Друг сердечный: эмоциональная привязанность к ИИ становится масштабной проблемой

В начале августа компания OpenAI выпустила пятую версию своего флагманского продукта – ChatGPT. По заверениям руководителя компании Сэма Альтмана, ChatGPT-5 должен стать настоящей «Звездой смерти» в мире искусственного интеллекта (ИИ). При этом старые версии отключили, а агенту радикально поменяли модель поведения – теперь вместо услужливого подхалима, всегда готового потрепаться о чем угодно, нас встречает вежливый, но равнодушный эксперт, строго придерживающийся делового тона. И тут народ начал роптать и взывать: «Верните мне моего друга!»

Сегодня 200 миллионов человек ежедневно задают ИИ около 2,5 миллиарда вопросов. Для миллионов людей чат-бот – не просто помощник, призванный решать те или иные задачи, но собеседник, в котором ищут эмоциональную поддержку и к которому начинают испытывать искренние чувства, перерастающие в глубокую привязанность.

Какую опасность искусственного интеллекта предсказали в советском фантастическом фильме

Основоположник теории привязанности – английский психиатр Джон Боулби. В 1950-х он изучал, как формируется психологическая связь между матерью и ребенком, обеспечивающая ему чувство безопасности и уверенности. Боулби считал, что это важное условие нормального развития личности. Сейчас выделяют надежную (безопасную) и ненадежную привязанность, которая, в свою очередь, бывает избегающей, амбивалентной и дезорганизованной. В 1980-х исследователи обратились к романтическим отношениям между взрослыми. Американцы Синди Хазан и Филлип Шейвер разработали биосоциальную теорию любви (сейчас ее чаще называют «теорией романтической привязанности»), насчитав три типа привязанности: безопасная, тревожная и избегающая. Существует также привязанность к вещам – от компульсий (навязчивых поведений) типа диспозофобии, она же патологическое накопительство или синдром Плюшкина, до различных зависимостей. Есть и целый спектр психических расстройств. Есть теории внутреннего равновесия, например теория когнитивного баланса Фрица Хайдера. Но когда дело касается ИИ, мы ступаем на очень зыбкую почву, используя слова из прошлого опыта, чтобы описать новую реальность.

Проблема между тем действительно серьезная, хотя и не такая уж новая – просто история с ChatGPT вывела ее на иной уровень масштаба и сложности и обеспечила широкий резонанс. Различные виды гаджетомании и компьютерные аддикции, которые в последние годы приобретают пандемический размах, – от патологического увлечения интернетом и играми до отказа от реальных социальных контактов – уже включены в Международную классификацию болезней.

Архетипом нынешней ситуации можно, по-видимому, считать историю с голосовой помощницей Siri, появившейся в 2011 году на устройствах Apple. Хотя технически и имя у нее гендерно-нейтральное, и говорить мужским голосом она умела, компания сознательно эксплуатировала женский образ. Неудивительно, что нашлись те, кто пытался завести с ней романтические отношения, а вопрос «Сири, ты выйдешь за меня замуж?» быстро стал мемом. Для многих это была просто игра, но она затягивала и оказалась вовсе не такой безобидной, чему можно найти немало примеров, если покопаться на интернет-форумах и в архивах технической поддержки Apple.

Синдром Франкенштейна: будут ли роботы управлять миром?

Для своего времени Siri была прорывной технологией и неплохо справлялась с задачами, для которых ее спроектировали. Но наша «эволюционная прошивка» постоянно подзуживает попробовать: не сгодится ли очередная штуковина на что-то еще? И ChatGPT оказался как нельзя кстати. Не только благодаря своим «знаниям», но в большей мере благодаря встроенным поведенческим паттернам, ловко потакающим человеческим слабостям. ChatGPT может быть толковым помощником, но мы выбираем другое. Десять лет назад британский колумнист Ян Лесли риторически сокрушался, цитируя пост с популярного ресурса Reddit: «У меня в кармане устройство, с помощью которого мне доступны все знания человечества, а я использую его, чтобы смотреть котиков и препираться с незнакомцами».

Израильский социолог Элиаким Кислев в книге «Отношения 5.0» (2022 г.) выделяет в человеческой истории пять версий отношений. Первые четыре в целом совпадают со стадиями общественного развития – от охотников-собирателей до информационного общества. Сейчас, по мнению Кислева, мы переходим к версии 5.0, за которой стоят революционные преобразования в ИИ, когнитивных технологиях, виртуализации, расширении человеческих возможностей, робототехнике. Но дело не только в технике, а во всем социально-экономическом укладе и культурной среде. В научной литературе в контексте отношений с ИИ обычно говорят о зависимости, эмоциональной привязанности, искусственной интимности, парасоциальности как развитии темы парасоциальных связей с популярными медийными персонажами (телеведущими, блогерами, актерами, спортсменами) и других формах аномальной вовлеченности.

По опросам, около 70% американских подростков уже видят в ИИ друга и почти треть предпочитает обсуждать важные темы с ботом, а не с товарищами. Четверть молодых американцев считает, что ИИ может быть романтическим партнером, а около 10% либо уже состоят в таких отношениях, либо готовы к ним. В Японии три четверти опрошенных регулярно обращаются к ИИ за эмоциональной поддержкой и 40% воспринимают чат-бота как надежного собеседника. В России в больших городах три четверти молодых людей положительно относятся к идее ИИ-свахи и регулярно используют его как доверительного собеседника, а треть уверена, что когда-нибудь у машин появятся душа и эмпатия.

И речь об обычных чат-ботах, а не о специализированных сервисах. Так, рынок ИИ-эскорта уже оценивается более чем в $2,7 млрд и продолжает уверенно расти. Растет и рынок «умных» секс-кукол, хотя цены пока кусаются, поэтому широко распространена аренда. В Китае, например, работают платформы (Candy.ai, SpicyChat), которые предлагают такие услуги по подписке не только частным пользователям, но и компаниям, желающим продемонстрировать «заботу о сотрудниках».

Другая ниша – ИИ-компаньоны для пожилых людей. Львиная доля тут приходится на Азиатско-Тихоокеанский регион. В Японии уже четверть века большой популярностью пользуется терапевтический робот-белёк Paro, попавший даже в Книгу рекордов Гиннесса, а теперь еще и со встроенным ИИ. В Южной Корее в рамках социальных программ пожилым людям бесплатно раздают «умные» куклы Хёдоль: в этом названии не только намек на английское her-doll, но и корейское слово, означающее заботу, уход, а «хё» означает сыновнюю и дочернюю почтительность – важнейшая категория конфуцианской морали, предписывающая детям ухаживать за престарелыми родителями. Но первоначальный энтузиазм уже сменяется опасениями. И настоящие проблемы не в технике или конфиденциальности данных. С одной стороны, кукла вроде бы облегчает симптомы депрессии и даже деменции, с другой – усугубляет социальную изоляцию и разрушает семейные связи. Доходит до того, что некоторые пожилые люди просят похоронить себя вместе с любимой Хёдоль.

За несколько лет ИИ стал не только нашим помощником, но и объектом нашей привязанности. И быстро превращается в полноценного субъекта отношений. Потому что дело не в технологиях, а в нас самих. И в том, как мы используем эти технологии.