятельности. В структуре завода работает цех ширпотреба, но главная гордость роствертоловской конверсии -- крупнейший в городе торгово-выставочный комплекс, который принадлежит "Роствертолу". Сегодня здесь постоянно работают десятки магазинов, проводятся наиболее представительные, в том числе международные, выставки и ярмарки.
Надо сказать, что еще каких-нибудь 2--3 года назад Нагибин был одним из лидеров мощной предпринимательской группы, на равных конкурировавшей с ФПГ "Донинвест". Эту группу называли "Промстройбанк -- "Роствертол". Завод работал в связке с крупнейшим кредитором местной промышленности, а Нагибин был председателем совета директоров этого процветавшего банка. Однако 1997 год обернулся для местного Промстройбанка катастрофой. Из-за госдолгов заемщиков и просчетов самих банкиров (выдача необеспеченных кредитов и вложение их в нерентабельные проекты) Промстройбанк оказался неплатежеспособен. Ни с чем остались около 50 тысяч частных вкладчиков и тысячи корпоративных клиентов.
Тогда же, летом 1998 года, Нагибин заявил, что намерен восстановить платежеспособность банка и рассчитаться с его кредиторами. Он выкупил контрольный пакет местного ПСБ у российского Промстройбанка и заявил, что в ближайшее время инвестирует сюда около 100 млн. рублей, каковых денег вполне хватит для восстановления ликвидности.
Свое обещание Нагибин намеревается выполнить, как только государство погасит заводу большую часть долга за заказы Минобороны и МЧС. Если это произойдет, то на Дону может возродиться некогда мощная связка крупного предприятия и промышленного банка, о желании сотрудничать с которым заявляют многие местные предприниматели.
Точные сведения о нынешнем обороте "Роствертола" появятся только к лету 1999 года, когда состоится годовое собрание акционеров. Но уже сейчас можно с определенной долей уверенности сказать, что это будет сумма от 1,5 до 2 млрд. рублей.
Надо ли говорить, что сам Михаил Нагибин -- человек не бедный? По неофициальным данным, он не только получает немалую зарплату и дивиденды, но и имеет определенный процент от каждой сделки по продаже вертолетов. Хотя сам он по старой традиции "красных директоров" не кичится богатством и любит говорить о себе как о человеке с весьма средним достатком.
Однако 60-летний юбилей вертолетного начальника в Ростове отмечался с большим размахом. До сих пор многие вспоминают многочисленные юбилейные банкеты, оплаченные, как говорят, в том числе из заводской казны.
Нагибин любит собак, из блюд отдает предпочтение овощам, из напитков -- пиву.
Единственная известная слабость гендиректора -- любовь к дорогим костюмам, которыми Нагибин частенько пополняет свой гардероб. Правда, пристрастий к конкретным торговым маркам у него нет.
Нагибин умеет общаться с журналистами: говорит открыто, но точно взвешивает каждое слово, как это умеют делать политики высокого ранга или представители спецслужб. На заводе он слывет очень жестким руководителем. Один только слух о том, что директор может прийти в цех, ввергает в трепет и рабочих, и начальников.
Как большинство сильных личностей, Нагибин окружил себя теми, кого называют профессиональными исполнителями. На вопрос, кто может сменить нынешнего генерального, все начальники недоуменно пожимают плечами: "Даже не думали об этом". Безальтернативным Михаила Нагибина считают и рабочие. Несмотря на естественную массовую антипатию к начальству, они все же благодарны ему за то, что зарплата выплачивается без задержек -- в наше время это большая редкость.
Табачный генерал

Если Парамонов с Нагибиным известны прежде всего своей влиятельностью, то при словах "успешный предприниматель" в Ростове чаще остальных вспоминают генерального директора Донской табачной фабрики Ивана Саввиди.
Путешествие ростовского табачного генерала Саввиди в рынок являет собой яркое доказательство правоты гайдаро-чубайсовских теорий о том, что приватизация может и должна делать промышленные предприятия более эффективными.
Донской табачке вообще всегда везло на руководителей. 140 лет назад ее основал легендарный донской предприниматель Василий Асмолов. Он начал с того, что арендовал сарай на окраине Ростова, в котором трое рабочих сушили табачные листья. А через некоторое время Асмолов был уже владельцем одной из крупнейших в мире табачных империй с громадным даже по нынешним временам объемом производства -- 23 млрд. штук табачных изделий в год. Южнороссийские папиросы экспортировались в десятки стран, и чуть ли не половина Ростова была построена Асмоловым.
Иван Саввиди пришел на Донскую государственную табачную фабрику (третью по величине в СССР) сразу после службы в армии в начале 70-х. Начало 90-х годов он встретил в ранге заместителя директора по снабжению. На эпохальном для фабрики собрании акционеров в 1993 году выдвинул свою кандидатуру на пост генерального директора. Собрание проходило в Ростовском театре драмы имени Горького. Советский классик, надо полагать, остался бы доволен драматизмом мероприятия.
Саввиди заручился поддержкой ростовского Фонда имущества, владевшего 20% акций табачки, и Донского коммерческого банка, контролировавшего после приватизации 27-процентный пакет. Ему противостоял тогдашний "красный директор" фабрики Евгений Балала. Тот, в свою очередь, опирался на акции руководящей команды, числом сопоставимым с теми, что голосовали за Саввиди. Таким образом, ораторам предстояла борьба за голоса рабочих -- мелких акционеров АО, решавших исход голосования.
Балала, пообещавший расширить социальную поддержку работников и заявивший о необходимости поиска иностранного инвестора, закончил свою речь под овации переполненного зала. Саввиди же неожиданно предложил рабочим программу жесткой экономии расходов, агрессивного маркетинга и технического перевооружения предприятия на собственные средства. Только это, по его мнению, могло обеспечить заводу достойное будущее. Результат голосования был неожиданным: 61% за Саввиди!
Мелкие акционеры поверили своему снабженцу и оказались правы. За пять лет пребывания в кресле гендиректора Саввиди почти вдвое увеличил объем выпускаемой продукции. При этом он четко следовал программе, изложенной в 1993 году. Во главу угла был поставлен сбыт. Застолбив нишу недорогих по сравнению с импортными сигарет, Саввиди не только развил торговлю уже известными в стране сигаретами "Ростов", "Наша марка" и др. с так называемым восточным (в противоположность "американ бленд") типом табака, но и раскрутил собственную марку типа "американ бленд" -- сигареты "Донской табак". Эти сигареты уже успели получить несколько призов на российских выставках и сейчас, после кризиса, в Ростове на них "подсел" чуть ли не весь средний класс, вынужденный отказаться от "Кэмела" и "Мальборо" (американские сигареты обходятся в 18--25 рублей, тогда как "Донтабак" идет по 6--7 рублей за пачку). Выяснилось, что эти сигареты вполне можно курить.
Саввиди понимал, что его главный козырь -- низкая цена продукции. И когда у Ереванского завода по производству фильтров (всесоюзного, а ныне эсэнгэшного монополиста) начались проблемы, "Донтабак", стремясь избежать зависимости от западных производителей, мобилизовал ресурсы и первым из российских заводов купил в Германии собственный фильтромат.
Главное -- Саввиди доказал, что можно развиваться, не продаваясь западным табачным империям. Переоснащение "Донтабака" пошло полным ходом. Областные власти, увидев в заводе курицу, несущую золотые яйца, пошли на рискованный и, как выяснилось, полностью оправданный шаг -- дали "Донтабаку" налоговый кредит (60 млрд. рублей "старыми") на техперевооружение. Вскоре налоговые поступления от фабрики выросли в несколько раз. Так, после технического перевооружения в 1997 году "Донтабак" заплатил в казну 123 млрд. рублей "старыми", что в 2,5 раза больше, чем в 1996 году. В нынешнем году оборот "Донского табака" наверняка превысит миллиард рублей, а объем продукции будет около 20 млрд. штук изделий.
Пользуясь прочным положением, Саввиди всегда жестко отстаивал свою точку зрения в ассоциации "Табакпром", объединяющей отечественные табачные предприятия. В 1994 году руководство ассоциации настоятельно рекомендовало заводам приобретать в лизинг исключительно японское оборудование. Саввиди категорически отказался, указав на то, что японцы значительно уступают здесь европейским производителям. За непокорность его исключили из ассоциации. Вскоре Саввиди не только позвали назад, но и предоставили ему право вето на решения руководства "Табакпрома". Дело в том, что закупленное японское оборудование, как и предсказал Саввиди, быстро пришло в негодность.
Так гендиректор "Донтабака" фактически возглавил движение российских табачников за независимость от транснациональных гигантов. Последнее заседание "Табакпрома" проходило прошлой весной в Ростове и должно было по замыслу Саввиди завершиться созданием холдинга отечественных табачных фабрик. Экономическая суть проекта проста: наряду со своими оригинальными марками отечественные табачники могли бы выпускать марки типа "Примы", "Нашей марки", "Космоса" и др. И общими усилиями раскручивать их на российском рынке.
Саввиди небезуспешно лоббировал интересы отечественных табачников и на самом верху. Летом 1997 года президент Борис Ельцин распорядился снизить ввозные пошлины на болгарские сигареты. Оказавшись перед угрозой массированного возвращения на прилавки "Родопи" и "Стюардессы", Саввиди добился, чтобы губернатор Ростовской области Владимир Чуб обратился к президенту России с просьбой отменить это решение. Под обращением подписались руководители еще 16 российских регионов. И Ельцин отменил свое распоряжение, оставив отечественным табачникам нишу недорогих сигарет.
Настырный Саввиди так же упорно устанавливал отношения с властями. Когда он только стал гендиректором, нельзя было сказать, чтобы его отношения с губернатором Чубом были идеальными. Традиционный партнер "Донтабака" -- Донской акционерный коммерческий банк -- жестоко конкурировал с упомянутым "Донинвестом", которому покровительствует Чуб. Это, естественно, отдаляло табачку от властей.
Однако власть не могла не обратить внимание на "Донтабак" как на мощного бюджетного донора. Наверняка Владимир Чуб оценил и ловкий маркетинговый ход Ивана Саввиди, выпустившего перед губернаторскими выборами сигареты "Губернатор", и появившуюся на каждой ростовской улице рекламу, гласившую: "Губернатору" -- да!" В итоге Чуб был избран на второй срок, а "Донтабак" -- обречен на поддержку обладминистрации.
Сам Саввиди в 1994 году баллотировался в Законодательное собрание области, но никому тогда не известный без году неделя директор табачки провалился. Зато в 1998-м уже в ранге одного из самых успешных предпринимателей Дона он с большим отрывом победил в своем округе и уверенно занял кресло депутата в областном парламенте.
Единственная серьезная проблема "Донтабака" сейчас -- это экологическая чистота производства. Фабрика расположена в в центре Ростова, и порой весь близлежащий жилой район погружается в облако крепкого табачного запаха, приятного далеко не всем. Так что в дальнейшем Саввиди нужно будет либо серьезно тратиться на очистительное оборудование, либо, что трудно представить, переводить производство в промзону на окраине города.
Кстати, сегодня рыночная стоимость "Донтабака" оценивается специалистами примерно в 500 млн. рублей. По неофициальным данным, около 25% акций находятся в личной собственности Ивана Саввиди.
Пока самым заметным проколом в деловой биографии Ивана Саввиди стала его попытка восстановить платежеспособность крупного местного банка -- Ростовсоцбанка. Некогда процветающий, этот банк оказался банкротом. Возможно, Саввиди взялся за его восстановление по просьбе обладминистрации, озабоченной судьбой вкладчиков и клиентов банка. Предприниматель опрометчиво заявил, что активов "Донтабака" хватит на пять таких банков. С большинством кредиторов ему удалось рассчитаться, но реанимировать банк Саввиди так и не смог -- недавний отзыв лицензии у Ростовсоцбанка подпортил Ивану Саввиди имидж вечного удачника.
В личной жизни Саввиди не сторонник роскоши. Ни один из опрошенных знакомых Саввиди не смог припомнить случая, когда тот сорил бы деньгами или распространялся о своем богатстве. Скорее, его считают чуть ли не аскетом, погруженным в работу и мечтающим вернуть фабрике звание одной из крупнейших табачных империй, завоеванное в прошлом веке Василием Асмоловым.
Семья Саввиди живет в обыкновенной трехкомнатной квартире, на работу и с работы Иван Саввиди ездит на служебном "мерседесе".
Жену Саввиди зовут Кирияки, она медсестра. У них растут сыновья -- Георгис (6 лет) и Никос (4 года). Когда Иван Саввиди еще в советские времена решил жениться, отец сказал ему: "Если не обвенчаетесь, на порог не пущу". Иван исполнил волю отца, хотя тогда за это можно было запросто вылететь с работы.
В кабинете Саввиди есть большой иконостас -- среди икон много старинных и редких. Саввиди говорит, что он не религиозный фанатик и не бьется головой об пол. Но каждую пасхальную ночь проводит в церкви. "Донской табак" сегодня один из крупнейших благотворителей в Ростовской области, а его руководитель -- обладатель лучшей деловой репутации среди местных бизнесменов по итогам экспертного опроса ростовского делового еженедельника.
Интересно, что сам табачный генерал не курит -- бросил. И говорит, что если даже все последуют его примеру, то он без работы не останется -- найдет, что производить.

Рейтинг бизнес-лидеров Ростовской области

Впервые о "Донинвесте" в Ростове всерьез заговорили в 1993 году. Это был маленький частный банк, но в 1993-м с этим гадким утенком вдруг случилось сказочное превращение -- он стал единственным уполномоченным банком администрации Ростова, а вскоре получил на обслуживание наиболее привлекательные счета областной администрации и большинства бюджетных организаций области.

Именно с 1993 года в Ростове укоренилось мнение о том, что "Донинвест" представляет в местной экономике интересы партии власти. Неудивительно, что вскоре по сумме активов "Донинвест" разделил 1--2-е место с тогдашним местным монстром -- Промстройбанком -- и вошел в "золотую сотню" российских банков.

Возглавляет ныне уже финансово-промышленную группу "Донинвест" молодой и амбициозный предприниматель Михаил Парамонов. Начинал он в конце 80-х годов с мелкого бизнеса (торговал полиэтиленовыми кульками), а уже в 1991 году создал и возглавил банк "Донинвест".

Михаилу Парамонову 34 года. Он окончил Ростовский институт народного хозяйства, защитил диссертацию и стал кандидатом экономических наук. Доподлинно не известно, как этот молодой человек познакомился с губернатором Владимиром Чубом и смог заслужить его доверие. Однако говорят, что на первых порах своего ныне уже семилетнего губернаторства Чуб отличался повышенной демократичностью (проходил как кандидат партии "Демвыбор России) и был доступен предпринимателям даже не самого высокого пошиба. В начале 90-х директора крупных областных предприятий и совхозов с нескрываемой усмешкой поглядывали на молодого губернатора-демократа. Между тем Чубу был нужен свой предприимчивый человек -- не из высокомерной местной элиты, а такой, который был бы ему всем обязан и, в отличие от "красных директоров", чувствовал бы себя в рыночных условиях как рыба в воде.

Впрочем, ходят и самые невероятные слухи. Будто бы Чуб пригрел Парамонова потому, что молодой предприниматель якобы приходится родственником зампредседателя Центробанка России Татьяны Парамоновой.

Так или иначе, но именно Михаил Парамонов стал самым нужным человеком для ростовского губернатора -- примерно как Чубайс для Ельцина. И как в свое время Чубайсу, Парамонову под крепкой политической крышей удалось раскрыться как деловому человеку, продемонстрировать фантазию, хватку и способность держать удар.

Так, упомянутый "Донинвест" обслуживал счета не только бюджета, но и внебюджетных фондов (социального страхования, пенсионного, дорожного и т.д.), и далеко не все клиенты достались ему без боя.

Самым громким получилось сражение в 1995 году за счета областного Пенсионного фонда, средства которого были соизмеримы с бюджетом Ростовской области (около 6 трлн. "старых" рублей в год). Дело в том, что московские "пенсионные" чиновники выстроили систему собственных региональных банков. В Ростове это был молодой и динамично развивавшийся банк "Южный регион", интересы которого отстаивал начальник местного отделения Пенсионного фонда Владимир Кирчев.

Битва "Донинвеста" с ЮР за пенсионные деньги была продолжительной -- с привлечением многочисленных столичных ревизоров, со скандальными заседаниями областного Законодательного собрания (большинство его депутатов всегда поддерживали местную исполнительную власть), с извлечением компромата о задержках пенсий Пенсионным фондом в корыстных целях.

Завершилось сражение тем, что прокурорская проверка вскрыла факт покупки руководителем фонда Кирчевым личной квартиры на "пенсионные" средства. Кирчеву дали тихо уйти, а на его место был назначен управляющий одного из филиалов "Донинвеста" Владимир Шамарин. Надо ли говорить, где вскоре оказались счета Пенсионного фонда?

Кстати, именно с пенсионными деньгами был связан последний из скандалов, в которые время от времени оказывается втянут Парамонов. Сразу после прошлогоднего августовского кризиса разразился пенсионный бунт в Таганроге: по вине местного филиала "Донинвеста" здешним пенсионерам на несколько месяцев задержали пенсию. Разгневанные старики и старушки организовали при поддержке коммунистов многочисленный сход. Неожиданно для многих на встречу с пенсионерами явился лично Парамонов и попытался объяснить трудности банка общероссийским финансовым обвалом. Дело, однако, чуть не дошло до физического контакта банкира с массами. Кончилось все тем, что пенсионеры обратились к правоохранительным органам с требованием провести проверку и выяснить, куда подевались их деньги. Через некоторое время свои пенсии старики все же получили, но имидж Парамонова в Таганроге был сильно подпорчен. А ведь он намеревается баллотироваться на выборах в Госдуму-99 именно от Таганрога.

Вообще, развитие банка "Донинвест" как финансового дома никогда не было для Парамонова самоцелью. Растущие как на дрожжах ресурсы вкупе с поддержкой дружественной обладминистрации были направлены на ударный участок рыночных реформ 1994--1996 годов -- приватизацию промышленности. Из этой гонки "Донинвест" вышел центром мощнейшей в Ростовской области финансово-промышленной группы с годовым суммарным оборотом около $300 млн. Акции предприятий либо скупались на аукционах, либо банк давал кредиты (которые, само собой, не возвращались) под залог акций, либо на заводах вводилось внешнее управление и арбитражным управляющим назначался человек "Донинвеста".

Однако и эти завоевания "Донинвеста" были не целью, а лишь средством для осуществления амбициозной до авантюрности главной цели ФПГ -- создания в Ростовской области крупного центра автомобилестроения, жертвой которого в будущей конкурентной борьбе должен стать не кто-нибудь, а автовазовский колосс.

Местная легенда гласит, что Михаил Парамонов еще в юности мечтал быть хозяином гигантского автозавода. Молва также приписывает Парамонову реплику, брошенную в ответ на упреки в сомнительности его предпринимательской деятельности: "Если бы я хотя бы десятую часть того, что вложил в дело, взял себе и уехал за бугор, то не только мои внуки, но и правнуки были бы очень богатыми. Однако я строю завод".

О каком заводе речь? А вот: еще в 1995 году на простаивавших площадях культиваторного завода "Красный Аксай" "Донинвест" развернул отверточное производство легковых автомобилей Daewoo Nexia и Espero. До этого переговоры велись с американцами и европейцами, но в конце концов остановились на корейских моделях из-за относительной дешевизны при неплохом качестве (Nexia с полным электропакетом продавались в Ростове меньше чем за $10 тысяч). За три года "Донинвест" выпустил около 20 тысяч автомобилей. ФПГ неплохо заработала, но главное -- удалось создать приличную дилерскую сеть по всей России. По объемам продаж в последнее время "Донинвест" стал превосходить одного из столпов отечественного автопрома -- московский АЗЛК.

Однако это была лишь прелюдия. В начале 1997 года в "Донинвесте" решаются на рискованный шаг -- строительство автозавода общей стоимостью под $1 млрд. и проектной мощностью 480 тысяч авто в год. Предприятие начали возводить на территории Таганрогского комбайнового завода. "Донинвест" вложил в первую очередь строительства $270 млн. -- больше денег не дал никто. На вложенные средства в США, Германии и Японии было закуплено современное оборудование. Завод на 100% собственность "Донинвеста", который за несколько миллионов долларов купил у Daewoo Motors лицензию на выпуск трех моделей, разработанных южнокорейской корпорацией в 1997 году,-- Leganza, Lanos и Nubira. Эти автомобили, создаваемые на Дону, не долго думая, назвали "Донинвестами" ("Донинвест Кондор", "Донинвест Орион" и "Донинвест Ассоль").

Первая очередь завода, запущенная в сентябре 1998 года, позволяет "Донинвесту" сваривать кузова, красить и собирать автомобили. Стратегический план -- дальнейшее углубление сборки и производство аналогичных корейским узлов и деталей на местных предприятиях, в том числе на заводах ФПГ "Донинвест".

Финансовый кризис августа 1998 года нанес ощутимый удар по местному автомобильному проекту. Главная надежда "Донинвеста" -- "Ассоль" -- выходит теперь дороже вазовской "десятки" уже не на 20--25%, как планировалось, а на все 100%, и по цене приблизилась к 200 тысячи рублей. Тем не менее "Донинвест", оправившись от августовского шока, отпраздновал в сентябре пуск первой очереди завода и принялся за "учебно-тренировочный" выпуск "Ассолей", намереваясь к концу декабря начать массовое производство.

В изменившейся ситуации (резкий скачок курса доллара и соответственно рост цены на автомобили) ставка делается на прибыль предприятий-экспортеров, входящих в ФПГ, и на налоговые льготы для автозавода, которые, по словам супруги Михаила Парамонова, председателя правления банка "Донинвест" Аллы Хвесько, со дня на день будут предоставлены правительственным постановлением. Если это произойдет, то, если верить Хвесько, ФПГ сможет выпустить и продать в 1999 году около 90 тысяч автомобилей, а общий годовой оборот предприятий группы намечено довести до $1 млрд., войдя, таким образом, в двадцатку ведущих российских финансово-промышленных групп.

Кстати, в "Донинвесте" подсчитали, что при выпуске 90 тысяч автомобилей в год сумма ожидаемых ежегодных льгот составит $142 млн. Что позволит "Донинвесту" опустить цену на "Ассоль" до $7--8 тысяч -- и тогда этот автомобиль станет самой недорогой иномаркой в России.

При этом почти ничего неизвестно о взаимоотношениях между донским предпринимателем с автомобильным уклоном и влиятельнейшим бизнесменом Борисом Березовским. А ведь именно Березовский через подконтрольные фирмы фактически владеет заводом по производству Daewoo в Узбекистане. Он же представлял интересы Daewoo Motors при неудачной попытке этой корпорации установить контроль над АвтоВАЗом. Так что интересы двух этих людей неминуемо должны пересечься на автомобильном рынке России.

В одной из ростовских газет лишь промелькнула информация из неофициальных источников о том, что сразу после начала строительства автозавода в Таганроге к Парамонову приезжали эмиссары Березовского с предложением отказаться от амбициозных планов. Однако якобы получили от ворот поворот. В Ростове Березовский не столь влиятелен, как в Москве.

Между тем для Парамонова, "Донинвеста" и местной партии власти 1999-й -- год решающий. Именно в этом году определится главное: найдут ли десятки тысяч "Донинвестов" спрос у россиян. Если это произойдет, то о "Донинвесте" узнает вся страна, если нет -- последствия предсказать трудно. Слишком много вложено в этот завод, слишком крепко местная власть связала свою судьбу с судьбой таганрогского автомобильного проекта.

Дело в том, что главный после Парамонова вдохновитель проекта ростовский губернатор Чуб считает: автомобильное производство в Таганроге выведет Ростовскую область в число самых благополучных российских регионов. Если проект удастся, Парамонов обещает губернатору удвоить доходную часть бюджета области, дать работу 30 местным предприятиям по производству комплектующих. Кстати, сам губернатор и все местное начальство ездят на автомобиле "Донинвест Кондор".

В личной жизни Парамонов, как человек Чуба, старается соответствовать стилю, приветствуемому губернатором,-- это стиль человека обеспеченного, но считающего роскошь излишеством. Как и полагается партнеру Daewoo, он ездит на темно-синей Espero -- машине этого концерна, хотя мог бы позволить себе хоть Rolls-Royce. В Ростове даже поговаривают, что Парамонов -- законодатель местной моды на цвет авто. Когда он перемещался на машине бутылочного цвета, все здешние "крутые" старались иметь аналогичный автомобиль, ныне самый модный колор -- темно-синий.

Рабочий день Михаила Парамонова начинается в шесть утра, а в семь он уже проводит планерки с сотрудниками группы. День, как водится, расписан по минутам. Тем не менее Парамонов успевает поддерживать себя в хорошей физической форме, регулярно посещает тренажерный зал. Парамонов всячески избегает журналистов и за последние пять лет дал всего одно-два интервью, да и то отделался общими фразами.

Ростовское представительство ВЦИОМ ежегодно проводит экспертные опросы на тему "Лидеры ростовского бизнеса" по заказу местного делового еженедельника "Город N". Последние четыре года эксперты безоговорочно признают Парамонова самым влиятельным предпринимателем области -- в этом он намного обходит директоров ВПК, банкиров и боссов естественных монополий.

Первым делом, первым делом -- вертолеты

В табеле о рангах ростовских бизнесменов гендиректор местного вертолетного завода Михаил Нагибин так же традиционно занимает вторую строчку. Но если его тезка Парамонов стремительно взлетел на деловой Олимп из самых низов, то Нагибина рыночные реформы застали уже в ранге могущественного хозяина крупного промышленного предприятия ВПК -- по своим возможностям он на тот момент уступал только легендарному гендиректору Ростсельмаша Юрию Пескову.

Но Песков в начале 90-х стремительно терял влияние -- оно падало пропорционально сокращению госдотаций заводу,-- а в 1995-м и вовсе был вынужден подать в отставку. Нагибин же благодаря умению ладить с властями и приспосабливаться к новым условиям сохранил позиции, оставшись, как было сказано, вторым, но уже после Парамонова.

О самом АО "Роствертол" в городе известно не очень много. Дело в том, что вертолетный завод -- это предприятие ВПК. На нем производятся не только гражданские, но и военные вертолеты марки "Ми". Так что многое здесь покрыто государственной тайной.

На "Роствертол" Нагибин пришел в 70-х главным инженером тогдашнего Ростовского вертолетного производственного объединения. В 1980 году его назначили гендиректором. Приватизация завода была проведена в 1993 году таким образом, что часть акций сосредоточило в своих руках руководство АО, часть -- зависящие от завода фирмы-смежницы, остаток получили мелкие акционеры, в основном рабочие РВПО. На акционерных собраниях, как правило, голосовали единогласно, каждый раз переизбирая Нагибина гендиректором. От добра добра не ищут: на "Роствертоле" стабильно выплачивается высокая по ростовским меркам средняя зарплата (около 700 рублей), есть дивиденды (600% за 1997 год). Кроме того, Нагибин -- авторитарный руководитель и держит всех в узде.

Инвестиционный бум 1997 года принес "Роствертолу" 20-кратное удорожание его акций. За бумагами вертолетного завода гонялись чуть не все фондовики Ростова -- по приватной информации, выполняя заказы московских компаний. На рабочих из числа владельцев акций в те времена пролился золотой дождь: сделки оформляли чуть ли не у проходной, щедро расплачиваясь наличными. На самом же заводе была развернута пропагандистская кампания по недопущению продажи акций сторонним фирмам: предприятие само активно скупало акции.

Позже руководство завода намекало на то, что все это был заговор заграничных конкурентов "Роствертола", которые хотели скупить акции и развалить завод. Однако среди фондовиков родилась своя версия: мол, скандалы вокруг акций "Роствертола" (например, руководителей инвестиционных компаний допрашивали сотрудники ФСБ на предмет выяснения заказчиков акций) были спровоцированы светлыми головами в руководстве предприятия с целью их "разогреть" и продать часть бумаг подороже. Косвенно эту версию подтвердило то, что в начале 1998 года в Ростове заговорили, будто именно с подачи заводского начальства немалые пакеты акций "Роствертола" перекочевали в портфели московского ОНЭКСИМ-банка и швейцарского Credit Suisse, а что касается вообще московских держателей акций, то они в совокупности получили более 51%.

Открыто в Ростове об этом не говорят, но в кулуарах операцию "Акции" расценивают как блестяще проведенную руководством завода сделку, а именно: запрет рабочим продавать акции -- взвинчивание таким образом цены на них -- полюбовная продажа собственных бумаг москвичам.

Так это или нет, но Нагибин по-прежнему гендиректор и никто не сомневается в его прочности.

Во многом позиции Нагибина сильны потому, что на подобных крупных предприятиях ВПК решение о гендиректоре всегда имеет отношение к большой политике. А с властями Михаил Нагибин всегда умел находить общий язык. С самого назначения Владимира Чуба губернатором области осенью 1991 года Нагибин -- его последовательный союзник и агитатор. На губернаторских выборах 1996 года он был официальным доверенным лицом кандидата Чуба и одним из организаторов мощной предвыборной акции, когда Чуба поддержало собрание директоров крупнейших донских предприятий. С соответствующим призывом к ним с трибуны обратился именно гендиректор "Роствертола".

Во время президентских выборов 1996 года другой высокопоставленный кандидат -- Борис Ельцин, посетив Ростов, остановился не где-нибудь, а в фешенебельном бизнес-центре "Роствертола" -- на вилле, о которой в Ростове ходят легенды.

Бизнес-центр "Роствертола" -- особняк, когда-то принадлежавший обкому КПСС. Дорогая мебель, ковры, высококлассный ремонт, бильярд, сауна -- все это устроено посреди живописного сада на берегу реки. К встрече президента приготовили бесчисленные донские деликатесы. Особенно запомнились метровые осетры, колоритно возлежавшие на огромных блюдах.

Говорят, перед приездом президента в бизнес-центре произошло неприятное происшествие. Когда все уже было готово и спецслужбисты, ощупав каждое кресло и прослушав каждую половицу, дали "добро" на прием высокого гостя, вдруг с грохотом обрушилась огромная люстра, висевшая в одной из комнат. Люстру в мгновение ока заменили. Ельцин приехал, потанцевал с Евгением Осиным на стадионе и переночевал, как было сказано, в нагибинском бизнес-центре.

Правда, деликатесы не пригодились, поскольку президент был со своими поварами и едой. Тем не менее после ростовской части акции "Голосуй или проиграешь" "Роствертол" получил право торговать на внешнем рынке самостоятельно, минуя госкомпанию "Росвооружение". Так что Нагибин проголосовал, как всегда, правильно и, как всегда, не проиграл.

Еще одним патроном Михаила Нагибина стал московский ростовчанин Сергей Шахрай. В 1995 году, когда первого вице-премьера Шахрая попросили из правительства, он приехал баллотироваться в депутаты Госдумы от Ростова-на-Дону. Жил тоже в бизнес-центре Нагибина, встречался с работниками завода, которые, по счастливой случайности, были избирателями его округа.

Рабочим сказали, что Шахрай с его связями в столице может помочь заводу. Шахрая избрали в Думу, а "Роствертол" вскоре получил от Авиационного регистра при Межгосударственном авиационном комитете столь необходимый для внешней торговли сертификат на производство транспортных вертолетов "Ми-26ТС".

Вообще, завод предлагает на рынке довольно качественные и сравнительно недорогие геликоптеры. Здесь, кроме боевых, выпускают вертолеты для тушения пожаров, санитарные, грузовые с самой высокой грузоподъемностью в мире. Основные заказчики -- Минобороны и МЧС. Они же основные неплательщики, задолжавшие заводу 300 млн. рублей. "Роствертол" даже затеял суд с Минобороны и уже отсудил 8 млн. Несмотря на эти долги, на заводе нет задержек зарплаты, удалось избежать обвальных сокращений и, что особенно редко среди предприятий ВПК, ежегодно выплачиваются дивиденды по акциям.

Все это потому, что не менее трети продукции завода идет на экспорт. Гордость ростовских вертолетостроителей -- современный боевой вертолет с оборудованием для ночного видения "Ми-28Н". Средняя стоимость одного боевого вертолета -- около $20 млн. Нагибин постоянно рекламирует своих "стрекоз" на крупнейших оружейных ярмарках в Ле-Бурже, на Ближнем Востоке. Он сумел сохранить часть рынка после распада СССР, запустить лизинговые программы, зарабатывать на сдаче вертолетов в аренду, на ремонте и обучении пилотов из стран третьего мира.

Еще Нагибин довольно умело развивает параллельные виды деятельности. В структуре завода работает цех ширпотреба, но главная гордость роствертоловской конверсии -- крупнейший в городе торгово-выставочный комплекс, который принадлежит "Роствертолу". Сегодня здесь постоянно работают десятки магазинов, проводятся наиболее представительные, в том числе международные, выставки и ярмарки.

Надо сказать, что еще каких-нибудь 2--3 года назад Нагибин был одним из лидеров мощной предпринимательской группы, на равных конкурировавшей с ФПГ "Донинвест". Эту группу называли "Промстройбанк -- "Роствертол". Завод работал в связке с крупнейшим кредитором местной промышленности, а Нагибин был председателем совета директоров этого процветавшего банка. Однако 1997 год обернулся для местного Промстройбанка катастрофой. Из-за госдолгов заемщиков и просчетов самих банкиров (выдача необеспеченных кредитов и вложение их в нерентабельные проекты) Промстройбанк оказался неплатежеспособен. Ни с чем остались около 50 тысяч частных вкладчиков и тысячи корпоративных клиентов.

Тогда же, летом 1998 года, Нагибин заявил, что намерен восстановить платежеспособность банка и рассчитаться с его кредиторами. Он выкупил контрольный пакет местного ПСБ у российского Промстройбанка и заявил, что в ближайшее время инвестирует сюда около 100 млн. рублей, каковых денег вполне хватит для восстановления ликвидности.

Свое обещание Нагибин намеревается выполнить, как только государство погасит заводу большую часть долга за заказы Минобороны и МЧС. Если это произойдет, то на Дону может возродиться некогда мощная связка крупного предприятия и промышленного банка, о желании сотрудничать с которым заявляют многие местные предприниматели.

Точные сведения о нынешнем обороте "Роствертола" появятся только к лету 1999 года, когда состоится годовое собрание акционеров. Но уже сейчас можно с определенной долей уверенности сказать, что это будет сумма от 1,5 до 2 млрд. рублей.

Надо ли говорить, что сам Михаил Нагибин -- человек не бедный? По неофициальным данным, он не только получает немалую зарплату и дивиденды, но и имеет определенный процент от каждой сделки по продаже вертолетов. Хотя сам он по старой традиции "красных директоров" не кичится богатством и любит говорить о себе как о человеке с весьма средним достатком.

Однако 60-летний юбилей вертолетного начальника в Ростове отмечался с большим размахом. До сих пор многие вспоминают многочисленные юбилейные банкеты, оплаченные, как говорят, в том числе из заводской казны.

Нагибин любит собак, из блюд отдает предпочтение овощам, из напитков -- пиву.

Единственная известная слабость гендиректора -- любовь к дорогим костюмам, которыми Нагибин частенько пополняет свой гардероб. Правда, пристрастий к конкретным торговым маркам у него нет.

Нагибин умеет общаться с журналистами: говорит открыто, но точно взвешивает каждое слово, как это умеют делать политики высокого ранга или представители спецслужб. На заводе он слывет очень жестким руководителем. Один только слух о том, что директор может прийти в цех, ввергает в трепет и рабочих, и начальников.

Как большинство сильных личностей, Нагибин окружил себя теми, кого называют профессиональными исполнителями. На вопрос, кто может сменить нынешнего генерального, все начальники недоуменно пожимают плечами: "Даже не думали об этом". Безальтернативным Михаила Нагибина считают и рабочие. Несмотря на естественную массовую антипатию к начальству, они все же благодарны ему за то, что зарплата выплачивается без задержек -- в наше время это большая редкость.

Табачный генерал

Если Парамонов с Нагибиным известны прежде всего своей влиятельностью, то при словах "успешный предприниматель" в Ростове чаще остальных вспоминают генерального директора Донской табачной фабрики Ивана Саввиди.

Путешествие ростовского табачного генерала Саввиди в рынок являет собой яркое доказательство правоты гайдаро-чубайсовских теорий о том, что приватизация может и должна делать промышленные предприятия более эффективными.

Донской табачке вообще всегда везло на руководителей. 140 лет назад ее основал легендарный донской предприниматель Василий Асмолов. Он начал с того, что арендовал сарай на окраине Ростова, в котором трое рабочих сушили табачные листья. А через некоторое время Асмолов был уже владельцем одной из крупнейших в мире табачных империй с громадным даже по нынешним временам объемом производства -- 23 млрд. штук табачных изделий в год. Южнороссийские папиросы экспортировались в десятки стран, и чуть ли не половина Ростова была построена Асмоловым.

Иван Саввиди пришел на Донскую государственную табачную фабрику (третью по величине в СССР) сразу после службы в армии в начале 70-х. Начало 90-х годов он встретил в ранге заместителя директора по снабжению. На эпохальном для фабрики собрании акционеров в 1993 году выдвинул свою кандидатуру на пост генерального директора. Собрание проходило в Ростовском театре драмы имени Горького. Советский классик, надо полагать, остался бы доволен драматизмом мероприятия.

Саввиди заручился поддержкой ростовского Фонда имущества, владевшего 20% акций табачки, и Донского коммерческого банка, контролировавшего после приватизации 27-процентный пакет. Ему противостоял тогдашний "красный директор" фабрики Евгений Балала. Тот, в свою очередь, опирался на акции руководящей команды, числом сопоставимым с теми, что голосовали за Саввиди. Таким образом, ораторам предстояла борьба за голоса рабочих -- мелких акционеров АО, решавших исход голосования.

Балала, пообещавший расширить социальную поддержку работников и заявивший о необходимости поиска иностранного инвестора, закончил свою речь под овации переполненного зала. Саввиди же неожиданно предложил рабочим программу жесткой экономии расходов, агрессивного маркетинга и технического перевооружения предприятия на собственные средства. Только это, по его мнению, могло обеспечить заводу достойное будущее. Результат голосования был неожиданным: 61% за Саввиди!

Мелкие акционеры поверили своему снабженцу и оказались правы. За пять лет пребывания в кресле гендиректора Саввиди почти вдвое увеличил объем выпускаемой продукции. При этом он четко следовал программе, изложенной в 1993 году. Во главу угла был поставлен сбыт. Застолбив нишу недорогих по сравнению с импортными сигарет, Саввиди не только развил торговлю уже известными в стране сигаретами "Ростов", "Наша марка" и др. с так называемым восточным (в противоположность "американ бленд") типом табака, но и раскрутил собственную марку типа "американ бленд" -- сигареты "Донской табак". Эти сигареты уже успели получить несколько призов на российских выставках и сейчас, после кризиса, в Ростове на них "подсел" чуть ли не весь средний класс, вынужденный отказаться от "Кэмела" и "Мальборо" (американские сигареты обходятся в 18--25 рублей, тогда как "Донтабак" идет по 6--7 рублей за пачку). Выяснилось, что эти сигареты вполне можно курить.

Саввиди понимал, что его главный козырь -- низкая цена продукции. И когда у Ереванского завода по производству фильтров (всесоюзного, а ныне эсэнгэшного монополиста) начались проблемы, "Донтабак", стремясь избежать зависимости от западных производителей, мобилизовал ресурсы и первым из российских заводов купил в Германии собственный фильтромат.

Главное -- Саввиди доказал, что можно развиваться, не продаваясь западным табачным империям. Переоснащение "Донтабака" пошло полным ходом. Областные власти, увидев в заводе курицу, несущую золотые яйца, пошли на рискованный и, как выяснилось, полностью оправданный шаг -- дали "Донтабаку" налоговый кредит (60 млрд. рублей "старыми") на техперевооружение. Вскоре налоговые поступления от фабрики выросли в несколько раз. Так, после технического перевооружения в 1997 году "Донтабак" заплатил в казну 123 млрд. рублей "старыми", что в 2,5 раза больше, чем в 1996 году. В нынешнем году оборот "Донского табака" наверняка превысит миллиард рублей, а объем продукции будет около 20 млрд. штук изделий.

Пользуясь прочным положением, Саввиди всегда жестко отстаивал свою точку зрения в ассоциации "Табакпром", объединяющей отечественные табачные предприятия. В 1994 году руководство ассоциации настоятельно рекомендовало заводам приобретать в лизинг исключительно японское оборудование. Саввиди категорически отказался, указав на то, что японцы значительно уступают здесь европейским производителям. За непокорность его исключили из ассоциации. Вскоре Саввиди не только позвали назад, но и предоставили ему право вето на решения руководства "Табакпрома". Дело в том, что закупленное японское оборудование, как и предсказал Саввиди, быстро пришло в негодность.

Так гендиректор "Донтабака" фактически возглавил движение российских табачников за независимость от транснациональных гигантов. Последнее заседание "Табакпрома" проходило прошлой весной в Ростове и должно было по замыслу Саввиди завершиться созданием холдинга отечественных табачных фабрик. Экономическая суть проекта проста: наряду со своими оригинальными марками отечественные табачники могли бы выпускать марки типа "Примы", "Нашей марки", "Космоса" и др. И общими усилиями раскручивать их на российском рынке.

Саввиди небезуспешно лоббировал интересы отечественных табачников и на самом верху. Летом 1997 года президент Борис Ельцин распорядился снизить ввозные пошлины на болгарские сигареты. Оказавшись перед угрозой массированного возвращения на прилавки "Родопи" и "Стюардессы", Саввиди добился, чтобы губернатор Ростовской области Владимир Чуб обратился к президенту России с просьбой отменить это решение. Под обращением подписались руководители еще 16 российских регионов. И Ельцин отменил свое распоряжение, оставив отечественным табачникам нишу недорогих сигарет.

Настырный Саввиди так же упорно устанавливал отношения с властями. Когда он только стал гендиректором, нельзя было сказать, чтобы его отношения с губернатором Чубом были идеальными. Традиционный партнер "Донтабака" -- Донской акционерный коммерческий банк -- жестоко конкурировал с упомянутым "Донинвестом", которому покровительствует Чуб. Это, естественно, отдаляло табачку от властей.

Однако власть не могла не обратить внимание на "Донтабак" как на мощного бюджетного донора. Наверняка Владимир Чуб оценил и ловкий маркетинговый ход Ивана Саввиди, выпустившего перед губернаторскими выборами сигареты "Губернатор", и появившуюся на каждой ростовской улице рекламу, гласившую: "Губернатору" -- да!" В итоге Чуб был избран на второй срок, а "Донтабак" -- обречен на поддержку обладминистрации.

Сам Саввиди в 1994 году баллотировался в Законодательное собрание области, но никому тогда не известный без году неделя директор табачки провалился. Зато в 1998-м уже в ранге одного из самых успешных предпринимателей Дона он с большим отрывом победил в своем округе и уверенно занял кресло депутата в областном парламенте.

Единственная серьезная проблема "Донтабака" сейчас -- это экологическая чистота производства. Фабрика расположена в в центре Ростова, и порой весь близлежащий жилой район погружается в облако крепкого табачного запаха, приятного далеко не всем. Так что в дальнейшем Саввиди нужно будет либо серьезно тратиться на очистительное оборудование, либо, что трудно представить, переводить производство в промзону на окраине города.

Кстати, сегодня рыночная стоимость "Донтабака" оценивается специалистами примерно в 500 млн. рублей. По неофициальным данным, около 25% акций находятся в личной собственности Ивана Саввиди.

Пока самым заметным проколом в деловой биографии Ивана Саввиди стала его попытка восстановить платежеспособность крупного местного банка -- Ростовсоцбанка. Некогда процветающий, этот банк оказался банкротом. Возможно, Саввиди взялся за его восстановление по просьбе обладминистрации, озабоченной судьбой вкладчиков и клиентов банка. Предприниматель опрометчиво заявил, что активов "Донтабака" хватит на пять таких банков. С большинством кредиторов ему удалось рассчитаться, но реанимировать банк Саввиди так и не смог -- недавний отзыв лицензии у Ростовсоцбанка подпортил Ивану Саввиди имидж вечного удачника.

В личной жизни Саввиди не сторонник роскоши. Ни один из опрошенных знакомых Саввиди не смог припомнить случая, когда тот сорил бы деньгами или распространялся о своем богатстве. Скорее, его считают чуть ли не аскетом, погруженным в работу и мечтающим вернуть фабрике звание одной из крупнейших табачных империй, завоеванное в прошлом веке Василием Асмоловым.

Семья Саввиди живет в обыкновенной трехкомнатной квартире, на работу и с работы Иван Саввиди ездит на служебном "мерседесе".

Жену Саввиди зовут Кирияки, она медсестра. У них растут сыновья -- Георгис (6 лет) и Никос (4 года). Когда Иван Саввиди еще в советские времена решил жениться, отец сказал ему: "Если не обвенчаетесь, на порог не пущу". Иван исполнил волю отца, хотя тогда за это можно было запросто вылететь с работы.

В кабинете Саввиди есть большой иконостас -- среди икон много старинных и редких. Саввиди говорит, что он не религиозный фанатик и не бьется головой об пол. Но каждую пасхальную ночь проводит в церкви. "Донской табак" сегодня один из крупнейших благотворителей в Ростовской области, а его руководитель -- обладатель лучшей деловой репутации среди местных бизнесменов по итогам экспертного опроса ростовского делового еженедельника.

Интересно, что сам табачный генерал не курит -- бросил. И говорит, что если даже все последуют его примеру, то он без работы не останется -- найдет, что производить.

Рейтинг бизнес-лидеров Ростовской области

Место	Бизнес-лидер	Приблизительный объем активов контролируемых предприятий	Приблизительный объем реализованной продукции в 1998 году всех контролируемых предприятий	Состав и сфера деятельности контролируемых предприятий
1	Михаил Парамонов	$200 млн.	$300 млн.	Банк "Донинвест", Белокалитвенское металлургическое производственное объединение, завод "Красный Аксай", Таганрогский комбайновый завод (с размещенным на нем автомобильным производством), Азовский комбинат детского питания, Ростовский молокозавод, Сулинский металлургический комбинат, Ростовская кондитерская фабрика
2	Михаил Нагибин	$50 млн.	$60 млн.	АО "Роствертол", Ростпромстройбанк, торгово-выставочный комплекс "Роствертол"
3	Иван Саввиди	$30 млн.	$50 млн.	АО "Донтабак", АО "Дагомыстабак"