Архивная публикация 2006 года: "Третье Октября"
Главной датой прошлой исторической недели стало, разумеется, третье октября. 1993 год. Тринадцать лет назад, чертова дюжина. Подавление вооруженного мятежа — расстрел Белого дома — начало новой демократической эпохи — конец справедливости — победа Ельцина — торжество ельцинизма…Согласия по этому политическому поводу в обществе до сих пор нет, и не скоро оно появится. И ладно бы спорили люди, занимавшие тринадцать лет назад противоположные политические позиции: националист Проханов и либерал Гайдар, почвенный поэт Кублановский и гражданственный филолог Чудакова... Продолжают враждовать вполне себе союзные во всех остальных вопросах интеллигенты, бизнесмены, журналисты. Прошлое не проходит. Задевает нас, будоражит, возвращается бумерангом.
С нашей точки зрения, в этот день Россия защитила себя от настоящего и обрекла на проблемы в будущем.
Защитила. Потому что бунтующие макашовцы-баркашовцы, отмороженные хасбулатовцы, соколы Руцкого не для того поддерживали своих вождей и проливали кровь в московской мэрии, атаковали Останкино, чтобы подарить нам свободу и утвердить вольную конституцию, которую под их охраной сочиняли заигравшиеся интеллигенты вроде Олега Румянцева. Они шли напролом, чтобы взять страну в тиски. Их фашизм не был стилизованным фашизмом Лимонова; союз беспредельного великодержавия с чеченским прорывом был похож на коктейль Молотова. Продержись они еще день-другой, и армия (которая в массе своей по взглядам недалеко от них ушла) дрогнула бы, чекисты сделали бы четкий расчет и тоже перешли на сторону белодомовских отрядов. Разом было бы прикрыто относительно свободное, по крайней мере — разнородное, телевидение; политическая жизнь тут же вошла бы в жесткие советские рамки; дух милитаризма пронесся бы надо всей державой и вернул бы ей прежних союзников — Кубу, Алжир, нефтяные эмираты, бензиновую Латинскую Америку. Начались бы неизбежные массовые посадки — не по злобе, а в силу политической необходимости, чтобы удержать ситуацию под контролем…
Обрекла. Потому что во внутренней войне с врагами, перешедшими последнюю черту, Ельцин — с той же неизбежностью — должен был опереться на силовую верхушку ЧК и армии; вынужден был — даже если не хотел — строить авторитарную модель государственного правления, «под себя»; начал сговариваться с будущими олигархами об условиях экономической поддержки. Иными словами, стал отсекать все варианты дальнейшего развития страны, кроме того, который в конце концов и был избран: власть силовиков в окружении экономических либералов, спецов. Узкая дорожка, на которую пришлось встать в ночь с 3 на 4 октября 1993 года, привела не только Ельцина, но и всех нас примерно туда же, откуда вроде бы выводила. Медиа перекрыты, политика опутана, как египетская мумия, список союзников и врагов полностью пересмотрен, Уго Чавес стал лучшим другом советских детей, российские ракеты, проданные через Сирию, летят из Ливана в Израиль, посадки не очень массовые, а все равно произошли, и пафос позднекоммунистического великодержавия звучит в речах вождей…
Антигрузинская истерика все больше напоминает макашовский антисемитизм. (Грузины сами хороши? Разумеется. Но кто сказал, что евреи — сплошные ангелы?) Между прочим, в тот сухой, но туманный и холодный день в толпу митингующих патриотов затесался советник израильского посольства; голубоглазый и светловолосый, он не вызвал нареканий толпы; какая-то бабка, увидев молодого импозантного мужчину, обняла его по-матерински и сказала: сынок, ты ведь не жидок какой-нибудь, пойдем с нами! Боюсь, нынешнему грузинскому послу в России такого никто не предложит. Да и вряд ли он решится пойти погулять по мирным улочкам столицы главной сырьевой державы мира.
Теперь вопрос: а нужно ли было сопротивляться, принимать на себя моральную ответственность за применение силы, рисковать, поддерживать далеко не идеальную тогдашнюю власть? Если все равно белодомовская идеология взяла верх над идеалами свободы и творческого саморазвития в пределах общехристианской цивилизации? Нужно. Потому что за десять лет относительного развития страна успела продышать легкие. Набралась запаса исторической прочности. То, что раздавило бы ее в 1993-м, лишь придавливает в 2006-м. Теперешние шовинисты — не ровня баркашовцам, а чекисты успели обрасти приятным западным жирком, от которого сами не захотят отказываться. Кроме того: история все равно когда-нибудь закончится. Из чего никак не следует, что уже сейчас нужно срочно перестать жить.
Главной датой прошлой исторической недели стало, разумеется, третье октября. 1993 год. Тринадцать лет назад, чертова дюжина. Подавление вооруженного мятежа — расстрел Белого дома — начало новой демократической эпохи — конец справедливости — победа Ельцина — торжество ельцинизма…Согласия по этому политическому поводу в обществе до сих пор нет, и не скоро оно появится. И ладно бы спорили люди, занимавшие тринадцать лет назад противоположные политические позиции: националист Проханов и либерал Гайдар, почвенный поэт Кублановский и гражданственный филолог Чудакова... Продолжают враждовать вполне себе союзные во всех остальных вопросах интеллигенты, бизнесмены, журналисты. Прошлое не проходит. Задевает нас, будоражит, возвращается бумерангом.
С нашей точки зрения, в этот день Россия защитила себя от настоящего и обрекла на проблемы в будущем.
Защитила. Потому что бунтующие макашовцы-баркашовцы, отмороженные хасбулатовцы, соколы Руцкого не для того поддерживали своих вождей и проливали кровь в московской мэрии, атаковали Останкино, чтобы подарить нам свободу и утвердить вольную конституцию, которую под их охраной сочиняли заигравшиеся интеллигенты вроде Олега Румянцева. Они шли напролом, чтобы взять страну в тиски. Их фашизм не был стилизованным фашизмом Лимонова; союз беспредельного великодержавия с чеченским прорывом был похож на коктейль Молотова. Продержись они еще день-другой, и армия (которая в массе своей по взглядам недалеко от них ушла) дрогнула бы, чекисты сделали бы четкий расчет и тоже перешли на сторону белодомовских отрядов. Разом было бы прикрыто относительно свободное, по крайней мере — разнородное, телевидение; политическая жизнь тут же вошла бы в жесткие советские рамки; дух милитаризма пронесся бы надо всей державой и вернул бы ей прежних союзников — Кубу, Алжир, нефтяные эмираты, бензиновую Латинскую Америку. Начались бы неизбежные массовые посадки — не по злобе, а в силу политической необходимости, чтобы удержать ситуацию под контролем…
Обрекла. Потому что во внутренней войне с врагами, перешедшими последнюю черту, Ельцин — с той же неизбежностью — должен был опереться на силовую верхушку ЧК и армии; вынужден был — даже если не хотел — строить авторитарную модель государственного правления, «под себя»; начал сговариваться с будущими олигархами об условиях экономической поддержки. Иными словами, стал отсекать все варианты дальнейшего развития страны, кроме того, который в конце концов и был избран: власть силовиков в окружении экономических либералов, спецов. Узкая дорожка, на которую пришлось встать в ночь с 3 на 4 октября 1993 года, привела не только Ельцина, но и всех нас примерно туда же, откуда вроде бы выводила. Медиа перекрыты, политика опутана, как египетская мумия, список союзников и врагов полностью пересмотрен, Уго Чавес стал лучшим другом советских детей, российские ракеты, проданные через Сирию, летят из Ливана в Израиль, посадки не очень массовые, а все равно произошли, и пафос позднекоммунистического великодержавия звучит в речах вождей…
Антигрузинская истерика все больше напоминает макашовский антисемитизм. (Грузины сами хороши? Разумеется. Но кто сказал, что евреи — сплошные ангелы?) Между прочим, в тот сухой, но туманный и холодный день в толпу митингующих патриотов затесался советник израильского посольства; голубоглазый и светловолосый, он не вызвал нареканий толпы; какая-то бабка, увидев молодого импозантного мужчину, обняла его по-матерински и сказала: сынок, ты ведь не жидок какой-нибудь, пойдем с нами! Боюсь, нынешнему грузинскому послу в России такого никто не предложит. Да и вряд ли он решится пойти погулять по мирным улочкам столицы главной сырьевой державы мира.
Теперь вопрос: а нужно ли было сопротивляться, принимать на себя моральную ответственность за применение силы, рисковать, поддерживать далеко не идеальную тогдашнюю власть? Если все равно белодомовская идеология взяла верх над идеалами свободы и творческого саморазвития в пределах общехристианской цивилизации? Нужно. Потому что за десять лет относительного развития страна успела продышать легкие. Набралась запаса исторической прочности. То, что раздавило бы ее в 1993-м, лишь придавливает в 2006-м. Теперешние шовинисты — не ровня баркашовцам, а чекисты успели обрасти приятным западным жирком, от которого сами не захотят отказываться. Кроме того: история все равно когда-нибудь закончится. Из чего никак не следует, что уже сейчас нужно срочно перестать жить.
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
