Архивная публикация 2003 года: "Научный коммунист"
Современная российская политика интригами не балует. Вот и приходится отечественной политтусовке в поисках интересных тем заглядывать все дальше в будущее. Например, раздумывать, кто в 2008 году возглавит страну после Путина. В числе кандидатов все чаще называют имя Сергея Глазьева.Действительно, интересно. Глазьев не министр, не олигарх, не генерал, даже не партийный лидер. Всего-то депутат Госдумы из фракции КПРФ, год назад по инициативе центристов лишившийся поста председателя комитета по экономической политике.
Правда, он еще доктор экономических наук, член-корреспондент РАН и обладатель призового третьего места на выборах губернатора Красноярского края в прошлом году. А также объект масштабной и, по отзывам людей знающих, дорогостоящей рекламной кампании. Может, для будущего кандидата в президенты этого пока и маловато, однако восход новой политической звезды следует констатировать.
В последнее время такие "звезды" восходят по большей части на центристской части небосклона, причем представляют собой зрелище несколько однообразное: высокопоставленные советские родители, аппаратно-коммерческая карьера, дежурная преданность президенту. А тут -- молодой, оппозиционный, да к тому же без всяких номенклатурных корней. Что само по себе уже любопытно.
Серьезный юноша
Сергей Юрьевич Глазьев родился 1 января 1961 года в Запорожье. Его родители работали на Запорожстали, отец -- мастером, мать -- инженером. После окончания школы он поступил на химический факультет МГУ, что уже было свидетельством определенных способностей.
В университете Глазьев учился хорошо, однако химия наскучила ему уже на первом курсе. Поэтому к началу второго он вместе с несколькими студентами химфака перевелся на экономический факультет. На новом месте учебы, по словам однокурсников, бывшие химики держались вместе и общались в основном между собой. Они и до сих пор остаются близкими друзьями, причем, зная их нынешние должности, Глазьеву можно только позавидовать: Эльдар Каримов, например, занимает пост вице-президента Альфа-банка.
"Мы с ним близко познакомились на московской Олимпиаде-80, -- вспоминает один из однокурсников Сергея Глазьева, не входивший в тесный кружок "химиков", -- оргкомитет взял нас на работу в качестве личных переводчиков именитых иностранных гостей. Глазьев, невысокий, коротко стриженный, производил впечатление рассудительного, себе на уме и в то же время категоричного человека. Он почему-то ассоциировался у меня с Нестором Махно. Наверное, именно из-за своей категоричности. Был ли он амбициозен? Внутри это чувствовалось, но внешне никак не проявлялось".
На экономическом факультете Глазьев познакомился и с академиком Дмитрием Семеновичем Львовым (известен как один из соавторов экономической программы правительства Евгения Примакова), который стал его научным руководителем. В 1983 году, окончив МГУ с отличием, он поступил в аспирантуру Центрального экономико-математического института Академии наук, одного из известнейших центров экономической мысли СССР.
Собственно, в ЦЭМИ Глазьев впервые и проявил себя как ученый. Как вспоминает Дмитрий Львов, едва ли не на следующий год после прихода в институт он стал руководителем лаборатории. С блеском защитил кандидатскую диссертацию, а в 1990 году, в двадцать девять лет, докторскую, став самым молодым доктором экономических наук в Советском Союзе.
Правда, поговаривают, что сам Львов как раз в те времена стал директором ЦЭМИ, что весьма благоприятно отразилось на карьере его любимого ученика Сергея Глазьева. Но он, разумеется, с этим не согласен: только наука -- и ничего личного.
"Как ученый Сергей Глазьев -- один из самых сильных экономистов в России начиная с 70-х годов, -- говорит академик Львов. -- Жаль, что он ушел в политику. Его призвание, с моей точки зрения, -- наука". Кстати, Глазьев до сих пор поддерживает дружеские отношения со своим учителем.
Не без Чубайса
Впрочем, каким бы ни было настоящее призвание Глазьева, в конце 80-х он не мог избежать общественной деятельности. Экономисты тогда были вроде поп-звезд: на лекции самых раскрученных собирались чуть ли не стадионы.
Настолько публичным Сергей Глазьев не стал. Однако успел поучаствовать в работе кружка молодых экономистов, фактическим лидером которого был Анатолий Чубайс, а одним из активнейших участников -- Егор Гайдар. В 1987 году, впервые появившись на одном из мероприятий кружка, Глазьев произвел на его членов очень благоприятное впечатление. И в дальнейшем аккуратно посещал семинары. По отзывам других участников тех исторических заседаний, тогда у Глазьева не было особой склонности к "дирижистским" экономическим теориям. Кроме того, члены кружка интересовались, в первую очередь, наукой, и поэтому политические взгляды были для них делом не самым важным.
Именно в экономическом кружке Чубайса и Гайдара Глазьев познакомился со многими людьми, которые позднее приобрели широкую и не всегда однозначную известность, в частности с Константином Кагаловским и Петром Авеном. С обоими он позже успел поработать. С первым -- в Международном центре исследований экономических реформ. В этой структуре, созданной в 1989 году совместно с британским Центром изучения коммунистической экономики, Кагаловский был директором, а Глазьев -- его замом. Кстати, говорят, британские коллеги, с которыми у Глазьева сложились прекрасные отношения, были ошарашены, когда уже в 90-х годах он начал демонстрировать левые убеждения.
А вот Петру Авену Сергей Глазьев обязан своей недолгой государственной карьерой. Дело было так: осенью 1991 года, когда формировалось гайдаровское правительство, Авен был назначен председателем комитета по внешнеэкономическим связям. Себе в заместители он взял талантливого экономиста из ЦЭМИ Сергея Глазьева. Затем председатель комитета стал министром, а Глазьев -- его замом. Пути их разошлись довольно быстро. Уже в конце 1992 года, после отставки Гайдара, Авен тоже ушел в отставку. Глазьев не последовал его примеру и в результате сам стал министром внешнеэкономических связей РФ.
На новой должности Глазьев продолжал заниматься некоторыми проектами, запущенными еще Авеном, в частности решением проблемы долга некоторых африканских стран перед Советским Союзом и формированием системы торговли оружием. Правда, широчайшие возможности для обогащения, которые в те смутные времена давал пост министра внешнеэкономических связей, он практически не использовал. Во всяком случае, в многочисленных коррупционных скандалах тех лет имя Сергея Глазьева не фигурировало.
Это и понятно. Глазьев был слишком серьезен для того, чтобы в правительстве заниматься чем-либо, кроме предписанных законом или должностной инструкцией обязанностей. Это и поставило крест на его государственной карьере. Попробовав прекратить раздачу экспортных и импортных льгот, Глазьев поссорился с влиятельным вице-премьером Владимиром Шумейко. Борьба между кабинетным ученым и опытным аппаратчиком была неравной. В августе 1993 года самолет министра внешнеэкономических связей, направлявшегося куда-то в Африку на переговоры по долгам, по приказу сверху развернули на границе. Глазьев тут же подал в отставку, которую Ельцин не принял.
Левый марш
Вскоре Сергей Глазьев все же нашел повод для того, чтобы покинуть правительство. После издания ельцинского указа о прекращении полномочий Верховного Совета он снова положил на стол президенту заявление об отставке, причем объявил, что уходит в знак протеста. Здесь Ельцин уже не колебался.
Отставной министр вернулся в науку, став заведующим лабораторией в ЦЭМИ. Однако надолго в институте не задержался. Приближались выборы в Думу, и Глазьев оказался востребованной фигурой. Вскоре он вошел в список кандидатов от Демократической партии России Николая Травкина, причем, как говорят, пригласил его туда другой отставной министр гайдаровского правительства, нынешний губернатор Чувашии Николай Федоров.
На выборах ДПР набрала чуть больше 5% голосов. Тем не менее Глазьев стал одним из известных и влиятельных парламентариев. "Тогда его воспринимали, в первую очередь, как известного ученого-экономиста, члена научного истеблишмента", -- говорит Алексей Мельников, депутат Госдумы от "Яблока", работавший тогда с Сергеем Глазьевым в одном комитете.
В первой Думе Глазьев, занимавший пост председателя комитета по экономической политике, прославился главным образом своей борьбой за ужесточение норм закона о СРП (соглашениях о разделе продукции). На вопрос, чьи интересы он таким образом пытался отстаивать, один из его коллег уверенно отвечает: "Ничьи. Просто Глазьев был искренне уверен, что таким образом приносит стране пользу и спасает российские недра от разбазаривания".
При этом опыт работы в правительстве явно пошел председателю комитета на пользу. Борьбу против СРП он вел с использованием всего арсенала бюрократических ухищрений. Глазьева обвиняли даже в том, что он в обход существующей процедуры протащил в закон поправки, существенно изменяющие его суть. Причем, по мнению его оппонентов, из-за этих поправок механизм соглашений о разделе продукции в России практически не заработал.
"Спасение недр от разбазаривания" наделало в свое время немало шуму, и его инициатор стал заметной фигурой в российской политике. Однако распорядился он своим политическим капиталом по-особому.
Глазьев с его амбициями, конечно, не мог удовлетвориться ролью политика-эксперта, хорошо разбирающегося в экономических вопросах и годами работающего в Думе по специальности. Время тогда было бурное, все со дня на день ждали краха Ельцина, и председатель комитета по экономической политике метил ни много ни мало в премьер-министры.
При этом благонамеренный председатель комитета по экономике не задумывался о таких мелочах, как налаживание контактов с крупным бизнесом или влиятельными губернаторами. Не до того было: занят он был в основном спасением России, то есть изобретением и попытками внедрения собственной экономической политики. Поэтому на ниве лоббизма он следа не оставил и в обойму тех деятелей, кто в Думу проходит при любом раскладе, а в случае везения может рассчитывать на министерский пост, не попал.
К тому же спасать Россию в одной компании с известным демократом-перестройщиком Травкиным было несколько неестественно. И Глазьев начал дрейфовать на левый политический фланг. Первой остановкой на этом пути для него стал "Конгресс русских общин" во главе с Александром Лебедем.
Выбор был не самым лучшим. КРО, в списке которого Сергей Глазьев шел третьим, не прошел в Думу, а Александр Лебедь проиграл президентские выборы. На планах стать премьером можно было поставить жирный крест. Глазьев, конечно, не вернулся в завлабы (Лебедь трудоустроил его в аппарат Совета безопасности), но политику надолго покинул.
Новый бренд
"Помните, -- сказал "Профилю" один из депутатов Государственной думы первого созыва, -- Глазьев тогда и Глазьев сейчас -- это два разных человека. Тогда он был экономистом, а сейчас он политик".
Если говорить совсем просто, Сергей Глазьев смог вернуться в политику благодаря тому, что окончательно "полевел". КРО, утративший всякие перспективы, как его покинул генерал Лебедь, Глазьев сменил на солидную и надежную марку компартии.
Накануне думских выборов он выступал в качестве главной "говорящей головы" компартии по экономическим вопросам. И как результат, в январе 2000 года вернул себе думский комитет по экономической политике.
Однако статус "мозга партии" не предполагал на самом деле глубоких ученых изысканий. Программа Сергея Глазьева благополучно освободилась от научности, сократившись до нескольких простых и, строго говоря, неоргинальных лозунгов: отнять сверхдоходы у нефтяников, ввести госмонополию на водку, прибыль Центробанка перечислить в бюджет, повысить импортные тарифы, чтобы вырученными деньгами подкормить остатки советской высокотехнологичной промышленности.
Понятно, что в центристской Думе такая программа была не более чем сотрясением воздуха. Да и комитет у Глазьева отобрали в результате передела думских портфелей, организованного центристскими фракциями в апреле прошлого года. О дальнейшей политической карьере можно было бы забыть. Но тут в связи со смертью Александра Лебедя стало вакантным место губернатора Красноярского края.
Неизвестно, что подвигло лидеров компартии выдвинуть Глазьева кандидатом в губернаторы. Ранее он не имел никакого отношения к Красноярску. А если учесть, что на выборах были задействованы колоссальные финансовые ресурсы и серьезнейшие интересы крупных российских бизнес-групп, коммунисты не могли питать иллюзий по поводу их исхода, и если в них и участвовали, то, скорее, "для галочки".
Можно высказать и еще одно предположение. Расклад сил в кампании был весьма специфическим. Ни один из ведущих кандидатов (спикер краевого парламента Александр Усс, за которым, как принято считать, стоял "Русский алюминий", губернатор Таймыра Александр Хлопонин ("Норникель") и мэр Красноярска Петр Пимашков) на поддержку коммунистического электората не рассчитывал. И вдруг выдвинулся Глазьев, который забрал себе все "красные" голоса, а накануне второго тура призвал своих сторонников голосовать за Александра Хлопонина, который в итоге и выиграл выборы. Уж не договорились ли они еще до начала кампании о том, что "Норникель" финансирует кампанию Глазьева, а затем тот призывает своих сторонников голосовать за Хлопонина? Близкие к Уссу СМИ обвиняли в подобном сговоре своих соперников.
Как бы ни обстояло дело в действительности, ясно, что перед выборами никто Глазьева в качестве серьезной самостоятельной фигуры не рассматривал. И его невероятный успех (21% голосов 8 сентября -- это с нулевой известностью еще в июле) стал одним из самых больших сюрпризов российской политики последних лет. Тем более что проголосовали за Глазьева, как выяснилось, отнюдь не только убежденные сторонники компартии.
С тех пор о Глазьеве и заговорили как о будущем кандидате в президенты. Началась своего рода цепная реакция. В него поверили, и капитализация Глазьева-политика стала быстро расти. "За ним сейчас явно стоят большие деньги, -- говорит один российский политконсультант, -- причем это не деньги компартии".
Что ж, не исключено, что и Глазьев стал внимательнее, чем десять лет назад, относиться к интересам потенциальных спонсоров, и сами они предъявляют спрос на его протекционистскую программу. Рекламную кампанию может оплачивать, скажем, российский автопром. Или однокурсники из Альфа-банка, которые, к слову, советуются с Глазьевым перед тем, как рассказывать о нем журналистам. Или "Русский алюминий", в прошлом сентябре проигравший "Норникелю" битву за Красноярск, а сейчас в надежде на реванш выращивающий перспективного политика под следующие выборы в крае.
В общем, происходит нечто для России нехарактерное. Впервые в ее новейшей истории умеренный левый политик (лозунги Глазьева, конечно, сложно назвать умеренными, но он хоть Сталина через слово не поминает) выглядит не как кремлевская надувная игрушка или "пикейный жилет", а как полноценная фигура федерального масштаба, пользующаяся солидной поддержкой и в обществе, и среди элиты.
Это внушает некоторый осторожный оптимизм. Не в том смысле, что из экономической программы Глазьева выйдет какой-нибудь толк. А в том, что прочие наши политики, столкнувшись с новым сильным соперником, возможно, немножко оживятся. Тогда нам не придется в поисках интересных сюжетов загадывать на пять лет вперед.
Современная российская политика интригами не балует. Вот и приходится отечественной политтусовке в поисках интересных тем заглядывать все дальше в будущее. Например, раздумывать, кто в 2008 году возглавит страну после Путина. В числе кандидатов все чаще называют имя Сергея Глазьева.Действительно, интересно. Глазьев не министр, не олигарх, не генерал, даже не партийный лидер. Всего-то депутат Госдумы из фракции КПРФ, год назад по инициативе центристов лишившийся поста председателя комитета по экономической политике.
Правда, он еще доктор экономических наук, член-корреспондент РАН и обладатель призового третьего места на выборах губернатора Красноярского края в прошлом году. А также объект масштабной и, по отзывам людей знающих, дорогостоящей рекламной кампании. Может, для будущего кандидата в президенты этого пока и маловато, однако восход новой политической звезды следует констатировать.
В последнее время такие "звезды" восходят по большей части на центристской части небосклона, причем представляют собой зрелище несколько однообразное: высокопоставленные советские родители, аппаратно-коммерческая карьера, дежурная преданность президенту. А тут -- молодой, оппозиционный, да к тому же без всяких номенклатурных корней. Что само по себе уже любопытно.
Серьезный юноша
Сергей Юрьевич Глазьев родился 1 января 1961 года в Запорожье. Его родители работали на Запорожстали, отец -- мастером, мать -- инженером. После окончания школы он поступил на химический факультет МГУ, что уже было свидетельством определенных способностей.
В университете Глазьев учился хорошо, однако химия наскучила ему уже на первом курсе. Поэтому к началу второго он вместе с несколькими студентами химфака перевелся на экономический факультет. На новом месте учебы, по словам однокурсников, бывшие химики держались вместе и общались в основном между собой. Они и до сих пор остаются близкими друзьями, причем, зная их нынешние должности, Глазьеву можно только позавидовать: Эльдар Каримов, например, занимает пост вице-президента Альфа-банка.
"Мы с ним близко познакомились на московской Олимпиаде-80, -- вспоминает один из однокурсников Сергея Глазьева, не входивший в тесный кружок "химиков", -- оргкомитет взял нас на работу в качестве личных переводчиков именитых иностранных гостей. Глазьев, невысокий, коротко стриженный, производил впечатление рассудительного, себе на уме и в то же время категоричного человека. Он почему-то ассоциировался у меня с Нестором Махно. Наверное, именно из-за своей категоричности. Был ли он амбициозен? Внутри это чувствовалось, но внешне никак не проявлялось".
На экономическом факультете Глазьев познакомился и с академиком Дмитрием Семеновичем Львовым (известен как один из соавторов экономической программы правительства Евгения Примакова), который стал его научным руководителем. В 1983 году, окончив МГУ с отличием, он поступил в аспирантуру Центрального экономико-математического института Академии наук, одного из известнейших центров экономической мысли СССР.
Собственно, в ЦЭМИ Глазьев впервые и проявил себя как ученый. Как вспоминает Дмитрий Львов, едва ли не на следующий год после прихода в институт он стал руководителем лаборатории. С блеском защитил кандидатскую диссертацию, а в 1990 году, в двадцать девять лет, докторскую, став самым молодым доктором экономических наук в Советском Союзе.
Правда, поговаривают, что сам Львов как раз в те времена стал директором ЦЭМИ, что весьма благоприятно отразилось на карьере его любимого ученика Сергея Глазьева. Но он, разумеется, с этим не согласен: только наука -- и ничего личного.
"Как ученый Сергей Глазьев -- один из самых сильных экономистов в России начиная с 70-х годов, -- говорит академик Львов. -- Жаль, что он ушел в политику. Его призвание, с моей точки зрения, -- наука". Кстати, Глазьев до сих пор поддерживает дружеские отношения со своим учителем.
Не без Чубайса
Впрочем, каким бы ни было настоящее призвание Глазьева, в конце 80-х он не мог избежать общественной деятельности. Экономисты тогда были вроде поп-звезд: на лекции самых раскрученных собирались чуть ли не стадионы.
Настолько публичным Сергей Глазьев не стал. Однако успел поучаствовать в работе кружка молодых экономистов, фактическим лидером которого был Анатолий Чубайс, а одним из активнейших участников -- Егор Гайдар. В 1987 году, впервые появившись на одном из мероприятий кружка, Глазьев произвел на его членов очень благоприятное впечатление. И в дальнейшем аккуратно посещал семинары. По отзывам других участников тех исторических заседаний, тогда у Глазьева не было особой склонности к "дирижистским" экономическим теориям. Кроме того, члены кружка интересовались, в первую очередь, наукой, и поэтому политические взгляды были для них делом не самым важным.
Именно в экономическом кружке Чубайса и Гайдара Глазьев познакомился со многими людьми, которые позднее приобрели широкую и не всегда однозначную известность, в частности с Константином Кагаловским и Петром Авеном. С обоими он позже успел поработать. С первым -- в Международном центре исследований экономических реформ. В этой структуре, созданной в 1989 году совместно с британским Центром изучения коммунистической экономики, Кагаловский был директором, а Глазьев -- его замом. Кстати, говорят, британские коллеги, с которыми у Глазьева сложились прекрасные отношения, были ошарашены, когда уже в 90-х годах он начал демонстрировать левые убеждения.
А вот Петру Авену Сергей Глазьев обязан своей недолгой государственной карьерой. Дело было так: осенью 1991 года, когда формировалось гайдаровское правительство, Авен был назначен председателем комитета по внешнеэкономическим связям. Себе в заместители он взял талантливого экономиста из ЦЭМИ Сергея Глазьева. Затем председатель комитета стал министром, а Глазьев -- его замом. Пути их разошлись довольно быстро. Уже в конце 1992 года, после отставки Гайдара, Авен тоже ушел в отставку. Глазьев не последовал его примеру и в результате сам стал министром внешнеэкономических связей РФ.
На новой должности Глазьев продолжал заниматься некоторыми проектами, запущенными еще Авеном, в частности решением проблемы долга некоторых африканских стран перед Советским Союзом и формированием системы торговли оружием. Правда, широчайшие возможности для обогащения, которые в те смутные времена давал пост министра внешнеэкономических связей, он практически не использовал. Во всяком случае, в многочисленных коррупционных скандалах тех лет имя Сергея Глазьева не фигурировало.
Это и понятно. Глазьев был слишком серьезен для того, чтобы в правительстве заниматься чем-либо, кроме предписанных законом или должностной инструкцией обязанностей. Это и поставило крест на его государственной карьере. Попробовав прекратить раздачу экспортных и импортных льгот, Глазьев поссорился с влиятельным вице-премьером Владимиром Шумейко. Борьба между кабинетным ученым и опытным аппаратчиком была неравной. В августе 1993 года самолет министра внешнеэкономических связей, направлявшегося куда-то в Африку на переговоры по долгам, по приказу сверху развернули на границе. Глазьев тут же подал в отставку, которую Ельцин не принял.
Левый марш
Вскоре Сергей Глазьев все же нашел повод для того, чтобы покинуть правительство. После издания ельцинского указа о прекращении полномочий Верховного Совета он снова положил на стол президенту заявление об отставке, причем объявил, что уходит в знак протеста. Здесь Ельцин уже не колебался.
Отставной министр вернулся в науку, став заведующим лабораторией в ЦЭМИ. Однако надолго в институте не задержался. Приближались выборы в Думу, и Глазьев оказался востребованной фигурой. Вскоре он вошел в список кандидатов от Демократической партии России Николая Травкина, причем, как говорят, пригласил его туда другой отставной министр гайдаровского правительства, нынешний губернатор Чувашии Николай Федоров.
На выборах ДПР набрала чуть больше 5% голосов. Тем не менее Глазьев стал одним из известных и влиятельных парламентариев. "Тогда его воспринимали, в первую очередь, как известного ученого-экономиста, члена научного истеблишмента", -- говорит Алексей Мельников, депутат Госдумы от "Яблока", работавший тогда с Сергеем Глазьевым в одном комитете.
В первой Думе Глазьев, занимавший пост председателя комитета по экономической политике, прославился главным образом своей борьбой за ужесточение норм закона о СРП (соглашениях о разделе продукции). На вопрос, чьи интересы он таким образом пытался отстаивать, один из его коллег уверенно отвечает: "Ничьи. Просто Глазьев был искренне уверен, что таким образом приносит стране пользу и спасает российские недра от разбазаривания".
При этом опыт работы в правительстве явно пошел председателю комитета на пользу. Борьбу против СРП он вел с использованием всего арсенала бюрократических ухищрений. Глазьева обвиняли даже в том, что он в обход существующей процедуры протащил в закон поправки, существенно изменяющие его суть. Причем, по мнению его оппонентов, из-за этих поправок механизм соглашений о разделе продукции в России практически не заработал.
"Спасение недр от разбазаривания" наделало в свое время немало шуму, и его инициатор стал заметной фигурой в российской политике. Однако распорядился он своим политическим капиталом по-особому.
Глазьев с его амбициями, конечно, не мог удовлетвориться ролью политика-эксперта, хорошо разбирающегося в экономических вопросах и годами работающего в Думе по специальности. Время тогда было бурное, все со дня на день ждали краха Ельцина, и председатель комитета по экономической политике метил ни много ни мало в премьер-министры.
При этом благонамеренный председатель комитета по экономике не задумывался о таких мелочах, как налаживание контактов с крупным бизнесом или влиятельными губернаторами. Не до того было: занят он был в основном спасением России, то есть изобретением и попытками внедрения собственной экономической политики. Поэтому на ниве лоббизма он следа не оставил и в обойму тех деятелей, кто в Думу проходит при любом раскладе, а в случае везения может рассчитывать на министерский пост, не попал.
К тому же спасать Россию в одной компании с известным демократом-перестройщиком Травкиным было несколько неестественно. И Глазьев начал дрейфовать на левый политический фланг. Первой остановкой на этом пути для него стал "Конгресс русских общин" во главе с Александром Лебедем.
Выбор был не самым лучшим. КРО, в списке которого Сергей Глазьев шел третьим, не прошел в Думу, а Александр Лебедь проиграл президентские выборы. На планах стать премьером можно было поставить жирный крест. Глазьев, конечно, не вернулся в завлабы (Лебедь трудоустроил его в аппарат Совета безопасности), но политику надолго покинул.
Новый бренд
"Помните, -- сказал "Профилю" один из депутатов Государственной думы первого созыва, -- Глазьев тогда и Глазьев сейчас -- это два разных человека. Тогда он был экономистом, а сейчас он политик".
Если говорить совсем просто, Сергей Глазьев смог вернуться в политику благодаря тому, что окончательно "полевел". КРО, утративший всякие перспективы, как его покинул генерал Лебедь, Глазьев сменил на солидную и надежную марку компартии.
Накануне думских выборов он выступал в качестве главной "говорящей головы" компартии по экономическим вопросам. И как результат, в январе 2000 года вернул себе думский комитет по экономической политике.
Однако статус "мозга партии" не предполагал на самом деле глубоких ученых изысканий. Программа Сергея Глазьева благополучно освободилась от научности, сократившись до нескольких простых и, строго говоря, неоргинальных лозунгов: отнять сверхдоходы у нефтяников, ввести госмонополию на водку, прибыль Центробанка перечислить в бюджет, повысить импортные тарифы, чтобы вырученными деньгами подкормить остатки советской высокотехнологичной промышленности.
Понятно, что в центристской Думе такая программа была не более чем сотрясением воздуха. Да и комитет у Глазьева отобрали в результате передела думских портфелей, организованного центристскими фракциями в апреле прошлого года. О дальнейшей политической карьере можно было бы забыть. Но тут в связи со смертью Александра Лебедя стало вакантным место губернатора Красноярского края.
Неизвестно, что подвигло лидеров компартии выдвинуть Глазьева кандидатом в губернаторы. Ранее он не имел никакого отношения к Красноярску. А если учесть, что на выборах были задействованы колоссальные финансовые ресурсы и серьезнейшие интересы крупных российских бизнес-групп, коммунисты не могли питать иллюзий по поводу их исхода, и если в них и участвовали, то, скорее, "для галочки".
Можно высказать и еще одно предположение. Расклад сил в кампании был весьма специфическим. Ни один из ведущих кандидатов (спикер краевого парламента Александр Усс, за которым, как принято считать, стоял "Русский алюминий", губернатор Таймыра Александр Хлопонин ("Норникель") и мэр Красноярска Петр Пимашков) на поддержку коммунистического электората не рассчитывал. И вдруг выдвинулся Глазьев, который забрал себе все "красные" голоса, а накануне второго тура призвал своих сторонников голосовать за Александра Хлопонина, который в итоге и выиграл выборы. Уж не договорились ли они еще до начала кампании о том, что "Норникель" финансирует кампанию Глазьева, а затем тот призывает своих сторонников голосовать за Хлопонина? Близкие к Уссу СМИ обвиняли в подобном сговоре своих соперников.
Как бы ни обстояло дело в действительности, ясно, что перед выборами никто Глазьева в качестве серьезной самостоятельной фигуры не рассматривал. И его невероятный успех (21% голосов 8 сентября -- это с нулевой известностью еще в июле) стал одним из самых больших сюрпризов российской политики последних лет. Тем более что проголосовали за Глазьева, как выяснилось, отнюдь не только убежденные сторонники компартии.
С тех пор о Глазьеве и заговорили как о будущем кандидате в президенты. Началась своего рода цепная реакция. В него поверили, и капитализация Глазьева-политика стала быстро расти. "За ним сейчас явно стоят большие деньги, -- говорит один российский политконсультант, -- причем это не деньги компартии".
Что ж, не исключено, что и Глазьев стал внимательнее, чем десять лет назад, относиться к интересам потенциальных спонсоров, и сами они предъявляют спрос на его протекционистскую программу. Рекламную кампанию может оплачивать, скажем, российский автопром. Или однокурсники из Альфа-банка, которые, к слову, советуются с Глазьевым перед тем, как рассказывать о нем журналистам. Или "Русский алюминий", в прошлом сентябре проигравший "Норникелю" битву за Красноярск, а сейчас в надежде на реванш выращивающий перспективного политика под следующие выборы в крае.
В общем, происходит нечто для России нехарактерное. Впервые в ее новейшей истории умеренный левый политик (лозунги Глазьева, конечно, сложно назвать умеренными, но он хоть Сталина через слово не поминает) выглядит не как кремлевская надувная игрушка или "пикейный жилет", а как полноценная фигура федерального масштаба, пользующаяся солидной поддержкой и в обществе, и среди элиты.
Это внушает некоторый осторожный оптимизм. Не в том смысле, что из экономической программы Глазьева выйдет какой-нибудь толк. А в том, что прочие наши политики, столкнувшись с новым сильным соперником, возможно, немножко оживятся. Тогда нам не придется в поисках интересных сюжетов загадывать на пять лет вперед.
НИКОЛАЙ СИЛАЕВ, АНДРЕЙ ШЕРЫХАНОВ
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
