Архивная публикация 2007 года: "Русско-грузинский союз"
35 лет назад Юрий Кобаладзе, ныне управляющий директор «Х5 Ритейл групп», а тогда корреспондент ТАСС, познакомился с одной из самых красивых сотрудниц советского телевидения Аллой Богомоловой. «Хочу такую невестку!» — сказала его мама.Юрий Кобаладзе: Все началось с того, что меня выгнали со съемной квартиры. И я попросился на пару дней в дом своей однокурсницы. А получилось, что задержался там почти на год. Со всем этим семейством мы дружили, так что хозяйке дома Инне Ивановне Кольгуненко и ее супругу, актеру МХАТа Юрию Леонидову выставить меня на улицу было неловко. Оставался один путь — поскорее меня женить. Работала Инна Ивановна директором Института красоты на Новом Арбате, так что потенциальных невест в ее доме бывало достаточно. Тем более что женщина она была хлебосольная. Из Тбилиси приехали мои родители, Инна Ивановна зазвала гостей, среди них оказалась и Алла. Маме моей Алла сразу приглянулась.
— Судьба, видно…
Ю.К.: Не иначе. Кстати, окна моего бывшего кабинета в офисе «Ренессанс Капитала» смотрели как раз на тот дом в Брюсовом переулке, где мы познакомились.
— Алла Николаевна, после 35 лет совместной жизни с журналистом, разведчиком, генералом и топ-менеджером Юрием Кобаладзе вы как «за ним» себя чувствуете?
Алла Кобаладзе: Знаете, чем старше я становлюсь, тем интересней мне жить. Раньше я думала, что когда наступит «бабушкин» возраст, буду отдыхать, читать, книги писать про свою долгую, полную событиями жизнь с Юрой. Но пока этот момент не наступил. Нет совсем времени присесть, подумать — забот не убавляется.
— Юрий больше четверти века, до того как уйти в бизнес, проработал в разведке. Нам ждать «Мемуаров жены разведчика»?
А.К.: Это будут не совсем мемуары, а женский взгляд на «мужские» проблемы, на разведку и все, что с этим связано. Ведь у нас, женщин, интуиция лучше. Не зря Евгений Максимович Примаков в свое время Таню Самолис пригласил на должность пресс-секретаря СВР... Я там никогда не работала, но с разведчиком жила. Не то что себя хвалю, но вот спросите его — хотя он, может быть, и не сознается, — бывали такие вещи, когда я во время прогулки, скажем, по Гайд-парку (дома разговоры могли прослушивать) говорила ему: вот мне кажется то-то и то-то. Пять лет спустя он признавался: надо же, а ведь ты была права! Может, в недалеком будущем, после 2007 года, женщины займут важные посты в России… Между прочим, на это и астрологические прогнозы указывают. Женщины должны прийти в большую российскую политику. В бизнес уже пришли.
— Кстати, насколько образы жены разведчика в кино и в реальной жизни совпадают?
А.К.: Не со всеми дамами из этой среды складывались отношения. Хотя были и исключения. Например, та же Татьяна Самолис. Мы дружим с женой Кима Филби (высокопоставленный сотрудник британской разведки, завербованный Москвой в 30-е годы. — «Профиль») Руфиной Ивановной. Как-то я ее спросила, нравилась ли Киму знаменитая сцена в фильме «Семнадцать мгновений весны», когда Штирлиц в берлинском кафе встречается со своей женой, которую не видел 17 лет. И Руфина Ивановна ответила: «Представляешь, я у него тоже спросила, могло ли такое вообще быть, именно эта сцена. И Филби ответил: «Никогда!»
— В честь кого вы назвали дочерей? Одну русским именем Екатерина, другую — грузинским именем Манана?
А.К.: Мананой — в честь моей подруги, танцовщицы Мананы Орджоникидзе. А вообще, мы ждали мальчика, собирались назвать новорожденного Георгием, в честь Юриного отца. Свекор очень хотел внука, приехал на время моих родов в Москву, ожидая, когда Юра вернется из роддома, стоял на балконе, нервно курил и, узнав, что родился не мальчик, очень расстроился… Но внука мы, конечно, назвали в его честь Георгием.
— Правда, что славу выдающегося тамады Юрий Георгиевич обрел еще в Лондоне?
А.К.: В Лондоне Юра вел активную общественную жизнь. Он первым из россиян стал председателем пресс-клуба Ассоциации иностранных журналистов Лондона и по совместительству директором ресторана ассоциации. Его выбрали без всякой протекции со стороны нашего посольства, исключительно благодаря «личному обаянию». Между прочим, я тоже была активной светской дамой: организовала при ассоциации Международный женский клуб. Мы устраивали чаепития, раз в месяц собирались, обсуждали разные «женские» проблемы, участвовали в благотворительных акциях. Я очень скучаю по такого рода благотворительной деятельности, с удовольствием присоединилась бы к какому-нибудь клубу, только чтобы он не был слишком светским и «гламурным». Хочется, чтобы там настоящие подвижницы были, объединенные не принадлежностью к «сословию», а нацеленные на полезное дело…
— Почему вас в последние годы почти не видно на светских раутах и тусовках, где Юра желанный гость? Это такая грузинская черта — ходить одному?
А.К.: Я бы так сказала: чем он старше, тем больше становится грузином, гены берут свое. Таким был его папа, и моя любимая свекровь вела себя точно так же, как сейчас, годы спустя, веду себя я. Я поняла — переделывать и перекраивать его уже поздно.
А вообще, я не такая тусовщица, как муж. Хотя и он после всех этих мероприятий устает, и ему приятно, что кто-то его ждет здесь, в загородном доме, где он может спокойно поработать, посидеть, расслабиться.
— Юрий Георгиевич, с возрастом вы действительно все больше становитесь грузином?
Ю.К.: Абсолютно.
— А в чем это выражается? Становитесь более авторитарным, гордым?
Ю.К.: Да нет. Я становлюсь более сентиментальным, меня все время тянет в Грузию…
— Все же вместе вы где-нибудь бываете?
А.К.: Только в тех местах, где, во-первых, интересно мне, а во-вторых, когда это не мешает другим делам. Гламура же мне хватает по телевизору. И даже если взять театр — все новое, что появляется в Москве, мы, такое ощущение, уже давным-давно видели в Лондоне. Так что я все чаще предпочитаю побыть дома и почитать, чем бежать на неинтересную для меня премьеру.
— А Юрий Георгиевич как думает?
А.К.: Юра очень любит оперу, у него огромная коллекция пластинок, частенько бывает и в «Геликон-опере». Я хожу реже, лучше воспринимаю оперу, если слушаю одна дома. Бывает, вечером муж заходит ко мне и спрашивает: «Ты спишь?», и если еще нет, идет наверх, в свой кабинет, ставит какую-нибудь оперу, и я под нее засыпаю. Это гораздо приятней, чем где-то тусоваться, делая вид, что тебе интересно.
— Юра рассказывал, что вас как бы выбрала его мама…
А.К.: Да, так и было. Я тогда была редактором женского телевизионного клуба «Москвичка» на Центральном телевидении. Инна Кольгуненко, которая давала советы по косметологии, пригласила меня к себе домой. И вот через 15 минут после того, как мы с Юриной мамой познакомились на кухне, она мне сказала: «Вот такую невестку я хотела бы иметь». А потом было совсем смешно. Мы уже два года встречались, практически жили вместе, и вот Юра ей звонит и говорит: «Мать, ты сидишь или стоишь? Тогда сядь. Помнишь ту девушку, которую, как ты сказала, хотела бы иметь невесткой?» Она говорит: «Помню прекрасно». А он: «Я делаю всегда так, как хочет моя любимая мама».
— Она, я слышал, была русская?
А.К.: Да, Юрина мама русская. Ее звали Нина Аркадьевна, она была заслуженным педагогом, преподавателем русского языка в Тбилиси. Юра перед Новым годом летал на могилу родителей и своей русской бабушки, четыре часа провел в аэропорту Баку в ожидании рейса на Тбилиси…
Я благодарна судьбе, что у меня была такая свекровь. Всегда ношу вот это ее кольцо на правой руке, целую его, мысленно советуюсь с ней. Я была настолько с ней близка, насколько не была близка даже с собственной мамой. Нина Аркадьевна имела большое влияние на своего сына, и, если возникали определенные трения, она разбиралась с ним и всегда была на моей стороне. Папа-то Юры был настоящим грузином, женился он на ней, еще учась в Москве, тогда грузины вообще не женились на русских. Для родственников Юриного папы это был шок: Юрина бабушка бегала по Батуми и рвала на себе волосы, узнав эту новость. И пока не родился Юра, мою свекровь там не признавали. Помог один родственник, глава семейного клана: его семья приняла мою свекровь, и их слово стало решающим. «Тебе будет легче, — говорила она мне, — дорожка уже протоптана». Когда она умирала в Тбилиси на руках наших родственников-врачей, то последний ее наказ, обращенный к сыну, был: «…и чтобы Юра никогда не оставил Аллу».
— Юрий недавно рассказал пару грузинских анекдотов про кентавров. Один из них совсем короткий: «Два русских поймали кентавра и отняли у него лошадь…» Я вот сейчас подумал, это не про вас?
А.К.: Нас очень многое связывает с Грузией. Мы все часто туда летали — и я, и мои дочери, и моя мама, пока была здорова. Там у Юры родовое гнездо — квартира родителей в Тбилиси. Наша старшая дочь, Манана, будучи совсем маленькой, прожила там несколько лет, когда мы работали в Лондоне. И первые слова, которые произнесла Манана по-грузински, когда ей исполнилось два года, были: «Мать Грузия».
Печально, что культурные связи фактически прервались. А ведь очень многого мы лишились здесь, в России, потеряв возможность смотреть грузинское кино, грузинский театр. Взять хотя бы идущий в Тбилиси кукольный спектакль Резо Габриадзе «Сталинградская битва». Потрясающее произведение. Там вся война показана так, как она нигде и никогда не была показана. В том числе глазами… муравьев.
Знаете, сколько деятелей культуры и искусства, чье творчество неразрывно связано с Россией, страдают от этого разрыва — ведь их сюда давно не приглашают! Мы очень со многими из них знакомы. С Робертом Стуруа — с тех пор, как он с триумфом привозил в Лондон своего «Ричарда III», с тем же Резо Габриадзе, замечательной певицей Нани Брегвадзе…
— Ей можно было бы за одну «Калитку» пожизненную президентскую пенсию от России назначить…
А.К.: Только никто об этом наверху не думает. Вот Юра ту же Нани на корпоративный праздник своей компании приглашал, она там пела, ее прекрасно приняли, конечно, заплатили гонорар за выступление, который для нее вовсе не лишний. Но получается, что эти артисты, художники никому в России больше не нужны… «Развод» России с Грузией? Вот наша дочь, она по крови на четверть грузинка, а на три четверти русская, ей что делать? А Юре, который наполовину грузин, а наполовину русский, ему что? Кому присягать на верность?
Очень важно, чтобы у грузин был позитивный образ России, и наши власти должны делать все, чтобы так и было. И если образ другой страны нравится им больше, значит, мы, Россия, в этом виноваты. Это я как русский человек говорю, это моя точка зрения. Это слова человека, который не может сейчас попасть на могилу своей свекрови в Тбилиси.
Ю.К.: Меня дико возмущает то, что происходит в грузино-российских отношениях. Раньше я, может быть, спокойно относился бы к происходящему, а сейчас считаю, что это стыд и позор для российской власти.
— Но ведь, как считают в Москве, Грузия сама провоцирует…
Ю.К.: Чем, словами?! Одно дело риторика, а другое — санкции! Ну арестовали наших шпионов, ну сказали одно, второе, ну и что? А мы — посла отозвали, вино запретили, рейсы прямые отменили, грузин стали депортировать, все отношения свернули. Непонятно, кто принимает все эти решения, кому это выгодно. России? Сомневаюсь. Ведь Грузия — естественный союзник России. Но сегодня мы своими действиями сделали все, чтобы укрепить позиции Саакашвили, восстановить грузин против России. Да, Грузия смотрит сегодня в другую сторону, в сторону Запада, но в этом виновата именно Москва.
— А как вы обходитесь без грузинского вина?
А.К.: В последний раз, когда Юра был в Грузии, он привез оттуда ящик вина, мы весь Новый год пили его. Ну и друзьям дарили. Кстати, одну бутылку отличного грузинского вина Юра умудрился преподнести — это было на «Эхе Москвы» — главному санитарному врачу Геннадию Онищенко. «Попробуйте, — сказал ему, — обнаружить в нем какие-нибудь пестициды». Говорят, было очень смешно…
35 лет назад Юрий Кобаладзе, ныне управляющий директор «Х5 Ритейл групп», а тогда корреспондент ТАСС, познакомился с одной из самых красивых сотрудниц советского телевидения Аллой Богомоловой. «Хочу такую невестку!» — сказала его мама.Юрий Кобаладзе: Все началось с того, что меня выгнали со съемной квартиры. И я попросился на пару дней в дом своей однокурсницы. А получилось, что задержался там почти на год. Со всем этим семейством мы дружили, так что хозяйке дома Инне Ивановне Кольгуненко и ее супругу, актеру МХАТа Юрию Леонидову выставить меня на улицу было неловко. Оставался один путь — поскорее меня женить. Работала Инна Ивановна директором Института красоты на Новом Арбате, так что потенциальных невест в ее доме бывало достаточно. Тем более что женщина она была хлебосольная. Из Тбилиси приехали мои родители, Инна Ивановна зазвала гостей, среди них оказалась и Алла. Маме моей Алла сразу приглянулась.
— Судьба, видно…
Ю.К.: Не иначе. Кстати, окна моего бывшего кабинета в офисе «Ренессанс Капитала» смотрели как раз на тот дом в Брюсовом переулке, где мы познакомились.
— Алла Николаевна, после 35 лет совместной жизни с журналистом, разведчиком, генералом и топ-менеджером Юрием Кобаладзе вы как «за ним» себя чувствуете?
Алла Кобаладзе: Знаете, чем старше я становлюсь, тем интересней мне жить. Раньше я думала, что когда наступит «бабушкин» возраст, буду отдыхать, читать, книги писать про свою долгую, полную событиями жизнь с Юрой. Но пока этот момент не наступил. Нет совсем времени присесть, подумать — забот не убавляется.
— Юрий больше четверти века, до того как уйти в бизнес, проработал в разведке. Нам ждать «Мемуаров жены разведчика»?
А.К.: Это будут не совсем мемуары, а женский взгляд на «мужские» проблемы, на разведку и все, что с этим связано. Ведь у нас, женщин, интуиция лучше. Не зря Евгений Максимович Примаков в свое время Таню Самолис пригласил на должность пресс-секретаря СВР... Я там никогда не работала, но с разведчиком жила. Не то что себя хвалю, но вот спросите его — хотя он, может быть, и не сознается, — бывали такие вещи, когда я во время прогулки, скажем, по Гайд-парку (дома разговоры могли прослушивать) говорила ему: вот мне кажется то-то и то-то. Пять лет спустя он признавался: надо же, а ведь ты была права! Может, в недалеком будущем, после 2007 года, женщины займут важные посты в России… Между прочим, на это и астрологические прогнозы указывают. Женщины должны прийти в большую российскую политику. В бизнес уже пришли.
— Кстати, насколько образы жены разведчика в кино и в реальной жизни совпадают?
А.К.: Не со всеми дамами из этой среды складывались отношения. Хотя были и исключения. Например, та же Татьяна Самолис. Мы дружим с женой Кима Филби (высокопоставленный сотрудник британской разведки, завербованный Москвой в 30-е годы. — «Профиль») Руфиной Ивановной. Как-то я ее спросила, нравилась ли Киму знаменитая сцена в фильме «Семнадцать мгновений весны», когда Штирлиц в берлинском кафе встречается со своей женой, которую не видел 17 лет. И Руфина Ивановна ответила: «Представляешь, я у него тоже спросила, могло ли такое вообще быть, именно эта сцена. И Филби ответил: «Никогда!»
— В честь кого вы назвали дочерей? Одну русским именем Екатерина, другую — грузинским именем Манана?
А.К.: Мананой — в честь моей подруги, танцовщицы Мананы Орджоникидзе. А вообще, мы ждали мальчика, собирались назвать новорожденного Георгием, в честь Юриного отца. Свекор очень хотел внука, приехал на время моих родов в Москву, ожидая, когда Юра вернется из роддома, стоял на балконе, нервно курил и, узнав, что родился не мальчик, очень расстроился… Но внука мы, конечно, назвали в его честь Георгием.
— Правда, что славу выдающегося тамады Юрий Георгиевич обрел еще в Лондоне?
А.К.: В Лондоне Юра вел активную общественную жизнь. Он первым из россиян стал председателем пресс-клуба Ассоциации иностранных журналистов Лондона и по совместительству директором ресторана ассоциации. Его выбрали без всякой протекции со стороны нашего посольства, исключительно благодаря «личному обаянию». Между прочим, я тоже была активной светской дамой: организовала при ассоциации Международный женский клуб. Мы устраивали чаепития, раз в месяц собирались, обсуждали разные «женские» проблемы, участвовали в благотворительных акциях. Я очень скучаю по такого рода благотворительной деятельности, с удовольствием присоединилась бы к какому-нибудь клубу, только чтобы он не был слишком светским и «гламурным». Хочется, чтобы там настоящие подвижницы были, объединенные не принадлежностью к «сословию», а нацеленные на полезное дело…
— Почему вас в последние годы почти не видно на светских раутах и тусовках, где Юра желанный гость? Это такая грузинская черта — ходить одному?
А.К.: Я бы так сказала: чем он старше, тем больше становится грузином, гены берут свое. Таким был его папа, и моя любимая свекровь вела себя точно так же, как сейчас, годы спустя, веду себя я. Я поняла — переделывать и перекраивать его уже поздно.
А вообще, я не такая тусовщица, как муж. Хотя и он после всех этих мероприятий устает, и ему приятно, что кто-то его ждет здесь, в загородном доме, где он может спокойно поработать, посидеть, расслабиться.
— Юрий Георгиевич, с возрастом вы действительно все больше становитесь грузином?
Ю.К.: Абсолютно.
— А в чем это выражается? Становитесь более авторитарным, гордым?
Ю.К.: Да нет. Я становлюсь более сентиментальным, меня все время тянет в Грузию…
— Все же вместе вы где-нибудь бываете?
А.К.: Только в тех местах, где, во-первых, интересно мне, а во-вторых, когда это не мешает другим делам. Гламура же мне хватает по телевизору. И даже если взять театр — все новое, что появляется в Москве, мы, такое ощущение, уже давным-давно видели в Лондоне. Так что я все чаще предпочитаю побыть дома и почитать, чем бежать на неинтересную для меня премьеру.
— А Юрий Георгиевич как думает?
А.К.: Юра очень любит оперу, у него огромная коллекция пластинок, частенько бывает и в «Геликон-опере». Я хожу реже, лучше воспринимаю оперу, если слушаю одна дома. Бывает, вечером муж заходит ко мне и спрашивает: «Ты спишь?», и если еще нет, идет наверх, в свой кабинет, ставит какую-нибудь оперу, и я под нее засыпаю. Это гораздо приятней, чем где-то тусоваться, делая вид, что тебе интересно.
— Юра рассказывал, что вас как бы выбрала его мама…
А.К.: Да, так и было. Я тогда была редактором женского телевизионного клуба «Москвичка» на Центральном телевидении. Инна Кольгуненко, которая давала советы по косметологии, пригласила меня к себе домой. И вот через 15 минут после того, как мы с Юриной мамой познакомились на кухне, она мне сказала: «Вот такую невестку я хотела бы иметь». А потом было совсем смешно. Мы уже два года встречались, практически жили вместе, и вот Юра ей звонит и говорит: «Мать, ты сидишь или стоишь? Тогда сядь. Помнишь ту девушку, которую, как ты сказала, хотела бы иметь невесткой?» Она говорит: «Помню прекрасно». А он: «Я делаю всегда так, как хочет моя любимая мама».
— Она, я слышал, была русская?
А.К.: Да, Юрина мама русская. Ее звали Нина Аркадьевна, она была заслуженным педагогом, преподавателем русского языка в Тбилиси. Юра перед Новым годом летал на могилу родителей и своей русской бабушки, четыре часа провел в аэропорту Баку в ожидании рейса на Тбилиси…
Я благодарна судьбе, что у меня была такая свекровь. Всегда ношу вот это ее кольцо на правой руке, целую его, мысленно советуюсь с ней. Я была настолько с ней близка, насколько не была близка даже с собственной мамой. Нина Аркадьевна имела большое влияние на своего сына, и, если возникали определенные трения, она разбиралась с ним и всегда была на моей стороне. Папа-то Юры был настоящим грузином, женился он на ней, еще учась в Москве, тогда грузины вообще не женились на русских. Для родственников Юриного папы это был шок: Юрина бабушка бегала по Батуми и рвала на себе волосы, узнав эту новость. И пока не родился Юра, мою свекровь там не признавали. Помог один родственник, глава семейного клана: его семья приняла мою свекровь, и их слово стало решающим. «Тебе будет легче, — говорила она мне, — дорожка уже протоптана». Когда она умирала в Тбилиси на руках наших родственников-врачей, то последний ее наказ, обращенный к сыну, был: «…и чтобы Юра никогда не оставил Аллу».
— Юрий недавно рассказал пару грузинских анекдотов про кентавров. Один из них совсем короткий: «Два русских поймали кентавра и отняли у него лошадь…» Я вот сейчас подумал, это не про вас?
А.К.: Нас очень многое связывает с Грузией. Мы все часто туда летали — и я, и мои дочери, и моя мама, пока была здорова. Там у Юры родовое гнездо — квартира родителей в Тбилиси. Наша старшая дочь, Манана, будучи совсем маленькой, прожила там несколько лет, когда мы работали в Лондоне. И первые слова, которые произнесла Манана по-грузински, когда ей исполнилось два года, были: «Мать Грузия».
Печально, что культурные связи фактически прервались. А ведь очень многого мы лишились здесь, в России, потеряв возможность смотреть грузинское кино, грузинский театр. Взять хотя бы идущий в Тбилиси кукольный спектакль Резо Габриадзе «Сталинградская битва». Потрясающее произведение. Там вся война показана так, как она нигде и никогда не была показана. В том числе глазами… муравьев.
Знаете, сколько деятелей культуры и искусства, чье творчество неразрывно связано с Россией, страдают от этого разрыва — ведь их сюда давно не приглашают! Мы очень со многими из них знакомы. С Робертом Стуруа — с тех пор, как он с триумфом привозил в Лондон своего «Ричарда III», с тем же Резо Габриадзе, замечательной певицей Нани Брегвадзе…
— Ей можно было бы за одну «Калитку» пожизненную президентскую пенсию от России назначить…
А.К.: Только никто об этом наверху не думает. Вот Юра ту же Нани на корпоративный праздник своей компании приглашал, она там пела, ее прекрасно приняли, конечно, заплатили гонорар за выступление, который для нее вовсе не лишний. Но получается, что эти артисты, художники никому в России больше не нужны… «Развод» России с Грузией? Вот наша дочь, она по крови на четверть грузинка, а на три четверти русская, ей что делать? А Юре, который наполовину грузин, а наполовину русский, ему что? Кому присягать на верность?
Очень важно, чтобы у грузин был позитивный образ России, и наши власти должны делать все, чтобы так и было. И если образ другой страны нравится им больше, значит, мы, Россия, в этом виноваты. Это я как русский человек говорю, это моя точка зрения. Это слова человека, который не может сейчас попасть на могилу своей свекрови в Тбилиси.
Ю.К.: Меня дико возмущает то, что происходит в грузино-российских отношениях. Раньше я, может быть, спокойно относился бы к происходящему, а сейчас считаю, что это стыд и позор для российской власти.
— Но ведь, как считают в Москве, Грузия сама провоцирует…
Ю.К.: Чем, словами?! Одно дело риторика, а другое — санкции! Ну арестовали наших шпионов, ну сказали одно, второе, ну и что? А мы — посла отозвали, вино запретили, рейсы прямые отменили, грузин стали депортировать, все отношения свернули. Непонятно, кто принимает все эти решения, кому это выгодно. России? Сомневаюсь. Ведь Грузия — естественный союзник России. Но сегодня мы своими действиями сделали все, чтобы укрепить позиции Саакашвили, восстановить грузин против России. Да, Грузия смотрит сегодня в другую сторону, в сторону Запада, но в этом виновата именно Москва.
— А как вы обходитесь без грузинского вина?
А.К.: В последний раз, когда Юра был в Грузии, он привез оттуда ящик вина, мы весь Новый год пили его. Ну и друзьям дарили. Кстати, одну бутылку отличного грузинского вина Юра умудрился преподнести — это было на «Эхе Москвы» — главному санитарному врачу Геннадию Онищенко. «Попробуйте, — сказал ему, — обнаружить в нем какие-нибудь пестициды». Говорят, было очень смешно…
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
