Чем не стреляли

Осень постепенно становится традиционным сезоном для проведения масштабных маневров российских стратегических ядерных сил (СЯС). Учения всех элементов ядерной триады с пусками ракет проходили в октябре 2017 и 2018 годов. Октябрь 2019‑го не стал исключением.

«Основа учений такого рода – проверка системы боевого управления, полного цикла ее работы, начиная от «ядерных чемоданчиков», которые у нас в стране полагаются только троим руководителям, и заканчивая конкретными пусковыми установками, с предпусковой подготовкой, вводом кодов, а для некоторых из них – и пусками. Подобные мероприятия проводятся регулярно, но в таком масштабе, разумеется, пореже, в силу затрат», – объясняет главный редактор журнала «Арсенал Отечества», полковник запаса Виктор Мураховский.

СМИ сообщили о нештатной ситуации на учениях «Гром-2019»

Легенда учений «Гром‑2019» в своей открытой части, как часто бывает в таких случаях, довольно расплывчата. «Замыслом учений предполагается, что в условиях сохранения конфликтного потенциала по периметру границ Российской Федерации происходит эскалация обстановки, в результате чего создается угроза суверенитету и территориальной целостности государства» – так описал ее врио начальника Главного управления международного военного сотрудничества Минобороны Евгений Ильин. Эта формулировка интересна смысловым различием с пунктом 27 военной доктрины Российской Федерации, где говорится о применении ядерного оружия в случае «…когда под угрозу поставлено само существование государства».

Самым зрелищным элементом учений (не считая, конечно, входа разделяющихся головных частей индивидуального наведения в атмосферу) стали пуски межконтинентальных ракет. Всего было использовано четыре таких «изделия»: межконтинентальная баллистическая ракета «Ярс» и ракета морского базирования «Синева» отправили массогабаритные макеты боевых блоков на камчатский полигон Кура, а из Охотского моря по полигону Чижа в Архангельской области были запущены две ракеты РСМ‑50 с борта стратегического ракетоносца «Рязань».

Вместе с тем к запускам есть определенные вопросы. Научный сотрудник Центра международной безопасности ИМЭМО РАН Константин Богданов обратил внимание на номенклатуру использованных ракет. «Две из четырех – это устаревшие Р‑29РКУ с Тихого океана, которые в ближайшее время должны быть сняты с вооружения вместе с лодками-носителями. Возможно, их задействуют для проверки системы предупреждения о ракетном нападении», – полагает эксперт.

Как сотрудничество России и Китая в создании СПРН повлияет на стратегический баланс в мире

Косвенным подтверждением этих слов служит тот факт, что восточное и северо-восточное направления, где пролегает траектория полета ракет, запущенных из Дальневосточных морей по полигону Чижа, прикрываются двумя новейшими станциями системы предупреждения о ракетном нападении (СПРН) – дециметровой «Воронеж-ДМ» (поселок Усть-Кемь под Енисейском) и сантиметровой «Воронеж-СМ» (поселок Воргашор под Воркутой). Проверка обеих новых РЛС вполне могла быть одной из целей учений.

По мнению Богданова, примечательно, что среди использованных ракет не было «Булавы». Равно как нет ее и среди анонсированных пусков. «Последний раз «Булавой» стреляли меньше двух месяцев назад, однако экипажи ракетоносцев «Александр Невский» и «Владимир Мономах» после перевода на Тихий океан еще ни разу не проводили учебные стрельбы своим комплексом, ни в составе общих учений стратегических сил, ни в форме самостоятельного упражнения», – напоминает он.

Готовность тихоокеанской группировки РПКСН проекта 955 «Борей», куда входят две из трех наличных лодок этого типа (головной «Юрий Долгорукий» служит на Севере), в последние годы ставится под вопрос: «Александр Невский» прибыл на Тихий океан осенью 2015‑го, «Владимир Мономах» – год спустя, в сентябре 2016‑го, и если до этого в процессе ввода в строй они успели отметиться стрельбами, то за прошедшие годы пусков «Булавы» с этих лодок не было. Меж тем «Юрий Долгорукий» на Северном флоте стрелял «Булавой» и в 2018‑м, и в 2019 году.

По мнению некоторых собеседников «Профиля», это заставляет задуматься о готовности тихоокеанских «Бореев» в целом. «Дело в системе. Экипаж еще можно поддержать в готовности, скажем, отправляя офицеров в командировки на Север для выхода на стрельбы с «Долгоруким». Но пуск ракеты – лишь один, хотя и важнейший элемент системы. Отработать обслуживание ракетоносца и пусковой шахты после пуска, погрузку новой ракеты и ряд других задач в этих условиях невозможно», – утверждает источник «Профиля» в военном ведомстве.

Неядерное сдерживание

«В целом в этом году был сделан акцент на применение крылатых ракет. В учения стратегических сил были включены пусковые установки крылатых ракет морского базирования. Это относительно новая стратегическая «дисциплина», связанная с получением флотом дальнобойных крылатых ракет как в ядерном, так и неядерном оснащении. Напомню: в военной доктрине с 2014 года появилось понятие неядерного стратегического сдерживания», – отметил Константин Богданов.

Неядерное стратегическое сдерживание существенно расширяет возможности вооруженных сил в части предотвращения агрессии и нанесения ущерба агрессору без взвинчивания ставок, неизбежного в случае применения ядерного оружия. Кроме того, в отличие от СЯС, высокоточное неядерное оружие может использоваться в локальных конфликтах. Значение неядерного сдерживания резко возрастает в случае противостояния с промышленно и технологически развитым противником (читай: НАТО и его союзники), где попадание нескольких неядерных крылатых ракет в критически важные инфраструктурные объекты способно причинить ущерб не меньший, чем ядерный взрыв.

Все это, безусловно, понимается российским руководством, о чем говорит увеличение производства крылатых ракет большой дальности морского и наземного базирования и строительство носителей для них. Ключевые элементы здесь – развитие комплекса морского базирования «Калибр», семейства крылатых ракет воздушного базирования Х‑101/102 и ряда других систем, включая перспективные гиперзвуковые аппараты.

Минобороны опровергло сообщения о нештатной ситуации на учениях «Гром-2019»

К недостаткам российской архитектуры неядерного сдерживания можно отнести, пожалуй, нехватку современных морских систем. Строительство и модернизация атомных подлодок и крупных кораблей, способных нести «Калибры», ведутся довольно медленно. Поэтому основными носителями таких ракет в составе флота выступают малые ракетные корабли (МРК) и дизельные субмарины. Пока действовал Договор о ракетах средней и меньшей дальности, МРК рассматривали как относительно недорогую, способную перемещаться в том числе и по внутренним водным путям платформу – эрзац сухопутных пусковых установок. После краха ДРСМД недостатки этого варианта размещения крылатых ракет большой дальности становятся более заметными: не имеющие средств борьбы с подводными лодками и весьма ограниченные в части ПВО МРК не могут считаться достаточно эффективными и устойчивыми, чтобы быть основой морских сил неядерного сдерживания.

Отчасти этот вопрос, стоит надеяться, будет закрыт продолжением строительства атомных подлодок проекта 885 «Ясень» и модернизацией субмарин советской постройки проектов 971 и 949А с включением «Калибра» в состав вооружения этих лодок. Вместе с тем остается открытым вопрос строительства крупных боевых кораблей – носителей «Калибров», объемы и темпы которого сегодня не позволяют рассчитывать даже на замену имеющихся эсминцев и БПК советской постройки.

Нехватка подобных носителей не позволяет рассчитывать на обеспечение при необходимости постоянного присутствия (и сдерживания) там, где технически будет не хватать характеристик МРК, а политически будет недостаточным скрытное присутствие подводных лодок и периодические пролеты дальней авиации. Вместе с тем считается, что новая гос-
программа вооружений должна отчасти исправить это положение, увеличив объемы постройки современных надводных кораблей – носителей крылатых ракет.

Должны вырасти и поставки самолетов‑ракетоносцев, включая модернизированные бомбардировщики Ту‑95МСМ и Ту‑160М, а также вновь построенные Ту‑160М2, что позволяет надеяться на превращение системы неядерного сдерживания в действительно рабочий инструмент, обеспеченный наличием нужного числа разнообразных носителей.

Сколько до полуночи?

Говоря об учениях стратегических ядерных сил, нельзя не упомянуть политический контекст их проведения. «Часы судного дня», размещенные в Нью-Йорке и показывающие время до ядерного апокалипсиса (сейчас на них «без двух минут полночь»), могли бы считаться забавным артефактом, если бы не непрерывно ухудшающиеся отношения ядерных держав. Деградация архитектуры системы международной безопасности, начавшаяся с выходом США из Договора по ПРО в 2002 году, продолжилась мораторием России на исполнение ДОВСЕ и выходом обеих стран из Договора о ракетах средней и меньшей дальности. Договор СНВ вряд ли будет продлен. И, вероятно, разведывательные полеты в рамках Договора по открытому небу (ДОН) тоже прекратятся.

Это возвращает Россию и США прямиком в 1950‑е – начало 1960‑х. С той лишь разницей, что сегодня условия для контактов и поиска общего языка намного хуже. Вкупе с серьезным обесцениванием понятия «ядерное сдерживание» ситуация становится как минимум труднопрогнозируемой. Речь не идет о том, что Москва и Вашингтон готовы развязать ядерную войну. Однако непонимание сути ядерного сдерживания резко повышает вероятность прямого столкновения ядерных держав в локальном конфликте. Для сравнения: СССР и США в годы холодной войны избегали прямых столкновений даже в «малой форме», чтобы исключить разрастание кризиса на стратегический уровень.

В этих условиях регулярные учения стратегических ядерных сил напоминают о реальности и самих этих сил и обеспечиваемого ими сдерживания. В последний раз, для того чтобы прийти к пониманию этой реальности, Москве и Вашингтону потребовался Карибский кризис.