Строптивый углеводород: чем опасен переизбыток нефти на рынке

Психология ценообразования

Ситуация на нефтяном рынке напоминает американские горки: в первой половине 2018‑го баррель упорно полз вверх, его стоимость приблизилась к $90, а вполне авторитетные эксперты прогнозировали рост до $100. Однако осенью начался стремительный спад, за пару месяцев – минус 20%; в самом конце ноября цена на североморскую смесь марки Brent опустилась до $58,16 за бочку, обновив минимум с октября прошлого года, но уже буквально через пару дней она подскочила до $63,53, а затем – снова вниз, до $59,3. Весь мир затаив дыхание ждет: что будет дальше?

Если с последним падением все понятно – это результат несговорчивости поставщиков, то случившийся в первых числах декабря отскок российские и западные СМИ объяснили по-разному: у нас первопричиной назвали тот факт, что главам России и Саудовской Аравии удалось договориться о продлении сделки ОПЕК+. Напомним, в конце 2016‑го государства ОПЕК и ряд стран, не входящих в организацию, договорились о сокращении добычи нефти на 1,8 млн баррелей в сутки, от уровня октября 2016 года. Договор вступил в силу с января прошлого года и был продлен до конца нынешнего. Правда, в июне ограничения чуть ослабили, но, видимо, зря. Последние несколько месяцев шли упорные разговоры о том, что в 2019‑м рынку грозит серьезное перепроизводство сырья и надо бы пролонгировать ограничения во избежание нового обвала цен. Именно на этом и сошлись президент Владимир Путин и наследный принц Мухаммед бен Салман, общаясь на полях саммита G20.

Что касается Европы и США, то здесь коррекцию цен связывают с передышкой в экономической войне между Китаем и Штатами. По окончании все того же саммита G20 американский президент Дональд Трамп и председатель КНР Си Цзиньпин договорились приостановить «боевые действия» на 90 дней, не вводить дополнительных ограничений с 1 января 2019‑го и до 1 марта подписать новое торговое соглашение. Чтобы сократить торговый дисбаланс между странами, Поднебесная пообещала закупать у Америки сельскохозяйственную и промышленную продукцию, а также энергоносители.

Скорее всего, сыграли роль оба фактора, хотя значение каждого из них оценить сложно. На динамику нефтяных цен влияет абсолютно всё – экономика, политика, словесные интервенции сильных мира сего, слухи… Как заметил советник по макроэкономике гендиректора компании «Открытие Брокер» Сергей Хестанов, «трудно найти хоть что-то, что бы не влияло на цены на нефть», оттого и прогнозировать краткосрочные колебания на рынке – занятие «бесполезное до бессмысленности».

Отраслевые эксперты предлагают разделять события, вызывающие пусть заметные, но краткосрочные колебания, и факторы, которые формируют стратегические, долгосрочные тренды. Одним из таких стратегических факторов (он еще долго будет давить на рынок) является рост нефтедобычи в Соединенных Штатах. За последние шесть–восемь лет производство черного золота в этой стране выросло в два раза. Америка стала лидером по извлечению нефти, обойдя Россию и Саудовскую Аравию. Сегодня США добывают 11,6 млн баррелей в сутки. Для сравнения: аналогичный показатель у Саудовской Аравии составляет 11,2 млн баррелей. Причем смена лидеров произошла на удивление тихо, нефтяные успехи Вашингтона не сопровождались мощным информационным шумом, как было, например, со «сланцевой революцией».

Что касается краткосрочных факторов (из-за них мы наблюдали рост цены почти до $90, а затем ее стремительное падение), то это прежде всего ситуация вокруг Ирана. В течение нескольких месяцев нагнеталось напряжение вокруг возобновления американских санкций против этой страны. Все ждали страшных последствий, трейдеры нервничали, нервозность подогревала рынки, толкая цену вверх. Но, когда санкции были введены, оказалось, что они не так ужасны, как виделось издалека. И нефть стала дешеветь. «Краткосрочные реакции рынков и людей, которые на них торгуют, в основном завязаны на психологию, – пояснил Сергей Хестанов. – Они потому и являются краткосрочными, что человек не может слишком долго бояться или находиться в состоянии радости и эйфории».

Эффект Трампа

Другой психологический фактор – это опасения рынка из-за торговых войн между Пекином и Вашингтоном. Любое известие о новых взаимных ограничениях давит на стоимость нефтяных фьючерсов, ведь противостояние двух стран тормозит мировую экономику. Но не все так просто. Как отмечал директор Института глобализации и социальных движений Борис Кагарлицкий, война США против всех является элементом новой промышленной политики – с конца нулевых Америка держит курс на реиндустриализацию своей экономики. Дональд Трамп не раз рапортовал о создании десятков тысяч новых рабочих мест в промышленности; примерно за полтора года его президентства темпы экономического роста в стране выросли более чем в 1,5 раза. Протекционизм нужен Штатам, чтобы защитить развивающуюся промышленность; конкуренция с дешевой рабочей силой из Азии мешает концентрировать ресурсы на создании высокотехнологичных отраслей, которые, в принципе, «заточены» под дорогой труд.

Но запущенный Америкой процесс – это не просто оживление экономики: он может привести к геоэкономической революции и изменить всю парадигму мирового хозяйства – производство из Азии переместится назад, к «домашним» рынкам, новые технологии позволят оптимизировать выпуск товаров и логистику с учетом индивидуальных запросов потребителя. Кто знает, что тогда будет с сырьем? Впрочем, это слишком далекие горизонты.

А пока Трамп и его экономические единомышленники всячески подчеркивают, что в новых условиях американской экономике нужна дешевая нефть. Отсюда и наращивание собственной добычи, и попытки давить на своих ближневосточных партнеров. Глава Белого дома много раз требовал от ОПЕК увеличить поставки на мировой рынок, с тем чтобы остановить подорожание сырья. В сентябре 2018‑го перед встречей мониторингового комитета ОПЕК+ Трамп в очередной раз призвал снизить цены да еще пригрозил: «Мы защищаем страны Ближнего Востока, их безопасность зависит от нас, и все же они продолжают поднимать цены на нефть все выше и выше! Мы это запомним».

Многие эксперты высказывали предположение, что именно в угоду своему заокеанскому па ртнеру Саудовская Аравия нарастила добычу с 10,5 млн баррелей в сутки до 11,2 млн. А Вашингтон в благодарность не стал раздувать скандал вокруг убийства в Турции саудовского журналиста Джамаля Хашогги. Когда баррель опустился ниже $59, глава Белого дома не упустил случая похвалить самого себя. «Прекрасно, что цены на нефть падают (спасибо, президент Т)», – написал вТрамп.

Повторится ли кошмар 1985‑го?

Отдельным пунктом стоят действия картельных производителей нефти. Речь, конечно, об уже упоминавшейся сделке ОПЕК+. Подобные соглашения действительно могут поддержать цены, но могут и привести к очень плохим, даже роковым последствиям, как это случилось в конце прошлого века. В 1980‑х тоже был значительный переизбыток предложения, и страны ОПЕК, как и сейчас, заключили соглашение о квотировании объемов добычи. При этом главный оператор нефтяного рынка Саудовская Аравия добросовестно соблюдала условия договора, играя на повышение.

Зато другие участники относились к взятым обязательствам наплевательски. Закончилось это тем, что в сентябре 1985 года министр нефти и минеральных ресурсов страны Ахмед Заки Ямани вышел к журналистам и объявил о том, что Эр-Рияд начинает бороться за место на рынке. Саудиты увеличили добычу примерно в 3,5 раза, т. е. на 3,5 млн баррелей в сутки, в результате нефть подешевела примерно с $31,7 за баррель до $10 и в последующее десятилетие держалась в диапазоне $15–18 за баррель. Считается, что этот обвал стал одной из причин краха советской экономики, а политологи до сих пор спорят, было ли решение саудитов самостоятельным или принималось по наущению Вашингтона.

Когда заключалась сделка ОПЕК+, многие эксперты прогнозировали повторение событий 1985 года, однако на сей раз условия соблюдаются весьма строго. Впрочем, новое продление квот станет для картеля серьезной проверкой на прочность. Один сюрприз уже есть: Катар после почти 60 лет членства в ОПЕК заявил о намерении покинуть организацию. Формальный повод – страна решила сосредоточиться на добыче газа и производстве СПГ. Конечно, Катар не самый значимый член ОПЕК – он не входит в десятку лидеров по объемам добычи, однако его пример может стать прецедентом. Как поведут себя другие арабские страны? Последуют за ним или нет?

Наблюдаемое снижение нефтяных цен пока некритично для отечественной экономики. Как заявил, выступая на форуме «Россия зовет!» Владимир Путин, цена барреля в районе $60 вполне устраивает Россию. Собственно, для Кремля главное, чтобы стоимость черного золота не опустилась ниже показателей, заложенных в нашем бюджете. А они довольно консервативны, как напомнил глава государства, «расходную часть бюджета мы формируем из 40 долларов с небольшим». Если точнее, то на этот год Минфин заложил прогнозную цифру $40,8 за баррель, на следующий год – $43. Вдобавок умеренно жесткая бюджетная и кредитно-денежная политика, по словам главы финансового ведомства Антона Силуанова, способствует тому, что курс рубля почти не зависит от динамики нефтяных цен.

Другой вопрос, что и заметного экономического роста с такими показателями ждать не стоит. Независимые экономисты и даже правительственные чиновники признавали, что при нынешней структуре хозяйства для роста ВВП хотя бы на уровне среднемирового нужно, чтобы цены на углеводородное сырье были не просто высокими, а постоянно росли. Дорожает нефть – растет наша экономика. А вот на это, скорее всего, рассчитывать не нужно. Кратковременно, например, в случае каких-то катаклизмов, баррель может скакнуть и до $100, но важны не пиковые значения, а средние показатели. А они, согласно большинству прогнозов, будут не ахти – $50–55 за баррель. Так что, возможно, прав был глава Счетной палаты Алексей Кудрин, заявляя, что российская экономика попала в «застойную яму».

Фото: Ali Haider-Efe/EPA/Vostock Photo