Архивная публикация 2001 года: "Ректор и его муза"
Анатолий Торкунов стал ректором МГИМО девять с половиной лет назад. За все это время его супруга Ирина в престижном учебном заведении побывала три раза. Ирина уверена, что жена не должна вмешиваться в работу мужа -- хотя бы для того, чтобы не раздражать коллег.Ирина Торкунова: Мой муж работает в институте с 1974 года. За все это время я побывала там три раза. Первый раз -- когда Гансу Дитриху Геншеру, бывшему министру иностранных дел ФРГ, присвоили звание почетного доктора -- на торжественную церемонию он прибыл с супругой, и я тоже полчаса простояла рядом со своим мужем Анатолием. Второй -- на презентации русского издания книги японской принцессы Хисако Такамадо; мне очень нравятся ее сказки. Тогда я впервые побывала в кабинете у мужа. И наконец, в тот день, когда отмечалось пятидесятилетие Анатолия. В актовом зале собрался весь преподавательский состав, студенты. Моя подруга стояла среди сотрудниц и заметила, что они просто сгорают от любопытства: какова она, жена ректора? Это даже обсуждалось вслух. Я повышенный к себе интерес предполагала и перед визитом тщательно продумала туалет: хотелось выглядеть строго, скромно, но элегантно. Кажется, мне это удалось.
Наталья Белоголовцева: Институт международных отношений -- очень популярный вуз: о нем столько говорят, столько пишут. Неужели не интересно было заглянуть?
И.Т.: Я считаю, что жена не должна вмешиваться в работу мужа, чтобы не раздражать его коллег. Тем более что преподавательский коллектив МГИМО в основном женский. Обо всем, что происходит в институте, я могу прочитать в газетах, увидеть по телевизору, узнать у мужа. А ходить туда -- совершенно лишнее. Высокими должностями Толи я никогда не хвасталась. Даже в школе, где училась дочь, предпочитала не рассказывать, кем он работает. В анкетах писала: "преподаватель вуза".
Н.Б.: Ирина, вы выросли в семье известных московских врачей. Как получилось, что вы стали профессиональной пианисткой?
И.Т.: Это была мечта моего отца. Я играю на фортепьяно с пяти лет. Окончила школу одаренных детей при Консерватории. У меня никогда даже велосипеда не было, потому что я могла сломать руку. Когда я окончила школу, маму пригласили к директору: "Ваша девочка очень талантливая, мы бы хотели, чтобы она продолжила учиться". Мама же видела меня врачом. У родителей были колоссальные связи в медицине. Отец -- доктор медицинских наук, он был известным судмедэкспертом, мама -- заслуженный врач России. Она шутила, когда я была маленькой: "Будешь дерматологом или глазником -- никто не умирает, никто не вылечивается". А тут вдруг -- музыка. Отца тогда уже не было. Он умер в 38 лет -- сказались тяжелые фронтовые годы. Я твердо решила поступать в музыкальное училище. Мама собрала друзей отца, чтобы они на меня "повлияли". Помню, я, пятнадцатилетняя, сижу перед взрослыми, уважаемыми мною мужчинами и твержу: "Я буду музыкантом, это мое призвание". Не жалею об этом ни одной минуты.
Н.Б.: У одержимой музыкой девушки оставалось время на личную жизнь?
И.Т.: Я окончила училище при Консерватории, поступила в Гнесинку. О замужестве, честно скажу, и думать не думала. Встреча с Толей все изменила. Мы познакомились в студенческой компании. Наверное, я неплохо среди всех выглядела -- потому что играла и пела. Было приятно, когда Анатолий, пятикурсник МГИМО, студент факультета международных отношений, только что вернувшийся с практики из Кореи, обратил на меня внимание. Около года мы встречались, потом поженились. Я заканчивала третий курс, когда выяснилось, что жду ребенка. Мы с Анатолием решили, что мне лучше перевестись на музыкальное отделение Ленинского пединститута, потому что он был рядом с нашим домом. Институт я заканчивала усилиями подруг и родственников -- с крошечной дочкой Катей оставался кто только мог.
Н.Б.: Вы сильно расстроились, что пришлось расстаться с мечтой детства -- Гнесинкой?
И.Т.: Конечно, я очень переживала, что ушла из Гнесинского института. Для профессионального пианиста педагогический институт был далеко не самым престижным вузом. Но оказалось, что это была своего рода удача: все мои сокурсники после окончания Гнесинки мучительно искали работу в Москве, а я осталась в институте преподавать. Долгое время параллельно работала в музыкальной школе концертмейстером. Это был тот счастливый случай, когда каждый день на работу ходишь с удовольствием.
Н.Б.: Вы не жалеете, что, посвятив себя семье, не стали известной пианисткой?
И.Т.: У меня никогда не было цели стать великим музыкантом. Я не была уверена, что это мне под силу. Я рано потеряла отца, и мне очень хотелось иметь хорошую полную семью. Если собираешься целиком посвятить себя музыке, надо заводить мужа-домохозяйку. А я вышла замуж по очень большой любви. И всегда уважала Толину работу.
Н.Б.: И как развивалась карьера вашего мужа?
И.Т.: Анатолий Васильевич поступил в аспирантуру, работал помощником ректора МГИМО. Потом стал самым молодым деканом. Три года проработал в США первым секретарем посольства, вернувшись, стал проректором. В 1991 году его выбрали ректором института.
Н.Б.: В Америке вы музицировали?
И.Т.: Я преподавала музыку и занималась организацией концертов, часто сама играла и пела на сцене. Замечательное время! Когда в Штаты поехал народный артист СССР Виргилиус Норейка, его концертмейстеру не дали визу. Певца успокоили, что в посольстве есть профессиональная пианистка. После одной короткой репетиции я ему аккомпанировала в огромном зале, где собрался весь дипломатический корпус соцстран. Когда сквозняком у меня сдуло листок с незнакомыми нотами, я оцепенела от ужаса. К тому же певец позволял себе некоторые импровизации... Концерт окончился овациями. Толины приятели потом шутили: "Ты лег спать секретарем посольства, а проснулся мужем героя".
Н.Б.: Ирина, признайтесь, вы виртуоз только в игре на фортепиано или можете показать мастерство и на кухне?
И.Т.: Этот вопрос лучше задать моему мужу.
Анатолий Торкунов: Когда мы начали жить вместе, Ирина день за днем угощала меня сосисками с чаем. Со временем она сполна овладела кулинарным искусством. Сейчас, правда, я не могу полностью разделить удовольствие от приготовленных блюд: придерживаюсь жесткой диеты, надо привести себя в форму. Но и диетические блюда Ирина тоже готовит изобретательно -- капусту с черносливом, например.
Н.Б.: Анатолий Васильевич, мне как-то попалась статья "Как Торкунов спас МГИМО". Нам тоже любопытно, как вам это удалось?
А.Т.: Был момент, когда народ бежал из университета. Кафедра английского языка, например, была укомплектована на 60%. При социализме мы были камерным вузом, работали прежде всего на МИД. В переходный период, в начале 90-х, важно было понять, какие специалисты понадобятся рынку, какие специальности будут настолько востребованы, чтобы люди согласились платить за обучение. Многое мы угадали. У нас было три специальности в советское время -- сейчас их четырнадцать.
Н.Б.: И как же это удалось, откуда взялись деньги?
А.Т.: Мы вели большую рекламную кампанию, чтобы привлечь зарождавшийся бизнес. Предоставляли образовательные услуги: курсы иностранных языков, "деловой английский", "деловой французский". Открыли Школу бизнеса, которая вскоре стала одной из лучших в стране. В самые тяжелые моменты, в период выживания, неоценимую помощь нам оказали друзья из МИДа и бывшие наши выпускники. Сегодня платные образовательные услуги -- основной источник дохода МГИМО. На коммерческой основе учатся около 35% студентов -- и они приносят в наш бюджет 70% средств.
Н.Б.: Ирина, вы можете гордиться мужем.
И.Т.: Безусловно. Наша дочь -- тоже большая гордость. Она свободно владеет иностранными языками, свободно переходит с одного на другой. Наблюдать за успехами дочери родителям очень приятно. У Кати была очень хорошая подготовка -- английский она начинала учить в Вашингтоне. Еще два языка -- немецкий и итальянский -- взяла в институте.
Н.Б.: Ваша дочь окончила МГИМО?
И.Т.: Да, по специальности "международное право". Кате никто не делал поблажек, наоборот -- просто так прогулять лекцию или семинар она не могла, всегда была на виду. Однажды к Толе пришел преподаватель: "Знаете, у вашей дочери такая промежуточная отметка -- между тройкой и пятеркой. Что ей ставить?" Толя ответил: "Что заслуживает".
Катя уже после второго курса начала подрабатывать на разных выставках переводчицей, очень гордилась заработанными деньгами. Она любительница поваляться в постели, но в те дни, когда надо было идти на работу, легко вскакивала в шесть утра и мчалась трудиться. С четвертого курса сотрудничала с одной юридической фирмой. Потом победила в конкурсном отборе, и ее пригласили на работу в Международный суд по правам человека в Страсбурге.
Н.Б.: Не волнуетесь, что дочка так далеко?
И.Т.: Конечно, волнуюсь. Девочка она у нас очень домашняя. Успокаиваю себя тем, что ей полезно пожить самостоятельно, окрепнуть.
Н.Б.: Наверное, от всех переживаний у вас есть верное средство -- ваша музыка?
И.Т.: Конечно. Я могу сыграть что угодно и в любой тональности. Часто аккомпанирую друзьям на вечеринках. Проблемы возникают только с Евгением Максимовичем Примаковым: если он не попадает в тон, всегда говорит: "Просто вы плохо аккомпанируете".
Когда я возвращаюсь домой после продолжительного отсутствия, то сразу, даже не распаковав чемоданы, бегу к роялю.
Н.Б.: Муж разделяет вашу любовь к музыке?
И.Т.: Толя -- мой самый благодарный слушатель. Он большой любитель хорошей музыки и очень сожалеет, что сейчас из-за его занятости мы редко ходим в Консерваторию. А вот в театры, несмотря ни на что, вырываемся. Оба очень любим балет. "Спартак", например, смотрели четыре раза. Недавно были в Большом театре, смотрели новую постановку "Лебединого озера". Мой муж -- поклонник творчества Григоровича.
Н.Б.: Ирина, вы чувствуете себя реализовавшимся человеком?
И.Т.: Безусловно. Я много играю и аккомпанирую в кругу наших семейных друзей, ни один вечер не обходится без моего выступления. Это, поверьте, даже лучше, чем музицировать перед большой аудиторией. Меня окружают люди, которых я люблю и которые любят меня и мою музыку,-- что еще надо человеку для счастья?
Анатолий Торкунов стал ректором МГИМО девять с половиной лет назад. За все это время его супруга Ирина в престижном учебном заведении побывала три раза. Ирина уверена, что жена не должна вмешиваться в работу мужа -- хотя бы для того, чтобы не раздражать коллег.Ирина Торкунова: Мой муж работает в институте с 1974 года. За все это время я побывала там три раза. Первый раз -- когда Гансу Дитриху Геншеру, бывшему министру иностранных дел ФРГ, присвоили звание почетного доктора -- на торжественную церемонию он прибыл с супругой, и я тоже полчаса простояла рядом со своим мужем Анатолием. Второй -- на презентации русского издания книги японской принцессы Хисако Такамадо; мне очень нравятся ее сказки. Тогда я впервые побывала в кабинете у мужа. И наконец, в тот день, когда отмечалось пятидесятилетие Анатолия. В актовом зале собрался весь преподавательский состав, студенты. Моя подруга стояла среди сотрудниц и заметила, что они просто сгорают от любопытства: какова она, жена ректора? Это даже обсуждалось вслух. Я повышенный к себе интерес предполагала и перед визитом тщательно продумала туалет: хотелось выглядеть строго, скромно, но элегантно. Кажется, мне это удалось.
Наталья Белоголовцева: Институт международных отношений -- очень популярный вуз: о нем столько говорят, столько пишут. Неужели не интересно было заглянуть?
И.Т.: Я считаю, что жена не должна вмешиваться в работу мужа, чтобы не раздражать его коллег. Тем более что преподавательский коллектив МГИМО в основном женский. Обо всем, что происходит в институте, я могу прочитать в газетах, увидеть по телевизору, узнать у мужа. А ходить туда -- совершенно лишнее. Высокими должностями Толи я никогда не хвасталась. Даже в школе, где училась дочь, предпочитала не рассказывать, кем он работает. В анкетах писала: "преподаватель вуза".
Н.Б.: Ирина, вы выросли в семье известных московских врачей. Как получилось, что вы стали профессиональной пианисткой?
И.Т.: Это была мечта моего отца. Я играю на фортепьяно с пяти лет. Окончила школу одаренных детей при Консерватории. У меня никогда даже велосипеда не было, потому что я могла сломать руку. Когда я окончила школу, маму пригласили к директору: "Ваша девочка очень талантливая, мы бы хотели, чтобы она продолжила учиться". Мама же видела меня врачом. У родителей были колоссальные связи в медицине. Отец -- доктор медицинских наук, он был известным судмедэкспертом, мама -- заслуженный врач России. Она шутила, когда я была маленькой: "Будешь дерматологом или глазником -- никто не умирает, никто не вылечивается". А тут вдруг -- музыка. Отца тогда уже не было. Он умер в 38 лет -- сказались тяжелые фронтовые годы. Я твердо решила поступать в музыкальное училище. Мама собрала друзей отца, чтобы они на меня "повлияли". Помню, я, пятнадцатилетняя, сижу перед взрослыми, уважаемыми мною мужчинами и твержу: "Я буду музыкантом, это мое призвание". Не жалею об этом ни одной минуты.
Н.Б.: У одержимой музыкой девушки оставалось время на личную жизнь?
И.Т.: Я окончила училище при Консерватории, поступила в Гнесинку. О замужестве, честно скажу, и думать не думала. Встреча с Толей все изменила. Мы познакомились в студенческой компании. Наверное, я неплохо среди всех выглядела -- потому что играла и пела. Было приятно, когда Анатолий, пятикурсник МГИМО, студент факультета международных отношений, только что вернувшийся с практики из Кореи, обратил на меня внимание. Около года мы встречались, потом поженились. Я заканчивала третий курс, когда выяснилось, что жду ребенка. Мы с Анатолием решили, что мне лучше перевестись на музыкальное отделение Ленинского пединститута, потому что он был рядом с нашим домом. Институт я заканчивала усилиями подруг и родственников -- с крошечной дочкой Катей оставался кто только мог.
Н.Б.: Вы сильно расстроились, что пришлось расстаться с мечтой детства -- Гнесинкой?
И.Т.: Конечно, я очень переживала, что ушла из Гнесинского института. Для профессионального пианиста педагогический институт был далеко не самым престижным вузом. Но оказалось, что это была своего рода удача: все мои сокурсники после окончания Гнесинки мучительно искали работу в Москве, а я осталась в институте преподавать. Долгое время параллельно работала в музыкальной школе концертмейстером. Это был тот счастливый случай, когда каждый день на работу ходишь с удовольствием.
Н.Б.: Вы не жалеете, что, посвятив себя семье, не стали известной пианисткой?
И.Т.: У меня никогда не было цели стать великим музыкантом. Я не была уверена, что это мне под силу. Я рано потеряла отца, и мне очень хотелось иметь хорошую полную семью. Если собираешься целиком посвятить себя музыке, надо заводить мужа-домохозяйку. А я вышла замуж по очень большой любви. И всегда уважала Толину работу.
Н.Б.: И как развивалась карьера вашего мужа?
И.Т.: Анатолий Васильевич поступил в аспирантуру, работал помощником ректора МГИМО. Потом стал самым молодым деканом. Три года проработал в США первым секретарем посольства, вернувшись, стал проректором. В 1991 году его выбрали ректором института.
Н.Б.: В Америке вы музицировали?
И.Т.: Я преподавала музыку и занималась организацией концертов, часто сама играла и пела на сцене. Замечательное время! Когда в Штаты поехал народный артист СССР Виргилиус Норейка, его концертмейстеру не дали визу. Певца успокоили, что в посольстве есть профессиональная пианистка. После одной короткой репетиции я ему аккомпанировала в огромном зале, где собрался весь дипломатический корпус соцстран. Когда сквозняком у меня сдуло листок с незнакомыми нотами, я оцепенела от ужаса. К тому же певец позволял себе некоторые импровизации... Концерт окончился овациями. Толины приятели потом шутили: "Ты лег спать секретарем посольства, а проснулся мужем героя".
Н.Б.: Ирина, признайтесь, вы виртуоз только в игре на фортепиано или можете показать мастерство и на кухне?
И.Т.: Этот вопрос лучше задать моему мужу.
Анатолий Торкунов: Когда мы начали жить вместе, Ирина день за днем угощала меня сосисками с чаем. Со временем она сполна овладела кулинарным искусством. Сейчас, правда, я не могу полностью разделить удовольствие от приготовленных блюд: придерживаюсь жесткой диеты, надо привести себя в форму. Но и диетические блюда Ирина тоже готовит изобретательно -- капусту с черносливом, например.
Н.Б.: Анатолий Васильевич, мне как-то попалась статья "Как Торкунов спас МГИМО". Нам тоже любопытно, как вам это удалось?
А.Т.: Был момент, когда народ бежал из университета. Кафедра английского языка, например, была укомплектована на 60%. При социализме мы были камерным вузом, работали прежде всего на МИД. В переходный период, в начале 90-х, важно было понять, какие специалисты понадобятся рынку, какие специальности будут настолько востребованы, чтобы люди согласились платить за обучение. Многое мы угадали. У нас было три специальности в советское время -- сейчас их четырнадцать.
Н.Б.: И как же это удалось, откуда взялись деньги?
А.Т.: Мы вели большую рекламную кампанию, чтобы привлечь зарождавшийся бизнес. Предоставляли образовательные услуги: курсы иностранных языков, "деловой английский", "деловой французский". Открыли Школу бизнеса, которая вскоре стала одной из лучших в стране. В самые тяжелые моменты, в период выживания, неоценимую помощь нам оказали друзья из МИДа и бывшие наши выпускники. Сегодня платные образовательные услуги -- основной источник дохода МГИМО. На коммерческой основе учатся около 35% студентов -- и они приносят в наш бюджет 70% средств.
Н.Б.: Ирина, вы можете гордиться мужем.
И.Т.: Безусловно. Наша дочь -- тоже большая гордость. Она свободно владеет иностранными языками, свободно переходит с одного на другой. Наблюдать за успехами дочери родителям очень приятно. У Кати была очень хорошая подготовка -- английский она начинала учить в Вашингтоне. Еще два языка -- немецкий и итальянский -- взяла в институте.
Н.Б.: Ваша дочь окончила МГИМО?
И.Т.: Да, по специальности "международное право". Кате никто не делал поблажек, наоборот -- просто так прогулять лекцию или семинар она не могла, всегда была на виду. Однажды к Толе пришел преподаватель: "Знаете, у вашей дочери такая промежуточная отметка -- между тройкой и пятеркой. Что ей ставить?" Толя ответил: "Что заслуживает".
Катя уже после второго курса начала подрабатывать на разных выставках переводчицей, очень гордилась заработанными деньгами. Она любительница поваляться в постели, но в те дни, когда надо было идти на работу, легко вскакивала в шесть утра и мчалась трудиться. С четвертого курса сотрудничала с одной юридической фирмой. Потом победила в конкурсном отборе, и ее пригласили на работу в Международный суд по правам человека в Страсбурге.
Н.Б.: Не волнуетесь, что дочка так далеко?
И.Т.: Конечно, волнуюсь. Девочка она у нас очень домашняя. Успокаиваю себя тем, что ей полезно пожить самостоятельно, окрепнуть.
Н.Б.: Наверное, от всех переживаний у вас есть верное средство -- ваша музыка?
И.Т.: Конечно. Я могу сыграть что угодно и в любой тональности. Часто аккомпанирую друзьям на вечеринках. Проблемы возникают только с Евгением Максимовичем Примаковым: если он не попадает в тон, всегда говорит: "Просто вы плохо аккомпанируете".
Когда я возвращаюсь домой после продолжительного отсутствия, то сразу, даже не распаковав чемоданы, бегу к роялю.
Н.Б.: Муж разделяет вашу любовь к музыке?
И.Т.: Толя -- мой самый благодарный слушатель. Он большой любитель хорошей музыки и очень сожалеет, что сейчас из-за его занятости мы редко ходим в Консерваторию. А вот в театры, несмотря ни на что, вырываемся. Оба очень любим балет. "Спартак", например, смотрели четыре раза. Недавно были в Большом театре, смотрели новую постановку "Лебединого озера". Мой муж -- поклонник творчества Григоровича.
Н.Б.: Ирина, вы чувствуете себя реализовавшимся человеком?
И.Т.: Безусловно. Я много играю и аккомпанирую в кругу наших семейных друзей, ни один вечер не обходится без моего выступления. Это, поверьте, даже лучше, чем музицировать перед большой аудиторией. Меня окружают люди, которых я люблю и которые любят меня и мою музыку,-- что еще надо человеку для счастья?
НАТАЛЬЯ БЕЛОГОЛОВЦЕВА
Подписывайтесь на PROFILE.RU в Яндекс.Новости или в Яндекс.Дзен. Все важные новости — в telegram-канале «PROFILE-NEWS».
