Шпион, который правдиво лгал

Двойная жизнь Джека Барски закончилась на берегу Делавэра. Барски ехал из Нью-Йорка на своей белой «Мазде» 323‑й модели. При съезде с моста его остановил полицейский. К окну водителя склонился мужчина в штатском: «Мистер Барски, это ФБР. Нам нужно поговорить». Первый вопрос Барски: «Я арестован?» Его второй вопрос: «Почему вы так долго ждали?»

Охота за человеком, которого считали последним агентом КГБ в США, завершилась в одну из пятниц в мае 1997 года. 6794 дня прошло с того часа, когда гражданин ГДР Альбрехт Диттрих впервые въехал в Америку, чтобы работать на КГБ. Советского Союза не стало, Берлинская стена пала, холодная война осталась в прошлом. Убежденный коммунист превратился в 47‑летнего американца с женой, детьми, домишком. Высокий блондин с волосами, зачесанными на пробор, каждое утро ездил на работу, вечером играл с дочкой в саду в баскетбол, по выходным приглашал соседей на барбекю. Нужно было сильно постараться, чтобы расслышать в его английском легкий акцент.

Возможно, жизнь и дальше шла бы своим чередом, если бы не Василий Митрохин. В 1992 году бывший сотрудник архива КГБ бежал в Лондон и сдал тысячи советских агентов по всему миру. Одним из них был Барски. Три долгих года за Джеком Барски следило ФБР, в его гостиной и кухне установили «жучки», американцы наблюдали за ним в бинокли, а позднее даже купили соседний дом, чтобы максимально сократить дистанцию.

«Соседом» Барски стал Джо Рейли из департамента контрразведки – 23 года в ФБР, консерватор, патриот, верующий католик. Он первым в семье смог получить высшее образование и, поступив в ФБР, нашел свое призвание: защищать от злодеев ту Америку, которая дала ему такие возможности. Рейли разоблачил за свою жизнь немало людей, сотрудничавших с иностранными разведками, восточноевропейских дипломатов, студентов‑иностранцев. Однако Барски – его самое важное дело.

Конечно, агент из Йены не поколебал власти в Вашингтоне, как некогда Гюнтер Гийом – западногерманские в Бонне. Но шпион, почти 20 лет живший в США под вымышленным именем? Для ФБР это катастрофа вселенских масштабов.

Рейли месяцами следил за немцем, сначала под видом орнитолога на расположенном неподалеку поле, затем – из соседнего дома. Он фиксировал, чем занимается Барски в течение дня, заочно познакомился с ним и даже проникся симпатией, дожидаясь, когда же Барски допустит ошибку.

Крест на двойной жизни Барски поставил семейный конфликт. В пылу ссоры Барски бросил жене Пенелопе: и вообще я шпион. Эта ошибка стала роковой. Вскоре последовало задержание.

Все выходные Рейли допрашивал немца в одном мотеле. Барски не отпирался, он передал следователям ФБР код Морзе для секретных сообщений и вообще все, что знал о методиках подготовки в КГБ и менталитете российских агентов. «Рано или поздно все они попадаются, получают пулю, лезут в петлю или упиваются до смерти», – был убежден Рейли. Но немец, по его мнению, другой, он может быть полезен для ФБР. Эта уверенность была настолько сильна, что по прошествии выходных Барски даже отпустили. Рейли знал: Барски больше послужит Америке на свободе, чем в тюрьме. И потому немец избежал длительного тюремного срока.

С течением лет отношения между охотником за агентами и шпионом даже переросли в невероятную дружбу: сегодня Рейли и Барски регулярно играют в гольф.

История Барски – это путешествие во времени, взгляд в прошлое, в годы холодной войны. Она напоминает сюжет сериала «Американцы» о двух агентах КГБ, которые живут в Вашингтоне со своими ничего не подозревающими детьми. Главное отличие: история Барски невыдуманная. Она основывается на его словах, однако правдивость важнейших моментов подтверждается Рейли.

Все началось с того, что у молодого химика, интеллектуала, красавца была одна слабость: желание выделиться из массы. Когда в 1970 году на него вышел КГБ, предложение стать агентом и поехать на Запад привело его в восторг. «У меня появилась возможность увидеть мир и жить за рамками правил, я поднялся выше закона», – вспоминает он.

В Берлине его ознакомили со шпионским ремеслом: тайнописью, азбукой Морзе, искусством уходить от слежки. Затем он поехал в Москву, где два года обучался на агента. Он зубрил по сто английских слов в день. А в Йене его продолжала ждать Герлинде…

8 октября 1978 года 29‑летний Альбрехт Диттрих прилетел в Чикаго с 6000 долларов в чемодане и свидетельством о рождении на имя мальчика, умершего в 1955 году в возрасте 10 лет. Отныне он – Джек Барски. Один из сотрудников советского посольства в Вашингтоне увидел это имя на надгробном камне и раздобыл документ.

По плану КГБ, Барски с этим свидетельством должен подать заявление на американский паспорт, чтобы потом под видом бизнесмена сойтись с политиками и влиятельными представителями общества. Кроме того, он должен был установить контакт с советником по национальной безопасности Збигневом Бжезинским, втереться в доверие и шпионить за ним. Амбициозный план провалился в самом начале. Немцу не удалось получить паспорт, КГБ не подготовил его к американской бюрократии. Однако Альбрехт Диттрих не сдался. Он повсюду представлялся Джеком Барски и нашел в Нью-Йорке работу велокурьера. Какое-то время спустя он получил номер социального страхования – первый шаг на его пути к американскому гражданству. Он начал изучать информатику, после чего устроился программистом в страховой холдинг. На вопрос, откуда он родом, Диттрих отвечал: Нью-Джерси. Свой акцент он объяснял просто: мать – немка. Сегодня он говорит, что был хорошим лжецом.

По ночам Диттрих, он же Барски, составлял досье на кандидатов для вербовки. Описывал политические настроения, мастерил из небольших металлических контейнеров тайники, замаскированные под камни, в которые закладывал фотографии и микрофильмы. Свои «посылки» он оставлял в парке на окраине города, откуда их забирал уже другой агент. Каждый четверг в двадцать один пятнадцать Барски у себя дома садился перед коротковолновым радиоприемником и получал инструкции из Москвы. Однажды ему поручили найти непокорного агента КГБ в Канаде, в другой раз – выяснить отношение американцев к операции советских войск в Афганистане.

Но главное, в это время ему удается провернуть, как он рассказывает, свое самое большое дело: он украл программный код. Какой именно, Барски не говорит. По его словам, код представлял большую ценность для экономики Советского Союза. То есть Барски занимался промышленным шпионажем. К своей изначальной цели – советнику по национальной безопасности Бжезинскому – ему приблизиться не удалось.

Помимо жизни в Америке, Барски вел вторую жизнь – у себя на родине: две жены, две семьи. В 1980 году в Германии он женился на Герлинде, у них появился сын Маттиас. Каждые два года Диттрих приезжал к ним на три недели в отпуск в Восточный Берлин. Он привозил дорогие подарки, однажды даже бриллиантовый браслет. В Америке он по объявлению в газете познакомился с Пенелопой, иммигранткой из Гайаны. В 1986 году они поженились, у них родились Челси и Джесси.

Оглядываясь в прошлое, он говорит: «Мне всегда удавалось разделять эти две жизни. Барски не имел ничего общего с Диттрихом, а Диттрих не отвечал за Барски».

Блуждание между двумя мирами закончилось в 1986 году. Барски в последний раз прилетел в Германию к Герлинде и Маттиасу. Они вместе провели отпуск на Балтийском море, купались, собирали грибы, он обещал, что скоро вернется. Затем он полетел в Москву, где получил новые задания, и с поддельными паспортами вновь отправился в Нью-Йорк – через Белград, Вену, Рим и Мехико.

В своем последнем письме к матери Диттрих написал, что планировал заехать к ней в Цвикау, но не успел. Однако через два года он «все завершит – окончательно». Мать была уверена, что сын работает не на Западе, а далеко на Востоке, в казахских степях. Он якобы трудился в команде ученых на космодроме Байконур. Такова официальная легенда, которую Диттрих рассказывал родным и друзьям у себя дома.

Внезапно КГБ приказал агенту немедленно возвращаться в ГДР. Похоже, в Москве опасались, что его раскрыли. Паспорт и деньги для Барски были спрятаны в канистре из-под бензина у края пешеходной дорожки. Барски ответил, что не нашел там канистры. Так или иначе, ясно одно: назад, в ГДР, он не хотел.

Поэтому немец рассказал начальству, будто заразился ВИЧ и может получить лечение только в Америке. Неисполнение приказа КГБ подчас карал смертью. В конце 1988 года, вспоминает Барски, в Нью-Йорке к нему подошел человек из КГБ: «Если ты сейчас же не вернешься, то ты труп». Ставки удвоились: нужно избежать мести КГБ и не попасть в сети ФБР.

Барски говорит, что ему нужно было выбирать между Челси, которая только-только появилась на свет, и Маттиасом в Берлине. «Дочке я был нужен больше», – рассудил он. Вероятнее другое объяснение: пылкий коммунист Альбрехт Диттрих, который считал марксизм «естественным конечным состоянием», сделался Джеком Барски, оценившим беспредельные возможности капиталистической Америки.

Но если Герлинде и Маттиас в 1986 году исчезают из жизни Барски, то для родных, оставшихся в ГДР, история на этом не заканчивается. Мать пытается разыскивать сына через немецкое посольство в Москве и даже обращается в редакцию передачи на центральном телеканале, посвященной поиску тех, с кем утрачен контакт. В конце концов, отчаявшись, она пишет письмо Горбачеву. Только в 1996 году МИД Германии выяснил, что история Диттриха не соответствует действительности: проект на Байконуре, в котором он якобы участвовал, завершился еще в 1978 году.

У матери развилась болезнь Паркинсона, она умерла в уверенности, что ее обманули, украли сына и не хотели сказать правду. Ее второй сын, Гюнтер, говорит: «Если бы Альбрехт знал, какую боль он причинит матери, то, возможно, он действовал бы иначе. Это его вина, и ему с этим жить».

Герлинде была посвящена, она знала о тайной миссии Альбрехта. Однако она тоже не могла пережить его загадочного исчезновения. В какой-то момент она объявила мужа пропавшим без вести и подала на развод. Она до сих пор не может оправиться от нервного расстройства, говорит ее сын Маттиас. На общение с прессой женщина не идет.

Какое-то время назад Маттиас познакомился со своей сестрой по отцу. Когда Челси исполнилось восемнадцать, Барски рассказал ей, что был шпионом и что у нее есть родственники в Германии. Челси написала Маттиасу письмо, и в 2005 году брат приехал к ней в Штаты. Он встретился и с отцом, которого не видел почти 20 лет. Их общение прошло под знаком с трудом сдерживаемой обиды, без объяснений, но это было начало.

Несколько месяцев назад Джек Барски прилетел в Германию, в Берлин, впервые за 28 лет. Он хотел разобраться с прошлым, навсегда покончить с обманом. Чем больше он старался что-то забыть, тем назойливее становились воспоминания. Поэтому он решил нарушить железное правило, по которому две его жизни не могут пересекаться. Перед вылетом из Нью-Йорка он написал в ежедневнике: «Посмотрим, смогут ли мистер Барски и господин Диттрих снова сойтись».

Но что он может сказать сыну? Что оставил его, потому что другие люди были ему важнее? Что женился на другой женщине, родившей ему детей, которым он ничего не говорил о своей первой, немецкой семье? Барски признается: такие встречи и такие вопросы его пугают. Хороших ответов у него нет.

В свои 65 лет Барски – моложавый старик с упругой походкой, немецкая речь дается ему с трудом. Путешествие в прошлое он спланировал до мельчайших деталей, ему важно все сохранить под контролем, не допустить, чтобы после этой поездки оно получило над ним слишком большую власть. Все 14 дней расписаны до мелочей: встречи с одноклассниками, сокурсниками, родными. Он увидит свою бывшую баскетбольную команду и родительский дом в Саксонии. В списке встреч нет только Герлинде.

С Маттиасом он тоже договорился о встрече. Сыну 33 года, он выучился на химика, как отец, и работает в Берлине аптекарем. Большая часть его жизни прошла без отца, без объяснений, без информации о том, чем тот был занят.

Теперь Барски хочет объясниться, он хочет, чтобы другие поняли, почему он так поступил. Однако такие планы обречены на провал, вероятно, потому, что он опоздал на годы. Перед самой встречей Маттиас ее отменил: проснулась обида, он не хочет быть всего лишь пунктом в программе пребывания своего отца. Он говорит, что понимает его выбор в пользу другой семьи. Но как брошенный ребенок может простить до конца?

С Пенелопой Барски давно развелся. Они все еще спорят в суде, кто кому должен денег, кто кому больше лгал и кто кого больше ранил. Только, похоже, Барски вся эта ложь нипочем. В 2014 году, 36 лет спустя после своего первого въезда в страну, он наконец официально стал гражданином США. Ему даже позволили сохранить украденное имя – благодаря Джо Рейли из ФБР.

Вернувшись из Германии, Барски пригласил в свой симпатичный деревянный домик под Нью-Йорком, который недавно купил. Перед домом устроен пруд в форме сердца, в саду играет девчушка с вьющимися волосами – его четырехлетняя дочь Тринити.

Барски начинает жизнь с чистого листа в третий раз, он женился на Шавне – пламенной христианке с Ямайки. Благодаря ей он обрел Бога. И поскольку она хотела, чтобы он публично покаялся в прошлом, недавно Барски выступил перед церковной общиной. Он рассказывал, как сожалеет, что «жил во лжи». Это был трогательный момент, Барски произвел убедительное впечатление.

Барски говорит, что его открытость всегда была залогом успеха: «Самые честные люди – самые лучшие лжецы».