Шесть лет назад- 24 февраля 2004 года- тогдашний президент России Владимир Путин отправил в отставку премьер-министра Михаила КАСЬЯНОВА. С тех пор многое изменилось: Касьянов неожиданно для многих и, возможно, даже для самого себя стал оппозиционером, лидером Народно-демократического союза, а Владимир Путин вот уже второй год сам премьер-министр России. Теперь Касьянов хвалит все хорошее, что было при нем, и ругает все плохое, что появилось после него. Каково ему быть оппозиционером?

- У вас есть сейчас ответ на вопрос, почему Владимир Путин уволил вас с поста председателя правительства?
- Во-первых, к этому моменту наши разногласия уже вышли в публичную плоскость. Это, прежде всего, аресты Лебедева и Ходорковского, отключение газа Белоруссии вопреки моим приказам, запрет на реформирование газового сектора, отношение к Украине и некоторые другие вопросы. Во-вторых, это был период предвыборной кампании. Тогда существовал 50-процентный порог явки избирателей, и если явка оказалась бы ниже этого уровня, выборы были бы признаны несостоявшимися. Путину говорили, что такой риск существует, и он, по-видимому, испугался, что в этой ситуации я могу стать и.о. президента. Поэтому он и решил отправить правительство в отставку за две недели до выборов.
- С какими чувствами вы вспоминаете годы совместной работы с Путиным?
- Три с половиной года из четырех лет нашей совместной работы я был уверен, что мы одинаково видим будущее страны, разделяем одни и те же ценности. Этот период и для страны, и для меня лично был очень важным. И нам много чего удалось сделать. И те реформы, которые мы инициировали и провели, были приняты и обществом, и Думой. Причем тогда Дума была настоящей - с обсуждениями… Отмечу, что все эти реформы либеральной направленности - налоговая, бюджетная, земельная, пенсионная, электроэнергетики и железнодорожного транспорта, снятие валютного контроля и т.д. - все они поддерживались Владимиром Путиным. Сегодня же мы видим, что тот же Путин запустил все эти реформы вспять. И это чрезвычайно негативно. Такие вот чувства.
- Что чувствует человек, которому в сорок шесть лет с поста премьер-министра приходится уходить на вольные хлеба?
- Отставка сама по себе не была для меня неожиданной: еще за полгода до этого я решил, что дорабатываю до конца первого срока Путина - то есть до мая 2004 года - и ухожу с госслужбы, начинаю заниматься бизнесом. И моя семья, и близкие друзья одобрили это решение. Поэтому сам факт отставки - пусть она и случилась на два месяца раньше - не стал для меня шоком. Конечно, все это было не очень приятно, но не смертельно. Если бы это произошло в мае, тогда другое дело. А так получилось, что в глазах общественности правительство отправили в отставку непонятно по какой причине. В общем, как я и намечал, начал заниматься бизнесом.
- Вам сейчас не обидно, что все ныне живущие премьер-министры - Черномырдин, Кириенко, Степашин, Примаков, Фрадков, Зубков - оказались встроенными в систему, а вы, извините, митингуете на улицах?
- Слово "обидно" здесь вообще ни при чем. Это был мой осознанный выбор. Ведь Путин настойчиво несколько раз предлагал мне остаться на госслужбе и стать секретарем Совбеза. Но решение уйти я принял задолго до этого. А позднее, осенью 2004 года, ситуация в стране вообще кардинально изменилась. И тогда даже если бы Путин вновь предложил "встроиться", я бы однозначно отказался. Предложение "встроиться" я не приму никогда.
- А почему вы занялись политикой?
- Потому что осенью 2004-го начался коренной перелом. 1 сентября случилась общенациональная трагедия - Беслан. И нам всем объявили, что "в целях борьбы с международным терроризмом" отменяются выборы губернаторов, усложняется до запретительного порядок создания политических партий. Правозащитные организации объявляются иностранными шпионами. После этого у меня не осталось никаких иллюзий в отношении происходящего в стране. И я решил с этим бороться и возвращаться в политику.
- Как занятие политикой сказалось на вашем бизнесе?
- Конечно, самым негативным образом. Через полгода после того, как я начал публично критиковать власть и лично Владимира Путина, в СМИ началась грязная пропаганда против меня. Моя консалтинговая фирма "МК-Аналитика" подверглась внеплановой налоговой проверке, которая длилась целых два года, а правительство России в арбитражном порядке стало оспаривать законность моего владения двумя полуразрушенными строениями, возведенными еще в 1930-е годы и приобретенными мною в инвестиционных целях - я собирался построить небольшой гостиничный комплекс. Тогда пропаганда окрестила этот инвестпроект "дачей в Сосновке". Вначале суд признал меня добросовестным приобретателем и подтвердил мои законные права на эту собственность. Решение вступило в законную силу. Но это не устроило власти. Они выдвинули новые иски, хорошенько "поработали" с судом, и в итоге по надуманным и сфабрикованным основаниям сделка была расторгнута. В соответствии с новым судебным решением "Сосновка" была официально возвращена мною в "закрома Родины".
- А почему вы не оспариваете это судебное решение?
- Мы прошли все судебные инстанции.
- Вы считаете, этот скандал сильно ударил по вашей репутации?
- Ударил не скандал, а пропаганда СМИ, которые действовали по указанию власти.
- Мне непонятно, почему, если вы считаете, что вы правы, вы так и не дошли до европейских судов и не защитили свое право на собственность?
- Это, безусловно, важная, но чисто экономическая составляющая, бизнес-проект.
- Какая же "экономическая составляющая"? Речь ведь идет о вашей репутации!
- Не подавать же мне в суд на прокремлевские СМИ! Все это не идет в сравнение с отказом в регистрации нашей политической партии. Вот это, без сомнения, подлежит оспариванию в европейских судах, что мы и сделали.
- А в бытовом смысле ваша жизнь сильно изменилась?
- Это не самая важная вещь, тем более, если ты заранее знаешь, что ты к этому (отставке. - "Профиль") идешь.
- Это что значит?
- Это значит, что заранее настраиваешься жить, как обычные люди. Без ФСО, без каких-либо особых привилегий, без госдачи, без госавтомобиля. Просто живешь, как обычный человек.
- Трудно обеспечить тот же уровень жизни, ведь особых накоплений у госслужащего, как я понимаю, быть не должно?
- Потребности в том же уровне жизни нет...
- То есть вам пришлось себя как-то ограничивать?
- Конечно. Тогда у меня все было государственное, а сейчас у меня нет ничего государственного.
- А где вы живете?
- У нас хороший дом на Ильинском шоссе.
- То есть в районе Рублевки?
- Да, почти там.
{PAGE}
- Владимиру Путину вы пожали бы руку, если бы довелось встретиться?
- Хотя за второй президентский срок я ставлю ему жирный минус, его первый срок отмечается позитивным вкладом. Несмотря на мою критику и неприемлемость для меня того, что делает Путин сегодня, личностного неприятия у меня к нему нет.
- То есть руку пожали бы?
- Пожал бы. Но это не значит, что я одобряю его курс. Это культура поведения. Точно так же пожал бы руку Зюганову.
- Я помню, что первый закон, ужесточающий правила проведения митингов и демонстраций, был внесен правительством Касьянова в 2003 году. Не жалеете об этом?
- Тот закон ничего не ужесточал. Он устанавливал правила. Ужесточение произошло в ходе его применения в других политических условиях.
- Но когда правительство его вносило, правозащитники как раз и говорили, что исполнение такого закона будет отвратительным…
- Вы меня за что критикуете: за исполнение или за сам закон?
- За то, что вас еще тогда предупреждали!
- Если бы страна не сменила курс, то ничего такого бы не было!
- Почему вы не относитесь всерьез к курсу на модернизацию?
- К необходимости курса на модернизацию отношусь серьезно. Анализ, который был сделан Медведевым, оцениваю позитивно: это правильная оценка ситуации. Но предлагаемые им меры половинчаты: невозможно провести модернизацию в социально-экономической сфере, если не будет политической модернизации. Если граждане реально не почувствуют, что они свободные люди, что у них есть политические свободы и что они участвуют в жизни страны. Если не будут предоставлены реальные гарантии частной собственности.
- Вы неоднократно критиковали механизм передачи власти от Путина к Медведеву. Но вам не кажется, что всего лишь была воспроизведена схема, по которой Ельцин передавал власть Путину в 1999-м? Вы как раз тогда и стали премьер-министром…
- Не кажется. Это две разных формы преемничества. В 1999 году Борис Николаевич объявил, что продолжателем его политики будет Владимир Путин, и просил граждан его поддержать. Тогда были реальные выборы, и люди захотели, чтобы продолжатель демократического курса Ельцина - Владимир Путин - занял пост президента. Это было преемничество на уровне политики, а в 2008-м передача власти произошла на уровне административной машины без каких-либо выборов. Просто назначение.
- Некоторые сторонники Ельцина считают, что передача власти Путину была его главной ошибкой. Вы с ними согласны?
- Теперь, по прошествии лет, я с ними соглашаюсь.
- Но многие люди еще тогда - в 1999-м - понимали, что между Ельциным и Путиным, как говорится, две большие разницы. Кстати, именно поэтому за Путина и проголосовали: политика Ельцина была крайне непопулярной, а его рейтинг - минимальным. А вы с Ельциным, оказывается, верили, что никакой разницы нет…
- Вы неправы: мало тех, кто тогда это понимал. Мы хотели верить в лучшее, и от нас требовались действия по преодолению кризиса - быстрые, решительные и эффективные.
- Вы могли бы сейчас вернуться во власть, если бы пришли к мнению, что планы Медведева по модернизации серьезные и нужна ваша помощь?
- Нет. Я могу вернуться во власть, если ситуация в стране изменится и по итогам выборов мои соратники обяжут меня вновь в эту горку идти. Только в этом случае.