Запретили, но не то

«Необходимо ужесточить правила оборота оружия», – так отреагировал на трагедию в ПГУ депутат Госдумы от Пермского края Игорь Сапко. Известный противник гражданского оружия депутат от «Единой России» Александр Хинштейн в интервью каналу «Россия 24» посетовал, что преступник успел приобрести ружье до вступления в силу новых ограничений, и добавил, что инцидент – «это сигнал о необходимости дальнейшего совершенствования оружейного законодательства». Конкретных направлений возможного совершенствования представители власти пока не обозначили, но, как рассказал юрист, эксперт в области законодательства об оружии, Максим Максимовский, они более-менее известны.

"Я хочу причинить боль": что известно о массовом расстреле в Пермском университете

«Я считаю, будут два основных вектора, которые уже озвучивались в определенных структурах, – заявил Максимовский. – Это запрет на оружие в стиле "милитари" и вопрос о ликвидации т. н. "тихих" или "невидимых" стрелков. То есть все владельцы гражданского оружия должны будут в обязательном порядке состоять либо в спортивных организациях, либо в охотничьих обществах». Что касается оружия «милитари», то, вероятно, под этот термин попытаются подвести ружья и карабины, выполненные на базе военных образцов «с набором определенных признаков».

Идея с запретом «милитари-оружия» очень напоминает американский мораторий на т. н. «штурмовое оружие» (Federal Assault Weapons Ban), введенный президентом Биллом Клинтоном в 1994 году. Тогда под давлением левого антиоружейного лобби решено было на 10 лет запретить продажи карабинов и пистолетов с «агрессивным» дизайном, к которому относили наличие пистолетной рукояти (для карабинов), пламегасителя и пр. Главным объектом ненависти запретителей стала винтовка AR15 (гражданская версия М16), ведь она создана «специально для убийства». Окей, ненавистную «арку» с рынка убрали, но оставили кучу ее «одноклассников», то есть винтовок с тем же функционалом, но более «веганским» дизайном. Например, Ruger Mini-14 (им пользовался террорист Андерс Брейвик) или российские карабины «Вепрь» и «Сайга», выполненные на базе АК/РПК, в которых пистолетная рукоятка заменялась охотничьим ортопедическим прикладом или карабинной ложей.

А самое главное, что кульбит с мораторием на «штурмовое оружие» и его последующей отменой вообще никак не повлиял на статистику убийств в стране. Если посмотреть данные американского Бюро алкоголя, табака, огнестрельного оружия и взрывчатых веществ (ATF) и ФБР, мы увидим, что количество стволов на руках американцев последовательно растет, а количество убийств, напротив, снижается.

Что касается инцидентов с массовыми расстрелами в учебных заведениях нашей страны (Керчь, Казань, Пермь), то ни разу преступник не использовал оружие на базе армейского образца. Злоумышленники предпочитали дешевые турецкие дробовики с подствольным магазином. То есть критериев выбора оружия было всего два: чтобы стоило дешево и чтобы стреляло. Всё! Поэтому уход с рынка карабинов «Вепрь», «Сайга» или «Тигр» (последний выполнен на базе СВД) будет абсолютно бесполезным демаршем с точки зрения общественной безопасности, но отбросит наш рынок гражданского оружия назад лет на 40.

Контратака оружейников

Отсюда вполне логичный вопрос: а чем руководствовались наши законодатели, когда принимали поправки к закону «Об оружии»? Больше всего российских производителей волнуют два момента: двухлетний ценз на приобретение многозарядного оружия и перевод ружей со стволами «Парадокс» и «Ланкастер» из категории гладкоствольного оружия в категорию нарезного. Если первый пункт может иметь логичное объяснение, то второй – вряд ли.

Появление гладкоствольных пулевых патронов .366 ТКМ («Парадокс») и 9,6х53 Lancaster, выполненных на базе автоматного 7,62х39 и винтовочного 7,62х54R, очень помогло поддержать оружейные производства после введения западных санкций в 2014 году. По оценке директора предприятия «Техкрим» (разработчик и производитель .366 ТКМ, 9,6х53 Lancaster и др.) Олега Кузменко, сегодня в России насчитывается примерно 160 тыс. владельцев оружия данных калибров (это сопоставимо с общим числом владельцев нарезного оружия). При этом нет никакой статистики, которая говорила бы о криминальном использовании данных стволов.

Как отмечает Олег Кузменко, и .366, и 9,6 Lancaster уступают по кинетической энергии и поражающей способности классическим гладкоствольным калибрам, но превосходят их по точности и кучности. Если российские регуляторы видят в этом опасность, то логичнее было бы запретить оптические прицелы, которые гораздо больше влияют на результативность стрельбы.

В качестве ремарки. Тимур Бекмансуров, устроивший расстрел в Пермском университете, в своем письме подробно рассказывал о выборе оружия. С его слов, варианты с «парадоксами» и «ланкастерами» он отверг сразу – как малоэффективные, предпочтя им картечные патроны 12-го калибра, ибо пучком картечи легче поразить цель, чем одной пулей.

Впрочем, есть в принятых поправках и просто несуразности, которые из-за одной только формулировки усложняют жизнь и производителям, и владельцам оружия. Например, длина ствола по новым регламентам должна мериться не от казенного среза, а от патронника. То есть все выпущенные стволы автоматически становятся на 70–76 мм короче (для гладкоствольных ружей). Соответственно, дробовики со съемными стволами в 50–52 см с июля 2022-го становятся вроде как незаконными. Нынешним владельцам разрешат ими пользоваться, но продать их они уже не смогут. И производителям придется менять ТТХ своих изделий. Зачем это – непонятно.

В настоящий момент Союз российских оружейников вместе с представителями стрелковых организаций готовит законопроект о защите интересов отрасли – об этом рассказал исполнительный директор организации Владимир Жихарев. Документ призван скорректировать наиболее спорные ограничения из тех, что были утверждены.

«Поправки обсуждаются со всеми регуляторами, это и Росгвардия, и Минпромторг; мы это делаем в рабочем порядке, пытаемся, трогаем почву. Есть понимание, как это должно выглядеть», – пояснил Жихарев. Он отметил, что некоторые поправки из-за неточности формулировок бьют не только по промышленности, но и по правоприменителям – сотрудникам Росгвардии, полицейским, судьям. Им сложно будет провести четкую грань между правонарушителем и законопослушным владельцем оружия.

«Мы начинаем деградировать»

Сегодня оружейная отрасль не может существовать без гражданского рынка, признает первый вице-президент Союза российских оружейников Алан Лушников. Ведь помимо текущих военных заказов производители стрелкового оружия и патронов должны поддерживать мобилизационные мощности. «Это можно делать только за счет гражданского рынка и гражданского производства, – пояснил он. – Или мы должны выставлять государству соответствующий счет, и наша продукция по гособоронзаказу будет стоить принципиально других денег».

Под прицелом: что дадут россиянам новые поправки в закон "Об оружии"

Второй момент – инженерные кадры. Гражданский рынок – это очень динамично меняющаяся конкурентная среда, которая бросает серьезный вызов отечественным предприятиям. Здесь играют и мировые гранды вроде Benelli Browning, Heckler&Koch и др., и молодые игроки, вроде турецких компаний, ворвавшиеся на рынок в последние 10–15 лет.

«Для того чтобы выдавать конкурентоспособный продукт, мы обязаны содержать гражданское подразделение и постоянно предлагать новое, – пояснил Лушников. – Если у нас нет рынка, если у нас никто не покупает, это все становится неэффективным и нецелесообразным. Мы начинаем деградировать».

Наконец, гражданский рынок – это серьезный бизнес. Тем паче что российские производители после введения санкций испытывают серьезные трудности с продвижением своей продукции за рубежом. Дело особенно усложнилось после вступления в силу 7 сентября нового санкционного пакета, подписанного президентом США Джо Байденом. По словам Алана Лушникова, и до введения формальных ограничений сделки по купле-продаже российского оружия не очень-то поощрялись зарубежными банками – была такая негласная практика. Введение новых санкций лишь формализовало ее.

В такой ситуации оружейному лобби остается лишь искать возможности диалога с государством о развитии внутреннего рынка. Но это и прежде было непросто, а трагедия в Перми еще больше осложнит взаимопонимание между оружейным сообществом и контролирующими органами.