Архивная публикация 2001 года: "Рабиндранат с кагором"
Зубы, когти, рога и копыта, чешуя и смертельный яд на кончике жала. В броню ударила болванка -- и экипажу ни хрена. Потому что если не позаботиться о безопасности бизнеса, сотрут в порошок, растопчут, сожрут.О, если бы существовало кладбище жертв капиталистического строительства. И при нем пару павильонов истории борьбы за лучшую жизнь. Пионеров, терзающихся вопросом "делать жизнь с кого?", можно было бы водить туда школами. Чтобы осознали: песню "Вы жертвою пали в борьбе роковой" давно пора объявить национальным гимном.
Кто там сам себе режиссер? У нас каждый сам себе Железный Феликс. Пятнадцать процентов прибыли вынь да положь на охрану бизнеса. "Трех человек из автомата, за это можно все отдать", как пела народная певица еще до первой пластической операции.
Мой друг Леня Тихомиров много лет подряд пытается меня убедить, что бизнес в России может быть с человеческим лицом. Подразумевается, очевидно, лицо самого Тихомирова -- круглое, веснушчатое, с голубыми глазами, взирающими на мир доброжелательно и открыто. У него галантерейная торговля, сеть магазинов, довольно много конкурентов -- поэтому источник оптимизма долгое время был для меня загадкой. А ведь жизненный опыт убеждает в том, что мир ужасен. Опыт же бизнеса по-русски заставляет нас открывать это каждый день.
И тем не менее Тихомиров был полным исключением из существующих стереотипов. Он ездил на трехлетней "девятке", битой, крашеной, но по-молодому бодрой и быстро заводящейся (как героини Гурченко). И на все наши намеки, что для бизнесмена это не очень прилично, Тихомиров округлял глаза и говорил: "Но ведь она ездит". Кроме того, Леня был вегетарианцем и трезвенником. И если последнее он умело маскировал ложью о язве (как потом выяснилось, этот капиталист был здоров как племенной бык накануне корриды), то вегетарианство его было вызывающим, как красная тряпка для вышеупомянутого быка. На деловых встречах в ресторанах он, думая, что делает это незаметно, прожорливо уничтожал гарнир из шпината, горошка и спаржи и, с отвращением глядя на бифштекс, пытался запудрить мозги остолбеневшим партнерам.
При внимательном рассмотрении удалось выяснить источник столь вызывающего поведения. Им оказалась жена Маша, агент восточного влияния, буддистка. Дома Маша носила сари, ходила на занятия йогой, медитировала под индийскую звучную музыку и категорически отказалась улыбаться, когда кто-то из нас, когда Тихомиров пригласил нас в гости, предложил поискать на кухне кувшин с коброй. Маше же принадлежала идея поехать в Гималаи. С этого все и началось.
И если герой самого популярного предновогоднего фильма каждый Новый год ходил в баню, то Тихомировы, как только год близился к своему концу и Москва начинала наливаться предновогодней истерией, как биотуалет дерьмом, сваливали на неделю в Гималаи. Когда Тихомиров вернулся из Индии первый раз, он поразил меня совершенно нездешним выражением лица. Глаза его еще больше поголубели и поглупели, как у хорошего ребенка.
Летом он с Машей опять отправился на родину Махатмы Ганди. Уже на две недели. Там, в Гималаях, насколько я понял, они с Машей жили в палатке вместе с кучкой таких же полубезумных европейцев, поменявших дорогие костюмы на выцветшие сари. Они бродили по горам и монастырям, медитировали, общались с просветленными. В одном из монастырей к духовным туристам подошел местный настоятель и сказал, что им страшно повезло. Потому что монастырь как раз составляет списки божьих людей и все фамилии будут выгравированы на золотых табличках, которыми украсят стены храма. Мол, небольшая сумма денег -- и ваше имя будет навечно украшать стены знаменитого храма. Никто не забыт и ничто не забыто -- слоган Страшного суда. Спутники Лени и Маши весьма воодушевились. И один неимущий работник сцены неожиданно для себя отдал последние восемьсот долларов. Так что заведующему отделом крупного банка -- догадаться об этом было невозможно, так как сей солидный муж был одет в выцветшие бриджи и растянутую майку -- ничего не оставалось, как выложить полторы тысячи. После чего расставание с денежными знаками пошло энергичнее -- и стопка зелененьких перед благочестивым настоятелем росла, как муравейник в учебном фильме о насекомых. Леню от религиозного рэкета спасло лишь то, что он в тот день остался медитировать с каким-то местным полуголым святым. И как ни убивалась жена Маша из-за утерянного шанса увековечить свои имена в буддийском храме -- поезд ушел.
Вернулся Тихомиров нежный и просвещенный. И даже не уволил бухгалтера, которого поймали на мелком воровстве. Он посмотрел на прохиндея добрыми голубыми глазами и ласково попросил: "Не делай так больше".
События даны нам для того, чтобы мы смогли углядеть в них тенденцию. Или же, наоборот, запаниковать -- если тенденция не обнаружится. Нам с тобой, читатель, достается первое. Если поначалу Тихомиров ездил в Гималаи на неделю зимой и две недели летом, то в дальнейшем ситуация усугубилась. Спустя некоторое время он уже сваливал зимой на две недели, а летом -- на три. Потом он стал уезжать на недельку-другую весной и осенью.
-- Слушай, а как же ты не боишься бросать бизнес так надолго? -- недоверчиво спросил я у Лени, который как-то подвозил меня на своей раздолбанной "девятке" на интервью.-- Ведь нельзя же вести дела и при этом все время быть в Гималаях.
-- Это потому, что вы не умеете вести бизнес,-- ласково улыбался Леня Тихомиров.-- Есть хорошая профессиональная команда, которая работает как часы. Есть отлаженный бизнес. И чтобы вести дела, не надо истерично мчаться каждый день на работу и уж тем более обманывать себя, что все рухнет, как только вы позволите себе несколько дней отдыха. Вы забыли о своей человеческой сути, которую вы должны реализовать. А деньги -- это всего-навсего деньги.
Тут я прикрыл глаза. А что мне еще оставалось делать, когда машина неслась наперерез "Газели"? К счастью, Тихомиров успел вовремя затормозить.
-- А была бы у тебя приличная машина, тормозила бы уже "Газель",-- нудно сказал я.
Измена, как водится, созрела незаметно. Когда Тихомиров, вернувшись после Нового года в Москву, распаковывал дорожную сумку, красивый, загорелый и добрый, зазвонил телефон. (Тут надо добавить, что на сей раз Тихомиров уезжал аж на четыре недели.)
Звонил старый приятель Лени и его же поставщик.
-- Слушай,-- сказал старый друг, поздравив Леню с Новым годом, старым Новым годом и Рождеством,-- говорят, ты отошел от дел?
-- То есть? -- не въехал Леня.
-- Ко мне пришло письмо от твоего финансового директора, который пишет, что в связи с тем, что ты уже не рулишь, все дела надо вести с другой фирмой. То есть название другое, но люди все те же...
Что верно, то верно. Люди те же. Они оказались не только исполнительными и хорошо управляемыми на расстоянии, но и инициативными на месте. Пока Ленчик постигал истины в Гималаях, эти ребята создали новую фирму и перевели на себя все договоры с компаньонами.
Тихомиров ворвался в офис, как крылатая ракета США в мирный Багдад. Чеченские боевики многому бы научились, если бы присутствовали при расправе над обитателями тихомировской фирмы. Обругав нехорошим словом секретаршу, он продиктовал ей приказ об увольнении всех своих замов, руководителей отделов и секретаря (тут девушка залилась слезами). Бухгалтера он запер в туалете и запретил кому-либо приближаться к двери. Бедняга не мог выскочить в окно -- поскольку этаж был третий, а под окном стоял его же "мерс". Меньше всего повезло изменнику финансовому директору -- ему Тихомиров оторвал половину уха.
Расправа была быстрой, но не безответной. На следующее утро Тихомиров обнаружил у дома свою сгоревшую машину. Когда же он отвел свой голубой взор от пепелища, то обнаружил, что окружен крепкими ребятами, вооруженными столь же крепкими аргументами. К счастью, наш герой ездил в Гималаи всего года четыре. И успел до этого познакомиться с шайкой головорезов, солидно величавших себя охранным агентством. В общем, финансовый директор отправился пришивать ухо и даже пообещал вернуть украденные деньги. Потому что, если бы он этого не сделал, пришитое ухо не добавило бы ему бодрости.
Всю эту историю Тихомиров рассказал мне, когда мы вместе последний раз ужинали в "Шинке". Жадно пожирая бифштекс с кровью и допивая в одиночку бутылку водки, он хвастался своей новой тачкой -- черным "шестисотым" "мерсом".
Зубы, когти, рога и копыта, чешуя и смертельный яд на кончике жала. В броню ударила болванка -- и экипажу ни хрена. Потому что если не позаботиться о безопасности бизнеса, сотрут в порошок, растопчут, сожрут.О, если бы существовало кладбище жертв капиталистического строительства. И при нем пару павильонов истории борьбы за лучшую жизнь. Пионеров, терзающихся вопросом "делать жизнь с кого?", можно было бы водить туда школами. Чтобы осознали: песню "Вы жертвою пали в борьбе роковой" давно пора объявить национальным гимном.
Кто там сам себе режиссер? У нас каждый сам себе Железный Феликс. Пятнадцать процентов прибыли вынь да положь на охрану бизнеса. "Трех человек из автомата, за это можно все отдать", как пела народная певица еще до первой пластической операции.
Мой друг Леня Тихомиров много лет подряд пытается меня убедить, что бизнес в России может быть с человеческим лицом. Подразумевается, очевидно, лицо самого Тихомирова -- круглое, веснушчатое, с голубыми глазами, взирающими на мир доброжелательно и открыто. У него галантерейная торговля, сеть магазинов, довольно много конкурентов -- поэтому источник оптимизма долгое время был для меня загадкой. А ведь жизненный опыт убеждает в том, что мир ужасен. Опыт же бизнеса по-русски заставляет нас открывать это каждый день.
И тем не менее Тихомиров был полным исключением из существующих стереотипов. Он ездил на трехлетней "девятке", битой, крашеной, но по-молодому бодрой и быстро заводящейся (как героини Гурченко). И на все наши намеки, что для бизнесмена это не очень прилично, Тихомиров округлял глаза и говорил: "Но ведь она ездит". Кроме того, Леня был вегетарианцем и трезвенником. И если последнее он умело маскировал ложью о язве (как потом выяснилось, этот капиталист был здоров как племенной бык накануне корриды), то вегетарианство его было вызывающим, как красная тряпка для вышеупомянутого быка. На деловых встречах в ресторанах он, думая, что делает это незаметно, прожорливо уничтожал гарнир из шпината, горошка и спаржи и, с отвращением глядя на бифштекс, пытался запудрить мозги остолбеневшим партнерам.
При внимательном рассмотрении удалось выяснить источник столь вызывающего поведения. Им оказалась жена Маша, агент восточного влияния, буддистка. Дома Маша носила сари, ходила на занятия йогой, медитировала под индийскую звучную музыку и категорически отказалась улыбаться, когда кто-то из нас, когда Тихомиров пригласил нас в гости, предложил поискать на кухне кувшин с коброй. Маше же принадлежала идея поехать в Гималаи. С этого все и началось.
И если герой самого популярного предновогоднего фильма каждый Новый год ходил в баню, то Тихомировы, как только год близился к своему концу и Москва начинала наливаться предновогодней истерией, как биотуалет дерьмом, сваливали на неделю в Гималаи. Когда Тихомиров вернулся из Индии первый раз, он поразил меня совершенно нездешним выражением лица. Глаза его еще больше поголубели и поглупели, как у хорошего ребенка.
Летом он с Машей опять отправился на родину Махатмы Ганди. Уже на две недели. Там, в Гималаях, насколько я понял, они с Машей жили в палатке вместе с кучкой таких же полубезумных европейцев, поменявших дорогие костюмы на выцветшие сари. Они бродили по горам и монастырям, медитировали, общались с просветленными. В одном из монастырей к духовным туристам подошел местный настоятель и сказал, что им страшно повезло. Потому что монастырь как раз составляет списки божьих людей и все фамилии будут выгравированы на золотых табличках, которыми украсят стены храма. Мол, небольшая сумма денег -- и ваше имя будет навечно украшать стены знаменитого храма. Никто не забыт и ничто не забыто -- слоган Страшного суда. Спутники Лени и Маши весьма воодушевились. И один неимущий работник сцены неожиданно для себя отдал последние восемьсот долларов. Так что заведующему отделом крупного банка -- догадаться об этом было невозможно, так как сей солидный муж был одет в выцветшие бриджи и растянутую майку -- ничего не оставалось, как выложить полторы тысячи. После чего расставание с денежными знаками пошло энергичнее -- и стопка зелененьких перед благочестивым настоятелем росла, как муравейник в учебном фильме о насекомых. Леню от религиозного рэкета спасло лишь то, что он в тот день остался медитировать с каким-то местным полуголым святым. И как ни убивалась жена Маша из-за утерянного шанса увековечить свои имена в буддийском храме -- поезд ушел.
Вернулся Тихомиров нежный и просвещенный. И даже не уволил бухгалтера, которого поймали на мелком воровстве. Он посмотрел на прохиндея добрыми голубыми глазами и ласково попросил: "Не делай так больше".
События даны нам для того, чтобы мы смогли углядеть в них тенденцию. Или же, наоборот, запаниковать -- если тенденция не обнаружится. Нам с тобой, читатель, достается первое. Если поначалу Тихомиров ездил в Гималаи на неделю зимой и две недели летом, то в дальнейшем ситуация усугубилась. Спустя некоторое время он уже сваливал зимой на две недели, а летом -- на три. Потом он стал уезжать на недельку-другую весной и осенью.
-- Слушай, а как же ты не боишься бросать бизнес так надолго? -- недоверчиво спросил я у Лени, который как-то подвозил меня на своей раздолбанной "девятке" на интервью.-- Ведь нельзя же вести дела и при этом все время быть в Гималаях.
-- Это потому, что вы не умеете вести бизнес,-- ласково улыбался Леня Тихомиров.-- Есть хорошая профессиональная команда, которая работает как часы. Есть отлаженный бизнес. И чтобы вести дела, не надо истерично мчаться каждый день на работу и уж тем более обманывать себя, что все рухнет, как только вы позволите себе несколько дней отдыха. Вы забыли о своей человеческой сути, которую вы должны реализовать. А деньги -- это всего-навсего деньги.
Тут я прикрыл глаза. А что мне еще оставалось делать, когда машина неслась наперерез "Газели"? К счастью, Тихомиров успел вовремя затормозить.
-- А была бы у тебя приличная машина, тормозила бы уже "Газель",-- нудно сказал я.
Измена, как водится, созрела незаметно. Когда Тихомиров, вернувшись после Нового года в Москву, распаковывал дорожную сумку, красивый, загорелый и добрый, зазвонил телефон. (Тут надо добавить, что на сей раз Тихомиров уезжал аж на четыре недели.)
Звонил старый приятель Лени и его же поставщик.
-- Слушай,-- сказал старый друг, поздравив Леню с Новым годом, старым Новым годом и Рождеством,-- говорят, ты отошел от дел?
-- То есть? -- не въехал Леня.
-- Ко мне пришло письмо от твоего финансового директора, который пишет, что в связи с тем, что ты уже не рулишь, все дела надо вести с другой фирмой. То есть название другое, но люди все те же...
Что верно, то верно. Люди те же. Они оказались не только исполнительными и хорошо управляемыми на расстоянии, но и инициативными на месте. Пока Ленчик постигал истины в Гималаях, эти ребята создали новую фирму и перевели на себя все договоры с компаньонами.
Тихомиров ворвался в офис, как крылатая ракета США в мирный Багдад. Чеченские боевики многому бы научились, если бы присутствовали при расправе над обитателями тихомировской фирмы. Обругав нехорошим словом секретаршу, он продиктовал ей приказ об увольнении всех своих замов, руководителей отделов и секретаря (тут девушка залилась слезами). Бухгалтера он запер в туалете и запретил кому-либо приближаться к двери. Бедняга не мог выскочить в окно -- поскольку этаж был третий, а под окном стоял его же "мерс". Меньше всего повезло изменнику финансовому директору -- ему Тихомиров оторвал половину уха.
Расправа была быстрой, но не безответной. На следующее утро Тихомиров обнаружил у дома свою сгоревшую машину. Когда же он отвел свой голубой взор от пепелища, то обнаружил, что окружен крепкими ребятами, вооруженными столь же крепкими аргументами. К счастью, наш герой ездил в Гималаи всего года четыре. И успел до этого познакомиться с шайкой головорезов, солидно величавших себя охранным агентством. В общем, финансовый директор отправился пришивать ухо и даже пообещал вернуть украденные деньги. Потому что, если бы он этого не сделал, пришитое ухо не добавило бы ему бодрости.
Всю эту историю Тихомиров рассказал мне, когда мы вместе последний раз ужинали в "Шинке". Жадно пожирая бифштекс с кровью и допивая в одиночку бутылку водки, он хвастался своей новой тачкой -- черным "шестисотым" "мерсом".
ИВАН ШТРАУХ
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
