Архивная публикация 2010 года: "ПУТИНСКИЕ ЗАМОРОЗКИ"

Политику Кремля за последние 10 лет можно коротко описать так: "зажим демократии в России". Можно долго спорить о том, было ли сворачивание демократии целью путинского президентства, но с тем, что ограничение демократических свобод стало итогом правления Владимира Путина, трудно не согласиться. С первых дней своего пребывания в Кремле Путин поставил во главу угла восстановление управляемости страной. И там, где "избыток демократии" мешал повышению управляемости, демократией приходилось жертвовать...

ВЕРТИКАЛЬ ВСЕЯ РУСИ
Придя к власти под лозунгом "сохранения единства страны", Путин занялся выстраиванием вертикали власти "от Москвы до самых до окраин". Ставка при этом делалась на бюрократию и гос-аппарат. Бюрократия превратилась в консолидированную корпорацию, усилилась внутренняя лояльность аппарата, при этом вырос престиж самой госслужбы. "Сегодня у нас политический класс очень закрытый, при этом чиновники являются самой богатой группой общества в России", - констатирует руководитель Центра изучения элиты Института социологии РАН Ольга Крыштановская.
Вместе с тем сама система так и осталась архаичной: исполнительская дисциплина и эффективность находятся на крайне низком уровне, что официально признается на самом верху. "Вот такой парадокс, - разводит руками первый вице-президент Центра политических технологий Алексей Макаркин. - Вроде есть вертикаль власти, но, с другой стороны, в рамках вертикали можно успешно заниматься имитацией деятельности, сдавая при этом прекрасные отчеты". В итоге что Путин, что нынешний президент, Дмитрий Медведев, вынуждены все время переводить систему на "ручное управление".
"Получается, что в России глава государства не только определяет основные направления внутренней и внешней политики, но и опускается на уровень ниже, становясь фактически управленцем местного масштаба", - отмечает заведующая лабораторией по-литических исследований ГУ-ВШЭ Валерия Касамара.

ЦЕНТР И РЕГИОНЫ
Ратуя за восстановление уп-равляемости, Кремль в первую очередь взялся за федеративные отношения. В се-редине 2000 года была инициирована реформа Совета Федерации: сидевших в верхней палате глав субъектов РФ заменили на "представителей" региональной власти. В итоге СФ перестал быть органом политического вли-яния регионов на центр, переключившись исключительно на одобрение принятых Думой законов.
Почти одновременно с этим была создана система федеральных ок-ругов во главе с полпреда-ми президента, фактически осуществляющими контроль над ситуацией на местах, а также механизм ответст-венности губернаторов за неисполнение решений федерального центра.
Следующий этап переформатирования отношений цент-ра и регионов был связан с отменой прямых губернаторских выборов.
Наконец, еще один элемент переформатирования - изменение порядка формирования региональных парламентов. Выборы в местные Заксобрания стали проходить по партийным спискам, что позволило сделать процесс более контролируемым и избежать всяких неожиданностей, связанных с одномандатными округами. Одновременно самим Заксам было доверено "наделять полномочиями" выдвинутых президентом кандидатов в главы регионов.

"КРУПНОПАРТИЙНАЯ" СИСТЕМА
"Партизация" региональных выборов стала не только частью действий по корректировке отношений центра и регионов, но и элементом реформы партийной системы, инициированной Путиным. Процесс был запущен летом 2001-го с принятием закона о политпартиях, фактически делавшего партии единственными субъектами избирательного процесса. При этом были ужесточены требования по численности партий: сначала не менее 10 тыс. членов, ныне - не менее 50 тыс.
Происшедшая одновременно с отменой губернаторских выборов отмена выборов в Госдуму по одномандатным округам (2004 год) стала важным этапом формирования так называемой крупнопартийной системы, в пользу создания которой неоднократно высказывался Путин. В итоге начиная с декабря 2007 года Дума состоит только из партийных депутатов. Произведенные вслед за этим корректировки выборного законодательства (повышение думского проходного порога с 5% до 7%, запрет на участие в выборах избирательных блоков, фактическое введение "императивного мандата", не дающего возможности партийным депутатам голосовать вопреки решениям партийных органов, и т.д.) лишь отшлифовали систему.
На сегодня двух-трех-четырехпартийная система представляется ее создателям весьма эффективной. Причем в первую очередь с точки зрения управления политическим процессом как таковым (а это для Кремля по-прежнему одна из приоритетных задач). Между тем вторая задача, о которой шла речь в свое время, - чтобы в перспективе в стране возникла система, в рамках которой контроль над парламентом по очереди переходил бы от одной влиятельной партии к другой, - так и не была решена.

ПРОЦЕДУРА ПРОТИВ ВОЛИ

"Подмораживанию" политической ситуации в России способствовали и внешние факторы, а именно серия "цветных революций", происшедших на постсоветском пространстве. Кремль всерьез обеспокоился возможностью экспорта "оранжевых технологий" в Россию.
В итоге одновременно с выстраиванием партийной системы была отстроена и выборная процедура. Во-первых, было создано и постоянно шлифуется антиэкстремистское законодательство: участникам выборного процесса - реальным и потенциальным - были обозначены рамки допустимого политического поведения. Во-вторых, были внесены поправки в избирательное законодательство (отмена графы "против всех" и порога явки избирателей), серьезно затруднявшие "побежденному меньшинству" возможность влиять на итоги выборов. .
Еще раньше, в 2003 году, власть взялась за "тонкую настройку" законодательства о митингах, демонстрациях и шествиях. Борьба за возвращение соответствующих норм в законодательство, в том числе в рамках так называемой "Акции-31", идет до сих пор.

{PAGE}
ЧЕТВЕРТАЯ ВЛАСТЬ
Можно спорить о том, кто именно был на самом деле "четвертой властью" до Путина - независимые СМИ или стоявшие за ними представители крупного бизнеса, - но с приходом в Кремль Владимира Путина ситуация и здесь кардинально изменилась.
В отношении с олигархами стал действовать принцип "равноудаления" от власти, смысл которого заключается в том, что олигархи отказываются от каких-либо попыток давить на власть, власть же гарантирует им, что ни один из них не будет ей ближе остальных. Надо заметить, первое условие олигархи соблюли несколько в большей степени, чем власть - второе. Все, кого такие правила игры не устраивали, выпадали "из обоймы". Остальные приняли принципы равноудаления.
Разумеется, немалую роль в выборе последовательности и стилистике поступков власти сыграла конкретная политическая обстановка. Позиция, занятая тогдашним владельцем ОРТ (ныне - Первый канал) Борисом Березовским, решившим жестко критиковать власть и лично Путина за историю с затонувшей АПЛ "Курск", стала поводом для ужесточения контроля Кремля над телеканалами. Логическим завершением этого процесса стал "спор хозяйствующих субъектов - "Газпрома" и "Медиамоста", отъем у Владимира Гусинского телекомпании НТВ и смена редакционной политики на этом негосударственном канале.
"Средства массовой информации, особенно телеканалы, чрезвычайно эффективные с политической точки зрения, Путин поставил на службу государству, вырвав их из рук олигархов" - именно так любят объяснять действия Кремля в сфере регулирования СМИ сами кремлевские чиновники. А поскольку процесс "собирания каналов" протекал одновременно с контртеррористической операцией на Северном Кавказе, характерные для военного времени элементы цензурирования просто не могли не отразиться на содержании поставляемой телеканалами информации. Интересно, что каждый новый теракт - будь то "Норд-Ост" или Беслан - только укреплял уверенность власти в том, что телевидение, да и вообще СМИ, должно быть максимально управляемым.
Впрочем, в последние год-два контроль над "ящиком", по признанию самих телевизионщиков, постепенно стал переходить с позиции "очень жестко" на просто "жестко". Запрет на показ лидеров "непримиримой" оппозиции, равно как и на обсуждение наиболее острых политических тем, продолжает сохраняться. Вместе с тем появляются каналы, на которых степень свободы слова несколько выше, чем на "Первом" и "России", это канал РЕН и "Пятый".

ПУТИН-МЕДВЕДЕВ. ИТОГИ

Что мы получили в итоге? Стала ли система более эффективной, устойчивой, способной к развитию и самоусовершенствованию? Вряд ли.
Эффективной ее не считают (и не боятся в этом признаваться) даже участники властного тандема. А уж они-то знают, с чем имеют дело.
Устойчивость - вещь тоже довольно условная. "Условий" этих как минимум три: высокие цены на нефть, контроль над масс-медиа и тотальная апатия населения. Если хотя бы одно из этих условий прикажет долго жить, устойчивость может обернуться своей прямой противоположностью. Впрочем, у России и без этого немало вызовов (национальные проблемы, терроризм, техногенные опасности и пр.), которые вполне способны взорвать ситуацию. Власть, судя по всему, это понимает. Другой вопрос, что полноценных ответов на них - делами, а не на словах - ею пока так и не предложено.
Способность к развитию также под вопросом. Готов ли политический класс к новациям? - ответ не очевиден. "Отец" российских реформ, ныне глава "Роснано", Анатолий Чубайс, например, полагает, что элита к новым вызовам не готова. "По части инновационной стратегии и модернизации у нас произошла совершенно, на мой взгляд, парадоксальная ситуация, - заявил Чубайс на Пермском экономическом форуме. - От масштабов этого политического вызова радикально отстает интеллектуальная элита: она до сих пор не смогла дать внятного ответа на этот вызов!" Того же мнения придерживается и глава близкого к Дмитрию Медведеву Института современного развития Игорь Юргенс. По его мнению, "необходимость изменения страны не встречает сочувствия во властной элите". Что уж говорить о простых смертных.
О неготовности самой власти к новациям свидетельствует прошлогодняя дискуссия о том, нужна ли России "оттепель" - иными словами, политическая либерализация. Дискуссия, в ходе которой Кремль дал ясно понять, что любая либерализация системы это не "оттепель", а "слякоть", показала: стремление менять саму себя бюрократия не выказывает. Других же "приводных ремней" для реализации преобразовательных импульсов в России по-прежнему как не было, так и нет.
За 10 лет власть стала более бюрократизированной и менее открытой. Публичная политика практически полностью вытеснена непубличными договоренностями. Ключевыми фигурами политики стали мало кому известные (за пределами элиты, разумеется) чиновники, в лучшем случае возведенные в депутаты, а в худшем - остающиеся на положении "политических менеджеров", то есть закулисных кукловодов. Как следствие, система стала более коррумпированной. Причем это не скрывают даже сами лидеры страны (не это ли признак того, что они и саму систему в глубине души считают дефективной?).
Российская власть стала более персонифицированной - сначала в лице Путина, затем появился Дмитрий Медведев. На первый взгляд это - прогресс. Но если мы будем двигаться такими темпами (один человек каждые 8-10 лет), деперсонализация, иными словами, институализация власти (когда не конкретный лидер, а институт, который он представляет, имеет значение) завершится не скоро.
Следствием перечисленных выше обстоятельств стала еще большая отстраненность населения от участия в политических процессах. Если раньше - в середине или даже в конце 90-х - многие не участвовали потому, что не хотели, зато те, кто хотел, - участвовали, то теперь, спустя 10-15 лет, даже те, кто хотел бы, зачастую не могут этого сделать. Не все готовы ради участия в политической жизни присягать на верность политической системе, многими своими чертами напоминающей советскую.