Архивная публикация 2007 года: "Невыполнимая миссия"
В течение четырех месяцев трое дипломатов предпринимали попытки подвести сербов и албанцев к компромиссному решению по косовскому конфликту. Цель: предотвратить взрыв насилия. В прошлый понедельник они передали Генеральному секретарю ООН свой отчет.Приятным летним днем в конце июля немецкий дипломат Вольфганг Ишингер ехал в отпуск. Его машина катилась по автобану в направлении Зальцбурга, когда зазвонил телефон. Он подумал, что это друг, с которым он и его жена договорились встретиться по дороге. Однако предвосхищению радостей отпуска и спокойной жизни немецкого посла в Лондоне в одночасье пришел конец.
Звонил не друг, а начальник — Франк-Вальтер Штайнмайер, министр иностранных дел Германии. Знакомы они с первых бурных дней красно-зеленого правительства, друг другу доверяют, они на «ты». Можно только предполагать, что сказал тогда Штайнмайер: «Вольфганг, я сейчас сделаю тебе предложение, от которого ты не можешь отказаться. Мы возобновляем переговоры по Косово, создается «тройка» — один русский, один американец и ты. Ты будешь представлять не одну нашу страну, а все 27 стран—членов ЕС».
Для дипломата, уже настроившегося на отпуск, это стало шоком. Но было это и очень почетно. Редко Европейский союз назначает одного дипломата, чтобы представительствовать от имени всех. В переговорах по Ближнему Востоку или иранской ядерной программе немцы всегда участвуют, но вместе с другими странами. Нередко за этим стоит желание не позволить Германии — самой мощной экономической державе Европы — задвинуть в тень охочих до славы англичан, французов или итальянцев. А немцы всегда готовы удовлетвориться и ролью в коллективе. Вот и вся правда.
Косово — дело другое. Война за маленькую, бедную сербскую провинцию, начавшаяся весной 1999 года, стала для немецкой внешней политики переломным моментом: впервые после основания страны в 1949 году ФРГ участвовала в военном конфликте. Ишингер был тогда статс-секретарем Министерства иностранных дел и оправдывал войну в теле- и радиопередачах. И делал свое дело настолько складно, что вызвал неудовольствие министра иностранных дел, которым был тогда Йошка Фишер. Для Ишингера в Косово нет секретов, он знает и людей, от которых там что-то по-настоящему зависит. <...>
Пробить кандидатуру Ишингера было вовсе не просто. Нужно было согласие Хавьера Соланы, отвечающего в ЕС за вопросы внешней политики. Романо Проди очень хотел видеть на этом посту одного из своих ближайших доверенных лиц. В Париже есть такой министр иностранных дел — Бернар Кушнер, считающий себя самым большим знатоком проблем Косово. Между 1999 и 2001 годами он управлял событиями в провинции по мандату международного сообщества. Запомнилось, как в новогоднюю ночь он стоял на мосту разделенной и измученной Митровицы, держа в руках оливковую ветвь мира. То был милый, но неуместный жест.
Британцы дали понять, что слишком большое усердие может делу повредить. Испанцы высказали опасение, что сепаратисты в их собственной стране оживятся, если ЕС станет очень ратовать за независимость Косово. Было много враждебности и неприязни, Ишингер должен был всем угождать.
Вскоре стали известны имена двух других участников «тройки». Одним оказался Франк Виснер, 69-летний ветеран американской дипломатии, бывший послом во многих странах, в том числе в Индии. Причудливо связанный семейными узами с Николя Саркози: его нынешняя супруга была прежде замужем за отцом президента — Полем Саркози. Русские прислали Александра Боцан-Харченко, 50-летнего дипломата в ранге спецпредставителя Министерства иностранных дел по Балканам.
Каждый из троих получил дома инструкции — естественно, каждый свои. Американское правительство выступает за независимость Косово, российское правительство противодействует изменению статус-кво: Косово должно оставаться тем, чем является сейчас, — провинцией Сербии. Детальный план по Косово, разработанный финном Мартти Ахтисаари, Москва в Совете Безопасности ООН отклонила и тем самым провалила.
Немцы были настроены предпринять еще одну попытку. Их тайный замысел заключался в том, чтобы в конце все 27 государств ЕС заняли единую позицию в отношении небольшого образования на Балканах. Никаких разногласий, единая Европа. Хотя бы это.
61-летний Ишингер казался для таких запутанных переговоров идеальным дипломатом. Выходец из школы Геншера, он умеет втягивать противоборствующие стороны в переговоры и расширять фактически отсутствующее поле дипломатического маневра миллиметр за миллиметром. Когда на повестке дня кризисная дипломатия с участием многих сторон, немецким дипломатам удается проявлять недюжинную изобретательность. Этому они научились в старом, двухполярном мире и чувствуют себя в такой ситуации как рыба в воде.
Поскольку альтернатива выглядит мрачно — новое кровопролитие в Косово, а возможно, и в Боснии, — Россия и Америка изъявили готовность участвовать в новом раунде переговоров, в котором статус-кво должен был измениться мирным путем. Выяснилось, что трое участников для этих переговоров отобраны как нельзя лучше. Ишингер, Виснер и Боцан-Харченко слишком уважают себя, чтобы участвовать в чистом шоу, в цирковом аттракционе.
На претворение в жизнь практически невыполнимой миссии оставалось около четырех месяцев. В этой ситуации заседания с участием сербов и албанцев получались полными напряжения, а иногда драматизма. На улицах шли демонстрации возмущенных, происходил громогласный обмен ударами. Иногда мелькал шанс достичь прорыва — когда «тройка» тянула в одном направлении. Многое казалось достижимым, во всяком случае, больше, чем трое переговорщиков надеялись поначалу.
Переговоры по Косово — мировой спектакль среднего масштаба. Дело в том, что в них участвуют США и Россия, ООН и ЕС. Если смотреть на них изнутри, можно понять важнейшие фазы этих переговоров. Это был акт тончайшей дипломатии.
Маленькая черная дыра
Косово — небольшая территория в центре Балкан. В отличие от Хорватии и Боснии здесь нет ничего привлекательного для европейских отпускников. В программы новостей эта территория попадает лишь тогда, когда на немецких солдат в Призрени совершается нападение. Или когда действующий премьер-министр, например Рамуш Харадинай, обвиняется Гаагским судом в военных преступлениях. Или же в тех случаях, когда достоянием общественности становятся данные статистики, из которых явствует, что 80% героина, продаваемого в Западной Европе, начинает свой путь именно в этой части Балкан.
Эта провинция возникла в результате распада старой Югославии. Более 90% из почти 2 млн ее жителей — мусульмане, хотя Коран в их жизни сколь-нибудь важной роли не играет. Проживают здесь около 100 тыс. сербов, бывших прежде слоем господ. По международному праву Косово является частью Сербии. По мнению европейцев и американцев и, естественно, албанцев, после войны этот статус юридическую силу утратил. Теперь следует выяснить, что нужно, чтобы два народа, ставших друг другу врагами, смогли жить вместе.
Для ООН и ЕС Косово важно и дорого: около 16 тыс. солдат многонациональных вооруженных сил защищают албанцев от сербов, а сербов от албанцев. Верховную гражданскую власть осуществляет ООН. ЕС ежегодно закачивает примерно 0,5 млрд евро в «западные Балканы». Мировое сообщество пытается создать армию и полицию, назначить судей и чиновников, добиться принятия конституции и законов. Оно начинало с нуля, поскольку до 1999 года монополией на все эти учреждения обладали сербы.
ЕС и НАТО занимаются тем, что в других местах земного шара называется nation-building — формированием демократической нации. Местный люд считает, что Косово является государством НАТО. На самом же деле Косово — черная дыра, в которую закачиваются несусветные суммы, попадающие в руки разного рода аферистов, контрабандистов и организованного криминала. Это утверждают лишившиеся иллюзий «интернационалы». Именно так местное население называет посланцев НАТО и ЕС.
В первый раз «тройка» встретилась с командами из Сербии и Косово 30 августа в Министерстве иностранных дел в Вене. Поначалу это были переговоры, которые на жаргоне дипломатов называются «беседы спиной к спине». Сначала «тройка» беседовала с одной стороной, потом с другой. Ишингер старался задать тон переговоров: мы приехали с намерением дать вам возможность для дискуссии. Мы хотим слушать, мы не хотим никого загонять в угол, но вы должны знать, что это ваш последний шанс.
В команду сербов входил 32-летний министр иностранных дел Вук Еремич, выпускник Гарварда, работавший в лондонском филиале Deutsche Bank, но обладающий очень небольшим опытом в международной политике. Главным переговорщиком от сербов был Слободан Самарджич, сербский министр по вопросам Косово, любитель презентаций с использованием современной техники, склонный повторять одно и то же до полного изнеможения слушателей. Тоном человека, делающего широкий жест, он заявил, что Сербия готова передать Косово существенные части государственной власти. Иными словами, провинция может рассчитывать на получение автономии, которой она обладает и без того. Ишингер переспросил, следует ли это считать вступительным заявлением к началу переговоров. Да, ответил Самарджич. Во всяком случае, сербы были готовы вести переговоры.
Обнадеживало и то обстоятельство, что помалкивал серб Марко Якшич, врач из Митровицы с внешностью кинозвезды, известный продолжительными и бескомпромиссными речами. Прозвище «доктор Нет» закрепилось за ним, поскольку он уверен: если Запад предоставит Косово независимость, как следствие начнется война. И в отличие от 1999 года, полагает он, Россия встанет на сторону Сербии и будет воевать против Америки и НАТО.
В Вене Ишингер как бы походя рассказывал, как много лет назад западные и восточные немцы заключили между собой договор, преодолев все, что их разделяло. Он намекал на Договор об основах отношений, заключенный в 1972 году, состоявший из десяти статей на двух страницах, регулировавших сосуществование обоих немецких государств и не затрагивавших германского вопроса. Это позволило ФРГ считать, что германский вопрос остается открытым, а ГДР — что германский вопрос открытым быть перестал.
Давайте же и здесь займемся практическими вопросами, предложил Ишингер. Сербия — это Сербия, а Косово — это Косово. Они могут урегулировать между собой вопросы экономического сотрудничества, создать совместные учреждения для обсуждения вопросов, а проблему статуса — провинция или независимость — исключить. По крайней мере, пока.
Движение в статике
Албанцы от этого начала в восторг не пришли. Они желают иметь флаг, гимн, герб, они хотят отделиться от Сербии. Они хотят собственное государство, независимость. Но что значит — независимость?
«Тройка» должна была выяснить возможности компромиссов. В случае провала этих переговоров в силу вступило бы предложение Ахтисаари: ООН уходит, Косово становится государством ЕС. Уполномоченный от ЕС осуществляет гражданскую власть, получает право назначать и увольнять министров. Многонациональные вооруженные силы в этом случае тоже подчинены ЕС. Независимость Косово на многие годы обставлена рядом оговорок.
Албанская команда постоянно появлялась на переговорах в полном составе. Возглавлял ее 56-летний Фатмир Сейдиу, юрист, президент Косово. 47-летний премьер-министр Агим Чеку, бывший артиллерист Югославской народной армии, а позднее участник албанского партизанского движения — УЧК. Сербы убили его отца и других членов семьи как заложников, мстя за то, что не могут убить его самого. Такие трагедии нередко являются причиной ненависти ко всему сербскому в Косово. <...>
Албанцам немецкая модель оказалась не по душе. Они углубились в архивы и на следующие переговоры принесли германо-французский договор от 1963 года. Премьер-министр Чеку лукаво заявил, что в нем отрегулированы все практические вопросы обиходной жизни. На этом договоре он и хотел бы строить концепцию. Албанцы не собирались выносить вопросы статуса за повестку дня. Напротив, они требовали от Сербии признания их как самостоятельного государства, то есть выдвинули старое максимальное требование.
По их соображениям, они прошли большой путь. Президент Джордж Буш официально пообещал им независимость. На это они и полагались. Потому они и согласились на установление международного надзора за их государством. Компромиссами они уже сыты. Им совершенно очевидно, что «тройка» не может требовать от них еще больших уступок.
Перед следующей встречей Ишингер объехал ряд европейских столиц. Он беседовал со Штайнмайером, с шустрым Кушнером, с Хавьером Соланой, с британцем Дэвидом Милибэндом и с румынским президентом Траяном Башеску. Итальянские дипломаты заклинали Ишингера довести переговоры хоть до какого-то результата, чтобы албанцы не переплыли море и не перебрались в Италию.
В Нью-Йорке 28 сентября сербы и албанцы впервые сидели друг против друга за одним столом. «Тройка» установила строгий регламент заседания: каждому предоставлялась возможность высказать вводные соображения, после чего сербы получали полчаса на ответы, а затем следовал перерыв. Потом заявление «тройки» и 30-минутный ответ албанцев. А затем все сначала.
Как и опасались, из этого получился всего лишь обмен давно известными максимальными требованиями. Обе стороны доказали, что желания вести друг с другом переговоры у них нет. И что дипломатия может превращаться в упражнение в долготерпении.
До сих пор «тройка» удовлетворялась тем, чтобы заслушивать выступления сербов и албанцев. Представители «тройки» вели себя нейтрально, как терапевты. Неожиданно все переменилось. Ишингер заполучил мандат взять инициативу в свои руки. «Тройка» решила начать с того места, где еще отмечалось движение, — с модели германо-германских переговоров.
Проблеск надежды
В октябре делегации встречались в Брюсселе и Вене. «Тройка» представила 14 пунктов, некий субстрат прошедших дотоле переговоров. То были пункты, по мнению «тройки», не вызывающие полемики. Один из них гласил: Сербия не осуществляет административной власти над Косово. В других пунктах речь шла о таможне, контрольно-пропускных пунктах на границе и других практических делах. Сербы прочли 14 не вызывающих полемики пунктов и разбушевались. Этот список, заявили они, представляет собой набор несправедливых требований, 11 из 14 носят явно проалбанскую окраску. «Тройка», мол, проявила свою предвзятость. Сербы делали вид, будто готовы незамедлительно покинуть переговоры. Они изображали коллективный приступ ярости.
После некоторого размышления Ишингер ответил ударом на удар. Он сказал примерно следующее: как вы думаете, какие требования можете навязывать нам вы? Вы что, собираетесь опять много часов утомлять нас вашими предложениями? Виснер, с его опытом государственного человека, дул в ту же дуду. Даже россиянин сказал, что так на самом деле нельзя.
Троица объединилась. Интересы у них были разные, но они — дипломаты, выполняющие одну миссию. И они просто заняли круговую оборону против наигранного негодования сербов. Когда все трое выразили свое неудовольствие, в зале воцарилась тишина. Сербы принесли нечто вроде извинения. «Тройка» утвердила свои позиции.
Тем временем рабочая группа в берлинском Министерстве иностранных дел написала для Ишингера проект решения по Косово. Он был сделан по модели Договора об основах отношений. На четырех страницах уместилось 10 статей. «Ни одна из сторон не получает права в международных отношениях представлять другую сторону или действовать от ее имени», — сказано в шестой статье. В статье под номером 8, тоже весьма важной, описываются вопросы, представляющие взаимный интерес, касающиеся как торговых отношений, так и проблем окружающей среды, вплоть до преследования преступников. Сербия и Косово должны вести себя как независимые государства — без того, чтобы независимость была закреплена договором. Достаточно хитрый текст из мира традиций немецкой дипломатии.
Виснер представил проект в Вашингтоне и получил положительную реакцию. Теперь текст стал совместным германо-американским продуктом, а не изобретением одного лишь берлинского МИДа. Из Москвы тоже стали поступать положительные сигналы. «Тройка» не предавалась иллюзиям, но трем дипломатам работа стала доставлять удовольствие.
Ишингер отправился в Москву лоббировать свой проект. Он думал, что министр иностранных дел Сергей Лавров из вежливости примет его, а остальное передаст на усмотрение своих чиновников. Вышло иначе. Министр уделил беседе полтора часа и интересовался всеми деталями переговоров. Ишингер привел свой любимый пример с германо-германским соглашением. На Лаврова это особого впечатления не произвело, но он сказал: «Ладно, попробуйте».
Присутствовавший на этой встрече Боцан-Харченко по ее завершении сказал, что это была прекрасная беседа и он никогда не получал таких ясных указаний от своего министра.
Ишингер удивился: «Это было указание?» Как бы то ни было, дело пошло, медленно, но в нужном направлении.
Как оно могло развиваться дальше, было уже ясно. В ноябре «тройка» должна была представить этот проект албанцам и сербам с указанием, что он поддержан ЕС, Америкой и Россией. Ишингер и Виснер были настроены объяснить философию договора: сосредоточьтесь на практических вопросах, проблемы статуса оставьте в подвешенном состоянии. Дипломаты называют такое agreement to disagree — договоренность о невозможности договориться.
С этого момента процесс стал интересным.
Все получается, как должно получиться
Главной фигурой в команде сербов был премьер-министр Воислав Коштуница — разумный человек, профессор юриспруденции. Во времена Тито его за строптивость отчислили из университета. Он писал об американской Конституции и был в восторге от ее идеалов свободы. Интервенция НАТО и бомбардировка Белграда превратили сторонника американских идеалов в противника Америки. Сегодня Коштуница — националист, но не поджигатель войны, как Слободан Милошевич, развязавший в 90-е годы балканские войны, представший в Гааге перед судом как военный преступник и во время процесса скончавшийся.
Коштуница раз за разом возвращался к теме пролития сербской крови, потери Словении, Хорватии, Черногории и Боснии и Герцеговины. А теперь еще и Косово? Сербы считают эту провинцию колыбелью своей нации. На Косовом поле они потерпели историческое поражение в 1389 году. Там расположены их святыни и сербские православные монастыри. Коштуница включил в конституцию положение, по которому Косово является частью Сербии.
Очевидно, что влиянием на Коштуницу располагают только русские. Лавров, как казалось, был склонен рассмотреть вариант с договором, оставлявшим сложные проблемы в подвешенном состоянии. Во всяком случае, он не поставил крест на этой идее сразу. Боцан-Харченко счел это указанием. Позднее же он повел себя иначе: вероятно, из Москвы поступила новая директива. Что произошло? Изменил ли Лавров свою позицию? Вмешался ли Кремль? С этого момента Боцан-Харченко оказывал сопротивление, стараясь тянуть время, он выдвигал доводы против того, чтобы обсуждать договор и уж тем более представлять его в письменном виде.
5 ноября сербы и албанцы вновь оказались за одним столом. Ишингер и Виснер договора не представили и даже не упомянули. Если бы они это сделали, «тройка» бы распалась. Сербы и албанцы высказывали каждый свои достаточно неотчетливые предложения о будущем статусе. Они вновь вернулись к гонконгской модели, согласно которой в Приштине должен был управлять албанец, назначенный сербами. Албанцы по традиции этот вариант отклонили. Это было еще меньше, чем автономия. Может быть, попробовать с конфедерацией? Этот вариант, по мнению сербов, заводил слишком далеко, а албанцам он казался недостаточным.
Хватит нам молоть воду в ступе, сказал Ишингер.
Спустя несколько дней он беседовал с Коштуницей в Вене с глазу на глаз. Подтвердилось его предположение, что сербский националист-консерватор беспокоился не о сентиментальных притязаниях на Косово поле и не о положении сербов в Косово: его заботой была географическая карта и размеры его страны на ней.
А что главное для России, что заботит Владимира Путина? Его заботит новое величие, признание его страны в качестве великой державы в связи с наличием нефти и газа. Для него Косово — полигон, предоставляющий возможность показать европейцам и прежде всего американскому президенту пределы их власти. Министр иностранных дел Лавров в одной из речей сказал о «двух красных линиях», которые Западу не следовало бы нарушать: системы ПРО в Чехии и Польше и независимость Косово против воли Сербии.
20 ноября «тройка» вновь встретилась с конфликтующими сторонами. Виснер и Ишингер пытались проверить, до каких рубежей они могут идти. Американец изложил проект договора. Спустя секунды Коштуница предстал в позе императора: Сербия никогда не согласится на такие подлые условия. Сначала надлежит уточнить статус, а потом можно решать практические вопросы. Статус прежде партнерства — таковой должна быть последовательность, а не наоборот.
Все было кончено.
Ишингер приложил все силы, чтобы убедить 27 стран ЕС в том, что дипломатия использовала все свои возможности для достижения компромисса между сербами и албанцами. Американцы играли с ним в унисон, хотя они, как в самом начале отмечал Виснер, считали новые переговоры пустой тратой времени. Россия пустила события на самотек, по крайней мере на время.
В последний раз «тройка» встретилась с сербами и албанцами 26 ноября в замке Вайкерсдорф под Веной. Существенного результата достичь не удалось, но атмосферу улучшили. Вечером делегации собрались в рыцарском зале за длинным столом. Среди участников были президент Сербии Борис Тадич и министр иностранных дел Еремич. Напротив них расположились президент Сейдиу, премьер-министр Чеку, его недавно избранный преемник Хашим Тачи и эталон элегантности — издатель Суррой. Враждовать друг с другом им не было нужды. Они говорили о сыновьях и дочерях и о том, как им жилось во времена Тито. Цивилизованные люди с их обычными заботами.
Одного человека в рыцарском зале не было — премьер-министра Коштуницы. Он не захотел быть в этой компании и решил принять трапезу в одиночестве в обычном ресторане, в окружении своих охранников.
Теперь уже готов заключительный отчет для Генерального секретаря ООН. 19 декабря его рассмотрит Совет Безопасности.
Что же происходит сейчас в Косово? Хашим Тачи, полевой командир УЧК, который скоро станет премьер-министром, многократно заверял Запад, что Косово не будет спешить с объявлением своей независимости. Якобы Тачи время от времени созванивается с президентом Тадичем. Будет ли каждый из них тем не менее подстрекать своих людей к активным действиям?
Для многонациональных сил в Косово объявлена готовность по тревоге.
В течение четырех месяцев трое дипломатов предпринимали попытки подвести сербов и албанцев к компромиссному решению по косовскому конфликту. Цель: предотвратить взрыв насилия. В прошлый понедельник они передали Генеральному секретарю ООН свой отчет.Приятным летним днем в конце июля немецкий дипломат Вольфганг Ишингер ехал в отпуск. Его машина катилась по автобану в направлении Зальцбурга, когда зазвонил телефон. Он подумал, что это друг, с которым он и его жена договорились встретиться по дороге. Однако предвосхищению радостей отпуска и спокойной жизни немецкого посла в Лондоне в одночасье пришел конец.
Звонил не друг, а начальник — Франк-Вальтер Штайнмайер, министр иностранных дел Германии. Знакомы они с первых бурных дней красно-зеленого правительства, друг другу доверяют, они на «ты». Можно только предполагать, что сказал тогда Штайнмайер: «Вольфганг, я сейчас сделаю тебе предложение, от которого ты не можешь отказаться. Мы возобновляем переговоры по Косово, создается «тройка» — один русский, один американец и ты. Ты будешь представлять не одну нашу страну, а все 27 стран—членов ЕС».
Для дипломата, уже настроившегося на отпуск, это стало шоком. Но было это и очень почетно. Редко Европейский союз назначает одного дипломата, чтобы представительствовать от имени всех. В переговорах по Ближнему Востоку или иранской ядерной программе немцы всегда участвуют, но вместе с другими странами. Нередко за этим стоит желание не позволить Германии — самой мощной экономической державе Европы — задвинуть в тень охочих до славы англичан, французов или итальянцев. А немцы всегда готовы удовлетвориться и ролью в коллективе. Вот и вся правда.
Косово — дело другое. Война за маленькую, бедную сербскую провинцию, начавшаяся весной 1999 года, стала для немецкой внешней политики переломным моментом: впервые после основания страны в 1949 году ФРГ участвовала в военном конфликте. Ишингер был тогда статс-секретарем Министерства иностранных дел и оправдывал войну в теле- и радиопередачах. И делал свое дело настолько складно, что вызвал неудовольствие министра иностранных дел, которым был тогда Йошка Фишер. Для Ишингера в Косово нет секретов, он знает и людей, от которых там что-то по-настоящему зависит. <...>
Пробить кандидатуру Ишингера было вовсе не просто. Нужно было согласие Хавьера Соланы, отвечающего в ЕС за вопросы внешней политики. Романо Проди очень хотел видеть на этом посту одного из своих ближайших доверенных лиц. В Париже есть такой министр иностранных дел — Бернар Кушнер, считающий себя самым большим знатоком проблем Косово. Между 1999 и 2001 годами он управлял событиями в провинции по мандату международного сообщества. Запомнилось, как в новогоднюю ночь он стоял на мосту разделенной и измученной Митровицы, держа в руках оливковую ветвь мира. То был милый, но неуместный жест.
Британцы дали понять, что слишком большое усердие может делу повредить. Испанцы высказали опасение, что сепаратисты в их собственной стране оживятся, если ЕС станет очень ратовать за независимость Косово. Было много враждебности и неприязни, Ишингер должен был всем угождать.
Вскоре стали известны имена двух других участников «тройки». Одним оказался Франк Виснер, 69-летний ветеран американской дипломатии, бывший послом во многих странах, в том числе в Индии. Причудливо связанный семейными узами с Николя Саркози: его нынешняя супруга была прежде замужем за отцом президента — Полем Саркози. Русские прислали Александра Боцан-Харченко, 50-летнего дипломата в ранге спецпредставителя Министерства иностранных дел по Балканам.
Каждый из троих получил дома инструкции — естественно, каждый свои. Американское правительство выступает за независимость Косово, российское правительство противодействует изменению статус-кво: Косово должно оставаться тем, чем является сейчас, — провинцией Сербии. Детальный план по Косово, разработанный финном Мартти Ахтисаари, Москва в Совете Безопасности ООН отклонила и тем самым провалила.
Немцы были настроены предпринять еще одну попытку. Их тайный замысел заключался в том, чтобы в конце все 27 государств ЕС заняли единую позицию в отношении небольшого образования на Балканах. Никаких разногласий, единая Европа. Хотя бы это.
61-летний Ишингер казался для таких запутанных переговоров идеальным дипломатом. Выходец из школы Геншера, он умеет втягивать противоборствующие стороны в переговоры и расширять фактически отсутствующее поле дипломатического маневра миллиметр за миллиметром. Когда на повестке дня кризисная дипломатия с участием многих сторон, немецким дипломатам удается проявлять недюжинную изобретательность. Этому они научились в старом, двухполярном мире и чувствуют себя в такой ситуации как рыба в воде.
Поскольку альтернатива выглядит мрачно — новое кровопролитие в Косово, а возможно, и в Боснии, — Россия и Америка изъявили готовность участвовать в новом раунде переговоров, в котором статус-кво должен был измениться мирным путем. Выяснилось, что трое участников для этих переговоров отобраны как нельзя лучше. Ишингер, Виснер и Боцан-Харченко слишком уважают себя, чтобы участвовать в чистом шоу, в цирковом аттракционе.
На претворение в жизнь практически невыполнимой миссии оставалось около четырех месяцев. В этой ситуации заседания с участием сербов и албанцев получались полными напряжения, а иногда драматизма. На улицах шли демонстрации возмущенных, происходил громогласный обмен ударами. Иногда мелькал шанс достичь прорыва — когда «тройка» тянула в одном направлении. Многое казалось достижимым, во всяком случае, больше, чем трое переговорщиков надеялись поначалу.
Переговоры по Косово — мировой спектакль среднего масштаба. Дело в том, что в них участвуют США и Россия, ООН и ЕС. Если смотреть на них изнутри, можно понять важнейшие фазы этих переговоров. Это был акт тончайшей дипломатии.
Маленькая черная дыра
Косово — небольшая территория в центре Балкан. В отличие от Хорватии и Боснии здесь нет ничего привлекательного для европейских отпускников. В программы новостей эта территория попадает лишь тогда, когда на немецких солдат в Призрени совершается нападение. Или когда действующий премьер-министр, например Рамуш Харадинай, обвиняется Гаагским судом в военных преступлениях. Или же в тех случаях, когда достоянием общественности становятся данные статистики, из которых явствует, что 80% героина, продаваемого в Западной Европе, начинает свой путь именно в этой части Балкан.
Эта провинция возникла в результате распада старой Югославии. Более 90% из почти 2 млн ее жителей — мусульмане, хотя Коран в их жизни сколь-нибудь важной роли не играет. Проживают здесь около 100 тыс. сербов, бывших прежде слоем господ. По международному праву Косово является частью Сербии. По мнению европейцев и американцев и, естественно, албанцев, после войны этот статус юридическую силу утратил. Теперь следует выяснить, что нужно, чтобы два народа, ставших друг другу врагами, смогли жить вместе.
Для ООН и ЕС Косово важно и дорого: около 16 тыс. солдат многонациональных вооруженных сил защищают албанцев от сербов, а сербов от албанцев. Верховную гражданскую власть осуществляет ООН. ЕС ежегодно закачивает примерно 0,5 млрд евро в «западные Балканы». Мировое сообщество пытается создать армию и полицию, назначить судей и чиновников, добиться принятия конституции и законов. Оно начинало с нуля, поскольку до 1999 года монополией на все эти учреждения обладали сербы.
ЕС и НАТО занимаются тем, что в других местах земного шара называется nation-building — формированием демократической нации. Местный люд считает, что Косово является государством НАТО. На самом же деле Косово — черная дыра, в которую закачиваются несусветные суммы, попадающие в руки разного рода аферистов, контрабандистов и организованного криминала. Это утверждают лишившиеся иллюзий «интернационалы». Именно так местное население называет посланцев НАТО и ЕС.
В первый раз «тройка» встретилась с командами из Сербии и Косово 30 августа в Министерстве иностранных дел в Вене. Поначалу это были переговоры, которые на жаргоне дипломатов называются «беседы спиной к спине». Сначала «тройка» беседовала с одной стороной, потом с другой. Ишингер старался задать тон переговоров: мы приехали с намерением дать вам возможность для дискуссии. Мы хотим слушать, мы не хотим никого загонять в угол, но вы должны знать, что это ваш последний шанс.
В команду сербов входил 32-летний министр иностранных дел Вук Еремич, выпускник Гарварда, работавший в лондонском филиале Deutsche Bank, но обладающий очень небольшим опытом в международной политике. Главным переговорщиком от сербов был Слободан Самарджич, сербский министр по вопросам Косово, любитель презентаций с использованием современной техники, склонный повторять одно и то же до полного изнеможения слушателей. Тоном человека, делающего широкий жест, он заявил, что Сербия готова передать Косово существенные части государственной власти. Иными словами, провинция может рассчитывать на получение автономии, которой она обладает и без того. Ишингер переспросил, следует ли это считать вступительным заявлением к началу переговоров. Да, ответил Самарджич. Во всяком случае, сербы были готовы вести переговоры.
Обнадеживало и то обстоятельство, что помалкивал серб Марко Якшич, врач из Митровицы с внешностью кинозвезды, известный продолжительными и бескомпромиссными речами. Прозвище «доктор Нет» закрепилось за ним, поскольку он уверен: если Запад предоставит Косово независимость, как следствие начнется война. И в отличие от 1999 года, полагает он, Россия встанет на сторону Сербии и будет воевать против Америки и НАТО.
В Вене Ишингер как бы походя рассказывал, как много лет назад западные и восточные немцы заключили между собой договор, преодолев все, что их разделяло. Он намекал на Договор об основах отношений, заключенный в 1972 году, состоявший из десяти статей на двух страницах, регулировавших сосуществование обоих немецких государств и не затрагивавших германского вопроса. Это позволило ФРГ считать, что германский вопрос остается открытым, а ГДР — что германский вопрос открытым быть перестал.
Давайте же и здесь займемся практическими вопросами, предложил Ишингер. Сербия — это Сербия, а Косово — это Косово. Они могут урегулировать между собой вопросы экономического сотрудничества, создать совместные учреждения для обсуждения вопросов, а проблему статуса — провинция или независимость — исключить. По крайней мере, пока.
Движение в статике
Албанцы от этого начала в восторг не пришли. Они желают иметь флаг, гимн, герб, они хотят отделиться от Сербии. Они хотят собственное государство, независимость. Но что значит — независимость?
«Тройка» должна была выяснить возможности компромиссов. В случае провала этих переговоров в силу вступило бы предложение Ахтисаари: ООН уходит, Косово становится государством ЕС. Уполномоченный от ЕС осуществляет гражданскую власть, получает право назначать и увольнять министров. Многонациональные вооруженные силы в этом случае тоже подчинены ЕС. Независимость Косово на многие годы обставлена рядом оговорок.
Албанская команда постоянно появлялась на переговорах в полном составе. Возглавлял ее 56-летний Фатмир Сейдиу, юрист, президент Косово. 47-летний премьер-министр Агим Чеку, бывший артиллерист Югославской народной армии, а позднее участник албанского партизанского движения — УЧК. Сербы убили его отца и других членов семьи как заложников, мстя за то, что не могут убить его самого. Такие трагедии нередко являются причиной ненависти ко всему сербскому в Косово. <...>
Албанцам немецкая модель оказалась не по душе. Они углубились в архивы и на следующие переговоры принесли германо-французский договор от 1963 года. Премьер-министр Чеку лукаво заявил, что в нем отрегулированы все практические вопросы обиходной жизни. На этом договоре он и хотел бы строить концепцию. Албанцы не собирались выносить вопросы статуса за повестку дня. Напротив, они требовали от Сербии признания их как самостоятельного государства, то есть выдвинули старое максимальное требование.
По их соображениям, они прошли большой путь. Президент Джордж Буш официально пообещал им независимость. На это они и полагались. Потому они и согласились на установление международного надзора за их государством. Компромиссами они уже сыты. Им совершенно очевидно, что «тройка» не может требовать от них еще больших уступок.
Перед следующей встречей Ишингер объехал ряд европейских столиц. Он беседовал со Штайнмайером, с шустрым Кушнером, с Хавьером Соланой, с британцем Дэвидом Милибэндом и с румынским президентом Траяном Башеску. Итальянские дипломаты заклинали Ишингера довести переговоры хоть до какого-то результата, чтобы албанцы не переплыли море и не перебрались в Италию.
В Нью-Йорке 28 сентября сербы и албанцы впервые сидели друг против друга за одним столом. «Тройка» установила строгий регламент заседания: каждому предоставлялась возможность высказать вводные соображения, после чего сербы получали полчаса на ответы, а затем следовал перерыв. Потом заявление «тройки» и 30-минутный ответ албанцев. А затем все сначала.
Как и опасались, из этого получился всего лишь обмен давно известными максимальными требованиями. Обе стороны доказали, что желания вести друг с другом переговоры у них нет. И что дипломатия может превращаться в упражнение в долготерпении.
До сих пор «тройка» удовлетворялась тем, чтобы заслушивать выступления сербов и албанцев. Представители «тройки» вели себя нейтрально, как терапевты. Неожиданно все переменилось. Ишингер заполучил мандат взять инициативу в свои руки. «Тройка» решила начать с того места, где еще отмечалось движение, — с модели германо-германских переговоров.
Проблеск надежды
В октябре делегации встречались в Брюсселе и Вене. «Тройка» представила 14 пунктов, некий субстрат прошедших дотоле переговоров. То были пункты, по мнению «тройки», не вызывающие полемики. Один из них гласил: Сербия не осуществляет административной власти над Косово. В других пунктах речь шла о таможне, контрольно-пропускных пунктах на границе и других практических делах. Сербы прочли 14 не вызывающих полемики пунктов и разбушевались. Этот список, заявили они, представляет собой набор несправедливых требований, 11 из 14 носят явно проалбанскую окраску. «Тройка», мол, проявила свою предвзятость. Сербы делали вид, будто готовы незамедлительно покинуть переговоры. Они изображали коллективный приступ ярости.
После некоторого размышления Ишингер ответил ударом на удар. Он сказал примерно следующее: как вы думаете, какие требования можете навязывать нам вы? Вы что, собираетесь опять много часов утомлять нас вашими предложениями? Виснер, с его опытом государственного человека, дул в ту же дуду. Даже россиянин сказал, что так на самом деле нельзя.
Троица объединилась. Интересы у них были разные, но они — дипломаты, выполняющие одну миссию. И они просто заняли круговую оборону против наигранного негодования сербов. Когда все трое выразили свое неудовольствие, в зале воцарилась тишина. Сербы принесли нечто вроде извинения. «Тройка» утвердила свои позиции.
Тем временем рабочая группа в берлинском Министерстве иностранных дел написала для Ишингера проект решения по Косово. Он был сделан по модели Договора об основах отношений. На четырех страницах уместилось 10 статей. «Ни одна из сторон не получает права в международных отношениях представлять другую сторону или действовать от ее имени», — сказано в шестой статье. В статье под номером 8, тоже весьма важной, описываются вопросы, представляющие взаимный интерес, касающиеся как торговых отношений, так и проблем окружающей среды, вплоть до преследования преступников. Сербия и Косово должны вести себя как независимые государства — без того, чтобы независимость была закреплена договором. Достаточно хитрый текст из мира традиций немецкой дипломатии.
Виснер представил проект в Вашингтоне и получил положительную реакцию. Теперь текст стал совместным германо-американским продуктом, а не изобретением одного лишь берлинского МИДа. Из Москвы тоже стали поступать положительные сигналы. «Тройка» не предавалась иллюзиям, но трем дипломатам работа стала доставлять удовольствие.
Ишингер отправился в Москву лоббировать свой проект. Он думал, что министр иностранных дел Сергей Лавров из вежливости примет его, а остальное передаст на усмотрение своих чиновников. Вышло иначе. Министр уделил беседе полтора часа и интересовался всеми деталями переговоров. Ишингер привел свой любимый пример с германо-германским соглашением. На Лаврова это особого впечатления не произвело, но он сказал: «Ладно, попробуйте».
Присутствовавший на этой встрече Боцан-Харченко по ее завершении сказал, что это была прекрасная беседа и он никогда не получал таких ясных указаний от своего министра.
Ишингер удивился: «Это было указание?» Как бы то ни было, дело пошло, медленно, но в нужном направлении.
Как оно могло развиваться дальше, было уже ясно. В ноябре «тройка» должна была представить этот проект албанцам и сербам с указанием, что он поддержан ЕС, Америкой и Россией. Ишингер и Виснер были настроены объяснить философию договора: сосредоточьтесь на практических вопросах, проблемы статуса оставьте в подвешенном состоянии. Дипломаты называют такое agreement to disagree — договоренность о невозможности договориться.
С этого момента процесс стал интересным.
Все получается, как должно получиться
Главной фигурой в команде сербов был премьер-министр Воислав Коштуница — разумный человек, профессор юриспруденции. Во времена Тито его за строптивость отчислили из университета. Он писал об американской Конституции и был в восторге от ее идеалов свободы. Интервенция НАТО и бомбардировка Белграда превратили сторонника американских идеалов в противника Америки. Сегодня Коштуница — националист, но не поджигатель войны, как Слободан Милошевич, развязавший в 90-е годы балканские войны, представший в Гааге перед судом как военный преступник и во время процесса скончавшийся.
Коштуница раз за разом возвращался к теме пролития сербской крови, потери Словении, Хорватии, Черногории и Боснии и Герцеговины. А теперь еще и Косово? Сербы считают эту провинцию колыбелью своей нации. На Косовом поле они потерпели историческое поражение в 1389 году. Там расположены их святыни и сербские православные монастыри. Коштуница включил в конституцию положение, по которому Косово является частью Сербии.
Очевидно, что влиянием на Коштуницу располагают только русские. Лавров, как казалось, был склонен рассмотреть вариант с договором, оставлявшим сложные проблемы в подвешенном состоянии. Во всяком случае, он не поставил крест на этой идее сразу. Боцан-Харченко счел это указанием. Позднее же он повел себя иначе: вероятно, из Москвы поступила новая директива. Что произошло? Изменил ли Лавров свою позицию? Вмешался ли Кремль? С этого момента Боцан-Харченко оказывал сопротивление, стараясь тянуть время, он выдвигал доводы против того, чтобы обсуждать договор и уж тем более представлять его в письменном виде.
5 ноября сербы и албанцы вновь оказались за одним столом. Ишингер и Виснер договора не представили и даже не упомянули. Если бы они это сделали, «тройка» бы распалась. Сербы и албанцы высказывали каждый свои достаточно неотчетливые предложения о будущем статусе. Они вновь вернулись к гонконгской модели, согласно которой в Приштине должен был управлять албанец, назначенный сербами. Албанцы по традиции этот вариант отклонили. Это было еще меньше, чем автономия. Может быть, попробовать с конфедерацией? Этот вариант, по мнению сербов, заводил слишком далеко, а албанцам он казался недостаточным.
Хватит нам молоть воду в ступе, сказал Ишингер.
Спустя несколько дней он беседовал с Коштуницей в Вене с глазу на глаз. Подтвердилось его предположение, что сербский националист-консерватор беспокоился не о сентиментальных притязаниях на Косово поле и не о положении сербов в Косово: его заботой была географическая карта и размеры его страны на ней.
А что главное для России, что заботит Владимира Путина? Его заботит новое величие, признание его страны в качестве великой державы в связи с наличием нефти и газа. Для него Косово — полигон, предоставляющий возможность показать европейцам и прежде всего американскому президенту пределы их власти. Министр иностранных дел Лавров в одной из речей сказал о «двух красных линиях», которые Западу не следовало бы нарушать: системы ПРО в Чехии и Польше и независимость Косово против воли Сербии.
20 ноября «тройка» вновь встретилась с конфликтующими сторонами. Виснер и Ишингер пытались проверить, до каких рубежей они могут идти. Американец изложил проект договора. Спустя секунды Коштуница предстал в позе императора: Сербия никогда не согласится на такие подлые условия. Сначала надлежит уточнить статус, а потом можно решать практические вопросы. Статус прежде партнерства — таковой должна быть последовательность, а не наоборот.
Все было кончено.
Ишингер приложил все силы, чтобы убедить 27 стран ЕС в том, что дипломатия использовала все свои возможности для достижения компромисса между сербами и албанцами. Американцы играли с ним в унисон, хотя они, как в самом начале отмечал Виснер, считали новые переговоры пустой тратой времени. Россия пустила события на самотек, по крайней мере на время.
В последний раз «тройка» встретилась с сербами и албанцами 26 ноября в замке Вайкерсдорф под Веной. Существенного результата достичь не удалось, но атмосферу улучшили. Вечером делегации собрались в рыцарском зале за длинным столом. Среди участников были президент Сербии Борис Тадич и министр иностранных дел Еремич. Напротив них расположились президент Сейдиу, премьер-министр Чеку, его недавно избранный преемник Хашим Тачи и эталон элегантности — издатель Суррой. Враждовать друг с другом им не было нужды. Они говорили о сыновьях и дочерях и о том, как им жилось во времена Тито. Цивилизованные люди с их обычными заботами.
Одного человека в рыцарском зале не было — премьер-министра Коштуницы. Он не захотел быть в этой компании и решил принять трапезу в одиночестве в обычном ресторане, в окружении своих охранников.
Теперь уже готов заключительный отчет для Генерального секретаря ООН. 19 декабря его рассмотрит Совет Безопасности.
Что же происходит сейчас в Косово? Хашим Тачи, полевой командир УЧК, который скоро станет премьер-министром, многократно заверял Запад, что Косово не будет спешить с объявлением своей независимости. Якобы Тачи время от времени созванивается с президентом Тадичем. Будет ли каждый из них тем не менее подстрекать своих людей к активным действиям?
Для многонациональных сил в Косово объявлена готовность по тревоге.
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
