Архивная публикация 2009 года: "«Наступает полный мрак!»"

Какая смена тренда? Избалованные успехом солидные южногерманские фирмы переживают беспрецедентное падение конъюнктуры. Станкостроители и автопром теряют заказы в невиданных масштабах. Камнем преткновения для них стало именно то, что они были крупными экспортерами. ПРОМЫШЛЕННОСТЬ

Стоя на крыше-балконе здания своей фирмы, Карл Шлехт смотрит вниз на творение всей своей жизни. Он осторожно подходит к перилам. Ему 77 лет, его мучают боли в костях, беспокоит тазобедренный сустав. Но что это все в сравнении с проблемами его детища — компаниикоторую он основал 51 год назад в швабской долине Айхталь?
«Сердце кровью обливается», — произносит Шлехт. Перед ним безлюдный заводской двор — нет привычной суеты, ни один слесарь, механик или инженер не попадается на глаза. Из тех, кто еще работает, большинство уже с января переведено на режим частичной занятости. Повсюду стоит готовая продукция, вся территория уставлена бетонными насосами и цементомешалками, превратившимися в омертвевший капитал — покупателей нет, склады затоварены.
Еще в прошлом году арабские и азиатские покупатели бились за эту технику.построил специальный цех для крупногабаритного оборудования, способного качать бетон и цементный раствор на сотни метров ввысь — на строительстве небоскребов в Дубае, Пекине или Шанхае. «Что творилось в новом цеху — это был пчелиный улей», — вспоминает старик. А теперь — не гудит ничего.
От потока заказов и половины не осталось. Каждый месяц набегает от пяти до десяти миллионов убытка. Консультанты по оптимизации производства советуют принимать решительные меры. «Что ж, — говорит Шлехт, — придется сокращать фирму наполовину». И это сегодня, когда другие уже поверили в смену тренда?
Надо же, чтобы такое случилось именно с фирмойДавно ли все восторгались предприятием, где работало 3600 человек и которое было образцом немецкой компании средней руки. Не имея громкого имени, такие фирмы в своих нишах были лидерами на мировом рынке. В первую очередь машиностроители и изготовители комплектующих для автомобилестроения поставляли прекрасные изделия, в основном — на экспорт.продавал за рубеж около 90% своей продукции.
Немецкая экономика славится такими «неизвестными чемпионами». Скрытые лидеры мирового рынка гнали страну к наивысшим показателям в производстве, они обеспечивали рост, они создавали рабочие места.
Их особенно много на юго-западе страны, в небольших городках вдоль оси Пфорцхайм—Штутгарт—Ульм. Для этих компаний в мире не существовало границ, а теперь рушится их мир.
Количество заказов стало снижаться на 30, 40, 50 процентов, а иногда и более того. Огромные мощности оказались незагруженными. Работники, предоставлявшиеся посредническими фирмами, пошли под сокращение. Договоры с временными работниками не стали продлевать. Основная масса трудовых коллективов перешла на частичную занятость и надеется благодаря этому выстоять до конца года.
Чисто арифметически фирма, потерявшая половину бизнеса, должна минимум семь лет иметь прирост по 10% в год, чтобы достичь прежнего уровня. Но реально руководство должно быть довольно, если в ближайшее время удастся вообще получить рост объема производства.
Непосредственный вывод из этого очевиден: массовые увольнения, закрытие заводов, банкротства.
Есть ли проблески надежды? «Я никаких не вижу», — заявляет Петер Циммерманн, глава фирмы Mink из Гёппингена, мирового лидера в производстве специальных промышленных щеток, семейного предприятия в шестом поколении. Его дико злят разговоры, будто самое тяжелое уже позади: «Это не кризис, это — катастрофа!»
Фирма отброшена на десять лет назад, считает Циммерман. Объем заказов упал на 40%. Теперь вот приходится сокращать штаты. Увольнять людей, которых он на самом деле хотел бы оставить. Главное — сохранить предприятие, говорит глава фирмы, «как бы ужасно это ни звучало».
Постепенно и до самых смелых оптимистов доходит, каким переломным рубежом стал мировой экономический кризис как раз для земли Баден-Вюртемберг. Экономика региона, расположившегося у подножия Швабских Альп, как ни в одной другой местности Германии, живет благодаря экспорту станков, установок, автомобилей. Эта федеральная земля больше остальных выиграла от глобализации. Тем круче теперь падение.
Мало что меняет и последняя официальная статистика из Берлина, хотя по ней получается, что в мае у немецкой промышленности поступление заказов и объем экспорта по сравнению с апрелем повысились. Всеобщую эйфорию по этому поводу понять сложно. Ведь существенный критерий — показатель по сравнению с аналогичным периодом предыдущего года. А здесь в сопоставлении с маем прошлого года отмечается падение количества поступивших заказов на 30% и снижение экспорта на 25%. Возможно, экономика действительно приближается к низшей точке кризиса, к new normal — «новой нормальности». Так глава немецкого филиала консультационной фирмы McKinsey Франк Маттерн дефинирует новый уровень, на котором сейчас стабилизируется бизнес. Былые объемы пока остаются недостижимыми. Даже если кризис удастся вскоре преодолеть, экономический регион «Германия» предстанет уже не таким, как прежде. А как он будет выглядеть?
Бизнесменам придется действовать более осторожно, меньше рисковать и инвестировать, хотя именно сейчас нет ничего важнее, чем разрабатывать продукты завтрашнего дня. Но для этого не хватает уверенности именно в этом завтрашнем дне.
А недостаток уверенности, в свою очередь, более всего ослабляет динамику национальной экономики. По прогнозу Маттерна, «в ближайшие годы нас ждут более скромные показатели роста экономики».
Нигде экономический спад не чувствуется с такой остротой, как в «образцовой земельке швабов». «Наступает полный мрак!» — утверждает основательШлехт-старший.
Начинает рушиться экономическая система, сложившаяся в ХIХ веке. Тогда вдоль железной дороги Ульм—Штутгарт много молодых предпринимателей основали свое дело: в Гёппингене — производитель прессов Шулер (1839), в Эслингене — специалист по выхлопным трубам Эберспехер (1865), в Штутгарте — поставщик автокомплектующих Бош и автостроитель Даймлер (1890). Тогда возникли компании, до сих пор определяющие промышленный облик региона.
Они пережили две мировых войны и выстояли в череде денежных реформ. Сейчас они столкнулись с небывало суровым испытанием на прочность. Профсоюз литейщиков Эслингена представляет около ста предприятий. Его лидер Зигхард Бендер считает, что 90 из них с трудом держатся на плаву. А у скольких бизнес пока идет нормально? Профсоюзный деятель напрягает память: ему с трудом удается насчитать пять.
Бендер, степенный мужчина лет пятидесяти пяти, пристроился на деревянной скамейке в саду за зданием профсоюза. Окружная организация отмечает праздник вершины лета. Он старательно кладет на свою тарелку итальянский салат. В отличие от большинства он знает, что такое кризис. В 1991 году тогдашний босс профсоюза металлистов «ИГ-Металл» Франц Штайнкюлер отправил его в восточногерманский центр машиностроения Хемниц, во времена ГДР — Карлмарксштадт. Велено было спасать, что еще можно спасти. Тогдашний опыт и сегодня очень кстати, утверждает Бендер.
Уже несколько месяцев он носится с одного собрания трудовых коллективов на другое и замечает, как усиливается брожение среди рабочих, как вместе с проблемами растет и ожидание, что профсоюзы помогут. А оправдать надежды возможности нет. Как бы ни было, но люди снова начали вступать в окружную профорганизацию — около полусотни каждый месяц подают заявления.
{PAGE}
Этот праздник для Бендера — редкая возможность расслабиться. Правда, из зала гремит музыка. Но рабочий люд держится от шумного веселья подальше, в саду. Главная тема — сложная жизнь при неполной занятости. «Наши работяги безумно страдают, когда им нечем заняться», — говорит Бендер, похлопывая по плечу одного из коллег. Его зовут Роланд Вебер, ему 38 лет, и он может без подготовки четверть часа рассказывать, как придать куску металла нужную вязкость, попеременно нагревая и охлаждая его. Это дело его жизни, в этом он профессор.
Вебер — калильщик, специалист по закаливанию металла, он уже 15 лет работает в эслингенской машиностроительной компании Index. До прошлой осени он вкалывал по шесть дней в неделю, а сейчас приходит на завод три раза в месяц. Неполная занятость ломает всю его жизнь.
Теперь Вебер стал больше заниматься домашним хозяйством, возит детей на занятия в спортивные секции, покупает провиант в супермаркете. Там встречает других работников Index, может выпить с кем-то чашечку кофе. Курить он бросил — это позволяет сэкономить 200 евро в месяц. Семье приходится кое в чем себе отказывать: съездить в Штутгарт в стэйкхаус уже не получается, и отпуск на итальянском курорте Лидо ди Езоло теперь не по карману. Для нормальной жизни не хватает около 600 евро, по оценке Вебера: «Раньше говорили: отпуск еще остался, а деньги кончились; а теперь свободного времени много, а денег мало».
Сколько еще продлится эта неполная занятость, что будет после того, как вся фирма уйдет в отпуск, сможет ли он и дальше работать с металлом — об этом Вебер не хочет и думать. «Так можно себя до безумия довести», — говорит он.
Таких квалифицированных рабочих, как Вебер, сейчас на рынке можно найти сотни тысяч. Лет десять назад социал-демократы объявили их «новым центром», и сами они были убеждены, что везет тому, кто хорошо работает, что успех в жизни зависит от показателей на рабочем месте.
Социолог Гейнц Буде называет их «базовым слоем немецкой модели». А у них сейчас такое ощущение, что они катятся по спирали вниз, их вера в себя надломлена. «Там, где создаются материальные ценности, в Германии поселился страх», — говорит Буде.
В старом швабском промышленном городе Гёппингене этот страх можно воплотить в цифрах. Год назад уровень безработицы был почти самый низкий в Германии — всего 3,5%. Сейчас он повысился почти на треть. В июне было уже 19 913 зарегистрированных безработных. Но в этой цифре лишь половина правды.
Потому что еще 20 тыс. работают неполную неделю и не весь месяц. Гёппинген превратился в столицу неполной занятости. Так меняется репутация города.
Крупнейший в мире производитель прессов Шулер работает в убыток и сокращает штаты на 600 рабочих мест. У Бадера, специализирующегося на облицовке салонов автомобилей кожей, застой в верхнем сегменте автомобильной промышленности ощущается вовсю. Компания Maerklin, лидер в производстве моделей железных дорог, передана в конкурсное управление. Гёппинген ждут тяжелые времена. Обер-бургомистр Гвидо Тиль (СДПГ) продолжает упрямо цепляться за каждый проблеск надежды. Вот недавно один здешний предприниматель, занимающийся строительной техникой, отпраздновал завершение строительства нового здания своей компании, прямо в разгар рецессии. Налоги на предпринимательскую деятельность в этом году поступают в таком же количестве, как и в году прошедшем, прикидывает он. И вообще, до их местности кризис еще не дошел. В совете общины «кризис даже на повестке дня не появляется».
В нескольких шагах от ратуши, на втором этаже агентства по трудоустройству, собралась компания людей, воспринимающих кризис совсем иначе — как силу, напрямую и беспощадно бьющую по ним. Это предприниматели из всего региона, пытающиеся разузнать, как себя вести при неполной занятости.
«Задавайте ваши вопросы, не стесняйтесь», — обращается к ним Ральф Шнайдер, эксперт местного агентства. Он знает, что некоторые предприниматели долго колеблются, прежде чем обратиться за помощью.
Наконец отваживается первый: обязательно ли, чтобы у работника был полностью использован весь отпуск за прошлые годы, прежде чем его можно перевести на сокращенную занятость? «Да, сначала нужно, чтобы не оставалось неиспользованных дней отпуска», — отвечает Шнайдер. «А что делать, если у некоторых накопилось больше сотни дней, еще с 2006 года?» — «Плохо», — вздыхает Шнайдер.
Другой спрашивает, можно ли отправлять на сокращенный рабочий режим тех, кто находится на обучении. «В принципе, да», — говорит Шнайдер. Но если потом молодой кадр не выдержит экзамена, он сможет сказать, что его по-настоящему и не обучали. Предприниматели кивают. Они уже поняли, что просто заполнить формуляр или написать заявление — это еще не решение вопроса. «Вот у вашего отдела кадров неполной занятости не будет — это я вам точно могу сказать», — замечает Шнайдер.
До недавнего времени главной задачей агентства по трудоустройству в Гёппингене было подыскать для компаний хороших специалистов. Сегодня приходится заниматься совсем другими проблемами.
Например, все чаще возвращаются посланные на стажировку ученики, которых на фирме не приняли. Число безработных среди тех, кому еще нет 25 лет, за один год возросло на 82%. И уж совсем новое явление — приходит все больше людей с законченным профессионально-техническим образованием. Директор агентства Мартин Шель констатирует: «Теперь не скажешь, что проблемы возникают у тех, кто не дал себе труда получить профессию».
Даже специальные профессиональные знания и навыки больше не гарантия от потери рабочего места — таково горькое наблюдение. Это — следствие глобальной конкурентной борьбы, вновь резко обострившейся после нескольких сытых лет.
Сегодня на рынок высокотехнологичной продукции пробиваются машиностроители и поставщики автокомплектующих из стран Дальнего Востока. Прежде они были вынуждены оставлять эти сегменты рынка немецким специализированным компаниям. А сегодня конкуренты из Китая поставляют на рынок готовую продукцию «такого качества, что просто диву даешься», — поражается основатель компанииШлехт.
Он относится к конкурентам из Азии даже с некоторым восхищением, отмечая их дисциплину, деловую интуицию, бережливость. Это все черты, которыми славятся и швабы. «Скоро они смогут производить то же, что и мы, так же качественно, но намного дешевле», — резюмирует он.
Вся эта ситуация заставляет ветерана искать ответы на решающие вопросы, волнующие сегодня всех, кто работает на экспорт: можно ли было избежать этого обвала и — что важнее — как теперь поступать компаниям? Как еще они могут снизить затраты на рабочую силу?
Пример другим подал Daimler: там примерно 60 тыс. служащих работают и зарабатывают почти на 9% меньше прежнего. Но достаточно ли этой меры? Или фирмам придется продолжать перенос производственных мощностей из Германии в другие страны? В последнее время эта динамика замедлилась, но теперь стратегам компаний приходится делать все расчеты заново.
А может быть, экспортирующим предприятиям решение следует искать в расширении спектра продуктов и клиентов, в выходе из своей узкой ниши? Некоторые предприниматели этим курсом уже пошли. Например, Bosch расширяет ту часть своего бизнеса, которая связана с возобновляемыми источниками энергии. Но эффект пока невелик. К тому же и клиенты, потребляющие энергию ветра и солнца, часто не могут найти финансирования под свои проекты.
Вариантов, которые бы давали удовлетворительное решение, не видно. «Мы все делали правильно», — заверяет глава Mink Циммерманн. Он всегда обращал внимание на качество, продукцию поставлял точно в срок, имел широкую палитру и клиентов — больше 20 тыс., и товаров — 30 тыс. наименований. Уж куда шире! Да к тому же сами щетки — продукт изнашивающийся: «Мы думали, на наш век хватит!»
Циммерманн проходит вместе с сыном Даниэлем, представителем седьмого поколения владельцев Mink, по цеху, еще пахнущему свежей краской. Самые современные штамповочные станки аккуратно расставлены по территории, ограниченной желтой линией. Этот цех Циммерманн построил специально для машиностроительной компании Trumpf из Дитцингена и вложил в него 3,5 млн евро. Фирме Trumpf были нужны пластиковые палетты с вмонтированными щетками, на которых можно было бы транспортировать жестяные листы, не царапая их. Неожиданно обвалился спрос и на продукцию из Дитцингена.
Так одна швабская фирма зависит от другой. Как только начинает спотыкаться автомобильная промышленность, перестают покупать штамповочные станки у Trumpf. Когда Trumpf теряет заказы, меньше желающих купить щетки у Mink.
Сейчас главное — продержаться, говорит Циммерманн. Один вариант не рассматривается вовсе: продажа фирмы. Он показывает на сына: «Мы двое покинем это место последними».