26.11.2007 01:00 Еженедельный журнал «Профиль»

Архивная публикация 2007 года: "Долг за семью печатями"

Госдолги — тема деликатная, поэтому решается без посторонних глаз. Когда речь идет о миллиардах, а правила игры изначально известны лишь избранным, случиться может все что угодно. Очевидно, что пока схемы погашения и выкупа госдолгов не будут прозрачными, эта тема будет оставаться минным полем для всех участников подобных сделок.Арест заместителя министра финансов Сергея Сторчака и двух московских банкиров, обвиненных в попытке хищения из госбюджета $43,4 млн, уже оброс многочисленными слухами и сплетнями. Достоверно пока известно лишь то, что сделка, ставшая причиной заключения под стражу высокопоставленного чиновника, связана с погашением внешнего долга СССР Алжиру. Дополнительные детали, попавшие в прессу и на ленты агентств, слишком противоречивы, чтобы по ним можно было сделать хотя бы предварительные выводы о сути и обоснованности обвинений. Еще меньше ясности сейчас, разумеется, относительно перспектив и результатов данного расследования, за одним важным исключением. Тема внешнего долга, и сомнительных операций с ним, которая на многие годы была вытеснена со страниц респектабельных изданий, вернулась в центр общественного интереса и, учитывая обстоятельства дела, вряд ли скоро вновь канет в сумрак.

Наибольшую сложность в понимании данной темы представляет психологический парадокс. В обыденном сознании любой долг, кредит неразрывно связан с такими понятиями, как сумма долга, возвратность, срок погашения, процент. Однако все эти простые, понятные слова теряют свою определенность, как только приходят в соприкосновение с властью и возможностями государства. Государственные долги — это особая статья, уверенно о них сказать можно весьма мало. Одна из ключевых причин подобной неопределенности в том, что отношения между должниками и кредиторами в этой сфере регулируются не Гражданским кодексом и даже не международным правом, а в основном двусторонними соглашениями, тесно увязанными с внутриполитическими и геостратегическими обстоятельствами, в которых они заключаются.

Это, в свою очередь, приводит к тому, что формальные и реальные условия их исполнения зачастую очень сильно различаются, приводя к необходимости многочисленных дополнительных консультаций, реструктуризаций, списаний, дисконтирований. Крайняя политизированность и вышеописанная сложность процедур, сопровождающих работу с этими долгами, эффективно выводят их за рамки общественного контроля. Решения о погашения долгов, по сути, принимаются кулуарно, в кабинетах и на закрытых переговорах, официально объявляется только об итогах. Нет и законодательной базы, которая бы регулировала этот процесс. В законах о ежегодных госбюджетах написано, что решения такого рода принимаются «по усмотрению правительства России». А это означает, что государство, а точнее, его представители — чиновники — сами решают, кому и сколько нужно заплатить. Все это, безусловно, дает большой простор для реализации самых смелых проектов. Ведь на счету миллионы и даже миллиарды...

В 1991 году на месте СССР появилась новая страна — Россия, которой по наследству перешли и суверенные долги бывшей империи в объеме $36,3 млрд. Платить по ним Россия была согласна, о чем в 1993 году даже было выпущено специальное заявление правительства. Однако неразбериха началась куда раньше. Еще в год распада СССР, 4 декабря 1991 года, между главами осколков бывшей империи был подписан меморандум, который, в частности, говорил о том, что долги будут поделены и ответственность за погашение — двусторонняя. Позднее в своем отчете о проверке Минфина и Внешэкономбанка, который должен был заниматься управлением госдолгом, Счетная палата напишет, что, несмотря на меморандум, бывшие союзные республики фактически отказались гасить свои долги. Несмотря на то, что в документе зафиксировано право кредитора обратиться к любому из государств, подписавшихся под документом, иностранные державы были склонны иметь дело только с одним ответчиком — с Россией. В 2006 году Россия досрочно погасила долги Парижскому (21,6 млрд, 97,2%) и Лондонскому ($300 млн, 13%) клубам кредиторов, куда входит большинство стран Западной Европы (см. график).

Между тем иностранные государства были должны самой России гораздо больше — $68,9 млрд. Ведь Советский Союз никогда не скупился на помощь дружеским странам. Правда, большинство из них были не в состоянии вернуть деньги, так как по классификации Международного валютного фонда и Всемирного банка относились к категории беднейших. Суверенные долги этих стран России составляли $11,6 млрд, из которых в 2006 году 16 африканским странам российская сторона списала долг на сумму около $2 млрд, включая проценты. В текущем году долговое прощение на сумму $558,5 млн могут получить еще 6 африканских государств. В планы России, как заявлял год назад Сергей Сторчак, входило списание дополнительно $350 млн долга 12 беднейшим странам, в том числе Конго, Чаду, Гвинее и Бурунди. Со стороны МИДа летом последовало заявление, что неплохо бы списать $11 млрд Афганистану, дабы получить в его лице важного политического партнера по борьбе с терроризмом и распространением наркотиков. СНГ должно свыше $3 млрд. Сколько из них будет погашено — неизвестно. Одна только братская Украина должна $1,5 млрд. Долги остальных колеблются в размере сотен миллионов долларов. Из более-менее платежеспособных стран России должны государства Ближнего Востока. Например, долг Ирака составляет $9,4 млрд, Кореи — $4,4 млрд. Другие крупные должники — Сирия, Китай, Вьетнам, Индия, а также Алжир и Албания. Что касается непосредственно Алжира, из-за которого, по мнению представителей Минфина, возникли проблемы, то в 2006 году Россия списала долг этой страны СССР в размере $4,7 млрд в обмен на обещание закупок, в том числе у структур «Рособоронэкспорта», вооружений. Тогда же активизировалась работа над коммерческим долгом Алжиру. А ведь есть еще и коммерческие кредиты, выданные иностранным компаниям от лица страны еще во времена СССР...

В общем, рынок есть, и заработать на нем можно очень неплохо, если, конечно, владеть информацией. Например, о том, когда тот или иной долг может быть погашен страной-заемщиком. Суверенные долги или те кредиты, которые впоследствии страна готова признать суверенными, — длинные и большие деньги. Если кредитор уже отчаялся получить долг и на его пороге неожиданно возникает покупатель, готовый купить безнадежную задолженность хотя бы за 10% от номинала, то вполне понятно, что долг продается. По такой схеме суверенные долги переходят под контроль уже коммерческих структур, а не государства. Но если завтра вдруг оказывается, что страна-заемщик готова погасить задолженность, то приобретатель долга получает миллионы, если не миллиарды.

Примеров тому, а точнее, скандалов новая Россия знает уже несколько. В 2001 году во время своего визита в Чехию тогдашний премьер-министр Михаил Касьянов добился списания части советского долга — с $3,6 млрд до $2,5 млрд. Этот долг был погашен в 2002 году в ходе беспрецедентной сделки: его у правительства Чехии по итогам тендера выкупила компания Falkon всего за $400 млн (дисконт — 84%). Этот долг она продала РАО «ЕЭС России». Точная сумма сделки неизвестна, однако тогда аналитики называли цифру в $580 млн. Минфин в рамках расчетов по долгу зачел налоги РАО и ее поставщиков уже на $1,35 млрд. Потом всплыла информация, что Falkon была внешнеторговым партнером РАО еще до 2002 года — механизм товарных поставок и альянс компаний сложились в 2000 году. Однако в самой монополии утверждали, что этого партнера им навязало чешское правительство.

Заработать можно и на посредничестве. Яркий тому пример — израильский миллиардер советского происхождения Аркадий Гайдамак, который до сих пор не может объяснить правительству Франции, куда он дел часть ангольского долга. Первоначально долг составлял $5 млрд — наследство советской эпохи, — но был сокращен на 70% в результате соглашения, подписанного в ноябре 1996 года, в рамках которого Ангола обязалась выплатить России до 2016 года $1,5 млрд в форме простых векселей. Сделку в качестве посредника вела частная компания AbaloneLimited, совладельцем которой был Аркадий Гайдамак. В 1997 году Abalone подписала соглашение о покупке нефти на сумму $1,5 млрд с компанией Sonangol, которая действовала от имени правительства Анголы. Параллельно Abalone подписала соглашение с трейдинговой компанией Glencore, единственной, способной выдать аванс. В результате до российского Минфина из $773 млн, выплаченных Анголой компании-посреднику, дошло только $161 млн. Также Abalone удалось перекупить 16 аккредитивов из 31, но потом европейское правосудие, обеспокоенное непонятным хождением средств по счетам европейских банков, заблокировало сделку. По словам Гайдамака, для этого расхождения есть объяснение: после выплаты по первым векселям компания Abalone и российское правительство подписали дополнительное соглашение. Вместо того чтобы получить свои деньги, Россия решила выкупить свои облигации при посредничестве Abalone. Схема операции, по описанию Гайдамака, была следующей: Abalone переводит деньги, полученные от Sonangol, пяти компаниям, расположенным в Израиле, Люксембурге и на Кипре, которые затем выкупают российские облигации. При этом Гайдамаку удалось остаться в прекрасных отношениях как с ангольским, так и с российским правительством.

Эти примеры креативного подхода к торговле внешними долгами лишь малая часть «скелетов» в минфиновском «шкафу», и то, что рано или поздно они начнут из него вываливаться (например, по причине перенаселенности), ничуть не странно. Однако текущее расследование, как, впрочем, и другие, которые могут за ним последовать, вряд ли смогут решить эту проблему в принципе. Без создания действенного механизма общественного контроля искушение заработать на торговле долгами будет оставаться сильнее страха любого потенциального возмездия.