Чем интересна постановка "Скупого" с Леонидом Якубовичем в главной роли

Никогда не поздно попробовать себя в чем-то новом – история Леонида Якубовича хорошо иллюстрирует этот тезис. В 75 лет телеведущий, знакомый всей стране как хозяин бессмертной игры «Поле чудес», дебютировал на театральной сцене в эпизодической роли старца Никандра в спектакле «Лавр» Эдуарда Боякова, а три года спустя предстал перед зрителями уже в главной роли в классической пьесе.

Сцены со старцем Никандром стали одними из самых запоминающихся в «Лавре». Без всякого преувеличения можно было утверждать, что театр Боякова открыл миру хорошего театрального актера. Неудивительно, что Якубович решил развиваться в этом направлении и замахнулся на Мольера.

«Скупой» должны были выпустить еще во МХАТе, но бурные театрально-политические события внесли в эти планы коррективы. «Новый театр», чей первый сезон открылся в ноябре 2022-го, базируется в особняке на Мясницкой улице, но поскольку там ежевечерне идет иммерсивный спектакль «Лубянский гример», для других постановок арендуются сторонние сцены. Так премьера «Скупого» состоялась в театре Et Cetera Александра Калягина.

Бояков и его единомышленники стоят немного в стороне от затянувшегося спора между ревнителями старины, не допускающими никаких новшеств в классических спектаклях, и теми, кто считает, что «Гамлет» будет понятен современному зрителю, только если одеть принца датского в «баленсиагу» и сунуть ему в руку айфон. Спектакли «Нового театра» не похожи ни на то, ни на другое. Потому что, с одной стороны, в них нет пресловутой «баленсиаги», но с другой, нет и слепого следования букве. В «Скупом» мы видим людей в антураже XVII века, при этом говорящих на понятном современному зрителю языке. Этому немало способствует литературная обработка мольеровского перевода, сделанная Леонидом Якубовичем. Кстати, до «Поля чудес» он профессионально занимался драматургией и написанием сценариев для телепередач.

Якубович, безусловно, – центр всего спектакля. Его Гарпагон – не просто старый хитрый скряга, заедающий жизнь своих детей. Он почти философ, интересно рассуждающий о жизни, смерти, времени – эти монологи для своего героя сочинил сам актер. Гарпагон прекрасно знает, каким ничтожеством кажется окружающим, но не может никому из них поведать тайну своей души. И только в монологах, особенно финальном, он раскрывает ее перед зрителями, поднимая свой вроде бы очевидный порок едва ли не до метафизических высот.

Его скупость питается не банальным сребролюбием или страхом нищеты, нет. Его заветная шкатулочка с деньгами – это мечта, огромная мечта детства, которая смогла осуществиться, чем не может похвастаться большинство людей, и именно этим, а не своим содержимым, она ценна для Гарпагона. Это хрупкая, интимная мечта человека вполне себе верующего и осознающего, что ни шкатулочку, ни что другое материальное он не сможет забрать с собой в мир иной, на пороге которого он, будучи уже в летах, находится. Как ни парадоксально, но шкатулка с деньгами становится для Скупого символом того, что жизнь – это не только вещи, деньги и прочая материя; символом того, что жизнь – это еще и волшебство, мечта и тайный невыразимый душевный восторг.

Вот такой неожиданный скупой Гарпагон получился у Якубовича и Клементьева. Вокруг него, как вокруг оси, вращаются остальные персонажи с их привычной мольеровской суетой. Прекрасен и сам Клементьев, появляющийся в финале в роли Ансельма, восседающего на качелях, – и эти качели придают всей сцене какой-то сюрреальный, сновидческий характер.

Надо признать, что «старая гвардия» – Якубович, Евдокия Германова в роли сводницы Фрозины, играющий слугу Жака Сергей Габриэлян и Валентин Клементьев – основательно затмевает молодую. Молодежи этого спектакля, что называется, еще есть куда расти. Впрочем, наиболее яркое впечатление производит самый юный из них, 13-летний Никита Кашеваров в роли Лафлеша. Зритель хорошо знает его по «Лубянскому гримеру» и «Лавру». К слову, «Лавра» Бояков собирается в ближайшее время восстановить на новой сцене.