Архивная публикация 2004 года: "Почему муравьи не станут тиграми"

Россия уже пятый год одна из самых динамично развивающихся стран мира. Именно страна. Это стране повышают инвестиционные рейтинги, это страну считают платежеспособной и пр. Но страна состоит из 89 регионов. А экономика — из отдельных отраслей. И тут-то выясняется, что закон «чем лучше для страны — тем лучше для ее провинций», в России, оказывается, не работает. Или работает наоборот. При этом в нашей сегодняшней экономике вполне возможна ситуация, когда «медуза» будет не просто сильнее «тигра», но его же и разделает (подробнее о том, как «Газпромнефть» будет покупать «Юганскнефтегаз», см. рубрику "Экономика и бизнес").

Фронт и тыл

Исследование «Реальный бизнес в России», презентованное недавно на «родине капитализма», в Манчестере, аналитическим центром «Эксперт», одноименным рейтинговым агентством и Центром макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования, исходит из того, что в последние годы все отрасли экономики росли «фронтальным образом». Фронтальный рост — сам по себе повод для оптимизма, а если оный к тому же обусловлен растущим внутренним спросом, а сугубо экспортная модель экономики постепенно эволюционирует в сторону более сбалансированной, то поводов для оптимизма становится еще больше. Правда, даже в меру критически настроенному читателю бросаются в глаза некоторые настораживающие детали. Например, то, что далеко не все отрасли росли в равной мере (хотя отрицательного роста не было ни у одной). При этом разрыв между лидерами и аутсайдерами — неприлично велик. Так, телекоммуникации почти все время (1999—2003 годы) оставались лидерами роста (2,3-кратный рост объемов предоставляемых услуг). С заметным отрывом от них развивались нефтехимия (59% с 1999 года), строительная индустрии (53%), металлургия (50%). В большинстве же отраслей совокупный рост составил ниже среднего общенационального — примерно 25% (при общем росте ВВП за 1999—2003 годы в 38%).

Теперь о качестве процесса. «Отчетный период» отчетливо делится на два периода: 1999—2000 годы, когда были продемонстрированы наивысшие темпы, и 2001—2003 годы, когда произошло еще более четкое разделение на более (намного) конкурентоспособные отрасли и менее конкурентоспособные. Можно добавить, что, похоже, именно в это время наметился и подрыв так называемого «фронтального роста» экономики в целом.

Если же посмотреть на тенденции текущего года (которые упомянутое исследование не охватывает), то легко заметить, что рост «фронтально замедлился». Последняя корректировка прогнозов МЭРТа на этот год дает 6,7% прироста ВВП. На удвоение за 10 лет не тянет. И это более чем на процент меньше прошлого года. Но в прошлом-то году нефть стоила в среднегодовом исчислении $27 за баррель, а в 2004-м минимум на $10 дороже. В связи с чем некоторые независимые экономисты полагают, что рост в этом году должен составить 9%.

Сегодня сама принадлежность к той или иной отрасли уже перестала быть гарантом успеха конкретного предприятия или фирмы. Их показатели в первую очередь зависят от таких — не макро-, а микроэкономических факторов, как повышение квалификации персонала, замена оборудования, внедрение новейших технологий, запуск новых продуктов, использование агрессивного маркетинга.

Применяя известную в политэкономии «бостонскую матрицу», отрасли российской экономики можно условно поделить на четыре группы — «тигры», «муравьи», «медузы» и «стрекозы». На долю «тигров» в 2003 году пришлось 59% ВВП. Среднегодовой рост по группе составил 7,6%, тогда как рост производительности — 11%. Основную роль тут сыграла благоприятная внешнеэкономическая конъюнктура и, соответственно, расширение экспортных возможностей. Благоприятствовало и значительное (на 11%) среднегодовое увеличение располагаемых доходов населения (что стимулировало предприятия, ориентированные на внутренний спрос). Для «тигров» в 1999—2003 годах характерен также высокий уровень инвестиционной активности (рост спроса на инвестиции — 8,3% в год).

«Муравьи» — это в основном промышленность. Рост производительности сочетался с довольно медленным ростом объемов самого производства. На «муравьев» пришлось 13% ВВП, а среднегодовой прирост производства составил лишь 1,3%. Зато при росте производительности в среднем на 8,1% (видимо, за счет сокращения занятости по группе). Теоретически, учитывая ряд позитивных тенденций в аграрном секторе и химической промышленности, некоторые из «муравьев» могли бы стать «тиграми». Однако тенденции последних месяцев заставляют скептически относиться к таким прогнозам. О чем — чуть ниже…

«Стрекозы». Тут есть некий перекос: значительный рост спроса не привел к столь же заметному росту продуктивности. То есть капитализм не сработал классическим образом — «по-манчестерски». Для этой группы вообще характерна низкая продуктивность. Возможно, сказывался дефицит инвестиционных ресурсов, возможно — просто неспособность менеджмента реструктурировать бизнес на более эффективных началах. Правда, все равно хуже дела у «медуз»: стагнирующий спрос и нулевой рост продуктивности.

Тенденции 2004 года к этой картине способны добавить, увы, лишь пессимистические оттенки. По признанию большинства экспертов, инвестиционные условия — особенно «реального», то есть малого и среднего бизнеса — в России за последние месяцы ухудшились (опять же — «фронтально»). Инвестиционная активность при этом резко снизилась даже в ТЭК. Что примечательно (и упомянутое исследование этот вопрос изящно обошло) — стало еще более отчетливо видно, что одним из важнейших факторов экономического торможения становится слабость государственных институтов, призванных гарантировать по крайней мере два краеугольных камня любой рыночной экономики — контрактное право и частную собственность. Большинство аналитиков также указывают сегодня на вопиющую коррупцию (откаты буквально в самое последнее время выросли до высот, немыслимых на самых ранних стадиях первоначального накопления), неэффективность судебной системы, фактический провал административной реформы, самым пагубным образом сказавшийся на бизнесклимате.

Кстати, объявленное на днях намерение «Газпрома» поучаствовать в покупке частей «раздербаниваемого» ЮКОСа по-своему символично: «тигра» (вся нефтянка принадлежит именно к этой группе) будет разделывать «медуза» (газовая отрасль все последние годы отличалась одними из самых низких темпов роста и низкой эффективностью самого производства относительно других отраслей).

Много рисков, да мало прав

Картина неравномерности развития российской экономики еще более очевидна при анализе процессов на региональном уровне. Москва и Тюменская область обеспечивают треть ВВП всей страны. 9 наиболее развитых регионов — половину, а 25 наиболее развитых — три четверти. Остальные — грубо говоря, дотационный балласт. В регионах — те же два периода: 1999— 2000 годы — бурный рост, 2001—2003-й — снижение роста, местами переходящее в стагнацию. Замедление роста уже в прошлом году было заметно в подавляющем большинстве регионов, кроме дюжины, продолжавших динамичный рост: Москва, Калининградская область, Ленинградская область, Санкт-Петербург, Дагестан, Ростовская область, Мордовия, Бурятия, Омская, Томская и Амурская области, Чукотка.

Поделенные по тому же принципу «бостонской матрицы» регионы группируются так. «Тигры» — это 18 регионов (33% национального ВВП) с наивысшим уровнем роста производства (в среднегодовом исчислении 109%) и наивысшим уровнем инвестиционной активности (147%). Большинство этих регионов отличает средний или низкий уровень инвестиционных рисков.

«Муравьи» (23% ВВП) характеризуются тем, что заметная инвестиционная активность (133%) не приводит к адекватному росту производства (93%). Теоретически результаты нынешних усилий могут сказаться в будущем. Или могли бы...

У «стрекоз», напротив, рост производства (108%) происходит на фоне заметно более низкой инвестиционной активности (кстати, в этой же группе Москва). Отчасти потому, что определенные инвестиционные резервы накоплены в прошлом. Многие эксперты вообще уверены, что та же Москва уже «переполнена инвестициями». Но возможна и иная трактовка: эти регионы более успешны в повышении эффективности производства.

Впрочем, сегодня беспокоит не столько сам факт неравномерности развития различных регионов (хотя проблема по-прежнему остра), сколько «разнонаправленность» эволюции инвестиционной привлекательности страны в целом и ее составных частей — регионов. Для России в последние годы инвестиционные риски, как считается, неуклонно снижались — по этому показателю страна переместилась с примерно 120-го места на 64-е (в СНГ лучше нас только Казахстан). А вот инвестиционные риски регионов в последнее время начали расти. То есть, если судить по «общефедеральным показателям» (вроде огромного Стабилизационного фонда, размеров золотовалютных запасов Центробанка, способности страны обслуживать внешние долги), то у России все более или менее в порядке. Но едва дело доходит до конкретной «провинции», выясняется, что инвестировать туда «страшно». Почему? Поиски ответов на этот вопрос опять упираются в ту же невнятицу с административной реформой. В то, что вся нынешняя система бюджетных отношений центра и регионов настроена на непрерывный безжалостный «отсос» денег в федеральный бюджет (они там омертвляются, денег все острее не хватает экономике в целом). По сути, создана ситуация, когда местные власти абсолютно не заинтересованы в развитии у себя бизнеса: им ведь мало чего от этого перепадет в виде налогов. Местным властям остаются лишь штрафы (разумеется, и неофициальные поборы — тоже). Но штрафы не принадлежат, увы, к инструментам повышения деловой активности. При этом на регионы цинично переложены и подчас просто неподъемные социальные обязательства. Тем самым — и «почетное право кинуть» многочисленных льготников, проблемы которых федеральное правительство не хочет решать, заботясь о собственном рейтинге. Инвестиционного рейтинга регионов такая корыстная забота не повышает. Перекладывание ответственности (без делегирования прав) означает перекладывание инвестиционных рисков. Подобная ситуация как мина замедленного действия. Которая сработает с железной неумолимостью, едва даст первый сбой ныне благоприятная внешнеэкономическая конъюнктура.