– Михаил Юрьевич, у меня к вам вопросы, разумеется, не как к врачу, а как к пациенту и при этом юристу. В чем вы видите основные проблемы российского здравоохранения, и чем оно отличается от зарубежного?

– Думаю, что понимаю направленность вашего вопроса. Говорят, что для того, чтобы понять систему, надо из нее выйти. Да, я никакого отношения к медицине не имею, кроме того, что, увы, по возрасту уже частый пациент и у меня большое количество друзей-врачей. Так что частично мой ответ будет с их слов. Пандемия коронавируса показала, что врачи готовы к героическому служению своему делу. Но если брать повседневную жизнь, не мобилизационную психологию, а «спокойную» ситуацию, то обратить внимание стоит на несколько моментов, о которых мы сегодня и поговорим. Если проводить параллель между зарубежным и российским здравоохранением, то между ними «две большие разницы». Первая – у них есть рынок труда в здравоохранении, а у нас нет. И вторая – конкуренция. К сожалению, в России врачей и медсестер всегда не хватает. Причем докторов в каких-то специальностях в избытке, а в других острая нехватка. С укомплектацией врачей в стационарах проблем нет, а вот в первичном звене – полно.

В России стать и быть врачом не настолько сложно, как, скажем в той же Америке или Европе. Чтобы там стать доктором, нужно потратить очень много сил и времени. Необходимо учиться фактически круглосуточно, читать медицинские журналы и стремиться бороться за каждого пациента. Приведу пример. Практически во всей Европе, чтобы стать кардиохирургом, нужно потратить 13 лет, прежде чем начать оперировать. Вот у нас ординатура всего два года, а в большинстве других стран пять лет, причем все зависит от специальности. Несмотря на то, что есть государственная система здравоохранения, как во Франции и Англии, например, врачи общей практики борются за каждого своего пациента, ведь от этого зависит их зарплата. У нас делалось много попыток добиться такого же отношения врача к пациенту, но, увы, результаты весьма скромные. Но, что интересно, в частной медицине отношение иное, там твой пациент – напрямую твои деньги. Правда, тут есть иная проблема: масса ненужных, необязательных назначений, лишь бы «раскрутить на бабки».

– Дело только в этом?

– Отнюдь. В России лицензии получают только медицинские организации. Доктор же получает диплом, потом проходит государственную аккредитацию раз в пять лет, которую выдает профессиональное сообщество, и на этом его документы на право допуска к профессии заканчиваются. В Америке и Европе есть лицензия (которую с недавнего времени начали вводить и в Казахстане), ее получает именно врач, а вот медицинские клиники получают только разрешение. Если у нас клинику лишают лицензии или врача увольняют по различным причинам, то врач может перейти работать в другое медицинское учреждение. А вот за рубежом, если доктора лишают лицензии, то вернуть ее крайне сложно.

Боязнь потерять лицензию и лишиться всего – денег, положения в обществе – делает врача чрезвычайно внимательным к пациенту и, что еще важнее, заставляет ежедневно учиться, читать публикации в специализированных изданиях, следить за новинками и в технике, и в фармацевтике, и в методиках лечения. У нас же, при общей нехватке врачей, потерять место работы вовсе не страшно. Так что тогда напрягаться? Отношение некоторых врачей к своей профессии и пациентам, увы, это подтверждает.

– Ну а в чем тогда роль множества профессиональных объединений, ассоциаций, союзов врачей?

– Поздравляю, зрите в корень! В Европе, в Америке, Японии и многих других странах очень велика роль профессионального сообщества. Лицензии врачам выдает именно такое сообщество, которое несет ответственность, в том числе репутационную. Если происходят какие-то нехорошие случаи, то могут быть предъявлены иски к профессиональным ассоциациям. Например, кардиологу выдали лицензию, а он неправильно лечит пациента, и тогда ассоциация, выдавшая документ, несет репутационные и финансовые риски. А вот у нас человек оканчивает ординатуру, получает свидетельство и идет работать. Потом оказывается, что он ничего не умеет. Ну не научился, или его не научили по какой-то причине. Так вот тот, кто выдал документ, не несет абсолютно никакой ответственности.

Тревожные симптомы: почему в России растет количество конфликтов между врачами и пациентами

В России очень сложное профессиональное сообщество. У нас всё пытаются исправить закон о профессиональных сообществах, но до сих пор никак не исправят. Сегодня у нас могут хоть три врача собраться и организовать профессиональную ассоциацию. В нашей стране уже огромное количество таких организаций. Причем у нас и фармкомпании их создают, зачастую исключительно для своих целей.

Считаю, что надо наводить порядок среди профессионального сообщества, после этого дать им полномочия и потом с них спрашивать. Об этом уже давно говорят, но ничего не меняется. При этом ларчик открывается достаточно просто. И Минздрав, и Национальная ассоциация негосударственных медицинских организаций предлагали, что более половины субъектов Федерации должны входить в ассоциацию, а в самом субъекте также около 50% врачей по данной специальности должны стать ее членами. Тогда это будет российская ассоциация полноправная. И все они должны быть именно по специальностям, а не по отдельным органам или даже тканям. Потому что сейчас есть, скажем, огромная ассоциация онкологов. Вокруг есть и другие, например, рака молочной железы. Но это неправильно. В других странах ассоциации структурированы и врачу очень престижно быть ее членом. Там проводятся конгрессы, обучение и многое другое. Да, люди платят взносы, но при этом получают литературу, новейшие медицинские статьи, их статьи печатают, дают гранты и т.д. Это настоящая сила!

– А разве нельзя решить многие проблемы через страхование профессиональной ответственности врача в зависимости от его квалификации и качества работы?

– Действительно, очень важным моментом является страхование профессиональной ответственности врачей, которую в России имеют далеко не все медицинские организации и уж тем более врачи. В других цивилизованных странах у каждого доктора есть страховка. Если он допускает врачебную ошибку и пациент обращается в суд, то в рамках этой страховки страховая кампания обеспечивает ему защиту и выплаты в определенных размерах, в случае если суд вынесет решение, что врач виновен. Например, если врач забыл инструмент после операции в брюшной полости пациента, то это одна ошибка, если не поставил правильный диагноз, то совсем другая. Всеми этими случаями занимается страховая кампания, и у нее есть критерии, что врач должен сделать в обязательном порядке – и если он этого не делает, то стоимость его страховки возрастает.

Как все это происходит? Например, в Англии профессиональное сообщество выпускает рекомендации по лечению каждого заболевания. Организация, которая проверяет работу врачей, следит за их выполнением. Например, больному с гипертонической болезнью необходимо два раза в день измерять давление. Когда начинается проверка и выясняется, что врач этого не делал, то страховая увеличивает стоимость его страховки профессиональной ответственности, которую он ежегодно оплачивает.

Что касается профессиональной ответственности врачей у нас, то, к сожалению, это все не формализировано, а их профессиональными ошибками в основном занимается следственный комитет. Что касается судов, то практически все у нас судятся не с врачами, а с больницами и клиниками. Что и понятно – лицензия же у них, а не у врача. Если в нашей стране выдавать лицензии врачам, то это значительно повысит их ответственность за результат работы и за свою профессиональную подготовку. А если еще и страховать за счет средств врача…