Архивная публикация 2002 года: "Многоугольников"
Недавнее назначение шоумена Игоря Угольникова директором Дома кино вызвало недоумение широкой общественности. Однако "доктор Угол" полон решимости избавить новое российское кино от многочисленных проблем и напастей. По крайней мере, в одном отдельно взятом Доме.Наталья Белоголовцева: Для вас этот год явно удачный. Чего стоит одно назначение на культовую должность директора Дома кино! Которое, правда, многих удивило. Какое, спрашивают, отношение Угольников имеет к кино?
Игорь Угольников: А еще часто спрашивают, какое отношение Угольников имеет к театру, почему он играет во МХАТе? Я получил актерско-режиссерское образование в ГИТИСе на курсе Петра Фоменко. Четыре года работал актером в Театре Гоголя, хотя Борис Голубовский, главреж, обещал мне постановку. Четыре года я ее ждал, потом ушел. Но это были плодотворные годы. Потом был Хлестаков в Театре на Юго-Западе, потом работал в театре "Летучая мышь". Что касается кино, у меня есть несколько ролей. А 1 февраля в Доме кино состоится премьера картины "Casus Belli" -- мой режиссерский и продюсерский дебют.
Н.Б.: Но все-таки вы больше известны как телешоумен. А как оказались на телевидении?
И.У.: Буквально в один день Анатолий Малкин и Влад Листьев предложили мне работать вместе. Листьев предложил делать с ним "Поле чудес", а Малкин -- сатирическую телепрограмму. Последнее мне понравилось больше. Я придумал программу "Оба-на!" и делал ее со своими друзьями: Кортневым, Пельшем, Фоменко, Воскресенским и другими ребятами. Но серьезно мы к этому не относились. Так что я пришел на телевидение "несерьезно".
Н.Б.: То есть вы не считаете себя прародителем жанра постсоветского юмористического шоу?
И.У.: Была даже статья в какой-то газете: "Игорь Угольников и конец классического советского телевидения". Мне не хотелось бы, чтобы меня считали началом или концом.
Н.Б.: Сейчас телевидение вам стало категорически неинтересно?
И.У.: На российском телеэкране все делается по принципу: подешевле и позлее. И еще мы подсматриваем в замочную скважину. То они хотят стать "звездами", то червячков выкапывают на острове -- смотреть невозможно. Другой объект зрительских симпатий -- сериалы. Зрителя уже приучили к одному большому фильму про бандитов. Депутаты бьют себя в грудь: "Надо с криминалом разобраться!" В то время как сериал "Бригада" про убийц-романтиков на государственном канале показывают непрерывно: закончилась последняя серия -- вернулись к первой. Таким картинам должен быть противовес, только тогда они имеют право на жизнь. Если такого же качества и в таком же количестве начнут выходить сериалы о любви, человеческой преданности, патриотизме -- пожалуйста. Но ничего этого нет. Людей, которые хотят смотреть что-то высокохудожественное, в стране наберется не больше полутора процентов. Говорю это как бывший замдиректора ВГТРК. Поэтому я не работаю больше на телевидении.
Н.Б.: А когда-то вы его яростно защищали. Я помню замечательную историю, когда во времена второго путча вы остались в осажденном телецентре и вошли в кабинет руководителя со словами: "Рядовой Угольников в вашем распоряжении!"
И.У.: На меня надели бронежилет, и я сидел под столом у Брагина, тогдашнего гендиректора. Когда я увидел в транспортном коридоре ребят-срочников с автоматами, спящих в кучах оберток от мороженого (другой еды в воскресную ночь в телецентре не оказалось), я понял, что не могу уйти. Испугался только, когда приехал домой. Я очутился в объятиях жены и увидел у нее седой волос -- первый.
Н.Б.: Вернемся к последним событиям. Дом кино, нынешнее место вашей работы, всегда был культовым заведением...
И.У.: Культовым, но закрытым. Никита Михалков, мой близкий друг и старший товарищ, попросил меня сесть в это кресло и в кратчайшие сроки сделать Дом кино местом, куда опять будут приходить люди. Каждый день.
Н.Б.: А хорошо, наверное, быть товарищем власть имущих?
И.У.: Пользуясь вашей формулировкой, отвечу так: если деятельность работника искусств зависит от власть имущих, то не дружить с ними недальновидно. Во все времена и при любой цивилизации это было и будет так.
Н.Б.: Дом кино станет клубным заведением или вы откроете его для массового зрителя?
Н.Б.: Все будет зависеть от мероприятия. На закрытые церемонии человек с улицы попасть не сможет, в остальное время будем продавать билеты для всех. Дом должен стать рентабельным заведением, где будет демонстрироваться мировое кино. Понятно, что на Вуди Алена и Фасбиндера придет не так много зрителей. Я считаю, что здесь должны проводиться и коммерческие мероприятия. Конечно, не в ущерб фестивалям и премьерам. В январе у нас пройдет фестиваль "Лики любви", 23 января отпразднуем столетие Александрова, 25 января -- 65-летие Высоцкого. Разве это мешает нам на позднем сеансе показать боевик, который сейчас идет во всех кинотеатрах? Я слышу от некоторых кинематографистов: "Я хочу в своем Доме жить закрыто". Для чего закрыто? Чтобы сидеть вдвоем в зале на тысячу мест и смотреть кино друг друга? При этом, чего греха таить, втайне презирая и своего друга, и его творение.
Н.Б.: Ну, например, чтобы зрители не докучали своей назойливостью.
И.У.: Сюда приходит интеллектуальная публика, а не ребята с пивком. Уверяю вас, на свете живет не так много актеров, мечтающих спрятаться от мира. Наоборот, многие хотят уважения за свой труд. И проявления внимания. Это в природе артиста.
Н.Б.: Вы формулируете для себя задачи минимум и максимум?
И.У.: В первый год -- сделать так, чтобы сюда пришли люди. Во второй -- чтобы в Дом кино было уже не попасть. Как раньше, когда пригласительный билет сюда был некой валютой. Долгие-долгие годы посещение Дома кино приравнивалось к посещению Большого театра.
Н.Б.: А ваши отношения с предыдущим директором -- Гусманом -- не испортились? Как вы общаетесь с теми, кто был на его стороне?
И.У.: С Юлием Соломоновичем отношения не испортились, хоть вряд ли останутся прежними. Первое, что я сделал после назначения, позвонил ему и сразу приехал. Он умный человек и, надеюсь, понимает все правильно. Во всяком случае, он оставил мне право прийти к нему и попросить совета. Что касается отношений с коллегами... Я умею быть признательным, всегда стараюсь понять своего оппонента, но взамен тоже хочу быть понятым.
Н.Б.: Говорят, что сейчас идет борьба не фильмов, а кланов. В частности, что битву за Дом кино выиграл клан Михалкова.
И.Г.: Глупо скрывать, что борьба идет. Только, на мой взгляд, борьба не кланов, а мировоззрений и желаний. Проще говоря, кто-то не хочет работать, а желает иметь все. А кто-то не может не работать, а свои желания соотносит со здравым смыслом и реалиями окружающего мира. Себя я причисляю к клану профессионалов и созидателей.
Н.Б.: Что будет с нашим кино завтра? У него есть возможность развиваться?
И.У.: Если кинематограф будет развиваться в сторону "ментов", "русских транзитов" и "бандитских Петербургов" -- это катастрофа для всех нас. Конкурентоспособным может быть только качественное кино. Таких фильмов делается в стране крайне мало, высокобюджетную картину сделать крайне трудно, разрушена система проката. Режиссеру, работающему в таких условиях, необходимо иметь не только талант, но и силу характера.
Н.Б.: А про что будет ваш новый фильм?
И.У.: Если кто-то назовет мой первый художественный фильм "Casus Belli" явлением в кинематографе, я очень удивлюсь. Это фильм о любви. Я долго думал, как бы по-настоящему объясниться в любви своей жене, и решил снять кино. Всегда об этом мечтал. Мне казалось, чтобы к этому подготовиться, нужно многое пройти -- актерский путь, режиссерский и продюсерский. Для этого, кстати, нужно пройти и человеческий путь. Я сам себя растил для кино.
Н.Б.: Ваша удача в карьере как-то обусловлена родственными связями с Кириллом Угольниковым -- бывшим гендиректором "Делойт и Туш", а затем первым заместителем министра по налогам и сборам?
И.У.: Никоим образом. Он занимается своим делом, я -- своим. Кирилл очень помогал мне с "Оба-на!", находил спонсоров, тогда вообще было трудное время, я ему очень благодарен. Я бы очень хотел начать ему тоже как-то помогать -- есть такая мечта.
Н.Б.: А чем он сейчас занимается?
И.У.: Банковским бизнесом. Если честно, я не очень разбираюсь, где он там председатель совета директоров, какими акциями обладает. Знаю, что он в порядке, вчера приезжал посмотреть, как я здесь устроился.
Н.Б.: Вам хотелось бы помогать ему материально?
И.У.: Если я начну помогать ему материально, можно считать, что жизнь моя удалась! Но, это будет значить, что его жизнь дала трещину. Поэтому я и не знаю пока, как ему помочь. У меня есть младший брат -- астрофизик, кандидат наук. Вот ему я буду материально помогать всегда.
Н.Б.: Вы человек многогранный. Чем еще собираетесь заняться в ближайшее время?
И.У.: Руки никак не дойдут график своей жизни выстроить -- жена меня уговаривает.
Н.Б.: Кстати, о жене. Вы знакомы с Аллой с юности, женаты много лет и уже около десяти лет работаете рука об руку.
И.У.: Алла закончила философский факультет МГУ, потом получила менеджерское образование. В какой-то момент мне надоело, что она распыляет свои многочисленные таланты на сторону, и я настоял, чтобы она перешла ко мне в программу и стала режиссером "Оба-на!". Когда я в кадре, Алла -- это мои глаза, мои руки за кадром. Мы все делали вместе -- монтировали, озвучивали. Я писал эпизоды и первым долгом мчался к ней. Она, кстати, была не особенно рада, когда я принял решение о переходе на работу в Дом кино, потому что администрирование не может не оттеснить творческую работу. У Аллы более острые глаз и ухо, она несправедливость и опасность чувствует раньше меня. Для нее не существует оттенков -- либо белое, либо черное. Человек может быть либо хорошим, либо плохим. Плохих надо гнать, а хороших лелеять.
Н.Б.: А вы сами какой человек?
И.У.: Способный к компромиссам. Я вижу человека на два-три хода вперед и способен оценить его способность меняться. Вот, например, за три года работы над картиной с моим сопродюсером Сашей Михайловым было всякое. Но я всегда был уверен, что мы доведем работу до конца, и не позволял себе ее бросить.
Н.Б.: Из вышесказанного следует, что Алла готова была его растерзать?
И.У.: Она любого человека, который создает мне проблемы или относится к моей работе не так, как я к ней отношусь, готова повесить на фонарном столбе.
Н.Б.: Потрясающая преданность! Напрашивается вопрос: а кем она будет в Доме кино?
И.У.: Как только я здесь наведу порядок и мы создадим нормальные условия для тех, кто будет по-настоящему заниматься творчеством, она здесь сможет много чего сделать.
Н.Б.: А этому будет соответствовать табличка на двери кабинета?
И.У.: Ей не нужны особые статусы, она и так Алла Угольникова. Этого достаточно.
Недавнее назначение шоумена Игоря Угольникова директором Дома кино вызвало недоумение широкой общественности. Однако "доктор Угол" полон решимости избавить новое российское кино от многочисленных проблем и напастей. По крайней мере, в одном отдельно взятом Доме.Наталья Белоголовцева: Для вас этот год явно удачный. Чего стоит одно назначение на культовую должность директора Дома кино! Которое, правда, многих удивило. Какое, спрашивают, отношение Угольников имеет к кино?
Игорь Угольников: А еще часто спрашивают, какое отношение Угольников имеет к театру, почему он играет во МХАТе? Я получил актерско-режиссерское образование в ГИТИСе на курсе Петра Фоменко. Четыре года работал актером в Театре Гоголя, хотя Борис Голубовский, главреж, обещал мне постановку. Четыре года я ее ждал, потом ушел. Но это были плодотворные годы. Потом был Хлестаков в Театре на Юго-Западе, потом работал в театре "Летучая мышь". Что касается кино, у меня есть несколько ролей. А 1 февраля в Доме кино состоится премьера картины "Casus Belli" -- мой режиссерский и продюсерский дебют.
Н.Б.: Но все-таки вы больше известны как телешоумен. А как оказались на телевидении?
И.У.: Буквально в один день Анатолий Малкин и Влад Листьев предложили мне работать вместе. Листьев предложил делать с ним "Поле чудес", а Малкин -- сатирическую телепрограмму. Последнее мне понравилось больше. Я придумал программу "Оба-на!" и делал ее со своими друзьями: Кортневым, Пельшем, Фоменко, Воскресенским и другими ребятами. Но серьезно мы к этому не относились. Так что я пришел на телевидение "несерьезно".
Н.Б.: То есть вы не считаете себя прародителем жанра постсоветского юмористического шоу?
И.У.: Была даже статья в какой-то газете: "Игорь Угольников и конец классического советского телевидения". Мне не хотелось бы, чтобы меня считали началом или концом.
Н.Б.: Сейчас телевидение вам стало категорически неинтересно?
И.У.: На российском телеэкране все делается по принципу: подешевле и позлее. И еще мы подсматриваем в замочную скважину. То они хотят стать "звездами", то червячков выкапывают на острове -- смотреть невозможно. Другой объект зрительских симпатий -- сериалы. Зрителя уже приучили к одному большому фильму про бандитов. Депутаты бьют себя в грудь: "Надо с криминалом разобраться!" В то время как сериал "Бригада" про убийц-романтиков на государственном канале показывают непрерывно: закончилась последняя серия -- вернулись к первой. Таким картинам должен быть противовес, только тогда они имеют право на жизнь. Если такого же качества и в таком же количестве начнут выходить сериалы о любви, человеческой преданности, патриотизме -- пожалуйста. Но ничего этого нет. Людей, которые хотят смотреть что-то высокохудожественное, в стране наберется не больше полутора процентов. Говорю это как бывший замдиректора ВГТРК. Поэтому я не работаю больше на телевидении.
Н.Б.: А когда-то вы его яростно защищали. Я помню замечательную историю, когда во времена второго путча вы остались в осажденном телецентре и вошли в кабинет руководителя со словами: "Рядовой Угольников в вашем распоряжении!"
И.У.: На меня надели бронежилет, и я сидел под столом у Брагина, тогдашнего гендиректора. Когда я увидел в транспортном коридоре ребят-срочников с автоматами, спящих в кучах оберток от мороженого (другой еды в воскресную ночь в телецентре не оказалось), я понял, что не могу уйти. Испугался только, когда приехал домой. Я очутился в объятиях жены и увидел у нее седой волос -- первый.
Н.Б.: Вернемся к последним событиям. Дом кино, нынешнее место вашей работы, всегда был культовым заведением...
И.У.: Культовым, но закрытым. Никита Михалков, мой близкий друг и старший товарищ, попросил меня сесть в это кресло и в кратчайшие сроки сделать Дом кино местом, куда опять будут приходить люди. Каждый день.
Н.Б.: А хорошо, наверное, быть товарищем власть имущих?
И.У.: Пользуясь вашей формулировкой, отвечу так: если деятельность работника искусств зависит от власть имущих, то не дружить с ними недальновидно. Во все времена и при любой цивилизации это было и будет так.
Н.Б.: Дом кино станет клубным заведением или вы откроете его для массового зрителя?
Н.Б.: Все будет зависеть от мероприятия. На закрытые церемонии человек с улицы попасть не сможет, в остальное время будем продавать билеты для всех. Дом должен стать рентабельным заведением, где будет демонстрироваться мировое кино. Понятно, что на Вуди Алена и Фасбиндера придет не так много зрителей. Я считаю, что здесь должны проводиться и коммерческие мероприятия. Конечно, не в ущерб фестивалям и премьерам. В январе у нас пройдет фестиваль "Лики любви", 23 января отпразднуем столетие Александрова, 25 января -- 65-летие Высоцкого. Разве это мешает нам на позднем сеансе показать боевик, который сейчас идет во всех кинотеатрах? Я слышу от некоторых кинематографистов: "Я хочу в своем Доме жить закрыто". Для чего закрыто? Чтобы сидеть вдвоем в зале на тысячу мест и смотреть кино друг друга? При этом, чего греха таить, втайне презирая и своего друга, и его творение.
Н.Б.: Ну, например, чтобы зрители не докучали своей назойливостью.
И.У.: Сюда приходит интеллектуальная публика, а не ребята с пивком. Уверяю вас, на свете живет не так много актеров, мечтающих спрятаться от мира. Наоборот, многие хотят уважения за свой труд. И проявления внимания. Это в природе артиста.
Н.Б.: Вы формулируете для себя задачи минимум и максимум?
И.У.: В первый год -- сделать так, чтобы сюда пришли люди. Во второй -- чтобы в Дом кино было уже не попасть. Как раньше, когда пригласительный билет сюда был некой валютой. Долгие-долгие годы посещение Дома кино приравнивалось к посещению Большого театра.
Н.Б.: А ваши отношения с предыдущим директором -- Гусманом -- не испортились? Как вы общаетесь с теми, кто был на его стороне?
И.У.: С Юлием Соломоновичем отношения не испортились, хоть вряд ли останутся прежними. Первое, что я сделал после назначения, позвонил ему и сразу приехал. Он умный человек и, надеюсь, понимает все правильно. Во всяком случае, он оставил мне право прийти к нему и попросить совета. Что касается отношений с коллегами... Я умею быть признательным, всегда стараюсь понять своего оппонента, но взамен тоже хочу быть понятым.
Н.Б.: Говорят, что сейчас идет борьба не фильмов, а кланов. В частности, что битву за Дом кино выиграл клан Михалкова.
И.Г.: Глупо скрывать, что борьба идет. Только, на мой взгляд, борьба не кланов, а мировоззрений и желаний. Проще говоря, кто-то не хочет работать, а желает иметь все. А кто-то не может не работать, а свои желания соотносит со здравым смыслом и реалиями окружающего мира. Себя я причисляю к клану профессионалов и созидателей.
Н.Б.: Что будет с нашим кино завтра? У него есть возможность развиваться?
И.У.: Если кинематограф будет развиваться в сторону "ментов", "русских транзитов" и "бандитских Петербургов" -- это катастрофа для всех нас. Конкурентоспособным может быть только качественное кино. Таких фильмов делается в стране крайне мало, высокобюджетную картину сделать крайне трудно, разрушена система проката. Режиссеру, работающему в таких условиях, необходимо иметь не только талант, но и силу характера.
Н.Б.: А про что будет ваш новый фильм?
И.У.: Если кто-то назовет мой первый художественный фильм "Casus Belli" явлением в кинематографе, я очень удивлюсь. Это фильм о любви. Я долго думал, как бы по-настоящему объясниться в любви своей жене, и решил снять кино. Всегда об этом мечтал. Мне казалось, чтобы к этому подготовиться, нужно многое пройти -- актерский путь, режиссерский и продюсерский. Для этого, кстати, нужно пройти и человеческий путь. Я сам себя растил для кино.
Н.Б.: Ваша удача в карьере как-то обусловлена родственными связями с Кириллом Угольниковым -- бывшим гендиректором "Делойт и Туш", а затем первым заместителем министра по налогам и сборам?
И.У.: Никоим образом. Он занимается своим делом, я -- своим. Кирилл очень помогал мне с "Оба-на!", находил спонсоров, тогда вообще было трудное время, я ему очень благодарен. Я бы очень хотел начать ему тоже как-то помогать -- есть такая мечта.
Н.Б.: А чем он сейчас занимается?
И.У.: Банковским бизнесом. Если честно, я не очень разбираюсь, где он там председатель совета директоров, какими акциями обладает. Знаю, что он в порядке, вчера приезжал посмотреть, как я здесь устроился.
Н.Б.: Вам хотелось бы помогать ему материально?
И.У.: Если я начну помогать ему материально, можно считать, что жизнь моя удалась! Но, это будет значить, что его жизнь дала трещину. Поэтому я и не знаю пока, как ему помочь. У меня есть младший брат -- астрофизик, кандидат наук. Вот ему я буду материально помогать всегда.
Н.Б.: Вы человек многогранный. Чем еще собираетесь заняться в ближайшее время?
И.У.: Руки никак не дойдут график своей жизни выстроить -- жена меня уговаривает.
Н.Б.: Кстати, о жене. Вы знакомы с Аллой с юности, женаты много лет и уже около десяти лет работаете рука об руку.
И.У.: Алла закончила философский факультет МГУ, потом получила менеджерское образование. В какой-то момент мне надоело, что она распыляет свои многочисленные таланты на сторону, и я настоял, чтобы она перешла ко мне в программу и стала режиссером "Оба-на!". Когда я в кадре, Алла -- это мои глаза, мои руки за кадром. Мы все делали вместе -- монтировали, озвучивали. Я писал эпизоды и первым долгом мчался к ней. Она, кстати, была не особенно рада, когда я принял решение о переходе на работу в Дом кино, потому что администрирование не может не оттеснить творческую работу. У Аллы более острые глаз и ухо, она несправедливость и опасность чувствует раньше меня. Для нее не существует оттенков -- либо белое, либо черное. Человек может быть либо хорошим, либо плохим. Плохих надо гнать, а хороших лелеять.
Н.Б.: А вы сами какой человек?
И.У.: Способный к компромиссам. Я вижу человека на два-три хода вперед и способен оценить его способность меняться. Вот, например, за три года работы над картиной с моим сопродюсером Сашей Михайловым было всякое. Но я всегда был уверен, что мы доведем работу до конца, и не позволял себе ее бросить.
Н.Б.: Из вышесказанного следует, что Алла готова была его растерзать?
И.У.: Она любого человека, который создает мне проблемы или относится к моей работе не так, как я к ней отношусь, готова повесить на фонарном столбе.
Н.Б.: Потрясающая преданность! Напрашивается вопрос: а кем она будет в Доме кино?
И.У.: Как только я здесь наведу порядок и мы создадим нормальные условия для тех, кто будет по-настоящему заниматься творчеством, она здесь сможет много чего сделать.
Н.Б.: А этому будет соответствовать табличка на двери кабинета?
И.У.: Ей не нужны особые статусы, она и так Алла Угольникова. Этого достаточно.
НАТАЛЬЯ БЕЛОГОЛОВЦЕВА
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
