Первый шок

Одним из первых шоуменов в истории поп-рока был черный ритм-н-блюзовый исполнитель Гитар Слим (настоящее имя Эдди Джонс). В 1953 году при содействии молодого Рэя Чарльза он записал песню The Things That I Used to Do, которая шесть недель занимала первое место в американском национальном чарте. Но одних музыкальных успехов Слиму было мало, ему хотелось поразить публику чем-то еще. Слим заказал себе гитарный шнур длиной около 170 метров, позволявший ему спрыгивать со сцены и расхаживать по залу, не прекращая музицировать и вступая в беседы со зрителями. Он нередко садился на плечи ассистенту и таким образом выезжал из клуба на улицу – все это опять же во время гитарного соло – и разгуливал по улице, пока народ в клубе стонал от восторга. Этот пионер сценических выкрутасов, увы, прожил всего 32 года и умер в 1959‑м от пневмонии, осложненной тяжелым алкоголизмом.

Но настоящий театр начался со Скримин Джея Хокинса (Screamin Jay Hawkins) – певца, пианиста и гитариста, прославившегося дикой балладой I Put A Spell On You (1956). Сценический образ Хокинса выдавал его пристрастие к фильмам ужасов: артист начинал концерты, лежа в гробу, пугал зрителей бутафорскими змеями, черепами и различными вуду-атрибутами. Говорят, идею с гробом ему подбросил легендарный диск-жокей Алан Фрид, которого считают автором термина «рок-н-ролл». Впоследствии Хокинс сетовал на то, что вся эта театральная чертовщина мешала людям воспринимать его как выдающегося певца. Но, по сути, именно он, а не Элис Купер, о котором речь ниже, стал подлинным отцом шок-рока.

Сценические находки Скримин Джея Хокинса очень вдохновили британского певца Дэвида Эдварда Сатча. Хорошим вокалистом он себя не считал, а вот развлекать публику хотел и умел. С начала 1960‑х Сатч стал достопримечательностью музыкального Лондона. Взяв псевдоним Скримин Лорд Сатч, он перенял у Хокинса и трюк с гробом. Правда, однажды это эпигонство сыграло с ним злую шутку: на одном из концертов Сатч просто не смог вылезти – сломался замок на крышке гроба. Лорд Сатч очень любил изображать на сцене Джека-потрошителя, но охотно брался и за другие темы. Например, мог отправиться на гастроли с группой, переодетой в римских легионеров.

Сатч был не просто шоуменом, но и открывателем больших талантов: в его группе начинали карьеру гитарист Ричи Блэкмор, впоследствии основавший Deep Purple, Джимми Пейдж, основатель Led Zeppelin, Джефф Бек и другие. Еще одной страстью Лорда Сатча была политика: он участвовал более чем в 40 избирательных кампаниях, в том числе и в британский парламент, но не выиграл ни одной. В 1983 году он основал Official Monster Raving Loony Party (переводится приблизительно как Официальная чудовищно-бредовая партия полоумных).

Огонь, иди со мной

Другим подлинным первопроходцем театрального рока стал британец Артур Браун. В 1968 году его группа The Crazy World Of Arthur Brown выпустила дебютный одноименный альбом, имевший большой успех, повторить который, правда, не удалось. Главным хитом Брауна стала песня Fire, а сам певец скоро получил славу пиромана, сделав своим символом водруженный на голову горящий шлем (на первом концерте его роль выполнял дуршлаг).

Некоторые клубы даже избегали приглашать к себе пожароопасного Брауна, несмотря на его популярность. Певец не только играл с огнем, но и использовал другие доступные средства эпатажа: яркий грим, стриптиз и прочее.
Театральное действо напоминали выступления Игги Попа в составе его группы The Stooges на рубеже 1960–1970‑х. Пытаясь повысить градус драматизма своих концертов, певец обмазывал голый торс арахисовым маслом, а потом резал кожу осколком стекла. Он мог выступать в женском платье, красил лицо краской, брил брови, в общем, делал с собой все, на что хватало фантазии. Однако эти приемы вкупе с яростной оглушающей музыкой The Stooges скорее парализовывали публику, нежели заводили ее: не зная, как реагировать на то, что происходит с певцом, зрители просто стояли как вкопанные. А в худшем случае спешно покидали зал, оставляя артиста наедине с его душераздирающим спектаклем.

Игги Поп рассказывал, что импульс вести себя подобным образом он получил на одном из ранних концертов The Doors. Его потрясла реакция Джима Моррисона на холодность публики: в знак протеста тот просто пропел весь концерт фальцетом. Юному Игги был преподан урок о свободе самовыражения, и уж он его усвоил как следует.

Игги учился у правильного человека: Моррисон хорошо знал, как надо вести себя на сцене. Фронтмен The Doors интересовался драматической стороной рок-концертов, одним из его любимцев был авангардный французский драматург и режиссер Антонен Арто. «Изначально я хотел быть режиссером, писателем, автором пьес, но, когда образовалась наша группа, я решил соединить эти свои идеи с музыкой», – говорил Моррисон, признавая, однако, что в области театра у него не получилось ничего убедительного.

Спасибо гильотине

Ровесник и приятель Игги Попа Элис Купер считается основоположником шок-рока, хотя, как уже говорилось выше, он не был первым в этом жанре. Просто именно во времена Купера нашелся музыкальный критик, который придумал этот термин. Надо было как-то обозначить происходившее на концертах молодого американского рокера, а посмотреть там было на что. Сцену украшали чучела монстров, удавов и тому подобного, сам Элис Купер разыгрывал эпизоды из жизни серийных убийц, а коронным трюком сделал имитацию отрубания головы с помощью гильотины.

Удивительно, насколько притягательной для рокеров оказалась эта инфернальная эстетика. Гробы, черепа, демонические образы – начиная со Скримин Джея Хокинса и при активном посредничестве Элиса Купера весь этот тематический набор был растиражирован сотнями, если не тысячами артистов. Почему именно черепа и ад? Было ли это обыгрыванием обывательских представлений о демонической подоплеке рок-музыки или просто самым простым и доступным средством впечатлить аудиторию? В любом случае эта эстетика остается востребованной до сих пор.

Музыка Элиса Купера была довольно типична для своего времени – ранний хард-рок или глэм, но благодаря бутафорским гильотинам он приобрел статус одного из популярнейших артистов своей эпохи.

То же самое можно сказать и о других заслуженных деятелях шоу-бизнеса, группе Kiss. Идея использовать грим и костюмы героев фантастических комиксов превратила этих молодых людей из заурядных нью-йоркских хард-рокеров в рок-звезд мирового масштаба. Артисты взяли себе вымышленные имена – Демон, Звездное Дитя, Космический Туз, Человек-кот – и несколько лет представали перед публикой только в загримированном виде. На концертах они использовали пиротехнику и прочими способами старались сделать выступления максимально зрелищными. Яркий макияж стал визитной карточкой группы и создавал впечатление, что раз уж она столь необычно выглядит, то и звучать должна невероятно. К тому же вокруг коллектива вилось множество скандальных легенд и слухов. Поэтому частенько, впервые послушав Kiss, меломаны (особенно в Советском Союзе) оказывались разочарованы – песни группы казались им легковесными и незатейливыми.

Из другой оперы

1970‑е были временем массовых экспериментов с имиджем и театральностью. Именно тогда Дэвид Боуи начал череду своих перевоплощений. Он придумывал несколько сценических персонажей: рыжеволосый инопланетянин Зигги Стардаст, Аладдин Разумный, Тонкий Белый Герцог. Будучи великим музыкантом, Боуи всегда уделял много внимания внешней стороне своих шоу. Японский театр кабуки, пантомима, эстетика кабаре – интересы и источники вдохновения Боуи были весьма разнообразны.

Еще одним мастером перевоплощений стал в 1970‑х Джордж Клинтон, черный музыкант из Детройта, лидер и идеолог групп Funkadelic и Parliament. С самых первых выступлений Клинтон тяготел к эстетике фрик-шоу, которую он со временем наполнил оригинальным содержанием. Клинтон не только был столпом фанк-музыки и изобретателем нового звучания, он разработал довольно сложную мифологию, на которой строились его песни. В созданной им картине мира было место и летающим тарелкам, и апокалиптической панике атомной эры, и злодеям (Сэр Нос), и героям (Доктор Франкенштейн). Многочасовые концерты его групп представляли собой театральные шоу, в которых безумно разодетые музыканты разыгрывали различные роли в соответствии с замыслом Клинтона.

На рубеже 1960–1970‑х в моду вошли рок-оперы. Впервые этот термин употребила британская группа The Who, описывая свой концептуальный альбом Tommy (1969). Но до этого, в 1968 году, коллектив The Pretty Things выпустил альбом S. F. Sorrow, по сути, тоже представлявший собой рок-оперу. А еще раньше, в 1967 году, в США появился хиппи-мюзикл Hair, который также можно отнести к этому жанру. Самым внушительным произведением этой эпохи стала рок-опера Jesus Christ Superstar британского композитора Эндрю Ллойда-Уэббера, превзойти успех которой не удалось никому.

Множество экспериментов тех времен кануло в Лету: забыта, например, калифорнийская группа Sorcery, на представлениях которой артисты пафосно изображали сражения между магом Мерлином и дьяволом.

Ледовое посмешище

В начале 1970‑х коллектив Genesis обратил на себя внимание не только передовыми арт-роковыми альбомами, но и причудливыми костюмами фронтмена Питера Гэбриела. У них были названия: Лисья Голова, Цветок, Слиппермен, покрытый жуткими наростами, и другие. То был продуманный набор образов, которые соответствовали той или иной песне. По легенде, Гэбриел начал создавать костюмы, когда понял, что из-за плохой аппаратуры его голос теряется в музыке и у него просто нет иного способа заявить о себе.

Порой желание сказать новое слово в рок-шоу вызывало у зрителей скорее недоумение, нежели восторг. В 1975 году один из отцов‑основателей прогрессивного рока клавишник группы Yes Рик Уэйкман дал три концерта на лондонском стадионе «Уэмбли» в честь выхода своего альбома The Myths and Legends of King Arthur and the Knights of the Round Table. Музыкальная часть сопровождалась ледовым представлением, во время которого фигуристы изображали сцены из жизни короля Артура и рыцарей Круглого Стола. Эффект был скорее комическим, нежели драматическим.

Вообще прог-рокеры тяготели к большим постановкам: видимо, размах создаваемых музыкальных произведений неизбежно приводил к мысли сделать что-то подобное на визуальном уровне. Апофеозом деятельности группы Pink Floyd в этом направлении стал тур в поддержку альбома The Wall с масштабными декорациями: циклопических размеров надувные фигуры персонажей, мультипликационная проекция и, наконец, сама Стена, которая символически разрушалась в финале каждого концерта.

Нашествие монстров

В 1980‑е годы вклад в театрализацию рока внесли неоромантики, тяготевшие к авангардным костюмам, например, группа Adam And The Ants. Но главными героями были металлисты, ибо это десятилетие оказалось эпохой торжества хэви-метала со всеми вытекающими последствиями. Зрители любовались атлетичными торсами и меховыми трусами музыкантов из Manowar, лицом Кинга Даймонда в демоническом гриме и, конечно же, группой Dio, концерты которой в ту пору украшали гигантские драконы, чудища, пирамиды и даже робот-паук.

Всю эту эстетику довели до предела любители трэш-хоррора из американской группы GWAR, из года в год воплощавшие образы инопланетных монстров, прилетевших разрушить Землю. В 2006‑м явно вдохновлявшиеся примером GWAR финны из группы Lordi заняли первое место в конкурсе «Евровидение».

От металлистов не отставали панки из американской группы The Misfits, построившие свой имидж на образах, почерпнутых в комиксах и фильмах ужасов. Их дело продолжила группа The Voluptuous Horror Of Karen Black.

В 1990‑х на смену металлическому фэнтези пришел принципиально презревший всякие внешние эффекты гранж. Но публика ждала зрелищ и вскоре получила настоящий музыкальный театр в лице Мэрилина Мэнсона. Брайан Уорнер (настоящее имя Мэрилина Мэнсона) вдохновлялся сценическими образами Kiss и Элиса Купера, но, по его собственным словам, в отличие от этих музыкантов, он не хотел в обычной жизни выглядеть «нормально».

Поэтому, один раз придумав для себя образ инфернального Петрушки, Мэнсон из него не выходит ни на сцене, ни вне нее. А драматургии его выступлений позавидуют многие театры: каждая песня – это отдельное шоу, ради которого музыкант преображается то в фашистского диктатора, вещающего с трибуны, то в пугающее существо, расхаживающее на ходулях. В общем, Мэнсон не столько певец, сколько режиссер и актер в одном лице.

Из других титанов этой эпохи стоит отметить немецких Rammstein с их пиротехническими постановками и Slipknot – наиболее известных представителей «маскарадного направления» (группы, чьи участники скрывают лица за определенными масками-образами).

Куда дальше?

Нельзя не упомянуть и о театральности русского рока. Одними из первых в этой области были «Звуки Му»; артистические способности их лидера Петра Мамонова позже в полной мере раскрылись в его моноспектаклях и кинопроектах.

«АукцЫон», еще одни классики отечественной сцены, сегодня выглядят подчеркнуто непритязательно, но в 1980‑х были мастерами эпатажа. Леонид Федоров и его друзья использовали грим, костюмы, в группе был танцор Владимир Веселкин, который обожал провоцировать зрителей, и даже штатный художник – Кирилл Миллер.

К началу XXI века удивить кого-либо театральными приемами стало уже невозможно. Большую роль в представлениях стал играть видеоарт: создаваемые профессиональными художниками цепочки образов могут спасти даже самый безнадежно-скучный концерт. Музыкантам при этом достаточно просто стоять в тени.

Театральность приняла новые формы. Так, лидер команды Blur Деймон Албарн и художник Джейми Хьюлетт создали виртуальную группу Gorillaz, состоящую из выдуманных мультипликационных героев. Первоначально на концертах настоящие музыканты скрывались за экраном, на котором зрителям демонстрировали виртуальных персонажей. Но в последнее время Албарн отказался от этого, и Gorillaz выступают как обычная группа. Кажется, артисты все-таки уже немного устали от необходимости искать все новые и новые визуальные эффекты.